ДЕНЬГИ

ДЕНЬГИ

Ленин дорожил своей персоной. Всякий раз, когда ему грозил арест, он оставлял Россию и уезжал за границу. За все 17 лет, от 1900 г. до Февральской революции 1917, он в России был только полтора-два года, с ноября 1905 до осени 1907 г. Остальные годы он прожил за границей и ни разу нелегально не поехал в Россию, как это делали многие другие революционеры.

Д. Шуб. С. 265

В 1902 году в Лондоне состоялся известный съезд российской социал-демократической партии, явившийся исторической датой, отмечающей раскол партии на меньшевиков и большевиков. Я не буду останавливаться на этом событии: оно достаточно известно. Но со времени этого раскола имя Ленина выдвинулось на один из первых планов и становилось все популярнее и популярнее, как вождя большевистской фракции.

Г. А. Соломон [1]. С. 16

Хотя бы бегло взглянем на перечень городов и курортных мест, где побывал «вождь рабочего класса» Владимир Ульянов: Берлин, Лейпциг, Мюнхен, Нюрнберг, Штутгарт (Германия); Брюссель (Бельгия); Вена, Зальцбург (Австрия); Варшава, Краков, Поронин, Закопане (Польша); Гельсингфорс (Хельсинки), Куоккала, Огльбо, Стирсудден, Таммерфорс (Финляндия); Женева, Берн, Базель, Зоренберг, Изельтвальд, Кларан, Люцерн, Лозанна, Лакде, Бре, Фрутиген, Цюрих (Швейцария); Копенгаген (Дания); Лондон (Англия); остров Капри, Неаполь (Италия); Прага (Чехия); Париж, Бомбон, Лонжюмо, Марсель, Фонтенбло, Порник, Ницца (Франция); Стокгольм, Мальме, Троллеборг, Хапаранда (Швеция)...

А. А. Арутюнов. С. 550

Как только Ленин появился за границей, слаженность заграничной социал-демократии резко пошла на убыль. Где бы он ни появлялся, рядом с ним шла склока, раздор, бесконечная дрязга...

Г. А. Соломон [2]. С. 158

В одно из первых наших свиданий в 1914 г. Горький, со свойственной ему привычкой по нескольку раз с небольшими вариациями повторять одни и те же слова, мне говорил: «Ленин человек замечательный, очень замечательный. И большевики люди превосходные и люди крепкие. Беда только, что у них слишком много склоки по пустякам, а склоку не люблю. Очень не люблю».

Н. В. Валентинов. Наследники Ленина / Ред сост. Ю. Фельштинский. М.: Терра,. 1991. С. 163

(Далее цит.: Н. Валентинов [4])

С Капри Горький (попавший под амнистию по случаю 300-летия дома Романовых) уехал в декабре 1913 года в Петербург, послав Ленину в некотором роде отповедь за все испытанные им нападки. Хранится ли это письмо в каких-нибудь архивах или давно уничтожено — не знаем, в кратких чертах его содержание мне поведал сам Горький при одном разговоре, имевшем место летом 1916 года. «Что я написал Ленину? Написал, что он очень интересный человек, ума — палата, воля железная, но те, которые не желают жить в обстановке вечной склоки, должны отойти от него подальше. Создателем постоянной склоки везде являлся сам Ленин. Это же происходит оттого, что он изуверски нетерпим и убежден, что все на ложном пути, кроме него самого. Все, что не по Ленину, — подлежит проклятию. Я написал: Владимир Ильич, Ваш духовный отец — протопоп XVII века Аввакум, веривший, что дух святой глаголет его устами и ставивший свой авторитет выше постановлений Вселенских Соборов»… За что Ленин его немедленно отчитал: «Нехорошую Вы манеру взяли, обывательскую, буржуазную — отмахиваться: «все вы склокисты»...

Н. Валентинов [1]. С. 7374

«О, теленок!» — со злостью восклицает Ленин по адресу Горького в письме к Арманд от 18 декабря 1916 года.

Н. Валентинов [4]. С. 76

Как ни парадоксально, даже проникновение царских агентов в ряды большевистской партии было, в некотором смысле, выгодно Ленину. Белецкий, директор полицейского департамента в предвоенный период, рассказывал, что «главной целью» его политики до войны было предотвращение любой ценой объединения русских социалистов. Он говорил: «Я действовал по принципу: разделяй и властвуй». Ленин в отличие от многих большевиков, выступивших за союз с меньшевиками, был против объединения всех русских социалистов. Белецкий в некотором смысле помогал Ленину, арестовывая как ярых противников Ленина среди меньшевиков, так и большевиков, которые активно выступали за объединение Российской социал-демократической рабочей партии. В отличие от «охранки», которая была убеждена в том, что разобщив партию, она сможет ослабить социалистическое движение, Ленин считал, что существование независимой партии большевиков является ключом к победе. Только дисциплинированная, идеологически чистая, «монолитная» элита, стоящая во главе сотен большевиков, могла повести русский народ в светлое будущее.

Э. Кристофер, О. Гордиевский. С. 54.

Самой крупной фигурой социал-демократического движения среди большевиков был Ленин, по моему мнению фанатик, не преследовавший своих личных узких целей и подчинявший все интересам того кружка, к которому он принадлежал, и интересам этого кружка подчинил интересы всего революционного движения, интересы нации.

В. Л. Бурцев. Показания по делу о вооруженном выступлении в июле 1917 года // Тайна октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания: Сборник / Сост. В. И. Кузнецов. СПБ.: Алетейя, 2001. С. 187

По сравнению с широким умственным кругозором Плеханова с его всеобъемлющими интересами, дававшими пищу для неизменно яркого и талантливого реагирования его ума, Ленин казался таким серым и тусклым во всем, что не входило непосредственно в сферу той социальной проблемы, в которой помещалась целиком и без остатка проблема его жизни. Если из Плеханова как из неиссякаемого кладезя мудрости можно было черпать мысли и сведения по самым различным отраслям человеческого знания, беседовать с ним с поучением для себя не только о политике, но и об искусстве, литературе, театре, философии... то с Лениным при всей его осведомленности в русской экономической литературе и знакомстве с сочинениями Маркса и Энгельса тянуло говорить лишь о вопросах движения. Ибо малоинтересный и неинтересный во всем остальном, он, как мифический Антей, прикоснувшись к родной почве движения, сразу преображался, становился сильным, искрящимся, и в каждом его соображении сказывалась продуманность, следы того жизненного опыта, который, несмотря на его кратковременность и относительную несложность, успел сформировать из него настоящего специалиста революционного дела и выявить его прирожденную даровитость.

А. Н. Потресов. С. 279280

Схватка двух лидеров, разгоревшаяся жарким августовским вечером 1900 года и продолженная наутро, была подытожена Лениным в чрезвычайно интересной статье объемом в семнадцать страниц, которая позже вошла в Собрание его сочинений под заголовком «Как чуть не потухла "Искра"?». Он писал ее, несомненно, под впечатлением стычки, и состояние его было соответствующим. Ленин был задет покровительственным тоном этакого обитателя Олимпа, манерой свысока общаться с людьми, свойственной Плеханову. Ленин жаждал боя, открытой полемики с ним, но тот воздерживался, объясняя это тем, что никогда не принимал участие в полемических спорах на личностном уровне. Ленин тотчас же придрался к этим словам Плеханова, указав на то, что не кто иной, как Плеханов, излагая в одной из своих работ собственные политические принципы, использовал в ней несколько писем частного характера, в том числе письмо Екатерины Кусковой. Разве это не была полемика? — допытывался Ленин. И как можно вести борьбу без оружия? Чем больше упорствовал Плеханов, тем больше Ленин входил в роль общественного обвинителя. «Г. В. проявлял всегда абсолютную нетерпимость, неспособность и нежелание вникать в чужие аргументы и притом неискренность, именно неискренность», — писал он о Плеханове.

Р. Пейн. С. 149

А ведь надо сказать, что мы все, стоявшие наиболее близко к делу, и Мартов, и Вера Засулич, и я, мы все ценили Ленина не только за его знания, ум, работоспособность, но и за его исключительную преданность делу, всегдашнюю готовность отдаваться ему целиком, нагружая себя сверх меры самыми неблагодарными функциями и неизменно добросовестно их выполняя. И тем не менее атмосфера общения с ним была в корне отравлена тем, что Ленин, в сущности, органически не переваривал мнений, отличных от его собственных. Поэтому всякое редакционное разногласие имело тенденцию превращаться в конфликт с резким ухудшением личных отношений, с открытием военных действий, со стратегическими хитростями и неистовыми усилиями дать, чего бы это ни стоило, перевес своим взглядам...

А. Н. Потресов. С. 282

Все это имело предысторию. Ленин написал «Проект заявления редакции «Искры» и «Зари»» (заглавия газеты и журнала). Документ получился невнятным, сухим, к тому же сильно затянутым. Плеханов вернул Ленину «Проект...», попросив исправить стиль, сделать его более возвышенным. Ленину это не понравилось. Тем не менее, он переписал текст и подал его Плеханову. Тот, не затруднив себя замечаниями, передал его на доработку Вере Засулич. Ленин был взбешен. Масло в огонь подлил спор по поводу права решающего голоса в редакционной коллегии. В конце концов договорились, что возглавлять партийный орган будут шесть человек — Плеханов, Аксельрод, Вера Засулич, Ленин, Мартов и Потресов, но Плеханов будет иметь право на два голоса. Ленин был против.

Р. Пейн. С. 149150

«Точно проклятье какое-то!» — восклицал Ленин, рассказывая, как после глубокого конфликта с Плехановым он и Потресов по настоянию П. Б. Аксельрода решили пойти все же еще раз к Плеханову. «... Никогда не забуду я того настроения духа, с которым выходили мы втроем: «мы точно за покойником идем», сказал я про себя. И действительно, мы шли, как за покойником, молча, опуская глаза, подавленные до последней степени нелепостью, дикостью, бессмысленностью утраты... Просто как-то не верилось самому себе [точь-в-точь как не веришь самому себе, когда находишься под свежим впечатлением смерти близкого человека] — неужели это я, ярый поклонник Плеханова, говорю о нем теперь с такой злобой и иду, с сжатыми губами и с чертовским холодом на душе, говорить ему холодные и резкие вещи, объявлять ему почти что о «разрыве отношений»? Неужели это не дурной сон, а действительность?»

Е. Я. Драбкина. Зимний перевал. С. 268269

А когда-то Плеханов ему импонировал, как никто другой, больше чем Каутский, больше чем Бебель. Все, что тот говорил, делал, писал, его крайне интересовало. Он превращался в одно внимание, когда речь заходила о Плеханове. «Это человек колоссального роста, перед ним приходится съеживаться», — сказал он Лепешинскому.

Н. Валентинов [1]. С. 48

…Уделяя в своих ожиданиях практику Ленину видную роль в предстоящем развитии социал-демократии, Плеханов выражался как нельзя более сдержанно о литературных способностях Ленина. Это не написано, как говорят французы. Это не литературное произведение, это ни на что не похоже, говорил Плеханов. Он органически не в состоянии был переварить статью Ленина в сборнике, которая, несмотря на все переделки, сохраняла первоначальную бесформенность своего построения и при всей своей агитационной действенности, казалось, говорила о том, что автор ее не прирожденный писатель, а практик, взявшийся за перо лишь в виде исключения, побуждаемый к тому необычностью повода.

А. Н. Потресов. С. 279

Вера Ивановна, по ее собственному рассказу, говорила Ленину: «Жорж (Плеханов) — борзая: потреплет, потреплет и бросит, а вы — бульдог: у вас мертвая хватка». Передавая мне впоследствии этот диалог. Вера Ивановна добавила: «Ему (Ленину) это очень понравилось. «Мертвая хватка?» — переспросил он с удовольствием». И Вера Ивановна добродушно передразнивала интонацию вопроса и картавость Ленина.

Л. Д. Троцкий (Бронштейн). Моя жизнь. М.: Вагриус, 2001. С. 156

(Далее цит.: Л. Д. Троцкий [1])

О покойной В. И. Засулич он отозвался так:

— Есть такая детская песенка, точно написанная на Веру Ивановну:

Жила-была старица

В тишине под дубом,

Пошла в баню париться, —

Братья, возликуем!..

И, как баба умная

Взяла пук мочала...

Песня эта длинная, —

Начинай с начала!

И опять повторяется то же самое, как в песне «у попа была собака». Вот вам и вся Вера Ивановна...

Признаюсь, я и тогда, так же как и сейчас, не понимаю, в чем соль этой нелепой характеристики. Одно несомненно, что в нее было вложено, на мой взгляд, много какой-то бессильной и буззубой злобы, причина которой мне неясна... Я знаю, что когда-то давно В. И. Засулич встретила молодого тогда еще Ленина, ставшего в ряды эмиграции, с отменным участием и теплотой, о чем мне говорил кто-то из членов семьи Ульяновых с восторгом...

Г. А. Соломон [1]. С. 36

Решили попытать счастья и в Лондоне. Местная полиция славилась безразличным отношением к революционерам, и не только к зарубежным, но и к немногим британцам, попадавшим в ее поле зрения. К тому же в Лондоне имелась прекрасная почтовая связь, а местные музеи, библиотеки и картинные галереи были ничуть не хуже, чем в любом крупном европейском городе… В один из апрельских дней 1902 года сошли на перрон лондонского вокзала Виктория. У вокзала Ульяновы сели в двухколесную повозку и поехали в район Сент-Панкрас. Российский эмигрант и сторонник «Искры» Николай Алексеев заранее снял для Ульяновых квартиру в доме номер 30 на Холфорд-сквер. Неподалеку, на Сидмаут-стрит, нашли себе жилье Мартов, Потресов и Засулич.

Р. Сервис. С. 168

В то же ли утро (после моего приезда) или на другой день я совершил с Владимиром Ильичем большую прогулку по Лондону. Он показывал мне с моста Вестминстер и еще какие-то примечательные здания. Не помню, как он сказал, но оттенок был такой: «Это у них знаменитый Вестминстер». «У них» означало, конечно, не у англичан, а у правящих классов. Этот оттенок, нисколько не подчеркнутый, глубоко органический, выражающийся больше в тембре голоса, был у Ленина всегда, когда он говорил о каких-либо ценностях культуры или новых достижениях, книжных богатствах Британского музея, об информации большой европейской прессы или много лет позже — о немецкой артиллерии или французской авиации: умеют или имеют, сделали или достигли — но какие враги! Незримая тень господствующего класса как бы ложилась в его глазах на всю человеческую культуру, и эту тень он ощущал всегда с такой же несомненностью, как дневной свет.

Л. Д. Троцкий [1]. С. 147

Потом Владимир Ильич раздобыл через объявления двух англичан, желавших брать обменные уроки, и усердно занимался, с ними. Изучил он язык довольно хорошо.

Н. К. Крупская. С. 47

Джордж Реймент, дававший в Лондоне Ленину и Крупской уроки усовершенствования английского языка, вспоминает, каков был быт семьи Ленина: «Больше всего эта семья меня поразила какой-то жуткой неприспособленностью к бытовым проблемам. В их квартире было постоянно неубрано, словно хозяева собираются вот-вот куда-то переехать. Я ни разу не видел, чтобы Крупская занималась по хозяйству». И по признанию того же англичанина: «Крупская — ужасно некрасивая, сутулая, выглядевшая много старше своих лет женщина, впрочем не без насмешливой хитринки в глазах, — сначала тоже пыталась усовершенствовать свою разговорную английскую речь, но, убедившись, что эта работа для нее слишком изнурительна, вскоре бросила».

К. и Т. Енко. С. 11

Надежда Константиновна была слишком занята общественными делами, чтобы тратить много времени на возню с хозяйством, а мать ее, Елизавета Васильевна, была плохого здоровья, часто прихварывала и очень не любила кухонную возню и тяготилась ею.

М. И. Ульянова. С. 215

Каждое утро, перед тем как начать читать газеты, писать, словом, начинать день — он наводил порядок в своей комнате. На то, что делалось в других частях квартиры, он, по выражению Крупской, смотрел «отсутствующими глазами», в той же комнате, где читал и писал, беспорядка не переносил. Масса книг, повсюду с ним передвигавшаяся, располагалась не только на полках, этажерках, но часто и на полу. В этой внешней беспорядочности был, однако, установленный им порядок: он знал, что где находится. Нужные ему книги, папки, газеты всегда держал под рукой, в удобном месте. Нигде ни пылинки, ни чернильных пятен. Их он не терпел, как не терпел грязных гранок в типографии его статей. Он называл их «свинством» и требовал, чтобы ему давали другие, чистые.

Не было беспорядка и в его дешевом, но всегда чистом костюме. Плохо держащуюся пуговицу пиджака или брюк иногда укреплял собственноручно, не обращаясь к Крупской. Елизавета Васильевна находила, что он это делал лучше, чем ее дочь. Если на костюме появлялись пятна, он старался немедленно вывести их бензином.

Н. Валентинов [3]. С. 29

Он больше всего любил порядок, царивший всегда в его кабинете и в его комнате, в отличие, например, от комнаты Мартова: у Мартова всегда был самый хаотический беспорядок — всюду валялись окурки и пепел, сахар был смешан с табаком, так что посетители, которых Мартов угощал чаем, часто затруднялись брать сахар. То же самое творилось и у Веры Засулич...

Н. Л. Мещеряков. О Ленине // Из воспоминаний о Ленине. Сборник, б/г. С. 167

Около двух часов был перерыв на обед. Хозяйством занималась Надежда Константиновна. Ее кулинарные способности, при наличии других, более важных функций, не давали особенно хороших результатов. Но Владимир Ильич был неприхотлив и ограничивался шутками, вроде того, что ему приходится слишком часто есть «жаркое», имея в виду подгоревшее вареное мясо.

К. и Т. Енко. С. 8283

В одно из воскресений я отправился с Лениным и Крупской в лондонскую церковь, где социал-демократический митинг чередовался с пением псалмов. Оратором выступал наборщик, вернувшийся из Австралии. Он говорил о социальной революции. Затем все поднимались и пели: «Всесильный боже, сделай так, чтобы не было ни королей, ни богачей». Я не верил ни глазам, ни ушам своим. «В английском пролетариате рассеяно множество элементов революционности и социализма, — говорил по этому поводу Ленин, когда мы вышли из церкви, — но все это сочетается с консерватизмом, религией, предрассудками и никак не может пробиться наружу и обобщиться».

Л. Д. Троцкий [1]. С. 149

В Женеву он попал к самой середине зимы. На улицах было пусто, безлюдно, озеро замерзло, и над городом нависли тяжелые тучи. «Я чувствую, — говорил он, — что приехал сюда для того, чтобы быть похороненным».

Р. Пейн. С. 233

Владимиров (один из творцов канонизированной биографии Ленина. — Е. Г.), изображая положение большевиков в Женеве в 1904 году, уверял, что среди них, даже тех, кто потом, после 1917 года, заняли крупный пост, было «немало» таких, которые, чтобы не погибнуть с голоду, занимались перевозкой вещей швейцарских туристов. Я лично знал всех большевиков, живших в то время в Женеве. Из них только один занимался перевозкой туристов — это автор этих строк. Другие большевики считали эту работу делом их унижающим.

Н. Валентинов [3]. С. 23

В книге «Встречи с Лениным» Валентинов рассказал об Ильиче уникальную историю из бытовой жизни. В Женеве Валентинову жилось нелегко и ему даже приходилось наниматься перевозить вещи, чтобы заработать деньги на пропитание. Однажды он подрядился доставить в ручной повозке багаж какому-то небедному меньшевику из города на дачу под Женевой. Доверху загрузив повозку, молодой человек двинулся в путь, но скоро понял, что не рассчитал силы. Трудно было даже удерживать телегу параллельно земле, иначе она опрокидывалась назад, увлекая за собой извозчика. Но самое страшное было в другом: отдыхая, нельзя было положить оглобли, ибо с их стороны в повозке не было заградительной доски — груз немедленно скатился бы на землю. Поэтому на остановках надо было опускать заднюю часть повозки, но в такой позиции оглобли взметались почти вертикально и вернуть их в нормальное положение было весьма затруднительно.

Была весна. Солнце пекло уже немилосердно. На Валентинове было тяжелое черное пальто, в котором он обливался потом. А почему бы не снять пальто? Под ним — костюм, купленный, кстати, по настоянию Ленина на партийные деньги, но пришедший в негодный вид, весь в прорехах. Когда Валентинов ощутил, что руки и спина полностью онемели, он еле подкатил повозку к тротуару возле какого-то кафе и опустил ее наземь. Оглобли встали на дыбы. Ну и черт с ними! Все равно нужно отдохнуть... В эту минуту Валентинов увидел... Ленина, на лице которого промелькнуло удивление;

— А где жена? — спросил Ильич.

— При чем тут жена, — ответствовал извозчик.

— Как при чем? Вы ведь куда-то переезжаете? — Ленин явно не знал о промыслах Валентинова.

— Неужели вы думаете, что все это добро мне принадлежит?

Узнав в чем дело, Ленин потребовал, чтобы Валентинов зашел с ним в кафе подкрепиться перед дальнейшей дорогой. Там он спросил, как далеко до места назначения багажа. С помощью хозяина кафе выяснили, что тащить повозку предстоит еще несколько километров.

— Ну, — сказал Ленин, — не знаю, как вы с вашей задачей справитесь. Вы сделали, вероятно, два километра и совсем выдохлись. Что же останется от вас после последующих? Видно, придется мне писать некролог и указать, что товарищ Самсонов (псевдоним Валентинова. — В. М.) стал жертвой эксплуатации меньшевика... Какую сумму он обещал вам уплатить?

— Десять франков.

— Возмутительно! Фиакр за такое расстояние взял бы с него не меньше двадцати франков.

Валентинов резонно возразил, что, бери он по тарифу извозчиков, обращались бы за помощью к ним, а не к нему. Ленин с этим согласился, но самым строгим и серьезным голосом сказал:

— Все равно меньше пятнадцати франков брать не должны...

Уплатив за две чашки кофе и сандвич, которыми подкрепился Валентинов, Ильич вышел с ним из кафе: «Хочу немножечко вам подмогнуть». Повозка стояла, задрав кверху оглобли так, что дотянуться к ним было нельзя — предстояло прыгать. Двадцатипятилетний Валентинов и тридцатичетырехлетний Ленин занялись этим. «Ленин прицелился на одну оглоблю, я — на другую, — вспоминал извозчик. — Прыгнули — и неудачно: повозка качнулась, но не опустилась. Толстый хозяин кафе стоял у дверей и смеялся. Еще один прыжок — и повозка выпрямилась. Ленин с каким-то торжеством произнес: «Ну, вот видите, готово!» Я начал, как говорится, рассыпаться в благодарностях, но Ленин, оборвав меня — «пустяки», скомандовал: «Двигайтесь, тащите, я вам еще подмогну».

Однако Валентинов чувствовал себя крайне неловко, да и держать каждому по оглобле, толкая друг друга, было неудобно. Поэтому он взмолился:

— Владимир Ильич, даю честное слово, везти вдвоем больше не буду. Прошу вас, бросьте и идите домой. Или, если хотите отбить у меня десять франков, — везите один.

Ленин согласился не сразу («Но что вы будете делать, если в пути придется даже не раз останавливаться? Вы один выпрямить ее не будете в состоянии»). Но, наконец, увидев непреклонность Валентинова, сдался. Уходя, напомнил:

— Не забудьте, не менее пятнадцати франков!

«Тронутый таким дружеским отношением ко мне Ленина, — писал Валентинов, — мог ли я тогда... предполагать, что человек, тащивший со мной повозку, нагруженную рухлядью, будет основателем на месте империи царей особого типа государства, перевернувшего все соотношение мировых сил?»

Конец истории таков. Прибыв по месту назначения, Валентинов рассказал нанявшему его меньшевику о том, что лично Ленин помогал ему тащить повозку. Потрясенный, тот «превратился в медовый пряник». Не позволив извозчику разгружать багаж, он сам стал вносить вещи в дом, а супруга его пригласила Валентинова пить чай с конфетами, не преминув информировать, что ее муж симпатизирует и меньшевикам и большевикам. А когда Валентинов уходил, хозяин, принося благодарности и извинения, сунул ему в руку пятнадцать франков. То есть сумму, назначенную Лениным!

В. Е. Мельниченко [1]. С. 99101

Расписывают нашу жизнь как полную лишений. Неверно это. Нужды, когда не знаешь, на что купить хлеба, мы не знали. Разве так жили товарищи эмигранты? Бывали такие, которые по два года ни заработка не имели, ни из России денег не получали, форменно голодали. У нас этого не было. Жили просто, это верно.

Н. К. Крупская. С. 139

Сам Ленин накануне Октябрьской революции в одном из своих произведений громко, ясно, твердо всему миру заявил, что он никогда не испытывал нужды. Но он подвизался в среде, утверждавшей, что верблюду гораздо легче пролезть в игольное ушко, чем богатому, не нуждающемуся человеку, войти в Царствие Небесное. По этой причине, едва успел скончаться Ленин, едва успели мощи его быть возложенными в мавзолей на Красной площади перед Кремлем, как спонтанно стала создаваться легенда о бедной жизни и большой нужде, которую пришлось испытывать «Ильичу». Авгуры, подхватив эту легенду, превратили ее в канон.

Н. Валентинов [3]. С. 22

Да и в Европе он жил с комфортом, как и подобало среднему буржуа; там он успел спустить три весьма крупных состояния, которые в разное время сами плыли ему в руки.

Р. Пейн. С. 10

Трудно было, например, Николаю Васильевичу Сапожкову (Кузнецову); он с женой нашли работу — красить глиняную посуду какую-то, но зарабатывали гроши, и видно было, как у этого здорового человека, высокого силача от голодовки постепенно ложились на лицо морщины, хотя никогда и не жаловался он на свое положение. Много было таких случаев. Тяжелее всего был случай с т. Пригара, участником Московского восстания. Жил он где-то в рабочем предместье, и товарищи мало знали о нем. Раз приходит к нам и начинает возбужденно, не останавливаясь, говорить что-то несуразное — о колесницах, полных снопами, о прекрасной девушке, стоявшей на колеснице, и т. п. и т. д. Явно человек с ума сошел. Первая мысль была: это от голода. Мама стала спешно готовить ему, побледневший Ильич остался с Пригарой, а я побежала за знакомым доктором-психиатром. Он пришел, поговорил с больным, потом сказал, что это — тяжелая форма помешательства на почве голода; сейчас ничего, а когда перейдет в манию преследования, может покончить с собой, тогда надо следить. Мы даже адреса его не знали. Бритман пошел провожать его до дому, но Пригара дорогой от него ушел. Подняли на ноги нашу группу — пропал человек. Потом нашли его труп в Сене с привязанными к шее и ногам камнями — покончил человек с собой…

Н. К. Крупская. С. 140

Мне пришлось однажды провести ночь с больным (белой горячкой) товарищем — и однажды «уговаривать» товарища, покушавшегося на самоубийство (после покушения) и впоследствии, через несколько лет кончившего-таки самоубийством.

Ленин. Цит. по: Фишер Л. С. 120

Бонч-Бруевич оставил интересный рассказ о том, как в Лозанне, как раз тогда, когда Ленин собрался в пешее путешествие по Швейцарии, он получил неожиданный и щедрый подарок от матери. Специально приехавшего перед отправкой в путешествие Бонч-Бруевича Ленин встретил в явно возбужденном состоянии.

— Пойдемте, — сказал он ему, — я покажу вам, какой замечательный подарок прислала мне с Надей мама!

И Ленин, быстро увлекая гостя, пошел к выходной двери. Они спустились вниз, в дворик дома. Здесь стояли только что распакованные два новеньких, блестящих велосипеда: один мужской, другой женский.

— Смотрите, какое великолепие! Это все Надя наделала. Написала как-то маме, что я люблю ездить на велосипеде, но что у нас своих машин нет. Мама приняла это к сердцу и коллективно со всеми нашими сколотила изрядную сумму, а Марк Тимофеевич заказал нам в Берлине два велосипеда через общество, где он служил. И вот вдруг — уведомление из Транспортного общества: куда прикажете доставить посылку? Я подумал, что вернулась какая-либо нелегальщина, литература, а может быть, кто выслал книги? Приносят — и вот вам нелегальщина! Смотрите, пожалуйста, какие чудесные велосипеды! — говорил Владимир Ильич, осматривая их, подкачивая шины и подтягивая гайки на винтах. — Ай да мамочка! Вот удружила! Мы теперь с Надей сами себе господа. Поедем не по железной дороге, а прямо на велосипедах…

В. Е. Мельниченко [1]. С. 132133

Мадам Рю (это было уже в Париже. — Е. Г.), консьержка, поражалась тому, как скучно и однообразно они живут, и говорила впоследствии: «Вообразите, они были совершенно лишены обыкновенных человеческих слабостей. Месье Ульянов не пил, не курил. Он каждый день уходил в библиотеку или на собрание, а оттуда сразу же шел домой».

Р. Пейн. С. 246

С ездой на велосипедах в Париже и под Парижем нужна была большая осторожность. Раз Ильич по дороге в Жювизи попал под автомобиль, еле успел соскочить, а велосипед был совершенно изломан.

Н. К. Крупская. С. 127128

Естественно, что, имея деньги всегда в обрез, пансион выбирался дешевый. При этом Владимир Ильич всегда настаивал, что во время обедов и ужинов в пансионе надо все съедать, а то мол, решат, что дают слишком много, и убавят порции.

М. И. Ульянова. С. 215

Но в основном его заявление правдиво и честно, он действительно никогда не знал нужды. О том свидетельствует его протекшая жизнь, начиная с счастливого детства в Симбирске. Не зная никогда богатства, чураясь и презирая его, он в то же время привык иметь скромную, сытую, без всяких провалов жизнь. Что бы ни происходило, а хлеб с маслом, «бифштекс», чистую рубашку, чистое белье — он должен иметь и привык иметь. Это его прожиточный минимум. Он не «морализировал» по этому поводу, так как моральными «бирюльками» он никогда не занимался. Он и не «философствовал», для него все тут было ясно и просто. Прожиточный минимум определен его давними привычками, воспитанием, — он должен материально обеспечить ему работоспособность, то есть ту идейную и политическую активность, без которой был бы утерян самый смысл его, Ленина, существования. И так как он «оптимист», то убежден, что так или иначе, а деньги на жизнь — откуда бы они ни шли — у него будут.

Н. Валентинов [1]. С. 8687

Обычно питание в городе было в семье Владимира Ильича очень упрощенное. Правда, все было вполне свежее, так как приготовлялось дома, но приготовлялось очень скромно и в обрез. Суп обычно был из магги (кубик с сухим вегетарианским супом, который опускался в кипяток) — преимуществом его было скорое приготовление, а на второе кусочки мяса или котлеты, тоже в обрез. Принцип был такой, чтобы готовить только на один раз и чтобы ничего не оставалось.

М. И. Ульянова. С. 215

Привычки и пристрастия богемы, столь тяготевшие над Мартовым, были Ленину совершенно чужды.

Л. Д. Троцкий [1]. С. 150

То же отмечает в своих воспоминаниях и Калмыкова. «Наступало время ужина, — пишет она, — состоял он неизменно из двух горячих сосисок и чая. Перед уходом за их покупкой Надежда Константиновна с матерью решала, сколько нужно будет купить лишних сосисок, так как Владимиру Ильичу и Потресову и еще кому-то надо было давать три сосиски».

М. И. Ульянова. С. 215

У Владимира Ильича — что знал Горький — было очень много «хитрецы». В форме деликатной и только в области денежных дел, он допускал ее даже и в сношениях с родными…

Партийным фондом Ленин распоряжался как скупой и расчетливый хозяин и, по своему обыкновению, всегда ссылался на то, что партийный фонд исчерпан. Просимую у него сумму он неизменно стремился уменьшить. Той же Коллонтай он в сентябре 1915 года писал: «Денег нет, денег нет! Главная беда в этом!» На просьбу Радека Ленин в это же время ответил: «Вопрос о деньгах обсудим с Григорием (Зиновьевым. — Н. В.). Мы сейчас сидим без денег!»…

Свою тактику скрывать действительное положение кассы газеты «Искры», изображать его хуже, чем оно было, пугать своих товарищей «финансовым крахом», тем самым заставлять их добывать средства — Ленин проводил мастерски. В 1901 году в кассу поступили крупные суммы от Калмыковой, из Киева через проф. Тихвинского и из других мест, но Ленин именно в это время посылал всем отчаянные письма — спасайте нас! «Собирайте деньги, — писал он Дану 22 марта 1901 года. — Мы доведены теперь почти до нищенства, и для нас получение крупной суммы — вопрос жизни». «Финансы — вовсе швах, — сообщал он Бауману 24 мая 1901 года, — Россия не дает почти ничего».

Н. Валентинов [1]. С. 24, 65, 85

Насчет платы и ее задержки пора, давно пора поднять коренной вопрос. Тысячи раз говорилось, что прямой и безусловный долг конторы и кассира а к к у р а т н о высылать деньги — всем сотрудникам по 2 к[опейки] за строчку (кроме сотрудников платных по мес[яцам]) р а з в н е д е л ю. Ни лондонцам, н и К а м е н е в у, ни парижанам вы н е посылаете, и мы завалены жалобами (за д в а месяца не заплачено также двум помесячным сотрудника, т. е. мне и Гр[игорию] 3[иновьеву]).

Я настоятельнейшим образом прошу прекратить такие нравы и платить а к к у р а т н о. Прошу известить меня тотчас, будет ли это сделано и к о г д а посланы деньги (1) лондонцам; (2) парижанам; (3) Каменеву; (4) нам. Иначе вы меня заставите официально жаловаться издателю и поднять официальный вопрос. Если вы не хотите считаться с тем, к[а]к нас ругают за промедления платы и неаккуратность конторы отовсюду, то мы сложим с себя ответственность в случае перехода к «мерам», обыкновенно не требующимся в среде коллег.

Ленин — в редакцию газеты «За правду». Между 12 и 18 (25 и 31) октября 1913 г.

Неизвестные документы. С. 115

Она (ложь о постоянной бедности Ленина. — Е. Г.) становится еще более выпирающей, если напомнить, что сам Ленин писал 19 декабря 1908 года своей сестре Анне: «Мы едем сейчас из гостиницы на свою новую квартиру... Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую 840 франков + налог около 60 frs да + консьержке тоже около того в год. По-московски это дешево (4 комнаты, кухня + чуланы, вода, газ), по-здешнему дорого. Зато будет поместительно и, надеемся, хорошо. Вчера купили мебель для Маняши. Наша мебель привезена из Женевы».

Н. Валентинов [1]. С. 25

Революция, как и война, имеет свой нерв — деньги. Без этого нерва лучшие революционеры превращаются в смешных романтиков. Революция должна иметь в своих руках оружие, революция должна иметь за собой могущественную, дорогостоящую организацию.

Г. З. Беседовский. Сталин-бомбист. На путях к термидору. М.: Современник, 1997. С. 349

В 1902 году в брошюре «Что делать?» Ленин настаивал, что «профессиональный революционер», — и он мог бы сказать: «из них же первый есмь аз», — отдающий свои силы революции, должен быть освобожден от обязанности думать о хлебе насущном. Он должен получать содержание от партии. Ленин и стал его получать с 1901 года в качестве одного из редакторов «Искры». К жалованью был добавок из «ульяновского фонда», но, пользуясь выражением, которое Ленин часто употреблял, то была Privatsache, и ничьи заглядывания сюда он не допускал.

Н. Валентинов [1]. С. 57

Однажды, дело было где-то в Цюрихе, среди денежных переводов в партийную кассу случайно оказался перевод в двести рублей, отправленных лично Ленину его заботливой матерью. Товарищи по партии чуть было не приобщили эти рубли к общепартийной сумме, из которой, надо сказать, Ленин достаточно черпал и для своих нужд. Случай сильно взволновал Ленина. С поразившим партийных товарищей жаром он объяснил им разницу между его личным достоянием и общей казной. С тех пор устыженные соратники не посягнули и на грош его. Ни одного лично ленинского рубля в общую партийную кассу не поступило за всю ее историю…

В. Брусенцов. С. 159

Вместо слова «жалованье», звучащего слишком по-казенному, отчеты употребляют более благозвучный термин — «диета»: «диета» членам редакции Центрального органа, «диета» представителям Центрального Комитета, «диета» экспедитору партийных изданий.

Н. Валентинов [1]. С. 58

Получил 200 frs. 22. XI. 08.

6. 1. 09. сто франков на расходы секретаря получил.

18 янв[аря] 1909. 300 (триста) франков для Международного [социалистического] б[юро] получил.

600 frs. получил. 18. II. 09.

250 франков (250 frs.) получил 7 мая 1909.

9 сент[ября] 1909 сто (100) франков получил.

Расписки Ленина в хозяйственную часть большевистского центра о получении денег.

Неизвестные документы. С. 3031

Один из бывших членов большевистской группы «Вперед» в Париже (19101914 годы) нам указал, что максимальной «диетой», установленной для руководящих членов большевистской фракции, было 350 франков и, как он слышал, именно эту цифру и представляла «диета» Ленина. Так как у нас нет никакого другого свидетельства, подтверждающего эту цифру, и в наши руки не попал ни один отчет, хотя бы намекающий о ней, — в качестве наиболее вероятной «диеты», получаемой Лениным из партийного фонда, нужно считать 300 франков в месяц, то есть то, что получал Каменев и, наверное, Зиновьев. А триста франков в месяц до первой войны представляли сумму, в два с лишком раза превышавшую среднюю месячную плату рабочих Франции. На эти деньги Ленина и Крупской можно было жить в Париже, конечно, без роскоши, но очень далеко от жизни «впроголодь».

Н. Валентинов [1]. С. 59

В 1903 году Ленин находился в эмиграции и к нему со всех сторон стекались ученики и последователи. Они бежали из сибирской ссылки, с Урала, из северных губерний России, из Полтавы, из Польши. Во главе своего штаба он начал разработку программы и тактики новой политической партии.

Коба (тогдашняя партийная кличка Сталина. — Е. Г.) также бежал в 1904 году из Восточной Сибири, куда он был сослан. Но он не бежал за границу. Он приехал к себе на Кавказ, в Тифлис, где под носом полиции началась энергичная работа по созданию новой большевистской партии. За Кобой следили десятки лучших агентов полиции. Но он был неуловим. Он усвоил все приемы известнейших революционеров, когда-либо укрывавшихся от полиции. Он менял одежду, гримировался, носил фальшивые усы и фальшивую бороду, становился женихом перезрелых старых дев из чиновничьих семейств, наконец, даже ухитрился поступать учителем в начальную школу. Агенты полиции не могли открыть этого кавказского Арсена Люпена. Но, сватаясь к перезрелым чиновницам, Коба одновременно продолжал свою большую подрывную работу. Он сделался руководителем закавказского комитета большевиков и редактором нелегальной газеты «Борьба пролетариата». Эта газета издавалась в тысячах экземпляров и наводняла весь Кавказ, появлялась на фабриках, заводах и даже в канцеляриях правительственных учреждений. Энергия Кобы не знала пределов. Он разрабатывал один план за другим, он вербовал кадры бойцов, он начал доставать оружие, он мечтал о всеобщем восстании на Кавказе, которое должно было смести петербургского наместника, Воронцова-Дашкова.

Г. З. Беседовский. С. 348349

Шесть раз его арестовывали и шесть раз отправляли в ссылку на поселение: в Восточную Сибирь (1903 г.), в Сольвычегодск (1908 г.), снова в Сольвычегодск (1908 г.), в Вологду (1911 г.), в Нарымский край (1912 г.) и в Туруханский край (1913 г.). Из всех этих мест (за исключением последнего), он бежал, не засиживаясь долго, чаще всего через месяц-другой по водворении на жительство. Жизнь Сталина поистине может служить уроком смирения для деятелей департамента полиции. Хороша была ссылка, из которой человек мог бежать пять раз. Недурно было и то, что Сталина мирно отправляли в ссылку. В вину ему департамент полиции вменял какую-то «маевку», устройство уличных демонстраций, нелегальные издания, руководство экономической забастовкой на батумских предприятиях Ротшильдов, что-то еще в таком же роде. Эти тяжкие преступления должны были вызывать усмешку у людей, знавших настоящую работу Сталина.

М. А. Алданов. Сталин. Эссе // Литература русского зарубежья: Антология: В 6 т. М.: Книга, 1991 Т. 2. С. 56.

(Далее цит.: М. А. Алданов [2])

Сделав в нашем повествовании скачок вперед, мы увидим, что… в 1901—1908 гг. Ленин участвует в нескольких вооруженных экспроприациях. Это он пробует перейти от мечты к делу, от теории к практике; это молодой волкодав, уже не щенок, но еще и не сложившийся пес, переходит к пробе своей силы и злобности от цыплят и лягушек к овцам и собакам. По отзывам людей, близко наблюдавших его в эту полосу его жизни, Ленин проявил необычайную изобретательность, соединенную с осторожностью и дальновидностью.

А. И. Куприн [2].

Главное свое внимание вождь большевиков после провала первой революции устремил на то, что тогда игриво называлось «эксами» или «эксакциями» (в брошюрах того времени часто употребляется и глагол «эксировать»). В этой области ближайшим сотрудником и правой рукой Ленина стал уже в ту пору весьма известный кавказский боевик, по революционной кличке «Коба», он же «Давид», он же «Нижерадзе», он же «Чижиков», он же «Иванович», он же всемогущий русский диктатор Иосиф Виссарионович Сталин-Джугашвили.

М. А. Алданов [2]. С. 56

Вся его (Сталина) психика кавказского жителя, все его юношеское прошлое, его детские игры в разбойники подсказывали ему один выход — грабежи. Деньги находились кругом в достаточном количестве. Их надо было уметь только взять. На Кавказе жили сотни богачей-армян, державших в руках многомиллионные состояния. Казначейство русского правительства ежедневно перевозило сотни тысяч и миллионы рублей. У Кобы были люди решительные и энергичные, смелые кавказцы, привыкшие считать грабеж обычным методом наживы. Он не мог колебаться. Но он был дисциплинированным человеком и не считал возможным пустить в ход свой способ, не согласовав предварительно этого вопроса с лидером партии, с Лениным.

Г. З. Беседовский. С. 349

Формулу Маркса, что во время пролетарской революции происходит «экспроприация экспроприаторов» Ленин перевел на понятный русский язык — «грабь награбленное». Через год после установления большевистской власти Ленин сказал: «Прав был старый большевик, объяснивший казаку, в чем заключается большевизм. На вопрос казака: «а правда ли, что вы, большевики, грабите?», — старик ответил: «да, мы грабим награбленное».

А. Авторханов. Коба и Камо // Новый журнал. Нью-Йорк, 1973. № 110. С. 266.

(Далее цит.: А. Авторханов)

Если мы употребляем слова «экспроприация экспроприаторов», то — почему же нельзя обойтись без латинских слов?» (А п л о д и с м е н т ы).

Ленин. ПСС. 5-е изд. Т. 36. С. 269

В Ленине поражает его неразборчивость в средствах, особенно обнаружившаяся в 19051907 годах. Приемы, которые практиковал тогда Ленин, старательно разоблачены в брошюре Л. Мартова, изданной за границей в 1908 году под заглавием «Спасители или разрушители?». Я теперь уже не припомню отдельных фактов, изложенных в брошюре, но в ней речь идет о сношении с разбойничьей шайкой. Насколько помню, в этой брошюре разбойник Сашка Лбов жаловался на недобросовестность и обман ленинцев.

Г. В. Плеханов. Показания по делу о вооруженном выступлении в июле 1917 года // Тайна октябрьского переворота. С. 171

Началась переписка Кобы с Лениным, приехавшим в это время в Финляндию, где он нелегально проживал. Ленин колебался еще меньше Кобы. Он прислал ему письмо, в котором полностью благословлял на грабежи. Но Ленин писал Кобе также, что «надо все это устроить так, чтобы ответственность ни в коем случае не падала на нашу партию. Организуйте отдельный отряд боевиков-экспроприаторов и поставьте во главе его вполне надежное лицо, человека, который скорей умрет, чем откроет правду в случае ареста. Если отряд провалится, мы от него отречемся и объявим, что отряд действовал самозвано и самочинно, без нашего разрешения. Иначе мы действовать не можем, так как вся эта меньшевистская слякоть съест нас живьем в случае провала».

Г. З. Беседовский. С. 349

Первая личная встреча Сталина с Лениным произошла в декабре 1905 года на конференции в Таммерфорсе. Второй и третий раз Сталин видел и слушал Ленина на IV и V съездах партии, где Сталин присутствовал как делегат с совещательным голосом от Тифлиса. На V съезде Сталин присутствует под кличкой «Иванович», но на Кавказе он известен под кличкой «Коба» (Сталин взял эту кличку из повести «Отцеубийство» грузинского классика князя Казбеги, главный герой которого — Коба — воплощает в себе не только бесстрашие и личный героизм, но и беспримерную верность идеалам гуманизма и дружбы).

Однако самая важная встреча, которая, в конечном счете, привела Сталина в верхний эшелон партии, произошла у Сталина с Лениным в 1907 году в Берлине… Хорошо информированный Троцкий писал: «Если Ленин совершил специальное путешествие в немецкую столицу для такой встречи, то, во всяком случае, не ради теоретических бесед. Встреча могла состояться либо до или, еще более вероятнее, сейчас же после съезда партии и почти несомненно, что она была посвящена предстоящей экспроприации, добыче денег и т. д…» Почему же встречи произошли не в Лондоне, а в Берлине — спрашивает Троцкий. Отвечая на этот вопрос, Троцкий говорит, что, весьма вероятно, что Ленин не хотел встречаться с «Ивановичем» на глазах царских и других шпионов, присутствовавших на съезде в Лондоне, к тому же, возможно, на встрече присутствовало и третье лицо, не имевшее никакого отношения к съезду партии… Троцкий не называет его имени. Но мы знаем, что это третье лицо будет знаменито на весь мир через месяц как — Камо, возглавитель самого дерзкого в истории царской России бандитского налета. Встреча Ленина, Кобы и Камо произошла, по всей вероятности, после 19 мая. Через месяц — 26 июня 1907 г. — произошла и знаменитая тифлисская «экспроприация».

А. Авторханов [1]. С. 271272

Коба начал выполнять распоряжение лидера своей партии. Прежде всего, он получил новую кличку. Теперь он уже стал называться Нижерадзе. Под этой кличкой началось руководство работой боевиков. Нижерадзе вскоре нашел прекрасного руководителя боевой организации, армянина по фамилии Петросян. Это был рослый красавец, нечеловеческой силы, влюбленный в Сталина, как в женщину, и слепо веривший каждому его слову. Петросян был редким экземпляром убежденного фанатика, способного отдать голову за малейшую запятую из партийного катехизиса. По натуре это был человек редкой храбрости, большой ловкости, находчивый и изобретательный, словно самой судьбой созданный для руководства большой шайкой грабителей.

Г. З. Беседовский. С. 350