Глава V

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава V

СЧАСТЛИВЫЕ ДНИ

Однажды я прочел объявление, что вышла в свет книга доктора А. М. Росса «Птицы Канады» и что она находится в продаже в книжном магазине Пиддингтона.

На следующий же день, весь дрожа от волнения, я отправился туда. Да, она действительно была там. На ней была написана цена - один доллар. Чего бы я только не отдал за то, чтобы у меня был доллар! Если бы это была книга по искусству, я мог бы рассчитывать на помощь отца. Но отец был против моих занятий естествознанием, и я боялся обращаться к нему с просьбой. Я знал, что мне не на кого рассчитывать, кроме как на себя самого.

Никогда еще деньги не были для меня такой драгоценностью, как теперь. Я был готов заработать эти сто центов любым честным путем. Прежде всего я стал всем предлагать и наконец продал своих кроликов, чудесную пару, за пятьдесят центов. Половина необходимой мне суммы была выручена. Неделю спустя я предложил одной женщине свои услуги - перенести дрова с улицы во двор. Она заплатила мне десять центов. Теперь у меня было уже шестьдесят центов. Потом я продал все свои камешки и получил еще двенадцать центов. Я предлагал свои вещи барышникам. Наконец я стал собирать насекомых для одной англичанки. Прошло несколько недель, и я накопил девяносто центов. На потом счастье изменило мне, и я никак не мог набрать остальных денег. Никому не нужен был мой труд, никто не хотел покупать мои ценности. Между тем не было дня, чтобы я не ходил к витрине книжной лавки Пиддингтона и не смотрел жадными глазами на чудесную книгу, которая должна была открыть мне все тайны природы.

Прошло целых два месяца, прежде чем мне удалось получить недостающие десять центов. Вот как это было. Мой брат Вальтер и я должны были ежедневно нарубать определенное количество дров для кухни. Я аккуратно выполнял свою норму, Вальтер редко. Брат очень любил хорошо одеваться, я же обращал мало внимания на свою одежду. Чтобы заставить Вальтера хорошо работать, наш старший брат Джо однажды сказал, что он подарит новый красивый галстук тому из нас, кто ежедневно в течение месяца будет аккуратно выполнять свою долю работы. Вальтер принял этот вызов с восторгом - он мечтал о новом галстуке. Меня же эта награда мало привлекала.

Первые дни Вальтер горячо взялся за дело, но под конец месяца у него не хватило выдержки, и он отстал. Премия выпала на мою долю. Джо дал мне двадцать пять центов на руки, чтобы я сам выбрал себе галстук по вкусу.

Когда я шел в магазин, я думал про себя:

«Ни один человек в здравом рассудке не стал бы тратить 25 центов на галстук, Какой в нем толк?»

«Но, - заговорила моя совесть, - ведь эти деньги даны тебе на галстук».

Немного погодя я стал колебаться:

«Пятнадцать центов - это прекрасная цена для галстука, и тогда у меня останутся на руках долгожданные десять центов».

Я поддался соблазну. За пятнадцать центов я выбрал себе великолепный галстук - по белому полю маленькие розочки. Десять центов остались у меня.

Итак, у меня в кармане был доллар.

Звеня серебряными монетами, я смело вошел в лавку, но должен признаться, что сердце билось у меня очень сильно.

- Пожалуйста, - сказал я продавцу, - дайте мне книгу Росса «Птицы Канады».

Он отвернулся с равнодушным видом. Как я боялся, что он скажет: «Ты опоздал: уже все распродано». Или же: «Цена поднялась до ста долларов».

Но он сказал холодным, безжизненным тоном:

- В зеленом или коричневом переплете?

Я с трудом прошептал:

- В зеленом.

Продавец взял одну книжку с полки, открыл ее, посмотрел что-то на обороте переплета и сказал своим монотонным голосом:

- Один доллар, десять центов долой за наличный расчет, итого девяносто центов. Будьте любезны.

Я выложил деньги, как будто в полусне, и чуть было не забыл взять свои десять центов. Схватив драгоценную книгу прежде, чем продавец успел завернуть ее, я убежал, боясь, что он вдруг заставит меня вернуться.

Как было мне досадно, что я раньше не знал о скидке при наличном расчете! Я ведь так страдал эти два месяца, тщетно пытаясь достать десять центов. Счастливая минута могла наступить значительно раньше. Из-за этих никому не нужных десяти центов мне пришлось даже пойти на сделку со своей совестью. Но теперь книга моя. Я не сомневался, что владею ключом ко всем тайнам природы, что чудесный любимый мир не будет больше загадкой для меня.

Всю дорогу домой я шел медленно, уткнувшись носом в книгу.

Должен признаться, что я ждал большего.

«Но это, наверное, не книга виновата, - утешал я себя, - должно быть, я просто не знаю, как с ней обращаться».

Я был на седьмом небе от счастья, хотя и немного разочарован.

По мере того, как я все больше и больше обнаруживал слабые места книги, у меня росло желание внести в нее поправки. Эта книга - тот самый экземпляр - лежит до сих пор на моем письменном столе, и почти на каждой странице ее поправки и дополнительные заметки, вписанные пером. На иллюстрации положены краски. На белом листке в самом конце книги и на стороне переплета - мое добавление, озаглавленное: «Ястребы и совы (определитель птиц)». Эти страницы положили начало моей книге «Определитель птиц Канады».

***

В те дни Уильтон-авеню была фактически северной границей города. За ней уже были поля, потом кладбище, дальше лощины и темные леса, которые подступали к низменности Дона. Найдя эти чудесные дикие места, мне кажется, я пережил такую же большую, возвышенную и чистую радость, какую испытал Бальбоа, открыв Тихий океан, или же Лассаль, найдя Миссисипи. Они были мои, эти таинственные леса и лощины, мне принадлежала честь этого открытия!

Я приходил сюда каждую субботу, захватив с собой легкий завтрак и пращу. В одну из этих прогулок, огибая высокий холм, я попал в лощину и там увидел чудесную полянку, покрытую густыми зарослями леса. Я долго пробирался сквозь ее густую свежую зелень, и, казалось, не было ей конца. Ручеек спускался небольшими каскадами, вода его была прозрачная, кристально чистая. И сердце наполнялось радостью от каждой песенки птицы, от цоканья белок.

Здесь не было следов человека - я не сомневался, что я первый посетил эти места. Этот райский уголок был мой!

Я никому не рассказал о своем открытии и всегда тайком уходил сюда. Здесь я решил построить себе хижину. На берегу ручейка, защищенном стеной зелени, мне казалось, будет хорошее место для моей хижинки: я хотел, чтобы хижина до половины уходила в землю, а для этого нужно было вырыть яму. А земля на этом берегу была особенная, там была голубая глина, и рыть ее оказалось трудным делом, особенно потому, что моя самодельная лопата работала плохо, а другой у меня не было. Я утешал себя мыслью, что индейцы всегда обходились самыми примитивными орудиями. Кроме лопаты у меня были еще молоток, ручная пила и дюймовое долото. Все это мне посчастливилось найти среди груды пепла на месте пожарища одной столярной мастерской. Рукоятки к этим инструментам я сделал сам.

Две субботы ушло на то, чтобы вырыть яму, которая должна была служить основанием моей хижины. Яма была десяти футов в длину, шести футов в ширину и трех футов в глубину, конечно, только с задней стороны, с фасада хижина должна была стоять на уровне земли.

Теперь передо мной была новая задача - нужно было найти строительный материал. Камней здесь совсем не было. Деревьев в моем лесу росло много, но у меня не было топора. Что же оставалось делать? Я стал подыскивать себе готовый материал.

В долине Дона, на расстоянии полумили от моего участка, была еловая роща, и там, скрытые в высокой траве, лежали кедровые сваи. Все они были восьми футов длиной, шести дюймов в диаметре. Это было как раз то, что мне требовалось, и, поскольку сваи лежали на моем участке, постольку они принадлежали мне.

Я принялся перетаскивать кедровые сваи одну за другой на место постройки хижины. Наверное, каждая из них весила фунтов двадцать пять - так мне казалось в начале пути, но когда я подходил к голубому берегу, то эти сваи наверняка весили не менее пятидесяти фунтов - ведь мне было всего лишь четырнадцать лет и я был очень худеньким, хотя и выносливым мальчиком. По моим расчетам, мне нужно было двадцать свай. Я перетаскал их все двадцать за две субботы и совершенно выбился из сил. Теперь только я вспомнил, что мне еще нужен материал для крыши. Я начал поиски и нашел в лощине штук шесть сваленных бурей деревьев.

С этим материалом я принялся за постройку хижины. Работы я не боялся, мне уже приходилось плотничать, но как мне не хватало инструментов и как мне нужен был сильный товарищ!

Я начал выкладывать фундамент, подвел его вплотную к отвесной стороне берега. Потом я сложил боковые стены из восьмифутовых свай. В передней стене я оставил место для дверей шириной в два фута. Хижина получилась в длину из десяти половиной футов. Для задней стены у меня не было подходящего материала - нужны были бревна в десять с половиной футов. Я снова отправился в лес на поиски и нашел пять бревен нужной длины. На углу хижины бревна легко укладывались крест-накрест, и я тут не встретил затруднений. Самое мучительное для меня было скрепить концы бревен на месте, где должны были быть подвешены двери. С большим трудом я наконец скрепил их клиньями, которые потом нужно было прибить гвоздями к притолоке дверей.

Гвозди! Как мучительно было прибегать к их помощи! Ведь индейцы совсем не знали гвоздей. Но что поделаешь, когда нет орудия, чтобы заточить деревянные шипы! Скрепя сердце, я стал собирать старые гвозди и продолжал строить свою хижину.

Дверь мне удалось сделать следующим образом. На берегу реки я нашел доску шириной в двенадцать дюймов. С грехом пополам я распилил ее на две части своей ножовкой и сбил вместе при помощи поперечных брусьев. На одной половине двери я оставил два выступающих конца. У порога я продолбил дыру долотом и другую - вверх по прямой - на притолоке двери. Длинным шестом я приподнял перекладину и навесил дверь.

Сооружая крышу, я сначала положил поперек четыре длинных шеста, в сверху навалил много ивовых веток и травы, которую я нарвал в ближней долине.

После этого оставалось только заштукатурить хижину. Это была нетрудная работа сама по себе, но на нее у меня ушло много времени. Я тщательно законопатил мхом все щели, а потом замазал стены толстым слоем глины.

И вот моя хижина была готова!

Она стала настоящим жилым помещением, когда я поставил себе койку и сделал вертушку на двери, чтобы можно было запереть хижину.

Если бы вы только знали, как я был счастлив!

Я собирал ракушки, перья и всякие диковинки леса и раскладывал их по полочкам. Я воображал себя Робинзоном Крузо. Я играл в индейцев - бегал нагишом, с перьями в волосах и все точил свой старый нож, чтобы он стал настоящим охотничьим ножом и чтобы им можно было снимать скальпы.

Я научился шить мокасины из овечьей шкуры. Правда, они выдерживали не более двух-трех дней, но зато это были волшебные мокасины.

Я мечтал, что когда-нибудь мне удастся восстановить первобытную жизнь индейцев.

Однажды, после того как меня высек отец, я побежал из дому со всех ног. Мне хотелось навсегда покинуть родной кров. Было только одно место, где я мог найти себе приют, - это была моя хижина. Здесь я мог спокойно обдумать все, здесь можно было пожить некоторое время и подготовить побег.

Когда я стал приближаться к своему любимому уголку, боль в моей спине стала утихать и сердце наполнялось радостью. Пробираясь по лощине, я заметил большие следы человека, и мне стало как-то не по себе. Скоро следы пропали. А когда я подходил к зарослям, заслонявшим хижину, мне послышались чьи-то голоса. Я продолжал свой путь. И вдруг сердце мое замерло - я увидел, что в моей милой хижине трое бродяг играют в карты и пьянствуют.

Сейчас же я повернул обратно. Все мои мечты рухнули. Снова болело тело от ударов отца и тоской щемило сердце. Я отошел в сторону и в слезах упал на землю.

Прошло несколько недель, прежде чем я решился снова посетить свою хижину. Хижина была пуста, но в ней было грязно и неуютно.