10 марта 2003 года

10 марта 2003 года

Виделись с отцом. Исключительное по своей тяжести событие. Одно утешение — что для всех это психотерапия.

Один умный человек, которому я доверяю, сказал, что понял: моя проблема в смелости. То есть в трусости. Да, я трус. То есть я не трус, а даже местами отчаянный смельчак. Но часто я он. Трус.

Что было бы иначе, будь я смелым человеком:

1. Если бы у меня хватило смелости взять в долг деньги в сентябре 2001 года, у нас уже могло бы все давно получиться. Но мне было страшно.

2. Если бы всегда, когда мне казалось, что голос утоплен в инструментах, мне хватало смелости говорить об этом, а не сидеть язык в задницу, то у меня не было бы ощущения, что полтора года я сижу язык в задницу.

Расскажу про свой приезд в Москву на журфак.

Мне тогда казалось, что, чтобы заниматься чем-то с толком, надо все-таки получить соответствующее образование. Помню, мне попалась статья про юбилей какой-то известной артистки — мол, она уже 30 лет с большим успехом играет в театре, хотя у нее и нет специального образования. Фраза «хотя у нее и нет специального образования», казалось мне, будет преследовать меня, если я продолжу заниматься журналистикой, а журфак не закончу.

На вологодском телевидении мне на прощанье подарили часы и выдали специальную премию, а в трудовой книжке написали про «увольнение в связи с поступлением в Московский государственный университет».

Честно говоря, поступить на журфак труда большого не составило, потому что это было уже второе высшее образование, а оно платное. Следовательно, можешь платить — можешь поступить. Деньги на первые полгода у меня были, и мне выдали серый студенческий билет с университетской высоткой на корочке.

В группе нас училось человек семь — тех, кто уже сознательно выбрал тележурналистику. Декан сказал нам: «Мы предоставляем вам возможности и учебную территорию в минуте от Кремля». Минута от Кремля вдохновляла. Возможности — еще больше.

Тяга к музыке не могла не проявляться на журфаке. Оказалось, что в больших университетских аудиториях прекрасная акустика, и между парами мне нравилось во всю глотку покричать «шумел камыш, мышь, мышь» и «Саммертайм». По-моему, этим мой репертуар ограничивался. Сокурсники относились к моим музыкальным наклонностям с большим уважением. Сокурсница Аня даже попросила озвучить ее автоответчик, на котором с тех пор она говорила: «Привет. Сейчас никого нет дома…» на фоне моего голоса, старательно выводившего «Саммертайм, энд ливинг из изи».

У меня было три работы и съемная комната, больше всего похожая на пыльную ванную. Денег только-только хватало заплатить за учебу и жилье. Я вообще с гордостью вспоминаю этот период. Думаю, потому, что сейчас адаптироваться в тех условиях, какие были тогда, у меня уже кишка тонка.