Рина Зелёная

Рина Зелёная

Впервые я услышала о Рине Зелёной, когда она выступала в Ленинграде на сцене Свободного театра, изображая кафешантанную певицу, которая перестраивалась на советский лад. Делала она это с таким задором и обаянием, что мы ходили её смотреть по нескольку раз. Я тогда работала в детском театре под руководством Брянцева. Наши спектакли кончались в половине восьмого, и мы успевали ходить во взрослые театры. Рина имела большой успех. Потом её песню распевали многие зрители. А песенка была такая:

Я родился на заре,

За окном вставал туман.

Я родился в октябре,

Мне сегодня десять лет.

Говорили все кругом:

Пулемётная пальба.

В это время за окном

Шла великая борьба.

Кончалась песня так:

И день за днём прошли года,

Года свободы и труда.

Мне десять лет, я пионер.

Ровесник я СССР.

На последних словах она лихо поднимала юбку и в канкане исчезала со сцены. Публика всегда требовала повторения, но Рина никогда не выходила на бис, сколько бы её ни просили. Я спрашивала своих друзей, которые работали в этом театре, – Петрова, Акимова, Людмилу Давидович, Надежду Кошеверову, Зинаиду Рикоми – почему Рина не танцует на бис. Они отвечали, что она так выкладывается, что её не хватает на повторение.

Когда я переехала в Москву, мы вместе выступали в ЦДРИ, а потом в ВТО в капустниках и на концертах. Даже сделали совместный номер: две женщины давно не встречались и взахлёб рассказывают, что с ними случилось. Говорят, не слушая друг друга, и только в паузах, на вздохе произносят: «Ты понимаешь, что со мной произошло!» – и снова каждая говорит о своём.

Как-то зайдя к Самуилу Яковлевичу Маршаку, которого я знала ещё с ТЮЗа (он был у нас зав. литчастью), я застала у него Рину, которая читала ему детские рассказы. Потом я слышала её в концертах, и каждый раз меня удивляла её манера исполнения. Была полная иллюзия, что говорит ребёнок: немного гортанный звук плюс детские всхлипывания и раскатистый смех.

Мы дружили, встречались. А когда Рина вышла замуж за Котэ, они часто бывали у нас дома. Рина как бы не всерьёз хвасталась, какой у неё прекрасный муж. На самом деле она гордилась и безумно любила Котэ.

Последние месяцы её жизни прошли в Доме творчества кинематографистов. Я несколько раз приезжала туда, чтобы навестить Риночку и мою приятельницу Веру Микулину. Мы вспоминали с Риной Ленинград, читали стихи Щепкиной-Куперник и от души смеялись.

Люди мысли, люди дела.

Вы ко мне явитесь смело.

Побросайте вы станки,

Книги бросьте из руки.

Одарю я вас лучами,

И цветами, и мечтами.

В груди ваши я волью

Новые восторги силы.

Вы мне любы, вы мне милы,

Вы мне милы навсегда,

Люди честного труда.

Потом мы в радости кричали: «Подумать только! Помним, помним!» Иногда Рина звонила мне: «Приезжай, ты меня совсем забыла…» И просила прочесть стихи «Я б умереть хотел на крыльях упоенья…» Я ей говорила: «Зачем я буду тебе такой мрак читать?» Она: «Ну, я тебя прошу, прочти». И я читала:

Я б умереть хотел на крыльях упоенья,

В ленивом полусне, навеянном мечтой,

Без мук раскаянья, без пытки сожаленья,

Без малодушных слёз прощания с землёй.

Я б умереть хотел душистою весною

В запущенном саду в благоуханный день.

И чтобы кипа роз дремала надо мною

И колыхалася цветущая сирень.

Чтоб не молился я, не плакал, умирая,

А чтоб волна немая

Беззвучно отдала меня другой волне.

– «А теперь прочти, как наши пишут». И я читала:

Хоронили управдома,

Шли за ним четыре дома,

И известные в квартале

Три старушки причитали:

«Ох, не знаешь, ох, не знаешь,

Где найдёшь, где потеряешь!

О какой такой сучок

Поломаешь каблучок».

Рина смеялась. «Ну, слава Богу, хоть чем-нибудь тебя рассмешила. Жди меня, я скоро постараюсь приехать». Но скоро я не приехала. А когда позвонила ей, никто не ответил. Я позвонила дежурной. «Она выбыла», – сказала дежурная. «Как выбыла?» «Да, да, скоро её похороны…» Я до сих пор не могу поверить, что её нет. Я так любила Рину…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.