Глава XVII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XVII

НА РЕКЕ АССИНИБУОН

В июле 1883 года к нам приехал из Англии мой товарищ, естествоиспытатель Миллер Кристи. Он собирался погостить несколько недель. Кристи очень быстро подружился со всеми и внес много интересного в нашу жизнь. От него я впервые узнал о замечательных открытиях Дарвина, и рассказы о великом ученом увлекали меня, как сказка.

Мы много бродили с Кристи по прерии, лесам и болотам, по берегам красивых озер и особенно часто бывали у озера Часка, которое я так любил. Я всегда радовался от всего сердца, когда видел, что Кристи доволен и что ему хорошо у нас. Кристи был старше меня, знал больше и был очень интересным собеседником.

6 августа мы отправились пешком в далекую экскурсию с целью пересечь глушь, которая лежала между нашими местами и рекой Ассинибуон. Захватили с собой одеяла, котелок, кружки и одно ружье.

На следующий вечер на рубеже заселенной земли мы устроились на ночлег под комбайном. Всю ночь мы слышали легкое жужжание под нашими одеялами. На рассвете обнаружилось, что мы спали на осином гнезде. По-видимому, эти насекомые совершенно беспомощны ночью. Этим, наверное, объясняется, что на них очень удачно охотится скунс - ночной охотник. Рано утром осы заставили нас покинуть их жилище.

Мы посетили озеро Часка - самое большое озеро в том районе. Оно лежит к юго-западу от Кербери, на границе между открытой прерией и песчаными холмами, заросшими лесом. Озеро это тянется в длину на две мили, а ширина его полмили. С восточной стороны к нему примыкало болото, где водилось около пятидесяти видов птиц. На глубоком месте озера были плавучие гнезда черных крачек. Они были свиты из сухих тростников и прикреплены к стеблям живых водорослей.

На западе и на севере подымались песчаные холмы с красивыми еловыми рощами и небольшими осиновыми лесками. Здесь бродили олени, лоси, лисицы, волки, барсуки. Эти места становились мне все дороже и дороже. И если бы я знал их раньше, то выстроил бы здесь хижину.

Я провел здесь самые счастливые дни, полные интересных приключений. Здесь я впервые встретился с индейцем Часка и назвал его именем это озеро. Здесь я охотился на оленей и убил своего первого и единственного лося.

Я писал стихи, вдохновленный красотами природы. Казалось, все, что было самого прекрасного и интересного в моей жизни, связано с этим озером. Жители окрестностей назвали эти дикие чудесные места «царством Сетона».

***

Первого октября мы снова отправились на поиски земли, на этот раз к форту Пелли. Нас было трое: Джон Дуф, Джордж Ричардсон и я. Джону принадлежал «выезд» - пара молодых и очень бойких бычков, запряженных в легкую телегу. Джордж был за повара. На мне лежала забота о палатке, всяких походных вещах, и, кроме того, я был выбран проводником, так как лучше других знал эту местность.

Наш путь лежал к северу. Из Кербери мы выехали в полдень. Проехав пятнадцать миль, мы устроили привал у ручья. Здесь и переночевали. Так началось наше путешествие.

Через десять дней пути мы разбили свой лагерь в чудесной долине. Кругом была плодородная прерия, вдали за холмом виднелись леса.

Здесь мы с братом выбрали себе надел земли. На моей половине было маленькое озеро, ручей протекал через весь участок. И чтобы закрепить за собой свое право, я воткнул кол и сказал:

- Вот это будет моя земля.

Вечерело. Мы разбили палатку и стали готовить ужин. Небо хмурилось, наступило резкое похолодание. Скоро оба товарища ушли спать, оставив меня одного у костра.

Пока я сидел, задумавшись, тучи рассеялись и показался месяц. Ушастая сова приветствовала его своим «хухуху».

Где- то раздалось протяжное завывание койота.

Было сказочно красиво кругом.

И вспомнилось мне, как ровно два года назад я стоял на берегу Темзы в Лондоне. Над горизонтом поднимался такой же месяц, звонили колокола, и раздавались свистки пароходов.

Только два года назад! Казалось, что десять лет прошло с тех пор.

Каким я был хрупким юношей! Я стал всего лишь на два года старше, но жизненного опыта у меня прибавилось, словно за десять лет. Я был теперь совершенно здоров - операция избавила меня от непрерывных страданий. Я окреп не только физически, но и духовно - я нашел себя, я выбрал свой жизненный путь.

«Никогда больше не вернусь в Лондон», - сказал я про себя. И не жалею об этом.

У моего пояса висела расшитая бисером сумка работы индейцев, в ней хранились мои ценности. Я стал вынимать их. Вот письмо матери, выгравированный на слоновой кости входной билет в библиотеку при Королевской академии, письмо от принца Уэльского, архиепископа Кентерберийского, лорда Биконсфильда, и, наконец, персональный пожизненный билет в Британский музей. Здесь же хранил я и деньги.

Я собрал все, что было связано с жизнью в Лондоне, включая входной билет в музей и письма, помешал угли костра… Но в последний момент заколебался, отложил билет из слоновой кости и письмо матери; все остальное бросил в пламя.

Теперь мне кажется, что это было неразумно. Но так или иначе, это был конец моей лондонской жизни и начало новой. С того дня я пошел своей собственной тропой, не зная и не спрашивая никого, была ли это лучшая дорога. Я знал только одно: это была моя дорога.

***

10 октября почти у самого форта Пелли мы сделали привал, чтобы пообедать. Для нас достаточно получаса, но наши волы, питаясь только на подножном корму, должны были пастись не менее двух часов. Мы оставили их пастись, а сами пошли побродить.

Чем дальше мы продвигались на север, тем прекраснее делалась природа. Она мне казалась теперь почти безупречной по своей красоте. Куда ни глянешь - необъятная прерия, покрытая высокой, по колено, травой. Всюду лески и озера.

- Давайте-ка посмотрим, какой вид открывается с этого холма, - предложил я.

И мы поднялись на ближайший невысокий холм.

Вид отсюда казался еще прекраснее. Волнообразный холмистый рельеф сменялся равниной прерии. Темными пятнами виднелись леса. И все это бесплатно предоставляется поселенцам!

- Я возьму вот этот кусок земли, - сказал Джон.

- А я вот тот, - послышался голос Джорджа. - Этот участок сойдет для отца, а вот - для братишки.

Так мы и поделили землю, чувствуя себя полными хозяевами.

Мы прошли еще одну милю до следующего холма. Отсюда открывалась картина еще чудеснее.

Чем дальше мы шли, тем прекраснее казались места. И мы все говорили друг другу:

- Давайте посмотрим вид с того холма.

Незаметно мы отошли на несколько миль от того места, где оставили телегу.

Мы спохватились, только когда увидели, что солнце уже садится. Небо заволокло черными тучами.

Наша верхняя одежда осталась на телеге, и октябрьский дождик показался нам очень холодным. Нужно было торопиться в обратный путь.

Я как проводник шел впереди. Позади, с трудом поспевая за мной, шли два товарища.

Около часа мы шли очень быстро. Тем временем вечерняя тьма стала окутывать холмы, а я еще не видел ни одного признака, по которому можно было бы узнать наш путь.

- Стой, ребята, мне нужно проверить одну вещь, - сказал я, доставая компас.

Потом я взял спичку из водонепроницаемой коробочки, и мы наклонились над компасом, защищая его от дождя. Я зажег спичку. Оказалось, что мой «кратчайший» путь на север дал довольно сильное отклонение на запад.

Я исправил направление и зашагал вперед еще быстрее прежнего. Но и на этот раз я не заметил ничего, что помогло бы мне ориентироваться на местности.

Итак, через полчаса я сказал:

- Стой, братцы, давайте-ка еще раз взглянем.

Снова мы наклонились над компасом, заслоняя от дождя и ветра огонек спички, и снова увидели, что сильно отошли на запад.

Теперь я решил круто повернуть на восток.

И вот опять мы спешим сквозь черную мглу ночи. Скоро я увидел впереди себя какую-то странную серую полосу, она перерезала наш путь.

- Стой! - скомандовал я. - Надо проверить, что там такое.

Я пригнулся к земле и пополз, вытянув вперед руку, стараясь ощупью узнать, что впереди. Я не мог понять, был ли это пруд или просто дымка тумана.

Я продолжал ползти, соблюдая крайнюю осторожность.

Через две или три минуты все стало ясно.

- Ну, друзья, что тут греха таить - мы заблудились. Где мы сейчас находимся, я знаю столько же, сколько и вы. Одно только могу с уверенностью сказать: мы находимся на краю большой пропасти.

Я достал свою спичечную коробку, в ней была только одна спичка.

- Нет ли у кого спичек?

- Ни одной. Мы оставили их в наших плащах на телеге.

- Ну, что ж, у меня есть одна спичка. Но что мне с ней делать: посмотреть ли на компас, чтобы проверить, как мы идем, или разжечь здесь костер и переночевать?

Мысль об ужасной пропасти, преградившей нам путь, пугала нас всех, поэтому все решили единогласно разжечь костер и остаться до утра!

Ощупью мы набрали в темноте сучьев и щепок для костра, соскоблили ножом их сырую поверхность и накололи лучинок.

Когда набралась уже порядочная кучка топлива, я достал свою последнюю спичку и хотел разжечь костер.

Но Ричардсон сказал мне убедительно:

- Послушай, Сетон, Джон - старый курильщик, а ты - нет. Мне кажется, что будет справедливо доверить Джону нашу последнюю спичку.

Это было разумное предложение, я и на самом деле никогда не курил, поэтому охотно протянул спичку товарищу, который успешно чиркал уже много-много тысяч раз.

Вспыхнул огонек, и через минуту у нас весело горел костер.

При свете пламени мы подобрали еще много всяких сухих веток, сучков и щепок, и наш костер запылал сильнее и ярче.

Теперь пропасть отчетливо виднелась. Она была очень большой, с отвесными, обрывистыми берегами. Но как далеко она простиралась в длину и как глубоко уходила в землю, этого мы определить не могли.

Вблизи мы заметили две свежие могилы, одна рядом с другой. У изголовья каждой был крест.

- Как будто для нас приготовили, - раздался мрачный голос Джона.

В соседней лощине мы обнаружили много бурелома, и я решил показать товарищам один фокус, которому меня научили в этих краях.

Целый час мы собирали дрова и укладывали их, так, чтобы разжечь длинный костер.

Когда наш костер догорел, мы отбросили горячие угли по обе стороны, так что получилось два длинных ряда тлеющих углей на расстоянии шести футов. После этого я аккуратно подмел это место веником из свежих веток и травы, и мы улеглись друг возле друга на горячей земле. Несмотря на голод, холод и дождь, мы выспались неплохо.

На заре небо прояснилось, и мы посмотрели вокруг себя.

Да, мы были на краю пропасти. Она известна под именем Ассинибуон-Каньон. Глубина ее четыреста футов.

Если бы мы продвинулись еще немного вперед, мы погибли бы.

Отсюда без особых приключений мы скоро добрались до нашего лагеря. Волы спокойно жевали свою жвачку, досыта наевшись травы.

Все было так, как мы оставили: плащи висели на оглоблях телеги, ружья прислонены к колесам, посуда и продукты на своих местах, ничего не пропало, как будто мы и не уходили никуда.

Наш повар начал готовить завтрак, погонщик пошел к своим волам, а я, проводник, обошел лагерь, внимательно осматривая все кругом.

- Алло! Что же это такое?

В пыли, чуть прибитой дождем, был большой след индейского мокасина, рядом другой, еще и еще, большие и маленькие, много всяких следов. Короче говоря, во время нашего отсутствия в лагере побывали индейцы.

Но все было цело. Они, по-видимому, осмотрели наше имущество, но ничего не тронули. Меня это нисколько не удивило - я знал, что дикари-индейцы отличаются большой честностью.

Скоро повар позвал нас к завтраку. Поверьте, ему не пришлось повторять свое приглашение.

И только мы с аппетитом принялись за еду, как из соседнего леса пришли два индейца. У того и другого было по мешку за спиной.

Они приветствовали нас по своему обычаю восклицанием «Хо», и каждый протянул вперед руку с выпрямленной ладонью.

Знаками я пригласил их присоединиться к нашему завтраку. Индейцы поблагодарили меня тоже на языке знаков, объяснив, что они уже позавтракали, но что от кофе не откажутся.

Мы подали им по чашке кофе, который они потихоньку пили, пока мы кончили завтрак.

Теперь, согласно индейскому этикету, можно было начать деловой разговор.

Старший из индейцев поднялся. Знаками он рассказал, что накануне около четырех часов дня люди его племени спустились сюда по тропе, которая вела с севера. Они нашли здесь лагерь бледнолицых, никем не охраняемый.

Среди вещей, которые особенно заинтересовали индейцев, был бочонок с патокой, любимым лакомством индейских детишек. Когда дети увидели патоку, они стали просить родителей и плакать, уговаривая их дать им полакомиться. Родители решили подождать возвращения хозяев и ночевали в соседнем лесу. Когда они заметили, что в лагере люди, они тотчас же отправили своих послов для переговоров.

У одного индейца был мешок с картофелем, у другого - мешок с ячменем. Один из них протянул ведерко и знаками объяснил, что они хотели бы обменять мешок картофеля и мешок ячменя на полведерка патоки.

Я знаками выразил свое согласие и наполнил ведерко патокой до самых краев. Картофель был очень кстати нам, а ячмень - нашим волам.

***

Скоро мы прибыли в Бертл. Здесь в земельной конторе мы закрепили за собой землю и отправились в обратный путь. В Кербери мы вернулись незадолго до того, как выпал первый снег.