Новое назначение
Новое назначение
Николай I был, пожалуй, одним из немногих российских императоров, получивших в свое правление множество колких, обидных и зачастую несправедливых прозвищ. Одно из них — «Палкин» — характеризовало его военные дарования и систему, в которой доминировал аракчеевский принцип: «Двух забей, а третьего выучи». Но такое мнение о самодержце было далеко от действительности. И в том можно наглядно убедиться, прочитав указ о создании в Санкт-Петербурге «Центральный стратегической школы» и ее Устав, утвержденный 11 октября 1890 года, в котором как в капле воды отражается глубокий государственный подход к военному образованию. В основе его был заложен принцип «непоколебимой приверженности Престолу и Отечеству».
Отечество наше, ставшее в октябре 1917 года социалистическим, в вооруженной защите и преданных командирских кадрах нуждалось не менее, чем в дооктябрьский период. В. И. Ленин это прекрасно понимал, и вывеска на Николаевской академии Генерального штаба на Суворовском проспекте Петрограда красовалась аж до декабря 1918 года, пока в академии не произошел раскол преподавателей и питомцев, одни из которых стали на сторону «белых», другие перешли к «красным».
4 декабря 1918 года в Москве Председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий и председатель ВЦИК Я. М. Свердлов торжественно открыли военную академию Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В таком качестве академия благополучно просуществовала до 5 августа 1921 года. С той даты она стала именоваться Военной академией РККА (с 1925 года — имени М. В. Фрунзе). К 1936 году со всей очевидностью стало ясно, что никакие высшие курсы и факультеты не способны удовлетворять потребности РККА в командирах высшего командного звена. 1 ноября 1936 года в Академии Генерального штаба Красной Армии начались занятия, и с тех пор, несмотря на смену адресов, она верой и правдой служила военной науке. В 1941 году на знамени академии вместо слов «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» появился лозунг: «Смерть немецким оккупантам!», а само высшее военно-учебное заведение стало именоваться «Высшая военная академия имени К.Е.Ворошилова». 4 мая 1945 года на ее знамени появился орден Суворова I степени. С каким чувством переступил генерал-майор В. Ф. Маргелов порог прославленного учебного заведения? Можно предположить, что, имея за плечами богатейший боевой опыт Герой Советского Союза все же реально оценивал свою теоретическую подготовку. По сути, он перешагнул через важную ступень в образовании, которую давала академия имени М. В. Фрунзе, и с первых дней учебы вынужден был наверстывать этот пробел.
В 1946 году академия впервые перешла на двухгодичный срок обучения, по завершению которого офицеры и генералы должны были уметь управлять соединениями и объединениями от корпуса и выше, работать в оперативно-тактическом звене.
В годы учебы В. Ф. Маргелова в Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова ее возглавлял Герой Советского Союза генерал армии М. В. Захаров. Пути Маргелова и Захарова уже пересеклись — в Белорусском военном округе. Матвей Васильевич был выходцем из крестьян Тверской губернии. Петроградский рабочий, он стал с первых дней Октябрьской революции преданным защитником ее завоеваний. Обладавший недюжинной природной сметкой, Захаров в 1919 году одним из первых был направлен командованием РККА в Высшую школу штабной службы, учеба в которой во многом определила будущее краскома. В школе преподавали военспецы из бывшего Генерального штаба русской армии, а у них было чему поучиться.
Ко времени поступления Маргелова в академию за плевами Захарова были уже академия имени М. В. Фрунзе и Академия Генштаба, а в годы Великой Отечественной войны в качестве начальника штаба армий и нескольких фронтов он принимал участие в разработке крупных наступательных операций. Утверждая М. В. Захарова на должность начальника академии, народный комиссар обороны И. В. Сталин подписал 30 января 1946 года примечательный приказ. В нем говорилось:
«Генералы и офицеры, окончившие высшую военную академию должны:
а) хорошо знать основы боя корпуса, технику и тактику родов войск и уметь организовывать взаимодействие всех сил и средств корпуса в бою;
б) изучить организацию и проведение армейской операции, уметь применять в ней артиллерийские, танковые авиационные соединения и материально обеспечивать операцию;
в) изучить решающие операции Великой Отечественной войны, этапы развития военного искусства;
г) знать организацию, тактику и оперативное искусство иностранных армий;
д) знать основы оперативной подготовки пригранично го округа к войне и основы отмобилизирования военных округов;
е) совершенствовать знания одного из иностранных языков...»
Как следует из документа, упор в обучении слушателей был направлен на глубокое изучение и обобщение опыта минувшей войны, на широкомасштабное мышление военачальников. В приказе привлекают внимание два пункта. Кого в ходе учебы предлагалось рассматривать в качестве вероятного противника? И почему только приграничные округа должны были стать базовыми в разработке оперативно-мобилизационных мероприятий на случай военного столкновения? Ответы были обусловлены прежде всего коренным изменением во взаимоотношениях бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Об организации, стратегии и тактике вооруженных сил США и Англии известно было очень немного. И вовсе не случайно, что в названии кафедры «Вооруженных сил иностранных государств», которую в 1945 — 1947 годах возглавлял генерал-майор П.Н.Рубцов, спустя некоторое время добавились слова: «и разведки». В 1946 году на горизонте замаячила угроза ядерной войны, что коренным образом меняло представление о характере возможных военных столкновений.
1 февраля 1946 года В. Ф. Маргелов сел за академическую парту.
Академия тогда находилась на Кропоткинской улице, но спустя два месяца ее перевели в здание бывшего военно-политического училища им. В. И. Ленина, которое располагалось в 5-м Донском проезде. Слушатели же вместе с семьями размещались в тесных, разделенных фанерными перегородками каморках Чернышевских казарм. По длинному коридору с утра до вечера с гвалтом носились «эскадроны красных конников», которым «сестры милосердия» перевязывали раны. Тут же, на общей кухне готовились незатейливые завтраки и обеды. Людской муравейник по вечерам затихал — это было время, когда главы семейств готовились к занятиям.
В группе, в которой учился В. Ф. Маргелов, было 12 человек. Все — офицеры и генералы с изрядным боевым опытом и собственными взглядами на события Великой Отечественной войны. Однако ошибки и просчеты Верховного Главнокомандования если и обсуждались слушателями, то с великой осторожностью. К тому же не стоит забывать, что целый сонм историков и военных ученых без устали трудился над образом «гениального стратега» генералиссимуса И. В. Сталина, непогрешимого в своих взглядах и решениях, которые привели к Великой Победе. Они-то и оставили последующим исследователям немало недомолвок и «белых пятен».
В образовательную программу будущих командиров корпусов и армий входил целый ряд наук, предназначение которых в формировании личности военачальника неоспоримо. Управлять огромными массами войск, насыщенных вооружением и техникой, невозможно без оперативно-стратегического кругозора, без знания тактики высших соединений, без глубокого осмысления военной истории. Во время учебы В. Ф. Маргелова «идеологическая подкованность» слушателей определялась знанием марксистско-ленинской философии. Среди множества учебных предметов В. Ф. Маргелов выделял курс стратегии, кафедру которой возглавлял генерал-лейтенант Е. А. Шиловский. Чудом уцелевший в армейской чистке 1937 — 1938 годов, доктор военных наук, профессор, он стремился, чтобы слушатели воспринимали само понятие «стратегия» не как нечто застывшее, неизменное, а умели проводить параллели: войска и политика, научно-технический прогресс и вооружение, военная наука и способы вооруженной борьбы. Очень многое почерпнул у видного ученого Василий Филиппович и, уже будучи командующим Воздушно-десантными войсками, ставшими стратегическим родом войск, добивался от Штаба не только тщательной разработки операции, но и Увязки ее с политической обстановкой, с оперативными возможностями собственных и приданных сил.
Не следует полагать, что академия растила кабинетных теоретиков, оторванных от процессов, происходивших в Вооруженных Силах СССР. Генеральный штаб неизменно приглашал «академиков» на командно-штабные игры, размах их заставлял напряженно работать воображение, принимать взвешенные и оправданные решения, иногда идти на оправданный риск. Ежегодно слушатели на целый месяц отправлялись в Ленинградский военный округ, где принимал деятельное участие в разработке планов крупных учений, в которых назначались либо посредниками, либо помощниками командиров корпусов, начальников штабов армий. Для В. Ф. Маргелова это время было особенно плодотворны. Ведь с Ленинградом его связывали теплые воспоминания о фронтовых друзьях, месяцы нечеловеческого напряжения горечь потерь и непоколебимая вера в победу. Город вновь ожил и поднимался из руин, а афиши театров зазывали зрителей на премьеры. Ну как тут устоять!
Искренне влюбленный в театр, Василий Филиппович с завистью глядел на завсегдатаев. Стать театралом не позволяла занятость по службе. Но как только появлялось «окно» в жестком распорядке, всей семьей отправлялись на спектакль. Не зря назначение в Ленинградский военный округ многие выпускники академии расценивали как подарок судьбы. Мечтал об этом и Маргелов.
Невольно складывается впечатление, что выпускные аттестации слушателей военной академии написаны словно под копирку. Не балует глубиной и характеристика генерал-майора В. Ф. Маргелова.
«Тов. Маргелов, дисциплинированный, волевой, решительный и в строевом отношении хорошо подготовленный генерал. Обладает усидчивостью и напористостью в работе. Здоров. Политически и морально устойчив. Скромный в быту и хороший товарищ. Принимал активное участие в партийно-коммунистической жизни курса. Неоднократно делал доклады по предприятиям города Москвы с хорошей оценкой слушателей». Выводы: «Достоин занятия должности командира стрелковой дивизии или заместителя начальника штаба армии».
Случаи, когда «академики» после окончания обучения направлялись на прежние должности, были единичны. Как правило, генералы уходили на повышение. Маргелов не составлял исключение, и генерал-лейтенантская должность была ему обеспечена. Но дело приняло неожиданный оборот. При разработке перспектив дальнейшего укрепления и развития Вооруженных Сил страны, когда в Минобороны речь зашла о Воздушно-десантных войсках, выяснилось, что вся система их подготовки держится либо на боевом опыте командиров, либо на энтузиазме. Единственное военно-учебное заведение, в котором по-настоящему готовили офицеров-десантников, перебравшись из Куйбышева в подмосковное Нахабино, в конце 1943 года прекратило свое существование. Курсы усовершенствования офицерского состава ВДВ, обосновавшиеся в Рыбинске, лишь в малой степени возмещали потребности войск в квалифицированных кадрах. Воздушно-десантное училище в городе Фрунзе (Бишкек), образованное в 1946 году, а затем переведенное в Алма-Ату, по сути, латало дыры в нижнем и среднем офицерском звене. Академическая наука о применении воздушных десантов с тридцатых годов не сдвинулась с мертвой точки.
Вопрос укрепления высшего командного звена ВДВ офицерами и генералами, которые закончили Общевойсковую академию имени М. И. Фрунзе и Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова, со всей очевидностью встал на повестку дня. Офицеры из Главного управления кадров Вооруженных Сил засели за личные дела выпускников названных академий и исподволь принялись «прощупывать» их настроение. Конечно, на первом плане были показатели здоровья — ведь к десантникам того времени предъявлялись такие же требования, как и к летно-подъемному составу.
В уже известной нам выпускной аттестации генерал-майора Маргелова чьей-то рукой жирно подчеркнуто красным карандашом слово «здоров». На фотографии, сделанной в сентябре 1945 года в болгарском городе Силистра, на гимнастерке комдива 49-й гвардейской Херсонской видны три нашивки: две — обозначающие легкие равнения и одна — свидетельствующая о тяжелом ранении. Куда же подевались остальные ранения? Нет о них упоминания и в личном деле командующего ВДВ. Тут необходимо знать, что представляла собой полевая медицина. Медсанбат о ранениях и уж тем более о контузиях справок не давал. Либо в строй, либо — в госпиталь. Третьего не дано. На госпитальных койках В. Ф. Маргелов не любил залеживаться, да и богатырский организм быстро восстанавливал силы. Вот почему неизвестный нам кадровик и сделал отметку, которая предопределила назначение выпускника.
В марте 1947 года министром Вооруженных Сил СССР стал Николай Александрович Булганин. Неожиданно для себя, впрочем, как и для всей Советской Армии. Боевых заслуг, равных тем, что имели выдающиеся полководцы Великой Отечественной войны Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, И. С. Конев, И. X. Баграмян и другие, он не имел, да и в его облик явно не соответствовал маршальскому. Многие годы Н. А. Булганин возглавлял крупный завод в Москве, затем трудился на посту председателя Московского Совета депутатов трудящихся, а затем в 1937 году занял кресло председателя Совета народных комиссаров РСФСР и одновременно возглавлял Правление Государственного Банка СССР. Во время войны Булганин надел шинель с генеральскими знаками различия и занимал поочередно должности члена военных советов Западного, 2-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов.
Незадолго до выпуска из академии Маргелова пригласил военный министр. Н. А. Булганин говорил о Воздушно-десантных войсках так, словно долгие годы был с парашютом на «ты», совершал рейды по тылам противника, а в конце присовокупил, что И. В. Сталин придает важное значение развитию этого сравнительно молодого рода войск. С этой целью и принято решение об укреплении их офицерами и генералами, известными не только своей отвагой и мужеством, но и обладающими военными знаниями.
Что думалось В. Ф. Маргелову, когда военный министр, блистая красноречием, уговаривал боевого генерала, «кандидата в ВДВ», согласиться с назначением? Он имел полное право дать отказ, сославшись на раны, годы, отсутствие опыта и прочее. Он понимал, что придется начинать с «нуля» и как новичку постигать мудреную десантную науку. Но он знал и другое: есть в этом роде войск особая притягательность, дерзость, прочная мужская спайка. Знал и то, что! фронтовой лозунг: «Сам погибай, а товарища выручай», — для десантника не просто слова, а жизненный принцип, в действии которого он убедился, сражаясь бок о бок с гвардейцами в Венгрии.
В. Ф. Маргелов дал согласие на назначение командиром 76-й гвардейской воздушно-десантной Черниговской дивизии, и 30 апреля 1948 года приказ о его назначении был подписан министром Вооруженных Сил СССР.
После окончания академии полагался отпуск, и будущий комдив использовал его своеобразно. Он засел за литературу, в которой были сведения об истории парашютизма. И здесь его ждало разочарование. Имя «врага народа» М. Н. Тухачевского, одного из разработчиков Полевого Устава РККА, в котором были заложены основы применения воздушно-десантных частей, и соавтора реферата «Действия воздушного десанта в наступательной операции» категорически запрещалось упоминать, а его труды были преданы забвению. Немного могли дать Маргелову брошюрки ДОСААФ или книжка А. А. Белоусова «Воздушные десанты и борьба с ними», выпущенная в 1942 году. Более полезными оказались «Руководство по применению воздушно-десантных войск» и «Инструкция по транспортировке грузов и бойцов на самолетах ВВС Красной Армии и Гражданского Флота». Вышли они в свет незадолго до войны. Как видим, обилием и разнообразием литература о ВДВ в то время не баловала. Хотя Воздушно-десантные войска накопили к тому времени значительный боевой опыт.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.