Глава четырнадцатая Класс-92

Глава четырнадцатая

Класс-92

Каждый раз, как кто-то из великого поколения прошедших нашу академию игроков покидал клуб, я пересчитывал тех, кто еще остался. Двоим, Полу Скоулзу и Райану Гиггзу, удалось продержаться в команде до самой моей отставки. Третьему, Гари Невиллу, не хватило для этого совсем чуть-чуть. Даже сейчас как наяву вижу шестерку парней из так называемого «Класса-92», прикалывающихся друг над другом после тренировки, вспоминаю, как Скоулзи старается попасть мячом по затылку Ники Батта, или, что случалось чаще, по голове Гари – Пол был тот еще сорвиголова. Эта полудюжина парней была просто неразлучна.

Это были надежные люди, терять таких всегда очень тяжело. Они любили клуб, понимали его цели и задачи. Они были готовы идти за тобой в огонь и воду, до конца защищать наши принципы. Любому родителю знакомо это чувство, когда твой двадцатилетний сын приходит домой и говорит, что собирается купить себе собственную квартиру, или съехаться со своей подружкой, или устроиться на работу в другой город. Это означает расставание. Такие чувства вызывал у меня и футбол: я сильно привязался к этим ребятам, которых знал с их юных лет. Я видел, как они росли, начиная с 13 лет.

Ники Батт – яркий пример этого поколения. Своими веснушками, большими ушами и торчащими зубами он всегда напоминал нам парнишку с обложки журнала комиксов «Мэд». Какой он был озорник, какой чертенок! Эти ребята так долго находились под моим крылом, что стали для меня как сыновья. Они были для меня родней, а не наемными работниками, почему я и наказывал их чаще, чем других игроков. Тот же Ники всегда что-то замышлял, настоящий сорвиголова. Храбрый как лев, просто не способный уклониться от любого вызова.

Он был одним из самых популярных игроков за всю историю клуба, настоящий манкунианец, приземленный и несгибаемый. В какой-то момент, как это случилось чуть позже и с Филом Невиллом, он стал выходить на поле гораздо реже, чем ему хотелось бы, что заставило его искать себе место в другом клубе. Повторюсь, мы отдали его практически даром, всего за два миллиона фунтов. Эти парни не были должны нам ни пенни, ведь мы получили их за так, воспитав в собственной академии. Деньги, полученные нами за Ники, были лишь символической суммой, призванной обеспечить ему лучший из всех возможных вариантов. И вплоть до конца своей карьеры он отзывался о «Манчестере», как о родном клубе.

Уверен, за моей спиной эти парни негодовали, что им достаются почти все шишки. «Ну вот, опять я, – поди думали они. – Почему бы ему не всыпать кому-нибудь другому, а?»

Первым, кому от меня доставалось, всегда был Гиггзи, дай ему бог здоровья. В молодости они никогда не возражали мне, но со временем это изменилось: Райан научился себя защищать, Никки мог время от времени дать ответ, ну а Гари был вполне способен наехать на меня сам. Впрочем, такова уж его натура: ему жизненно необходимо с кем-нибудь поспорить хотя бы раз на дню. Он просыпался в шесть утра, просматривал утренние газеты, после чего писал сообщения нашему пресс-атташе: Ди Лоу, а впоследствии пришедшей ему на смену Карен Шотболт: «Видели уже эту статью в “Телеграф” или “Таймс”?»

Мы всегда говорили про Гари, что он встает не с той ноги. Он был прямолинейный малый и спорщик. Если он видел где-то ошибку, изъян, то немедленно переходил в атаку. В тупиковой ситуации он не пытался договориться, а жестко продавливал свою точку зрения. Консенсус и Гари были просто несовместимы, он был вспыльчив до ужаса, и малейшее разногласие обострялось в его голове до предела. Но он понимал, что у моего терпения есть границы. Я говорил ему: «Гари, иди доставай кого-нибудь другого», он смеялся в ответ, и обстановка разряжалась.

Не могу себе представить эти двадцать лет в клубе без наших воспитанников, не могу вообразить без них команду. Они обеспечили нам стабильность. За двадцать шесть лет, что я провел у руля «Манчестера», у нас было много великих игроков, начиная с Брайана Робсона, Нормана Уайтсайда и Пола Макграта и заканчивая Кантона или Роналду. Но именно наши воспитанники несли в себе дух «Юнайтед». Это они в первую очередь и определяли дух команды. Они ярко демонстрировали всему тренерскому персоналу, какого успеха мы можем достичь, воспитывая собственных игроков с нуля. Они были путеводной звездой для всех молодых парней, проходивших через нашу академию, их присутствие в команде как бы говорило: «Смотрите, вы можете добиться того же. Здесь, в стенах нашей академии, на нашей базе мы можем вылепить из вас нового Кантона».

Никогда не забуду первый день Скоулза в клубе: он пришел вместе с другим пареньком, Полом О’Кифи, чей отец Имон играл в свое время за «Эвертон». Они стояли за спиной Брайана Кидда, который их и привел, сказав, что ему понравился их внешний вид; обоим было по тринадцать лет. «Где эти два молодых парня?» – спросил я Брайана. Они были такими маленькими, что я и не разглядел их за спиной Кидда.

Их рост был примерно 140 см, и, посмотрев на эту пару малышей, я подумал: «И как эти двое собираются стать футболистами?» Со временем в клубе это стало дежурной шуткой. Когда Скоулзи пробился в юношескую команду, я сказал о нем другим тренерам: «У этого Скоулза нет никаких шансов – слишком маленький». В свои шестнадцать лет он все еще был небольшого роста, но затем резко вымахал, к восемнадцати годам набрав 8–10 сантиметров.

Пол все время молчал, так как обладал исключительной скромностью. Его отец был неплохим игроком, они с ним имели общее прозвище: Арчи. Испытывая сомнения по поводу его роста, я к тому времени еще ни разу не видел его непосредственно в игре, хотя частенько наблюдал за ним на тренировках в нашей школе. В зале мы по большей части ставили молодежи технику. Пол действовал на позиции форварда, когда дорос до основного состава молодежной команды, но я сказал, что для этой позиции ему не хватает скорости, и его стали наигрывать под нападающими. Во время одной из своих первых игр на нашей базе «Клифф» он забил гол из-за пределов штрафной, и у меня захватило дух от его мощного удара.

– Он хорош, но не думаю, что он сможет пробиться в основу. Слишком маленький, – сказал тогда Джим Райан, наблюдавший за игрой вместе со мной.

В клубе это стало дежурной фразой: «Скоулзи? Слишком маленький».

Со временем у него начались проблемы из-за астмы, и он не смог сыграть в той команде, что выиграла молодежный Кубок Англии. Бекхэм присоединился к ней лишь в последних раундах турнира, потому что рос слабым и неуклюжим. Саймон Дэвис, выступавший потом за Уэльс, был капитаном вплоть до ответной финальной игры против «Кристал Пэлас», когда повязку у него принял Гиггз. В команде был и Робби Сэвидж. Большая часть того победного состава со временем доросла до уровня национальных сборных. Это удалось бы и Бену Торнли, если бы не его проблемы с коленом.

Играя в молодые годы впереди, Скоулз мог забивать по пятнадцать голов за сезон. Перейдя в центр полузащиты, он демонстрировал талант к организации атак, умение раздавать передачи так, словно он был создан для этой позиции. Было одно удовольствие наблюдать за тем, как соперники пытаются выключить его из игры: он уводил их за собой, а затем одним касанием перенаправлял мяч в другую точку поля или же делал финт и принимал обратный пас. Противник мог преследовать его целую минуту и все равно остаться с носом, в спешке возвращаясь в собственную штрафную. Так Скоулз уходил от своих опекунов.

У Пола было несколько неприятных повреждений, на долгое время выключавших его из игры, но каждый раз он возвращался в строй в лучшей форме, чем был до них. Например, решив проблемы с глазом или вылечившись от травмы колена, он демонстрировал просто феноменальную игру, словно в него вдохнули новую жизнь.

Когда Пол перешагнул тридцатилетний рубеж, конкуренция в нашей полузащите усилилась, и временами его стали одолевать приступы отчаяния. В качестве двух основных центральных полузащитников я рассматривал Даррена Флетчера и Майкла Каррика, и, должен признаться, был неправ. Увы, но воспринимать других людей как данность, как нечто само собой разумеющееся – ошибка, которую трудно обнаружить и скорректировать, пока человек не выскажет тебе своего недовольства прямо в лицо. В то время я полагал, что если приспичит, в любой момент могу положиться на Скоулзи и вернуть его в основу: он был преданным клубу человеком, всегда готовым выйти на поле. Поэтому я сделал выбор в пользу Каррика и Флетчера, отведя стареющему Скоулзу роль игрока поддержки. Я слишком долго считал, что Пол уже не тот, что он близок к завершению карьеры.

В римском финале Лиги чемпионов 2009 года, в котором мы уступили «Барселоне», я выпустил Скоулза на поле лишь во второй половине игры. В первом тайме Андерсон сумел сделать лишь три передачи за 45 минут, тогда как Скоулз сделал двадцать пять в последние двадцать минут игры. Ты думаешь, что знаешь все об игре, но ты заблуждаешься. Это огромная ошибка – воспринимать других людей как должное, быть уверенным, что всегда можешь снова использовать их, хоть они уже и приближаются к завершению карьеры. Ты забываешь, насколько они хороши.

В результате в последние годы в клубе я чаще выпускал Скоулза на поле, при этом вовремя давая ему отдохнуть. Если бы меня попросили собрать команду из самых лучших игроков «Юнайтед» в период моей работы в нем, я не знал бы, что ответить; это была бы чертовски сложная задача. Я не смог бы не взять Скоулза, не смог бы не взять Брайана Робсона – каждый из них мог забить по десятку голов за сезон. Но тогда встал бы другой вопрос: как можно не включить в состав Кина? И мне пришлось бы выпустить на поле всех троих одновременно. Но что тогда делать с Кантона, который всегда лучше всего играл в связке с другим нападающим? Попробуйте-ка выбрать одного из таких футболистов, как Макклэйр, Хьюз, Сульшер, ван Нистелрой, Шерингем, Йорк, Коул, Руни и ван Перси. Нельзя ведь забывать еще и про Гиггза. То есть для меня указать лишь одиннадцать лучших игроков «Манчестера» – просто непосильная задача, хотя, должен сказать, Кантона, Гиггза, Скоулза, Робсона и Криштиану Роналду обязательно следовало бы включить в этот список.

Возможно, Скоулз был лучшим английским полузащитником после Бобби Чарльтона. С момента моего переезда в Англию лучшим был Пол Гаскойн, но в последние годы Скоулз смог превзойти его. Во-первых, благодаря своему долголетию, во-вторых, благодаря тому, насколько Пол улучшил свою игру после тридцати лет.

Он был настолько блестящим распасовщиком, что мог поправить мячом прическу любого одноклубника, решившего отойти в сторону, чтобы справить нужду на нашей базе. Как-то раз Гари Невилл посчитал, что нашел хорошее укрытие в кустиках, но Скоулз смог достать его ударом метров с сорока. В другой раз Пол проделал такой же фокус с Петером Шмейхелем, после чего ему пришлось спасаться бегством от нашего вратаря, мечтавшего наказать Скоулза за его наглость. Думаю, из него получился бы первоклассный снайпер.

У меня как футболиста не было глаз на затылке, чем могли похвастаться Кантона или Пол Скоулз. Но я мог распознать такое качество в других, потому что видел очень много игр. И знал, насколько важно присутствие таких игроков в команде.

Скоулз, Кантона, Верон. Хорошее видение поля было и у Бекхэма. Он, правда, не был главным специалистом по передачам вразрез, зато хорошо замечал, что происходит на другой половине поля. Лоран Блан также обладал хорошим видением, а Тедди Шерингем или Дуайт Йорк неплохо соображали, что происходит вокруг них. Но из всех первоклассных игроков с отличным видением поля Скоулз был лучшим. Если победа в матче сама шла к нам в руки, Скоулз мог начать валять дурака, и я понимал: ему становится скучно.

Но больше всего из этого поколения игроков публику волновал Райан Гиггз, и именно к нему больше всего подходило определение «восходящая звезда». Когда он в возрасте семнадцати лет дебютировал в основной команде, мы столкнулись с весьма неожиданными последствиями, так называемым «феноменом Гиггза».

Как-то раз, когда Гиггз был еще подростком, мне позвонил один итальянский агент и спросил, чем занимаются мои сыновья. «Марк получает степень, Джейсон интересуется телевидением, а Даррен постигает азы футбола под моим крылом», – ответил я. «Продайте мне Гиггза, и я сделаю ваших детей богачами», – сказал агент. Естественно, я отклонил это предложение.

Райана сразу же стали сравнивать с Джорджем Бестом, и с этим ничего нельзя было сделать. Каждый хотел урвать себе от него кусочек. Но Гиггз был умный парень и всем, мечтавшим об интервью или о сотрудничестве, просто отвечал: «Поговорите с тренером». Он не хотел общаться с журналистами и нашел способ возложить вину за отказ на меня. Ловкий малый.

Однажды Брайан Робсон порекомендовал ему Гарри Суэйлза в качестве агента, и Райан первым делом спросил моего мнения об этом. Робсон был близок к завершению карьеры, и он был уверен, что Гарри лучше всего подойдет для Райана. И он был прав. Гарри просто фантастический человек. В 81 год женился на швейцарской леди, с которой познакомился на железнодорожной платформе: она заблудилась и не знала, куда идти. Бывший сержант-майор с закрученными вверх усами, он хорошо заботился о Райане. У Гиггза сильная мать, да и его бабушка с дедушкой очень, очень хорошие люди.

Райан не смог бы удержаться в основном составе более двух десятилетий, если бы тщательно не следил за собственной формой, и в основе его многолетней карьеры лежат йога и ежедневные упражнения. Райан просто фанатик йоги: дважды в неделю на нашу базу прибывал его личный тренер, и после тренировки он помогал ему выполнять асаны. Для Райана это был жизненно необходимый элемент подготовки. В те времена, когда его преследовали травмы задних мышц бедер и подколенных сухожилий, мы не знали, как часто он может выступать за нас. Эти его мышцы и сухожилия были нашей постоянной головной болью, нам приходилось оставлять его в запасе в одних играх, чтобы он смог подготовиться к другим. В последние годы мы временами давали ему отдых исключительно в силу его возраста, в остальном же его форма была просто фантастической, и он мог спокойно сыграть по тридцать пять матчей за сезон.

Будучи умным человеком, Райан свел к минимуму светские развлечения. Он очень сдержанный и необщительный человек, но, несмотря на это, пользуется всеобщим уважением. Настоящий король, настоящий мужчина. Было время, когда он вместе с Полом Инсом носил совершенно идиотские костюмы, но это быстро прошло. Впрочем, у него до сих пор в гардеробе есть один костюм, по поводу которого я как-то выпалил: «Что это еще за ужас?»

Инси был большим любителем вырядиться поярче, а с Гиггзом они были друзья не разлей вода. Но в целом Райан всегда вел себя очень профессионально. В клубе пред ним все благоговеют, его уважают и прислушиваются к его мнению.

Когда его скорость снизилась, мы стали чаще использовать Райана в центре поля. Мы больше не рассчитывали, что он сможет оббегать вокруг защитников соперника так же, как он делал это в юности. Но мало кто заметил, что, даже будучи возрастным игроком, Гиггз по-прежнему мог быстро менять свой темп бега, что часто бывает важнее, чем чистая скорость. На его чувство равновесия возраст также не смог повлиять.

В конце августа 2010 года в матче против «Вест Хэм Юнайтед» Гиггз был сбит в штрафной Джонатаном Спектором, и я задумался, а сколько пенальти Райан заработал для клуба за свою карьеру? Правильный ответ: пять. Потому что он всегда остается на ногах. Он может оступиться, но не упасть. Я мог бы спросить Райана после жесткого фола на нем в штрафной, почему он не упал, ведь у него было на это полное право. А он одарил бы меня таким удивленным взглядом, как будто у меня на голове рога выросли, и дал бы ответ: «Я не падаю».

Райан очень спокойный человек, невозмутимый даже в неблагоприятных условиях. Удивительно, но вплоть до самых последних лет у него не получалось выходить на замену. Он всегда играл гораздо лучше, если появлялся на поле со стартовым свистком. Но, выйдя на замену в финале Лиги чемпионов 2008 года в Москве, он сыграл одну из ключевых ролей в нашей победе. Да и в решающем матче Премьер-лиги в мае 2008 года против «Уигана», в котором мы выиграли титул, он забил наш второй гол, также появившись на поле во второй половине игры. Тем самым он доказал, что может приносить большую пользу, выходя на поле со скамейки запасных, и развеял все наши сомнения на этот счет.

Слава и популярность нисколько не интересовали его, поскольку не в его характере было выставлять себя напоказ. Райан – интроверт, он больше сосредоточен на собственном внутреннем мире. Чтобы вести звездную жизнь, нужно обладать огромной энергией: ведь от тебя требуется носиться по всему миру, подставляя тут и там свое лицо под объективы теле– и фотокамер. Кроме того, необходимо обладать и определенным уровнем тщеславия, верой в то, что именно для этого ты и пришел в наш мир. Многие актеры, по их словам, всегда знали, что хотели бы сниматься в кино или играть в театре, меня же слава никогда к себе не притягивала.

Я надеялся, что собственные воспитанники помогут нам сберечь традиции клуба и обеспечат преемственность поколений, как это делают в «Баварии» Ули Хёнесс и Карл-Хайнц Румменигге. Свои ребята понимают, как работает клуб, какие игроки нам нужны, чтобы удержать высокую планку. Пока нельзя сказать, приведет ли их в итоге работа в клубе на пост главного тренера, это будет зависеть от того, смогут ли они стать хорошими наставниками. Но и Гиггз, и Скоулз – ребята умные, они несут в себе дух «Юнайтед», сами были великими игроками, так что все задатки у них налицо.

Райан точно может стать хорошим тренером: он очень умен, и игроки уважают его, все без исключения. Даже его относительная молчаливость и спокойствие не могут стать в этом случае препятствием, знаю немало неразговорчивых, но хороших тренеров. Для этой работы в первую очередь требуется не подвешенный язык, а сильный характер. Чтобы работать тренером в таком клубе, как «Манчестер Юнайтед», тебе необходимо быть более сильной личностью, чем твои игроки, или, по крайней мере, верить в то, что ты сильнее их. Иначе ситуацию под контролем не удержать. В твоем распоряжении будут великие, богатые, всемирно известные футболисты, и тебе нужно будет управлять ими, сохранять свое превосходство над ними. В «Манчестер Юнайтед» может быть только один босс, и это главный тренер. Райану необходимо будет взрастить в себе это качество, как это в свое время сделал я, вступив в 32 года на тренерскую стезю.

В школах спрашивают, кем ты хочешь быть, когда вырастешь. Я всегда отвечал, что футболистом, хотя в мое время самым популярным ответом было: «Пожарный». В те времена выбор футбольной карьеры не подразумевал желания получить всемирную известность, игроки едва зарабатывали себе на жизнь. Гиггз как раз такой человек.

Твой собственный характер часто определяет твою судьбу, и Дэвид Бекхэм, казалось, всегда знал, куда он движется. Ему нравился выбранный им стиль жизни, он стремился к статусу звезды. Другие же выпускники «Класса-92» никогда даже и не мечтали о всемирной славе, это было не в их натуре. Только представьте себе, что Гари Невилл говорил бы в окружении фотографов из мира моды: «Давайте, черт вас возьми, поторапливайтесь!»

Им повезло родиться и воспитываться в действительно хороших семьях. Те же Невиллы – по-настоящему обстоятельные люди; то же самое можно сказать и про остальных. И для нас, и для них это было только во благо. Они знали цену хорошему воспитанию: будь спокойным и невозмутимым, достойно веди себя, уважай старших. Если бы я назвал кого-нибудь из старшего поколения по имени, мой отец бы тут же дал бы мне по уху, напомнив: «Для тебя он – мистер!»

Сейчас это все уже в прошлом. Все мои игроки называли меня «шеф» или «босс». Помню, как-то раз Ли Шарп спросил меня: «Как дела, Алекс?», на что я ответил: «Ты что, учился со мной в одной школе?»

Или вот похожий пример. Молодой ирландский парень Пэдди Ли как-то раз встретился со мной на лестнице на базе «Клифф». Я вместе с Брайаном Робсоном поднимался наверх, тогда как он спускался вниз. Пэдди спросил меня: «Всё в порядке, Алекс?»

– Мы с тобой в одном классе учились? – спросил я.

– Нет, – ответил он в смущении.

– Тогда и не называй меня Алекс!

Сейчас я лишь посмеиваюсь, вспоминая подобные ситуации. Да и тогда, несмотря на свой внешне свирепый ответ, в душе я хохотал. Малыш Пэдди Ли великолепно имитировал животных. Каждое Рождество он изображал уток, коров, птиц, львов, тигров – кого угодно, даже страусов. И все игроки просто валялись от смеха. Мы отдали его в «Мидлсбро» на год, но он так и не сумел заиграть.

Мне вспоминается еще один такой шутник, Джордж Свитцер. Типичный солфордский паренек. В столовой на нашей базе он мог выкрикнуть что-нибудь эдакое, при этом до неузнаваемости изменив свой голос, так что его жертве приходилось прочесывать все помещение, пытаясь понять, кто это сделал и откуда.

Фразочки типа «Привет, босс!» или «Эй, Арчи!», обращенная к Арчи Ноксу. И в течение длительного времени мы никак не могли поймать шутника, потому что разглядеть что-либо на лицах игроков во время еды было просто невозможно.

В конце концов мне удалось его подловить. «Всё в порядке, сынок? – спросил я. – Сделаешь так еще раз, и будешь бегать у меня вокруг поля, пока не посинеешь».

– Извините, босс, – промямлил он в ответ.

И хотя у меня образ человека, требующего беспрекословного подчинения, на самом деле мне нравились люди с некоторым куражом в характере. Общение с ними освежает. Тебе нужно быть уверенным в себе, решительным, смелым. Если тебя окружают люди, которые боятся выразить себя в обычной жизни, то они будут такими же робкими и на поле, в игре. Парни же из «Класса-92» никогда ничего не боялись. Они были моими главными союзниками.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.