ВЛАСТЬ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ВЛАСТЬ

3 апреля 1917 года

Сегодня вечером в Петроград приезжает Ленин, — сказал мне тов. Л. Н. Старк. Это было 3 апреля 1917 г.

Ф. Ф. Раскольников. Кронштадт и Питер в 1917 году. М.: Политиздат, 1990. С. 67

В тот же день, 3 апреля, о приезде Ленина было сообщено в Исполнительный Комитет [Петроградского Совета депутатов].

Н. Н. Суханов. Т. 1. С. 340

Остроумная идея проезда через Германию нам как-то не приходила в голову — настолько мы свыклись с мыслью о непроходимых барьерах, установленных войной между воюющими государствами.

Ф. Ф. Раскольников. С. 67

Многие войны в истории могли быть прекращены до того, как полная победа приносила дурной мир. Но войне сопутствуют узость взглядов, разрыв связей между людьми и желание победить во что бы то ни стало. Если бы западные правительства, в том числе американское, были лучше осведомлены о положении в России, если бы Людендорф, вместо того чтобы провозить Ленина в Россию, был осторожен или обладал достаточной прозорливостью и понимал, какое влияние окажут его действия на Германию в последующие десятилетия, то, может быть, война окончилась бы за год до перемирия 11 ноября 1918 года, и, кто знает, не предотвратило ли бы это приход Гитлера к власти и Вторую мировую войну?

Л. Фишер. С. 204205

С таким же правом, с каким я стреляю гранатами по неприятельским окопам и пускаю против них ядовитые газы, я могу, как неприятель, применить к вражеским войскам и средство пропаганды. В России, кроме того, появилось в это время наряду с Лениным большое количество большевиков, проживавших ранее в Англии и Швеции…

М. Гофман [1]. С. 211

…Люди, создавшие «генеральный план» (к этой группе генерал Гофман не относился) заранее знали, кто подпишет договор о перемирии или мире — Ленин.

В то время в Петрограде с визитом находился глава шведских социал-демократов Ялмар Брантинг, один из немногих влиятельных людей в Стокгольме, которые выступали против попыток шведской армии и правительственной верхушки вступить в войну на стороне Германии. У нас с ним вскоре установились вполне дружеские отношения, и однажды, когда мы говорили с ним о весьма вольном поведении наших большевиков в шведской столице, он неожиданно со смехом сказал: «А вы знаете, что когда Ленин был в Стокгольме на пути в Петроград (2 апреля), он заявил на собрании крайне левых членов нашей партии, что через две или три недели возвратится в Стокгольм, чтобы вести переговоры о мире?»

Увидев недоумение на моем лице, он добавил: «Уверяю вас, что не шучу. Мне сказал об этом один из членов социал-демократической партии, который там присутствовал, человек, которого я давно знаю и которому полностью доверяю».

Достоверность рассказанной Брантингом истории подтверждается телеграммой, которую получил из Гааги от А. И. Бальфура Джордж Бьюкенен.

«За последние несколько дней я получил из четырех разных источников информацию об уверенности Германии в том, что в ближайшие две недели будет объявлено о мире между Россией и Германией. В одном из сообщений говорится, что вести переговоры уполномочен Кюльман, который, по слухам, находится в этом городе».

А. Ф. Керенский. С. 219

…В начале апреля 1917 г. я ехал в Россию. Проезжая через шведско-финляндскую границу, я впервые увидел русских солдат и офицеров с красными ленточками в петлицах. Один из офицеров пограничной охраны, познакомившись со мной, сказал мне улыбаясь:

— А знаете, кто за несколько дней перед вами проехал здесь?

— ?..

— Ленин!

— Как, Ленин? Как же он проехал?

— Так! Через Германию! Немецкое правительство пропустило!

— Но ведь он хочет поражения России! Помогает немцам! Поэтому они его и пропустили! Но как же вы-то его могли пропустить в Россию?

— Было распоряжение не препятствовать его проезду. Что же мы могли сделать?

Этот первый мой разговор на границе дал мне возможность почувствовать всю глубину той бессмыслицы, в которую сразу же вылилась русская революция.

Г. А. Алексинский. Проходимцы и шпионы. Из воспоминаний // Общее дело. Париж, 1921. № 211. 12 февр.

(Далее цит.: Г. А. Алексинский [2])

Почетному изгнаннику надо было устроить почетную встречу. Был избран представлять Совет Церетели. Но он решительно отказался. Делать было нечего: неприятно и даже как-то странно, но приходилось ехать на вокзал президиуму — Скобелеву и Чхеидзе.

Дело было уже к вечеру. Уже пора была собираться на вокзал. Я также решил ехать. «Околопартийный человек», папаша Чхеидзе, высоко подняв брови, сокрушенно крутил головой.

Н. Н. Суханов. Т. 1. С. 340

Для большинства приезд тов. Ленина явился полной неожиданностью.

Ф. Ф. Раскольников. С. 67

На парадном крыльце разместились различные не проникшие в вокзал делегации, тщетно стараясь не растеряться и удержать свои места в рукопашной борьбе с «приватной» публикой... Поезда, с которым должен был приехать Ленин, ждали часам к одиннадцати.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 4

В рабочие кварталы были направлены свои люди с грузовиками, которые должны были оповестить рабочих и доставить их в назначенное место. Заметим при этом, что в тот день газеты не выходили. Рабочие заполнили грузовики и, размахивая красными флагами, поехали на Финляндский вокзал. Там были заранее сооружены подобия триумфальных арок, украшенных красными и золотыми лентами, на которых были начертаны революционные лозунги. К вокзальной площади подтянулись несколько броневиков, приписанных к штабу большевиков. Штаб находился во дворце Кшесинской. Нашлись свои люди и в Петропавловской крепости, из тех, что состояли при прожекторах. Им было велено ждать сигнала и, получив его, направить лучи прожекторов на площадь. Пригласили даже оркестр, который должен был стоять именно в том месте, где Ленин будет сходить с поезда. Для координации торжественного действа создали специальные комитеты. Около суток большевики лихорадочно готовились к приезду малоизвестного теоретика, который вот уже целую неделю ехал к ним, пересекая одну за другой границы европейских стран, и все это время терзался мыслью, а не арестуют ли его, едва он ступит на перрон Финляндского вокзала.

Р. Пейн. С. 313314

Пыхтели многочисленные автомобили. В двух-трех местах из толпы высовывались страшные контуры броневиков. А с боковой улицы двигалось на площадь, пугая и разрезая толпу, неведомое чудовище — прожектор, внезапно бросавший в бездонную пустую тьму огромные полосы живого города — крыш, многоэтажных домов, столбов, проволок, трамваев и человеческих фигур.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 4

Красные знамена, почетный караул из кронштадтских моряков, рефлекторы Петропавловской крепости, освещающие путь от Финляндского вокзала к дому Кшесинской, броневики, цепь из рабочих и работниц, охраняющих путь.

Н. К. Крупская. С. 228

Толпа перед Финляндским вокзалом запружала всю площадь, мешала движению, едва пропускала трамваи. Над бесчисленными красными знаменами господствовал великолепный, расшитый золотом стяг: «Центральный Комитет РСДРП (большевиков)». Под красными же знаменами с оркестрами музыки у бокового входа в бывшие царские комнаты были выстроены воинские части.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 4

Питерским полкам, желавшим выставить почетный караул, отказали, потому что кронштадтцам обещано. Кронштадту по праву принадлежит преимущество, потому что в крепости, по существу, и сейчас уже только одна власть: Совет депутатов. Но если балтийцев не будет — неприятная получится история: питерцы законно обидятся. А матросы могут не прибыть: ребята из Петровского района говорили сегодня: льду по заливу наворочено — никакой ледокол не пройдет.

С. Д. Мстиславский. Накануне: 1917 год. М.: Правда, 1989. С. 534

Внутри вокзала была давка — опять делегации, опять знамена и на каждом шагу заставы, требовавшие особых оснований для дальнейшего следования. Звание члена Исполнительного Комитета, однако, укрощало самых добросовестных церберов, и сквозь строй стиснутых, недовольно ворчавших людей я через весь вокзал пробрался на платформу, к «царским» комнатам, где понуро сидел Чхеидзе, томясь в долгом ожидании и туго реагируя на остроты Скобелева. Сквозь крепко запертые стеклянные двери «царских» комнат была хорошо видна вся площадь, — зрелище было чрезвычайно эффектно. А к стеклам, с площади, завистливо лепились делегаты, и были слышны негодующие женские голоса:

— Партийной-то публике приходится ждать на улице, а туда напустили... Неизвестно кого!..

Негодование было, впрочем, едва ли особенно основательно: небольшевистской публики, сколько-нибудь известной в политике, науке, литературе, я совершенно не помню при этой встрече, партии не прислали своих официальных представителей, да и из советских людей, из членов Исполнительного Комитета, кроме специально командированного президиума, по-моему, был только один я. Во всяком случае, в «царских» комнатах если кто и был, кроме нас, то не больше трех-четырех человек. Большевистские же местные «генералы» выехали встречать Ленина в Белоостров или еще дальше, в Финляндию. И пока мы ждали Ленина на вокзале, он в вагоне уже основательно осведомлялся о положении дел из «непосредственных источников».

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 4

В Белоострове нас встретили Мария Ильинична, Шляпников, Сталь и другие товарищи. Были работницы. Сталь все убеждала меня сказать им несколько приветственных слов, но у меня пропали все слова, я ничего не могла сказать. Товарищи сели с нами. Ильич спрашивал, арестуют ли нас по приезде. Товарищи улыбались.

Н. К. Крупская. С. 228

В вагоне товарищ Каменев рассказывал о Владимире Ильиче и посмеивался над встречей, которую ему готовили петербургские товарищи: «Надо знать Ильича, он так ненавидит всякие торжества».

Ф. Ф. Раскольников. С. 67

— Когда я с товарищами ехал сюда, я думал, что нас с вокзала прямо повезут в Петропавловку. Мы оказались, как видим, очень далеки от этого. Но не будем терять надежды, что это еще нас не минует, что этого нам не избежать.

Ленин.

Цит. по: Суханов Н. Н. Т. 2. С. 12

«Мы ехали в тюрьму, готовились к тому, что по переезде границы нас немедленно арестуют», — говорит он и затем переходит к дорожным впечатлениям.

Ф. Ф. Раскольников. С. 69

Возвращаясь из эмиграции и подъезжая 16 апреля 1917 года к Петрограду, Ленин, волнуясь, спрашивал: «Арестуют ли нас по приезде?». Это — одна ипостась Ленина.

Двадцать минут спустя, после торжественного его приема на вокзале представителями Совета рабочих и солдатских депутатов, Ленин несся на броневике через весь Петроград к дворцу Кшесинской, ставшему помещением Центрального Комитета большевиков, бросая встречным толпам: «Да здравствует мировая социалистическая революция!». Это — другая ипостась Ленина.

Н. Валентинов [3]. С. 31

Я прошелся по платформе. Там было еще более торжественно, чем на площади. По всей длине шпалерами стояли люди — в большинстве воинские части, готовые взять «на краул»; через платформу на каждом шагу висели стяги, были устроены арки, разубранные красным с золотом; глаза разбегались среди всевозможных приветственные надписей и лозунгов революции, а в конце платформы, куда должен был пристать вагон, расположился оркестр и с цветами стояли кучкой представители центральных организаций большевистской партии. Большевики, умея вообще блеснуть организацией, стремясь всегда подчеркнуть внешность, показать товар лицом, пустить пыль в глаза, без лишней скромности, без боязни утрировки, видимо, готовили самый настоящий триумф.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 45

Уже к семи часам на площади перед вокзалом было не протолкаться, и далеко по Нижегородской, — глазом не взять, — сплошная, тесная стояла толпа. Заводы, заводы, полки. Не смолкая, звенели в ночном уже воздухе песни. Без песни столько часов не простоять на ногах: стоят с шести (иные — в передних рядах — и с пяти!), теперь уж одиннадцать, а поезд, слыхать, раньше двенадцати не придет. На то и поезд, чтобы опаздывать. Даже когда он везет Ленина.

С четырех углов били снопами белого, слепящего света прожекторы. И в этом белом, недвижном огне багрели особо алым, особо ярким и живым светом красные, без числа, знамена. У подъезда вокзала коваными башнями грозились ижорские броневики.

С. Д. Мстиславский. С. 534

…Ждали же мы долго. Поезд сильно запаздывал. Но, в конце концов, он подошел.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 6

Вот раздался первый звонок, предвещавший приближение поезда. Мы все вышли на перрон...

Ф. Ф. Раскольников. С. 68

На платформе раздалась громовая «Марсельеза», послышались приветственные крики... Мы оставались в «царских» комнатах, пока у вагона обменивались приветствиями «генералы» большевизма. Затем слышно было шествие по платформе, под триумфальными арками, под музыку, между шпалерами приветствовавших войск и рабочих. Угрюмый Чхеидзе, а за ним и мы, остальные, встали, вышли на середину комнаты и приготовились к встрече. О, это была встреча, достойная... не моей жалкой кисти!

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 6

Когда, попыхивая паром, поезд, наконец, вошел под крышу вокзала, Ленин застыл от изумления. Он увидел на перроне солдат и матросов, вытянувшихся в струнку в почетном карауле с офицерами во главе. Они представляли Московский и Преображенский полки, красногвардейцев и моряков Балтийского флота. Позади них стояли рабочие со знаменами. Вся вокзальная площадь и прилегающие к ней улицы были запружены людьми, которые держали в руках флаги и зажженные факелы. Почти все они провели здесь несколько часов в ожидании его прибытия. Люди были утомлены, их терпению приходил конец. Нервы у всех были так напряжены, что любой толчок мог стать поводом для беспорядков. Обстановка все больше накалялась. Если бы Ленин, выйдя из поезда, скомандовал толпе: «Сожгите Зимний дворец!» — от дворца осталось бы пепелище.

Р. Пейн. С. 314

Наконец быстро промчались три ослепительно ярких огня паровоза, а за ним замелькали освещенные окна вагонов — все тише, все медленнее.

Ф. Ф. Раскольников. С. 67

— Идет!

Сразу замерли ряды. Бегом пробежал комитетский.

Красная повязка на рукаве. Махнул.

— Дальше, дальше, вперед, товарищи! Товарищ Ленин в первом вагоне, в самом переди.

Уже отдувался паром на завороте черный грудастый паровоз. Перед шеренгой матросов — четкая по застылому тихому воздуху прозвучала команда.

— Смиррно! На кра-ул!

С. Д. Мстиславский. С. 535

В дверях показался торжественно спешащий Шляпников в роли церемониймейстера, и пожалуй, с видом доброго старого полицеймейстера, несущего благую весть о шествии губернатора. Без видимой к тому необходимости он хлопотливо покрикивал:

— Позвольте, товарищи, позвольте!.. Дайте дорогу! Товарищи, дайте же дорогу!..

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 6

Ильича вынесли из вагона на руках, и на вокзале он обратился к рабочим с речью…

М. И. Ульянова. С. 238

Поезд остановился, и мы тотчас увидели над толпой рабочих фигуру тов. Ленина. Высоко поднимая Ильича над своими головами, сестрорецкие рабочие пронесли его в зал вокзала.

Ф. Ф. Раскольников. С. 67

Появление Ленина на политической сцене было для них равносильно появлению нового мессии. Лучшего момента для этого нельзя было и придумать: праздновали Пасху.

Р. Пейн. С. 313

He знаю, что со мной тогда было. Охваченный восторгом, я взволнованно закричал:

— Ленин! Ленин!

Мы ринулись к площадке, подхватили Ильича на руки и высоко подняли над головами. Ильич не ожидал такой бурной встречи и взволнованно говорил нам:

— Товарищи, тише, что вы, товарищи!

А. М. Афанасьев. Встреча на станции Белоостров // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 4. С. 157

На перроне стоял почетный караул, мимо которого провели Ильича и всю нашу эмигрантскую братию…

Н. К. Крупская. С. 228

Прибытия поезда на Финляндском вокзале ожидали делегации. На перроне вокзала были построены шпалерами матросы, рабочая милиция и группы Красной гвардии. Оркестры играли модную тогда «Марсельезу», а матросы, рабочая милиция и красногвардейцы взяли «на караул», приветствуя знаменами прибывших эмигрантов. Владимиру Ильичу пришлось обойти по рядам выстроившихся и сказать несколько слов приветствия.

А. Г. Шляпников. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год: В 3 т. Т. 3. Кн. 45. М.: Республика, 1994. С. 273274

В одиннадцать часов десять минут вечера Ленин ступил на перрон Финляндского вокзала. Неизвестно, что он сразу произнес, потому что его слова заглушил оркестр, грянувший во всю мощь «Марсельезу». Щеголеватый молодой офицер по фамилии Максимов, командовавший отрядом балтийских моряков, был первым, кто приветствовал Ленина в Петрограде. Максимов лихо отсалютовал ему, и, к своему собственному удивлению, Ленин ответил офицеру, повторив то же движение.

Р. Пейн. С. 314315

Когда Ильич вышел на перрон, к нему подошел капитан и вытянувшись что-то отрапортовал. Ильич, смутившись немного от неожиданности, взял под козырек.

Н. К. Крупская. С. 228

В Стокгольме Ленин садился в поезд в котелке, а в Петрограде, на площади перед Финляндским вокзалом, он оказался в кепке. Ближе к образу пролетария.

В. А. Солоухин. С. 120

…На Финляндский вокзал прибыл все же в котелке. Это как бы в качестве замечания в адрес художников и создателей фильмов о Ленине.

А. А. Арутюнов. С. 553

C первой же минуты на российской земле Ленин повел себя так, как собирался действовать и в дальнейшем. В сопровождении Надежды Константиновны и Каменева он прошел в зал, ранее предназначавшийся для императорской семьи.

Р. Сервис. С. 298

Толпа ждала именно Ленина. Но — не я.

Ю. Анненков. Т. 2. С. 259

В знаменитом «пломбированном» вагоне Ленин возвратился в Петербург… Я лично не разделял по поводу его приезда восторгов моих старых товарищей, с которыми у меня под влиянием революционного движения вновь установились оживленные связи. Поэтому я и отказался принять участие в торжественной встрече его, когда он прямо с поезда финляндской ж. д. сразу же поместился на поданный ему специально броневик и, зычным голосом закричав «Товарищи!», обратился к многотысячной толпе со своими, ставшими теперь историческими, речами.

Г. А. Соломон [1]. С. 43

3-го апреля 1917-го года я был на Финляндском вокзале, в Петербурге, в момент приезда Ленина из-за границы. Я видел, как сквозь бурлящую толпу Ленин выбрался на площадь перед вокзалом, вскарабкался на броневую машину и, протянув руку к «народным массам», обратился к ним со своей первой речью.

Ю. Анненков. Т. 2. С. 255

Вместе с другими я был на вокзале при встрече Ленина. Встреча была пышная, с морем красных знамен, со шпалерами войск. Лица вернувшихся на родину эмигрантов сияли восторгом. Ленин был все тот же, каким я знавал его 10 лет тому назад, с хитро прищуренными глазами, с тонкой усмешкой на губах. Узнав меня в толпе, он остановился, обнял меня, расцеловал и спросил:

— Что же, тов. Петров, опять с нами?

Я ответил:

— Не знаю еще.

— Ну, потолкуем, потолкуем...

В. С. Войтинский [2]. С. 124

Он был как-то безоблачно весел, и улыбка ни на одну минуту не сходила с его лица…

Ф. Ф. Раскольников. С. 68

И он пробежал мимо. Пять минут спустя, отвечая на приветствие Чхеидзе, он уже громил Временное правительство за его преступную империалистическую политику и развивал план превращения всемирной войны во всемирную социальную революцию. Говорил Ленин со своей обычной манерой безграничной уверенности в правильности намеченного пути, с обычной полуснисходительной, полупрезрительной усмешкой по адресу «дурачков», которые этого пути не видят и воображают, будто они делают революцию, тогда как в действительности выполняют обычное дело лакеев империализма.

В. С. Войтинский [2]. С. 61

Вслед за Шляпниковым, во главе небольшой кучки людей, за которыми немедленно снова захлопнулась дверь, в «царскую» комнату вошел или, пожалуй, вбежал Ленин, в круглой шляпе, с иззябшим лицом и роскошным букетом в руках. Добежав до середины комнаты, он остановился перед Чхеидзе, как будто натолкнувшись на совершенно неожиданное препятствие. И тут Чхеидзе, не покидая своего прежнего угрюмого вида, произнес следующую приветственную речь, хорошо выдерживая не только дух, не только редакцию, но и тон нравоучения:

— Товарищ Ленин, от имени Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции мы приветствуем вас в России... Но мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне. Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете преследовать эти цели...

Чхеидзе замолчал. Я растерялся от неожиданности: как же, собственно, отнестись к этому «приветствию» и к этому прелестному «но»?.. Но Ленин, видимо, хорошо знал, как отнестись ко всему этому. Он стоял с таким видом, как бы все происходящее ни в малейшей степени его не касалось: осматривался по сторонам, разглядывал окружающие лица и даже потолок «царской» комнаты, поправлял свой букет (довольно слабо гармонировавший со всей его фигурой), а потом, уже совершенно отвернувшись от делегации Исполнительного Комитета, ответил так:

— Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии... Грабительская империалистская война есть начало войны гражданской во всей Европе... Недалек час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих эксплуататоров-капиталистов... Заря всемирной социалистической революции уже занялась... В Германии все кипит... Не нынче-завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция!

Это был, собственно, не только не ответ на «приветствие» Чхеидзе. Это был не ответ, это не был отклик на весь «контекст» русской революции, как он воспринимался всеми — без различия — ее свидетелями и участниками. Весь «контекст» нашей революции (если не Чхеидзе) говорил Ленину про Фому, а он прямо из окна своего запломбированного вагона, никого не спросясь, никого не слушая, ляпнул про Ерему...

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 67

Лозунг мировой революции, брошенный им, буквально ошпарил делегатов Исполнительного комитета и другие соглашательские элементы, присутствовавшие в зале.

А. Г. Шляпников. Т. 3. Кн. 45. С. 274

Помню почти всеобщее впечатление недоумения, я сказал бы даже, некоторого конфуза. Но слова Ленина производили впечатление на толпу. Подкупали обычные свойства ленинских речей — простота построения, элементарность доводов, безыскусственность формы и, главное, побеждающая все сомнения уверенность оратора.

В. С. Войтинский [2]. С. 61

Официальная и публичная часть встречи была окончена... С площади сгорающая от нетерпения, от зависти и негодования публика уже недвусмысленно ломилась в стеклянные двери. Шумела толпа и категорически требовала к себе, на улицу, прибывшего вождя. Шляпников, снова расчищая ему путь, выкрикивал:

— Товарищи, позвольте! Пропустите же! Да дайте же дорогу!..

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 78

Ряд закованных в сталь автомобилей вытянулся у Финляндского вокзала. Лучи их прожекторов прорезают вечернюю темноту и бросают длинные снопы света вдоль улиц Выборгской стороны.

Ф. Ф. Раскольников. С. 70

Окончив официальную часть приема, мы направились к выходу. Усадили Владимира Ильича в закрытый автомобиль и намеревались двинуться в объезд многотысячной массы манифестантов прямо в помещение Петербургского комитета. Но эта попытка нам не удалась. Рабочие и солдаты, заполнившие площадь и улицы перед вокзалом, требовали т. Ленина, автомобиль не пропускали. Владимиру Ильичу пришлось выйти из автомобиля.

А. Г. Шляпников. Т. 3. Кн. 45. С. 274

При новой «Марсельезе», при криках тысячной толпы, среди красных с золотом знамен, освещаемый прожектором, Ленин вышел на парадное крыльцо и сел было в пыхтящий закрытый автомобиль. Но толпа на это решительно не согласилась. Ленин взобрался на крышу автомобиля и должен был говорить речь.

— ...Участие в позорной империалистической бойне... ложью и обманом... грабители-капиталисты... — доносилось до меня, стиснутого в дверях и тщетно пытавшегося вырваться на площадь, чтобы слышать первую речь к народу новой первоклассной звезды на нашем революционном горизонте… Затем, кажется, Ленину пришлось пересесть в броневик и на нем двинуться в предшествии прожектора, в сопровождении оркестра, знамен, рабочих отрядов, воинских частей и огромной «приватной» толпы к Самсониевскому мосту, на Петербургскую сторону, в большевистскую резиденцию — дворец балерины Кшесинской... С высоты броневика Ленин «служил литию» чуть ли не на каждом перекрестке, обращаясь с новыми речами все к новым и новым толпам. Процессия двигалась медленно. Триумф вышел блестящим и даже довольно символическим.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 8

Поблизости от нас ехали броневики, на один из них рабочие помогли ему взобраться, и, стоя на броневике, освещенный прожекторами, Владимир Ильич сказал речь.

А. Г. Шляпников. Т. 3. Кн. 45. С. 274

Броневик сдвинулся. Широким просветом раздалась перед ним толпа. Заспешили прожекторы, рассекая перед броневиком путь, выхватывая острыми лучами из потеми солдатские папахи... И винтовки, винтовки, винтовки... алые знамена, рабочие шапки, яркие женские платки.

Гремел победным, походным маршем оркестр. Броневик плыл средь людского моря, под бивший прибоем немолчный приветственный гул.

С. Д. Мстиславский. С. 538

«Да здравствует социалистическая мировая революция!» — бросал Ильич в окружавшую многотысячную толпу.

Н. К. Крупская. С. 228

Но тут же начались и споры. «Как же так, ведь социалистическая революция у нас возможна лишь после того, как она начнется где-либо на Западе». И мы чуть не подрались тут же с одним из товарищей, с которым шли рядом, держа цепь.

М. М. Костеловская. По поручению московских большевиков // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 4. С. 159

С вокзала поехали в особняк Кшесинской. Здесь собрались работники петроградской большевистской организации и большевики — делегаты закрывшегося накануне Всероссийского совещания, всего человек 200300.

В. С. Войтинский [2]. С. 61

Тов. Ленин уезжает в цитадель большевизма, бывший дом фаворитки царя Кшесинской, после Февральской революции занятый нашими руководящими партийными учреждениями. Вслед за ним я тоже отправился в дом Кшесинской.

Ф. Ф. Раскольников. С. 70

Вскоре мне удалось несколько раз увидеть Ленина на балконе особняка эмигрировавшей балерины Кшесинской, ставшего штаб-квартирой большевиков. Вокруг балкона собиралась разношерстная толпа, перед которой Ленин и неизвестные мне тогда его соратники беспрерывно произносили пропагандные речи.

Ю. Анненков. Т. 2. С. 259260

Еще 67 марта [1917] поступила в Исп. Комитет жалоба известной балерины Кшесинской на самочинный захват большевиками ее особняка. В Таврический дворец явилась Кшесинская в сопровождении какого-то адвоката-дельца и настойчиво просила допустить ее в Исп. Комитет. Последний, узнав, в чем заключалась ее просьба, предложил ей обратиться ко мне, а мне было высказано пожелание о мирном улажении этого дела.

Появление Кшесинской в Таврическом дворце свидетельствовало о том, что первоначальный испуг известной части населения столицы, близкой придворным или задворным кругам, быстро проходил. Сама Кшесинская убежала из своего особняка в ночь на 28 февраля, испугавшись угроз женщин ближайших к ее особняку домов, рассматривавших особняк Кшесинской как очаг великосветского разврата и ловушку для молодых и красивых девиц, поставщицей которых была эта старая балерина. На другой день после ее исчезновения из дома, его гаражи, служебные помещения занял прибывший в Питер отряд броневиков, а сам особняк солдаты предложили взять нашему Пет. Комитету. Такова была история «захвата».

Перебравшись из здания Биржи труда в особняк Кшесинской, Пет. Комитет занял все комнаты с оставшимся имуществом и впоследствии передал все ценности в градоначальство. Часть имущества после бегства Кшесинской до прибытия броневиков была расхищена. Само здание было мало приспособлено для общественных целей. Значительная часть помещения была занята ванными, купальными бассейнами и т. п. уголками, связанными с публичной профессией этой дамы.

Кто-то из членов Исп. Комитета привел ее ко мне. Первыми ее словами были просьбы не верить всему тому, что писали и говорили о ней: она — бедная женщина, жила своим трудом, никакой спекуляцией не занималась и имела всего 900 тысяч рублей в банке... После такого предисловия из глаз ее упало несколько слезинок и просьба помочь ей водвориться в ее прежнее владение. На последнюю просьбу я ответил ей обещанием оказать содействие, но тут же предупредил о малом вероятии успеха. Дом был занят командой броневиков, и ей переселиться некуда. Но Кшесинская побывала уже в штабе округа, была в Военной комиссии и «уладила там» все. Всюду ей указывали, что дом держат большевики, а не военная власть. Чтобы убедиться, кто прав, она просила дать ей разрешение посмотреть особняк. На мои указания, что вход туда доступен каждому, хозяйка особняка созналась, что она боится туда показаться, и просила меня помочь ей переговорить с лицами, занявшими ее дом, а также посмотреть, в каком состоянии он был.

Исп. Комитет был против самочинных действий, против захвата зданий, против нарушения священных прав частной собственности. Но с нашей организацией соглашательские руководители не хотели спорить из-за дома Кшесинской, а поэтому и отсылали ее ко мне, меня же лично просили уладить дело, и мне волей-неволей пришлось принять на себя эту заботу. С Пет. Комитетом мы условились уступить дом лишь в том случае, если Совет предоставит для рабочих и партийных организаций особый дом. Пока же решили использовать команду броневиков как завесу и прикрытие.

После жалобы Кшесинской в Исп. Комитет мне пришлось организовать ей посещение ее дома, а также свиданье с представителями команды броневиков. Солдаты категорически заявили, что дом ей не возвратят, а имущество ее передали в казну. Возражать солдатам она не посмела, а только в ответ прослезилась. Впоследствии мне приходилось еще не раз заниматься по поручению Исп. Комитета «улаживанием» дела с домом Кшесинской. Но все ее хлопоты были напрасны, солдаты оказались правы: дома она не получила, несмотря на содействие военных, судебных и милицейских властей. Освободив его после июльских дней от наших организаций, особняк заняли самокатчики и привели его в полную негодность.

А. Г. Шляпников. Т. 2. Кн. 12. С. 458460

Надежда Константиновна была как-то ошеломлена массой неожиданных и радостных впечатлений и говорила мне, что по дороге они с Ильичом задавались вопросом: а удастся ли ночью достать на Финляндском вокзале извозчика? И вдруг — такая встреча...

Ф. И. Драбкина. Приезд товарища Ленина // Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 4. С. 169

Пробираясь по направлению к дому, я так же потихоньку двигался в хвосте процессии, далеко от ее центра, в компании нескольких человек. В числе их был мой старый знакомый, тогда гардемарин или мичман, а затем именитый большевистский адмирал Раскольников, не только на редкость милый, искренний, честный, располагающий человек, беззаветный революционер и фанатик большевизма, но и человек, добросовестно и много занимавшийся не в пример другим своей революционно-социалистической культурой.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 8

Ехавший со мною в трамвае «новожизненец» Суханов кисло брюзжал по поводу ленинских речей.

Ф. Ф. Раскольников. С. 70

Раскольников был в полном упоении от встречи, от приезда Ленина, от самого Ленина да и от всего происходящего перед его глазами в этом лучшем из миров. Он без умолку рассказывал о своем вожде, о его личности, о его роли, о его прошлом.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 8

Особняк балерины гудел, как потревоженный улей. На лестнице, в коридорах, в комнатах, в большом зале обменивались впечатлениями от первой речи Ленина. Почти никто не был согласен с нею. Но об «Ильиче» отзывались восторженно, в особенности рабочие. Господствующее мнение, насколько я мог уловить, сводилось к тому, что «Ильич» не успел с дороги осмотреться, но это мелочь, а главное:

— Здорово он о буржуазии! Чего там, в самом деле?..

В. С. Войтинский [2]. С. 62

Перед домом стояла и не расходилась толпа, а с балкона второго этажа говорил речь уже охрипший Ленин. Я остановился около отряда солдат с винтовками, который сопровождал процессию до самого конца.

— ...Грабители-капиталисты, — слышалось с балкона. ...Истребление народов Европы ради наживы кучки эксплуататоров... Защита отечества это значит защита одних капиталистов против других...

— Вот такого бы за это на штыки поднять, — вдруг раздалось из группы «чествователей»-солдат, живо реагировавших на слова с балкона. — А?.. Что говорит!.. Слышь, что говорит! А?.. Кабы тут был, кабы сошел, надо бы ему показать! Да и показали бы! А?.. Вот за то ему немец-то... Эх, надо бы ему!..

Не знаю, почему они не «показали» раньше, когда Ленин говорил свои речи с более низкой трибуны: не думаю, чтобы они «показали» и впредь, «кабы он сошел». Но все же было интересно.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 9

Между тем собравшиеся около дома Кшесинской рабочие и солдаты не расходились, требовали т. Ленина. Ему пришлось несколько раз выступать с балкона.

А. Г. Шляпников. Т. 3. Кн. 45. С. 275

Неожиданно для себя я очутился у калитки, где большевик-рабочий строго и энергично среди ломившейся толпы выбирал достойных проникнуть внутрь дома и участвовать в неофициальной товарищеской встрече. Узнав меня в лицо, он опять-таки неожиданно пропустил, пожалуй, даже пригласил и меня... Внутри дома, мне показалось, немного народу: очевидно, пускали действительно с разбором. Но встреченные в апартаментах Кшесинской большевистские знакомые «генералы» проявили по отношению ко мне вполне достаточное радушие и гостеприимство. Я доселе и впредь благодарен им за впечатления этой ночи с 3 на 4 апреля... Покои знаменитой балерины имели довольно странный и нелепый вид. Изысканные плафоны и стены совсем не гармонировали с незатейливой обстановкой, с примитивными столами, стульями и скамьями, кое-как расставленными для деловых надобностей. Мебели вообще было немного. Движимость Кшесинской была куда-то убрана, и только кое-где виднелись остатки прежнего величия в виде роскошных цветов, немногих экземпляров художественной мебели и орнаментов... Наверху, в столовой, готовили чай и закуску и уже приглашали за стол, «сервированный» не хуже и не лучше, чем у нас в Исполнительном Комитете. Торжественные и довольные избранные большевики расхаживали в ожидании первой трапезы со своим вождем, проявляя к нему пиетет совершенно исключительный.

— Что, Николай Николаевич, батько приехал! А? — остановил меня, подмигивая и потирая руки, улыбающийся Залуцкий, довольно деятельный представитель левой оппозиции в Исполнительном Комитете.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 910

В помещении дома Кшесинской собрались все работники Петербургского комитета партии. Был накрыт стол, заполненный всякой снедью, приготовили чай. Один солдат броневика (кажется, т. Елин) принес сбереженную им бутылку какого-то вина, предложил мне угостить В. И. Ленина. Бутылку распили.

А. Г. Шляпников. Т. 3. Кн. 45. С. 275

Ильич сидел и слушал все речи с улыбкой и нетерпеливо ждал конца.

Ф. Ф. Раскольников. С. 71

Когда очередной оратор кончил, Ленин быстро, не давая выступать следующим с заготовленными ими приветствиями, хлопнув обеими ладонями по столу, сказал: «Я полагаю, товарищи, что довольно уже нам поздравлять друг друга с революцией». Все смущенно переглянулись. «Я думаю о перспективах русской революции следующее...» — продолжал Ленин и сделал нам доклад часа на полтора. Слушали, затаив дыхание, не сводя глаз.

М. М. Костеловская. С. 159

И поднялся с ответом сам прославляемый великий магистр ордена. Мне не забыть этой громоподобной речи, потрясшей и изумившей не одного меня, случайно забредшего еретика, но и всех правоверных. Я утверждаю, что никто не ожидал ничего подобного. Казалось, из своих логовищ поднялись все стихии, и дух всесокрушения, не ведая ни преград, ни сомнений, ни людских трудностей, ни людских расчетов, носится по зале Кшесинской над головами зачарованных учеников.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 11

В устах оратора странным образом сплетались избитые, захватанные формулы со словами, лозунгами, мыслями до того новыми, до того непривычными, что требовалось напряженное внимание, чтобы следить за их развитием.

В. С. Войтинский [2]. С. 62

Слушая (позже уже) главу государства, я на вопрос одного репортера о впечатлении как-то ответил: в арифметике это называется смешанная периодическая дробь — одна фраза новая, три старых, затем опять одна новая и снова три старых и т. д. Много слов, бесконечные повторения, незначительное содержание... Но все это пришло потом, под бременем власти. В те же времена Ленин умел потрясать своим сильным словом, своим ораторским воздействием.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 11

Говорил он в большом Белом зале, отделанном в антично-греческом стиле. Сверкающие белизной мраморные колонны, золоченые карнизы и люстры, выбитые по мрамору гирлянды цветов, живые пальмы вдоль стен, на всем печать изысканного вкуса и утонченной роскоши. И посреди этой роскоши 23 сотни людей — рабочие пиджаки, солдатские шинели, убогие платья партийных работниц; все слушают с напряженным вниманием. Перед ними маленький человек с блестящим лысым черепом, с глазами-щелками, с широким, размашистым жестом. Говорит, посмеиваясь, переступая с ноги на ногу, наклоняясь всем корпусом то в одну, то в другую сторону, будто танцуя на месте.

В. С. Войтинский [2]. С. 62

Однако я утверждаю, что он потряс не только ораторским воздействием, но и неслыханным содержанием своей ответно приветственной речи не только меня, но и всю свою собственную большевистскую аудиторию. Ленин говорил, вероятно, часа два. Мне не забыть этой речи, но я не стану и пытаться воспроизвести ее в подлинных словах хотя бы в небольшом экстракте. Ибо совершенно безнадежное дело — воссоздать хотя бы слабый отблеск впечатления от этой речи: мертвая буква не заменит живого, бурлящего красноречия, главное же — нельзя вернуть неожиданности и новизны содержания, которое теперь уже не будет аффрапировать (удивлять, поражать. — фр.), не будет удивлять, а будет звучать теперь банальностью и... очень печальной банальностью…

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 1112

Плеханов в своей газете «Единство» назвал тезисы Ленина «бредом».

Н. К. Крупская. С. 230

Помню Богданова, сидевшего напротив меня, на «министерской скамье», в двух шагах от ораторской трибуны.

— Ведь это бред, — прерывал он Ленина, — это бред сумасшедшего!.. Стыдно аплодировать этой галиматье, — кричал он, обращаясь к аудитории, бледный от гнева и презрения, — вы позорите себя! Марксисты!

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 16

Несколькими днями позже в газете «Дело народа» появилась заметка Виктора Чернова. Это была краткая, но поразительно точная и глубокая характеристика Ленина в период его возвращения из эмиграции в Россию. В ней говорилось: «Ленин — человек огромных способностей, но в условиях ненормального существования в подполье его способности не развивались, были чудовищно задавлены, изуродованы. Ленин мог бы о себе сказать: «Я не знаю, куда я иду, но я все равно иду туда со всей своей решимостью». Несомненно, Ленин предан делу революции, но у него эта преданность замыкается на самом себе: «Государство — это я!» Для него нет разницы между его личной политикой и интересами партии, интересами социализма. Ленин обладает необычайным интеллектом, но односторонним. Ленин абсолютно искренний человек, но с ограниченным кругозором. Именно поэтому моральное чувство у него притуплено. Социализм Ленина — грубый, примитивный, он действует топором там, где следует применить скальпель».

Р. Пейн. С. 332

Об «Апрельских тезисах» Ленина и о том, что тот писал позднее, Плеханов говорил как о «бреде». Он неоднократно повторял это слово. «Бред, только бакунинский бред, способный находить отклик лишь в очень невежественной среде».

Н. Валентинов. Наследники Ленина / Ред.-сост. Ю. Фельштинский. М.: Терра, 1991. С. 189

(Далее цит.: Н. Валентинов [3])

Ленин кончал свою речь. За два часа он наговорил много. В этой речи было достаточно и ошеломляющего содержания, и ярких, цветистых красок. Но не было в ней одного — это мне хорошо памятно и это весьма замечательно, — не было в ней анализа объективных предпосылок, анализа социально-экономических условий для социализма в России. И не было не только разработанной, но и намеченной экономической программы… Ленин кончил речь. Ученики восторженно, дружно, долго аплодировали учителю. На лицах большинства был только восторг и ни тени сомнений. Счастливые, невинные души!.. Но грамотные, долго и дружно аплодируя, как-то странно смотрели в одну точку или блуждали невидящими глазами, демонстрируя полную растерянность: учитель задал работу головам учеников-марксистов.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 1415

Плеханов (не присутствовавший на собрании) назвал в «Единстве» (газета социал-демократического направления, выходившая в Петрограде. — Е. Г.) эту речь «бредовой», и такой действительно показалась она многим слушателям.

В. С. Войтинский [2]. С. 68

Были зачатки того, что Ленин много раз повторял впоследствии: именно отсталость нашей страны, именно слабость ее производительных сил не дали ей выдержать то отчаянное напряжение всего ее организма, какого потребовала война, и потому раньше других Россия произвела революцию. Но каким образом эта отсталость, эта мелкобуржуазная, крестьянская структура, эта неорганизованность, это крайнее истощение мирятся с социалистическим переустройством независимо от Запада, до «всемирной социалистической революции», на этот счет никаких разговоров не было. Каким образом при всех этих условиях рабочие и батрацкие Советы, представляя небольшое меньшинство страны, в качестве носителей пролетарской диктатуры, против воли, против интересов большинства устроят социализм — об этом оратор также умолчал совершенно.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 14

Во время речей противников Ленин равнодушно ушел из зала…

В. С. Войтинский [2]. С. 69

Ленин не воспользовался заключительным словом докладчика и, кажется, куда-то исчез. Таково было его обыкновение, для него характерное. Ленин превосходно излагал заранее разработанные темы и хорошо продуманные мысли, но он избегал «рукопашной», он редко отвечал на сделанные в упор возражения и запросы, предоставляя расхлебывать кашу другим...

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 17

Насколько помню, этим и закончилось ночное собрание в доме Кшесинской, собрание, на котором впервые перед работниками петроградской большевистской организации сверкнули огненные линии революционных схем Ленина.

В. С. Войтинский [2]. С. 66

Я вышел на улицу. Ощущение было такое, будто бы в эту ночь меня колотили по голове цепами. Ясно было только одно: нет, с Лениным мне, дикому, не по дороге... Я с наслаждением вобрал в себя побольше свежего весеннего воздуха. Было уже совсем светло, занималось утро…

Еще через день-два в центральном большевистском органе, в «Правде», были напечатаны в виде фельетона знаменитые первые «тезисы» Ленина. Они содержали резюме его новой доктрины, изложенной в его речах. Это были тезисы о мировой войне и всемирной социалистической революции, о парламентарной республике, о Советах рабочих и батрацких депутатов, об организованном захвате, о вооруженных рабочих, о социал-предателях, о грязном белье социал-демократии, о коммунистической партии и т. д. Не было в тезисах того же, чего не было и в речах: экономической программы и марксистского анализа объективных условий нашей революции.

Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 15,20

Помню, что, когда Владимир Ильич приехал в Россию в апреле 1917 года и поселился на квартире Анны Ильиничны (я жила тогда вместе с Елизаровыми), мы отмечали с ней, с какой жадностью он набрасывался на пищу, которой за границей ему видеть не приходилось: кур, телятину и т. п.

М. И. Ульянова. С. 216

Через две недели после его прибытия, когда город захлестнули вооруженные демонстрации солдат и матросов, организованные штабом Ленина, к немцам на линии фронта под белыми флагами явились никому не известные русские парламентеры. Я считаю этот инцидент, о котором в то время ничего не знал, еще одним свидетельством того, что перед своим возвращением в Россию Ленин взял на себя обязательство заключить как можно скорее сепаратный мир с Германией.

Упоминание этого странного инцидента, которое я обнаружил в германских секретных архивах всего несколько лет назад, содержится в телеграммах, которыми обменялись между собой штаб Гинденбурга и имперское правительство.

А. Ф. Керенский. С. 216217

В своей летучей литературе, на митингах, на фронте большевики обещают немедленное окончание войны, если... власть перейдет к ним. Сколько земных радостей сулят они. Совсем как ведьма из сказки Андерсена. И только наш бедный темный и невежественный народ может верить этим лживым посулам.

Т. Алексинская. Из дневника // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.

Генеральный штаб, 21 апреля 1917... В Министерство иностранных дел № 551

Штаб Главнокомандования передает следующее сообщение из отдела политики генерального штаба Берлина:

«Штайнвахс телеграфирует из Стокгольма 17 апреля 1917:

«Въезд Ленина в Россию удался. Он работает полностью по нашему желанию...»

Из донесения секретного агента германского Генштаба.

Цит. по: Арутюнов А. А. С. 69