Ольга Знаменская (дочь писателя) КАК НА ДУХУ

Ольга Знаменская (дочь писателя)

КАК НА ДУХУ

«За работой папу можно было видеть по вечерам. Работал он, не замечая времени.

Иногда засиживался до глубокой ночи»

................................

И это было как причастье,

Как соучастье в той судьбе,

Что вся — на муки и на счастье!

Навек завещана тебе…

Ан. Знаменский

Родные люди… Семья. И сегодня она у нас большая: Знаменские, Мыльцевы, Артемьевы, Диваевы. Честные, работящие, добрые и верные люди. Судьбы у всех разные, а суть одна. Корень один.

Деда своего Дмитрия Максимовича Знаменского (1889–1958) я помню смутно. В феврале 1958 года, когда его не стало, мне не было и пяти лет. Сухощавый, выше среднего роста, молчаливый. В молодости — если судить по семейной реликвии, фотографическому портрету 1913 года, — одухотворенно красивый. В нем были надежность и доброта. Нас, детей, любил трепетно и нежно, оберегал от нелепых случайностей, жалел. Вспоминаются его внимательные, чуткие глаза. Прогулки по заснеженной Ухте, городу моего полузабытого детства; непременные санки и катание с горок. Вечерние чаепития — обязательно с домашним варением! Очень любил сладости. И следил, чтобы печка, которую топили дровами, всегда была теплая: ладонь на стене, прилегающей к печи — его характерный жест. Дедушка Митя.

Бабушка, Анна Капитоновна (1896–1971), в последние годы жила в Москве, с семьей дочери Клавы. Каждое лето совершала своеобразные «туры» вместе с двумя московскими внуками, моими двоюродными братьями. Сначала отправлялась на Хопер, к родственникам — казакам, потом приезжала к нам в Хадыженск, где мы прожили двенадцать лет. А завершающим поездку местом был Сочи. Все дети вывозились бабушкой к морю. Строгая и мудрая, она была, пожалуй, идеальным воспитателем. Чтение русской классики и подвижные игры на воздухе, занятия языками и музыкой, шахматы и вязание, бесконечные путешествия по энциклопедиям и словарям — все это с ней. Особенно нам нравились походы в ближайший лес, за речку. Бабушка не отказывалась вместе с нами строить шалаш и забавляться игрой в мяч, купаться в мелководной Хадыжке и не забывала накормить нас бутербродами и фруктами. Угощать она любила. В ее массивном кожаном чемодане, по приезде из Москвы, оказывалось так много столичных вкусностей! Наши школьные каникулы — от первого до последнего класса — были озарены ее строгим взглядом и любовью. Бабушка Нюра.

Мамины родители — Сергей Васильевич (1908–1995) и Мария Семеновна (1909–1991) Артемьевы — родом из Башкирии, из небольшого села Иглино. Прожили вместе без малого 63 года. Поженившись в феврале 1929 года, они вскоре оказалась разлученными. Семья Артемьевых (прадед и его дети) была раскулачена и сослана. Крестьянская закалка, спокойный, уравновешенный характер помогли дедушке пережить тяжелейшие испытания лагерем Крайнего Севера. Уходил он на пенсию в середине шестидесятых годов заслуженным буровым мастером Коми АССР, одним из лучших специалистов по ликвидации аварий на нефтяных скважинах. Дедушка Сережа…

Бабушка была хозяйкой. Умела все. Вообще, и бабушка, и дедушка мои, за что бы ни брались, трудились на совесть. Иначе не поднять бы одной Марии Семеновне (дед то в лагере, то в тайге на работе) трех детей, да еще в годы войны. Кристальная честность и основательность — вот что отличало мою бабушку Маню. Эти

качества и объединяли их с дедушкой, и в то же время отличали от многих. Дождались правнуков. И сегодня в далекой Коми растет один из них — Сергей Сергеевич Артемьев.

С другой правнучкой, Машей, моей племянницей, прошлой осенью побывали в Хадыженске. Ездили в гости к маминому брату Владимиру Сергеевичу и его гостеприимной жене Нине Яковлевне.

С Ниночкой Артемьевой (моей мамой) папа встретился в 1951 году. И уже не расставался никогда. Свою маму я называю декабристкой: она так же, как русские женщины XIX века, пошла за своим любимым на осознанные жертвы, понимая, что ее может ожидать жизнь с бывшим политическим заключенным, находящимся в пожизненной ссылке. Но обо всем этом мы с сестрой узнали гораздо позже…

А детство было вполне обычным, если не принимать во внимание исключительной особенности: и папа, и мама постоянно находились дома. Он на творческой работе, она домохозяйка. Это было нелегко: постоянный контроль и внимание. Но в том?то и дело, что этого как бы и не было. Просто все занимались своими делами. Две школы (обычная и музыкальная); небольшой садик с клумбами (их обычно обихаживала сестра); немецкая овчарка Дозор во дворе, которого привезли из Сочи; подружки из соседнего дома и почти постоянно приходящие и приезжающие гости в доме (их было очень много) — вот наша жизнь. Всегда и во всем была опора и защита. А если не решалась задачка, то можно было быть уверенным — папа обязательно поможет ее решить. Аналитический склад ума ему был присущ, да и математические способности тоже.

Воспитывали нас строго. Мама больше своим многозначительным молчанием. Папа тоже обходился немногословными замечаниями, которым мы следовали неукоснительно.

С раннего детства нам внушили: вы такие же, как все, и не чувствуйте себя особенными, потому что у вас папа писатель. К слову, один из романов так и называется «Как все» (во втором издании «Год первого спутника»).

В более зрелом возрасте я не раз слышала в разговорах, как папа подчеркивал ту же мысль: каждый человек должен сам, своими силами и делами пробивать себе дорогу в жизни. И отвечать за содеянное.

Помнится, когда зашла речь об изменении фамилии (в связи с новым семейным положением), папа высказался категорически в том смысле, что лучше мне принять фамилию мужа. Мне это не очень нравилось. И после его смерти, впервые в жизни, я позволила себе ослушаться его — приняла его фамилию.

Где бы ни жили, одна комната — чаще самая маленькая — отводилась под папин кабинет. Там была библиотека, стоял небольшой письменный стол, радиоприемник и царил обязательный порядок.

За работой папу можно было видеть по вечерам. Работал он не замечая времени. Иногда засиживался до глубокой ночи. У прикроватной тумбочки в спальне всегда лежала записная книжка и шариковая ручка. Наготове. И нас это не удивляло.

В молодости — писал от руки, потом перепечатывал на машинке. Сам. Иногда это делала мама. А иногда мне доверялось (по моей инициативе) перепечатать. Так, с радостью и гордостью в 12–летнем возрасте я перепечатала повесть «Кубанка с красным верхом». Ксерокопии тогда не делались, поэтому печатали на машинке много. Часто прибегали к расклейке (2 экземпляра книги превращались в одну рукопись).

Впоследствии папа больше работал на машинке, потом, если считал нужным, правил и перепечатывал.

Отвлекать папу от работы было нельзя. Но иногда бывали исключения: приход друзей или родственников, интересная корреспонденция, или… у нас (у детей) трудная задачка по математике, которая никак не решается. В этих случаях папа охотно отвлекался от работы, заинтересованно общался с нами. И любая задача, конечно же, решалась. И еще был один повод, когда можно было отвлечь папу от работы — принести в кабинет стакан крепкого чая; лучше с лимоном в его любимом подстаканнике.

Когда папы не было за письменным столом, можно было принести и поставить небольшую вазу с цветами. Цветы всегда у нас были свои — из палисадника, что под окном, или с дачи, когда переехали в Краснодар. Обычно простые, которые он любил — астры, ромашки, незабудки. И, конечно же, сирень!

Эти маленькие знаки внимания с нашей стороны делались обычно с маминой подсказки. Она своим вниманием, спокойствием, мягкостью и добротой как будто укрывала нас от житейских бурь и невзгод.

Совсем недавно ее не стало и сразу обнаружилось, как много она успела и, главное, смогла!

Весну 2003 года, папин юбилей, мы встречаем вместе с Машей, дочерью моей младшей сестры Елены.

После окончания музыкального училища им. Н. А. Римского-Корсакова Леночка работала в музыкальной школе г. Апшеронска, вышла замуж и вскоре уехала в Хакасию, на самый юг Сибири, к истокам Енисея. Мой зять — Владимир Александрович Диваев — сибиряк, навечно сжившийся с тайгой. В следующем году моя сестра с мужем отметят серебряную свадьбу. А Маша — студентка Кубанского университета. Будущий юрист. Не сторонний человек в вопросах литературы и искусства. Читать любит с раннего детства. В пятилетием возрасте прочитала роман Алексея Толстого «Петр Первый». А сегодня готовит к защите дипломную работу.

Есть у нас родственники и в Башкирии, и в Коми, и на Волге (семья одного из маминых братьев), и в Сибири.

В Москве — наши ближайшие родственники — папина сестра Клавдия Дмитриевна и ее муж Алексей Александрович Мыльцевы. Тетя всю жизнь проработала врачом. Дядя — военный. У них выросли два сына. Один из Моих братьев, Владимир, пошел по стопам отца — генерала; другой, Павел, закончив МГУ, долгое время был корреспондентом ИТАР — ТАСС в странах Африки; кандидат наук. На двоих у них четверо детей.

А я работаю в школе, в краснодарской гимназии № 18.

Преподаю русский язык и литературу. Общение с детьми — лучшее, что есть на свете. Но с утратой мамы моя жизнь все больше стала наполняться папиными делами: перепиской, архивами, публикациями. А главное — общением с кругом людей, удивительно интересных и разных. Среди них много близких, родных по духу. Не могу не выразить им сердечную благодарность за помощь и поддержку.

Родные люди… Их много. Родители, семья, друзья, мои ученики. А все вместе — родина. Малая и Большая. Любимая. Та, которая у каждого только одна.

А. Знаменский за работой