6 февраля 2003 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

6 февраля 2003 года

Привет!

Все дни мысли о смерти.

Вспоминаю бабку Нину и ее больного внука Юрочку. Мы вместе переживали войну 1999–2000 годов. Они невольно стали нашими соседями, так как пришли из дома напротив. Спустились со своего третьего этажа в наш подъезд на первый этаж. В целях безопасности.

У внука Юрочки часто мутился рассудок в момент сильных обстрелов.

Однажды в квартире ингушки тети Марьям, где их семья проживала во время войны, он схватил топор и ударил им родную бабку по голове. В тот момент я зашла к ним в гости. Не успела ничего подумать, как оказалась рядом.

Схватила рукоять топора и держала ее. А сумасшедший Юрочка пытался вырвать у меня топор, чтобы добить свою бабку.

У Нины седые волосы стали красными. Она неподвижно лежала на полу, похожая на сломанную старую куклу.

Доли секунды: мы с Юрочкой встретились взглядами, и я поняла, что ни за что не могу выпустить топор, в который вцепилась мертвой хваткой, ведь он ее убьет!

Моя мама, услышав шум, тоже подбежала на помощь и вцепилась в рукоять топора.

Вдвоем мы еле сдерживали сумасшедшего: в моменты приступов больные подобного рода очень сильны.

Юрочка, видя, что топор выхватить обратно не получается, страшно закричал и убежал из квартиры.

Бабка Нина, очнувшись, ойкала, плакала.

Я и мама перевязали ей голову бинтом, а сверху — теплым платком.

Юрочка через некоторое время вернулся и совсем ничего не помнил…

Вообще, бабка Нина была веселой. Она пела песни, особенно когда страх подбирался слишком близко и перехватывал горло стальной растяжкой. Как-то наш Старопромысловский район несколько часов подряд «крушили» самолеты и вертолеты.

Я лежала на полу в коридоре и чувствовала, что от бомб, летящих с российского самолета, наш четырехэтажный дом раскачивается, как корабль, попавший в дикий шторм.

Меня засыпало штукатуркой.

Маски ужаса мелькали передо мной: какой будет последняя минута? Придется мне, четырнадцатилетней, долго задыхаться под завалами рухнувшего здания или милосердный Аллах, всемогущий Бог моей земли, заберет меня сразу к себе?

Бабка Нина тоже боялась. Она сидела, обхватив голову руками, и медленно покачивалась в такт накатывающимся волнам бомбардировки. Юрочка лепетал:

— Смерть тут. Она пришла. Она тут…Я знаю!

Моя мама занялась в подъезде рубкой дров, делая вид, что моментперехода ее совсем не интересует. Бабка Стася, подруга Нины, тихо плакала.

— Прилетит вдруг волшебник // В голубом вертолете // И бесплатно покажет кино… — раздалось совершенно неожиданно. — С днем рожденья поздравит // И, наверно, оставит // Мне в подарок пятьсот эскимо… — громко пела баба Нина.

Пахло гарью, где-то с тяжелым скрежетом съезжали друг на друга этажи. Штукатурка уже летела не хлопьями, а обволокла нас подобно февральской метели.

Но все происходящее казалось нереальным, неважным: а существовала только баба Нина и песенка из доброго советского мультфильма.

Ничего, кроме единственного куплета, старуха не помнила.

Я подхватила ее песню:

— Прилетит вдруг волшебник // В голубом вертолете // И бесплатно покажет кино…

В тот момент я поняла, что есть нечто, что зависит только от нас: мы можем бояться или не бояться.

Мы можем сойти с ума или сохранить рассудок, взять себя в руки и выжить!

Несмотря ни на что, вопреки всему!

P.S. Но сейчас не хочется жить.

Мира — нет.