Глава III Вооруженная оппозиция
Глава III
Вооруженная оппозиция
После ухода советских войск военные действия в Афганистане велись между вооруженными формированиями моджахедов и вооруженными силами Республики Афганистан. В 1989 г. моджахеды пытались штурмом овладеть Джелалабадом, Хостом, а затем ворваться в Кабул. Вообще в этом первом году, когда в Афганистане не было советских войск, главный упор ими делался на решение задач путем военного давления или, выражаясь словами Лиделла Гарта, с упором на «прямые» лобовые действия.
В 1990 г., убедившись в бесплодности такого пути и не отказываясь полностью от военного давления, моджахеды стали больше полагаться на сочетание отдельных, хорошо подготовленных военных акций с целым комплексом «непрямых» действий, связанных с подрывом правительственных войск изнутри, блокадой и непрерывными обстрелами городов и гарнизонов.
Правительственные войска, с большим трудом отразив напор вооруженных формирований оппозиции в 1989 г., продолжали и в последующем в основном успешно противостоять им. Но в целом накал социально-политической, психологической и вооруженной борьбы не ослабевал, а ее внутреннее напряжение все больше возрастало.
Что же собой представляли вооруженные силы сторон и какие цели они ставили перед собой после ухода советских войск?
1. Военно-политические силы и вооруженные формирования оппозиции
Оппозиционные силы носили весьма разнородный характер. Наиболее полная (правда, политически несколько односторонняя) характеристика их состава, программных установок и целей дана в книге В. Н. Спольникова «Афганистан: исламская контрреволюция»[64]. С точки зрения социально-политической и идеологической направленности вырисовывались три основных течения.
Первое — это проповедовавшие идею создания в Афганистане исламского государства. Но это течение не было однородным. Наибольшую активность проявляло фундаменталистское крыло, которое ставило своей целью теократическое устройство общества и государства на подобие хомейнистского Ирана. Они отражали идеологию реакционных кругов духовенства, мелкой и средней городской буржуазии и зажиточного крестьянства. Идейными наставниками и самыми агрессивными выразителями интересов фундаменталистов выступали крайне реакционные представители исламской организации «Братья-мусульмане», делавшие основной упор на террор и подрывные действия.
Другое крыло — исламский традиционализм отражал идеологию богословской верхушки, полуфеодальных слоев, крупной буржуазии и части крестьянства.
Второе течение представляли сторонники возвращения короля и реформации шахского режима. Их поддерживали главным образом крупные феодалы, бывшие высшие чиновники, умеренная часть духовенства, лишившиеся в 1973 г. (в результате антимонархического переворота М. Дауда) своих традиционных привилегий.
Третье течение — сторонники светского устройства общества и государства с прозападной ориентацией. Они стремились к созданию республиканского государства под зеленым знаменем Ислама. Это течение не имело своей четкой программы. Главная их установка состояла в капиталистической модернизации общества с широкими связями с западными странами.
В период нахождения в Афганистане советских войск все эти течения объединяли идеи «джихада» (священной войны) против «неверных» и захватчиков. Но исламские фундаменталисты понятию «джихад» придавали более широкий смысл как пожизненной религиозной обязанности мусульман бороться против «неверных». Когда же советские войска ушли, главный упор в пропаганде делался на возбуждение ненависти к сторонникам Республики Афганистан, как «прислужникам неверных». Мусульман, принимающих активное участие в джихаде с оружием в руках, называли «моджахедами» («борцами за веру»).
Следует иметь в виду, что так называемый исламский фундаментализм в Афганистане по своей сути выражал не столько религиозные воззрения, сколько установки политического Ислама. Вот эту сторону фундаментализма большинство мусульман, особенно среди суннитов, никогда не разделяло и не разделяет. Даже один из видных ученых профессор теологии Б. Раббани признавал, что политический Ислам разделяет узкий круг университетских профессоров, студентов и некоторой части духовенства и интеллигенции.
Политический исламский фундаментализм объявлял своим противниками любых людей, не разделяющих их экстремистские установки. Как уже отмечалось в первой главе, исламские экстремистские силы боролись против любой власти, которая их не устраивает. Г. Хекматьяр откровенно говорил: «Наше вооруженное сопротивление началось с периода нахождения у власти Дауда, а не с военного вторжения русских. В тот период некоторые рекомендовали найти компромисс с Даудом, особенно, когда Дауд вынужденно, под давлением нашего сопротивления, отошел от коммунистов… Они рекомендовали использовать этот фактор и избрать компромисс. Мы снова утверждаем, что, если бы наше сопротивление во времена Дауда избрало путь примирения, то революция была бы подавлена и уничтожена»[65].
Эти силы и сегодня, когда уже и в помине нет никаких «неверных», нет уже и их прислужников, все равно продолжают воевать.
В 1981 г. различные афганские оппозиционные партии объединились в «Исламский союз моджахедов Афганистана» (ИСМА). В этот Союз входили семь организаций:
1. Исламская партия Афганистана (ИПА) во главе с Г. Хекматьяром.
2. Исламская партия Афганистана во главе с Ю. Халесом, отколовшаяся от группировки Хекматьяра.
3. Исламское общество Афганистана (ИОА), лидер Б. Раббани.
4. Движение Исламской революции Афганистана (ДИРА), лидер Мансур.
5. Национальный фронт спасения Афганистана (НФСА) во главе с М. Миром.
6. Исламский Союз освобождения Афганистана (ИСОА) во главе с А. Сайяфом.
7. Движение исламской революции Афганистана (ДИРА) во главе с Музиным.
Позже, вышедшие из ИСМА организации создали свой традиционалистский «Союз трех», в который вошли:
1. Национальный фронт спасения Афганистана (НФСА) под руководством С. Моджаддиди.
2. Национальный исламский фронт Афганистана (НИФА) во главе с С. А. Гилани.
3. Движение исламской революции Афганистана (ДИРА) под руководством Наби Мухаммади.
Некоторые отколовшиеся партии и группировки формально сохранили принадлежность к Исламскому Союзу моджахедов и прежние названия партий потому, что при заключении Союза и принятии хартии единства в 1981 г. они в присутствии авторитетных улемов, в т. ч. прибывших из Саудовской Аравии, давали клятву на Коране: «Тот, кто изменит Союзу, будет считаться врагом Ислама и Родины».
Рассмотрим направленность деятельности некоторых из этих группировок.
Исламская партия Афганистана (ИПА). Эта партия фундаменталистского толка была создана Гульбеддином Хекматьяром на основе экстремистского крыла «Мусульманская молодежь» и свое организационное оформление получила на территории Пакистана. Общая численность вооруженных отрядов на территории Афганистана составляла 52 700 чел., из них активно действующих около 27 тыс. Численность формирований в Пакистане — 12 тыс. человек. Главари наиболее крупных формирований — Сайд Мансур, Фарид, Мохаммад Башир. В программных документах этой партии подчеркивалось, что с точки зрения своей деятельности эта организация является полностью военной, основные элементы строительства которой составляют повиновение и порядок. Среди различных организаций оппозиция ИПА являлась наиболее мощной, решительной и хорошо организованной.
Партия конечной целью своей деятельности ставила распространение во всем мире учения ислама и Аллаха. Предусматривала всю жизнь общества строить на основе Шариата (священного писания). Она обещала крестьянам ликвидацию незаконного землепользования, крупные ссуды на освоение земли, семена для посевов и др. Для студентов, профессоров и рабочих — хорошую оплату труда. Но риторические призывы к справедливости и борьбе с угнетением в практической деятельности этой организации сопровождались крайней жестокостью в борьбе не только с «неверными», но и политическими противниками в лагере оппозиции, нетерпимостью и террором ко всякому инакомыслию, разрушениями школ, убийствами женщин, решивших получить образование или ходить с открытым лицом и другими проявлениями самого мрачного мракобесия.
ИПА имела наибольшее влияние в Кабуле, Кабульской провинции и в юго-восточных районах расселения пуштунских племен и частично на северо-востоке страны. По национальному составу большинство составляли пуштуны и таджики, но были также узбеки, туркмены и люди других национальностей. Сам Хекматьяр, хотя и был по национальности пуштуном, но являлся уроженцем севера страны. (Родился в 1944 г. в провинции Кундуз). Он после окончания сельской школы учился в военном лицее в Кабуле, а затем на инженерном факультете Кабульского университета. С самого начала своей деятельности отличался крайне реакционными взглядами и экстремизмом в действиях, активно участвовал в ряде вооруженных выступлений против правительства Дауда, в убийствах и других террористических актах против демократически настроенной молодежи.
В 1974 г. бежал в Пакистан, где как и другие его сподвижники связался со спецслужбами этой страны, которые финансировали и поддерживали выступления против афганского правительства. Там же началось его соперничество с Б. Раббани, который выступил против вооруженной авантюры Хекматьяра.
В 1989–1990 гг. группировки ИПА вели активные боевые действия против правительственных войск под Джелалабадом, Кабульской провинции, в районах Кундуза, Баглана, Кунара, Нуристана и Бадахшана. Одновременно Хекматьяр имел постоянные вооруженные стычки с отрядами Ахмад Шаха. Он не раз заключал соглашения с отрядами ИОА о совместных действиях и также легко их нарушал, совершая внезапные нападения на них. Однажды в районе Кундуза было собрано совещание полевых командиров ИПА и ИОА. При возвращении с совещания в места своего базирования хекматьяровцы устроили засаду и уничтожили нескольких командиров Ахмад Шаха.
Одной из отличительных сторон военной деятельности Хекматьяра было умение наладить хорошую агентурную разведку, что позволяло ему неплохо знать, что делается в стане других оппозиционеров и правительственных войск. Он избегал боев в полевых условиях и вообще длительных, напряженных боевых действий с крупными силами противника. Основную ставку делал на подрывные действия, на подкуп и перетягивание на свою сторону отдельных подразделений правительственных войск, на внезапные нападения с предварительным проникновением в среду и тылы противника. Он имел немало своих людей в рядах афганской армии и в государственных структурах в Кабуле. И в целом, с этой стороны он представлял наибольшую опасность. Вообще Хекматьяра отличали исключительная целеустремленность, упорство и фанатизм в борьбе, изощренная хитрость, коварство и жестокость как по отношению к противникам, так и своим подчиненным. В его вооруженных формированиях многое держалось на страхе и примитивной политической демагогии. Поскольку Хекматьяр выделялся среди других лидеров оппозиции наибольшей непримиримостью и ненавистью к Советскому Союзу и Кабульскому режиму, основанному на идеях апрельской революции, то США, Пакистан и некоторые арабские страны больше всего оказывали финансовую и военную помощь Исламской партии Афганистана.
Исламское общество Афганистана. Одно их фундаменталистских организаций, основанное профессором теологии Б. Раббани на базе Союза «Мусульманская молодежь». Оно являлось второй по численности и организованности организаций оппозиции после ИПА. Общая численность вооруженных отрядов на территории Афганистана — 48 200 чел., из них активно действующих — 25 300 чел., на территории Пакистана — 11 000 чел. Главари наиболее крупных формирований Ахмад Шах Масуд, Туран Исмаил, Абдул Басир.
Программа и устав ИОА мало отличаются от соответствующих документов ИПА. Но в ИОА и в его вооруженных формированиях больше уделялось внимания объединению людей на основе религиозного влияния.
Б. Раббани родился в Файзабаде (центр провинции Бадахшан). По национальности таджик. Окончил теологический лицей и теологический факультет Кабульского университета. Затем, продолжал образование в Каирском университете Аль-Азхар, где попал под влияние организации «Братья-мусульмане». После возвращения в Афганистан он занимался преподавательской и общественной деятельностью, направляя основные усилия борьбе против «проникновения в страну коммунизма». Б. Раббани и его организация наиболее тесные связи поддерживали с арабскими мусульманскими деятелями Египта, Саудовской Аравии и в основном оттуда получали помощь. В отличие от ИПА, ИОА широко привлекало на свою сторону не только суннитов, но и шиитов. Поэтому пользовались и поддержкой иранских властей.
Основными районами действий вооруженных формирований ИОА являлись северные провинции страны: северные районы провинции Кабул, Панджшерская долина, Бадахшан, Баглан, Тахар, Кундуз, Саманган, Балх, Джаузджан, Фарьяб, Бадгис, Герат. По национальному составу большую часть членов ИОА составляли народности, населявшие эти районы — таджики, узбеки, туркмены, а также пуштуны. Социальную базу составляли представители средних слоев: мелкие чиновники, бывшие военнослужащие, учителя, студенты, религиозные деятели, крестьянство. По сравнению с Хекматьяром Раббани отличался большей образованностью, взвешенностью своих действий, был более прагматичным и гибким, склонным к компромиссу с исламскими традиционалистическими кругами и другими оппозиционными организациями.
ИОА больше уделяло внимания созданию в контролируемых районах органов гражданской власти — амиратов. Вооруженные формирования объединялись во фронты, состоявшие из нескольких отрядов. В отличие от Хекматьяра, который часто бывал на территории Афганистана и лично руководил наиболее крупными вооруженными акциями, Б. Раббани почти постоянно находился на территории Пакистана. Главное внимание он уделял общему политическому руководству, организации идеологического влияния и добыванию финансовых средств и оружия. Его командующие фронтами и полевые командиры на местах обладали относительной самостоятельностью в деле социально-политического устройства и ведения военных действий.
Особое место среди них занимал Ахмад Шах Масуд, действовавший в северо-восточных районах страны с опорной базой в Панджшерской долине.
Родился он в 1954 г. в уезде Панджшер провинции Парван в семье кадрового военного, дослужившегося до звания «полковник». По национальности таджик. После окончания Кабульского лицея учился на инженерном факультете Кабульского университета. Во время учебы сошелся с организацией «Братья-мусульмане». За антиправительственную деятельность был исключен из университета, перебрался в долину Панджшер и организовал там вооруженную группу, которая совершала дерзкие нападения на государственные учреждения. После разгрома группы и ряда неудач, перебрался в Пакистан, где поссорился с Хекматьяром и затем выехал в Египет. Есть данные, что он около двух лет воевал против Израиля в составе отрядов организации освобождения Палестины.
В 1978 г. вернулся в Пакистан, где встретился с Б. Раббани, вступил в ряды ИОА и во главе одного из вооруженных отрядов был направлен для борьбы против революционного кабульского режима. Так начался новый этап в его жизни, сделавшим его одним из видных и знаменитых лидеров вооруженной оппозиции. В Западной печати его нередко изображают как военного гения, моджахеда-победителя, «военным теоретиком исламской революции Афганистана» и т. д. Были и некоторые другие преувеличения его деятельности. Но справедливости ради надо сказать, что Ахмад Шах, безусловно, был и остается весьма одаренным руководителем афганской оппозиции. Он обладает незаурядным умом и хорошими организаторскими качествами.
Советские спецслужбы буквально охотились за ним, не раз устраивали диверсии и покушения на него, но они каждый раз оказывались безуспешными. А авторитет Ахмад Шаха возрастал. Что его отличало как военного руководителя?
Во-первых, он с одной стороны не превращал военные действия в самоцель и строго подчинял их намеченным военно-политическим целям. С другой — с большим предвидением создавал социально-политические предпосылки для решения военных задач. Он стремился пресекать всяческие бесчинства в отношении местного населения. В контролируемых им районах строились и восстанавливались мечети, школы, медицинские пункты, дома для жителей, лишившихся крова, строились дороги, оказывалась помощь крестьянам семенами и удобрениями, в наиболее обездоленные населенные пункты завозилось продовольствие. Все это обеспечивало его отрядам поддержку и пополнение людьми.
Во-вторых, он много заботился об обучении и военной подготовке личного состава своих отрядов. С этой целью он создал учебные центры, подобрал хороших военных инструкторов из числа иностранных специалистов и военнопленных. В частности, один из советских военнопленных, которому дали имя Абдолло, занимался подготовкой пулеметчиков. Ему выделили дом, он женился и в 1989 г. имел уже троих детей. Иногда к нему тайно выходили с предложением бежать и вернуться на Родину, он категорически отказывался. Отряды Ахмад Шаха были хорошо обеспечены в материальном отношении. Он имел неограниченные возможности перехватывать автоколонны, идущие их Хайротона в Кабул и забирать необходимое количество боеприпасов, горючего и продовольствия.
В-третьих, в ходе подготовки и ведения боевых действий Ахмад Шах особое внимание уделял разведке. Когда правительственные органы осуществляли призыв на военную службу, он направлял своих представителей для службы в армии, войсках МВД и МГБ с тем, чтобы в каждом гарнизоне иметь своих людей.
Он и его сподвижники хорошо знали местность и местных жителей, которые постоянно информировали представителей Ахмад Шаха о всех передвижениях советских или афганских правительственных войск. Ахмад Шах неоднократно заявлял зарубежным и советским (российским) журналистам, что у него много агентуры в Кабуле.
Но разведка у него действительно была организована отменно. И постоянное знание обстановки плюс умение ее правильно оценивать, предвидеть ход развития событий позволяли ему выводить свои основные силы из под массированных ударов советских войск. Причем его вооруженные отряды не ограничивались партизанскими способами действий, а когда необходимо было, умели стойко обороняться и в горных условиях местности.
В отличие от некоторых других лидеров вооруженной оппозиции, Ахмад Шах никогда не руководил боевыми действиями издалека, а принимал в них непосредственное участие. Он очень вынослив, вместе с охраной совершал большие переходы из одних районов в другие. Как правило, никогда не ночевал дважды в одном и том же месте, тщательно скрывал и дезинформировал о месте своего пребывания.
Наджибулла держал специальное звено самолетов для нанесения ударов по месту пребывания Ахмад Шаха. Данные об этом поступали довольно часто, неоднократно наносились удары, но всегда оказывались безрезультатными. Заслуга Ахмад Шаха состоит в том, что он с учетом особенностей Панджшерской долины и прилегаюших гор разработал гибкую тактику разнообразных способов действий, инженерного оборудования местности, устройства заграждений и умело сочетал упорную оборону с засадными и диверсионными действиями. Большими преимуществами обладали его отряды в ночных действиях.
Правда, при проведении советскими и афганскими правительственными войсками крупных операций отряды Ахмад Шаха не раз терпели поражение, изгонялись из Панджшерской долины. И если бы правительственные органы работали более предметно с населением и закрепляли в политико-экономическом отношении военные завоевания, то с Ахмад Шахом было бы покончено. Но его живучесть, как и других группировок моджахедов питала именно эта пассивность и слабость афганской государственной власти. А Ахмад Шах очень хорошо использовал все это в своих целях. В этом, собственно, и была главная суть неудач советских и правительственных войск, действовавших против него.
Разумеется, у Ахмад Шаха были и есть основания быть довольным собой. И мы должны отдать должное его воинской доблести. Но в последние годы в ряде своих заявлений он явно перебирает. В одном из своих интервью российским журналистам он просто куражился, похваляясь своей военной мудростью и изображая как беспомощно по сравнению с ним действовали советские генералы и офицеры. Есть в них и справедливые, хотя и горькие слова, но есть прямое бахвальство. Дело изображается так, что он одерживал одни победы и вообще не знал никаких неудач. Но даже в период, когда в Афганистане уже не было советских войск, Ахмад Шах, кроме удержания занимаемых районов, не решил ни одной из своих задач — ни по занятию Кабула, где он хотел устроить прием, ни Баграмского аэродрома, ни Кундуза, ни Баглана, ни Саланга, ни Файзабада, ни одного крупного пункта, не смог полностью нарушить и подвоз грузов в Кабул и других задач.
Или может быть Ахмад Шаху удалось разгромить какую-либо группировку советских или правительственных войск? Ничего этого не было. Все это победами не назовешь.
По сообщению газеты «Труд» (21.1.92 г.) в декабре 1991 г. смелую и любопытную поездку в Афганистан совершил журналист Владимир Снегирев, где он вместе с двумя английскими коллегами встретился с Ахмад Шахом и имел с ним продолжительную беседу.
Чего стоят некоторые заявления Масуда пусть читатель судит сам.
В. Снегирев: «Но ведь Дауд был правоверный мусульманин… Какой смысл был с ним воевать?»
— Ошибаетесь, — поправил Масуд. — Он окружил себя коммунистами и фактически подготовил почву для советского военного вторжения.
Не трудно понять насколько примитивна и далека от истины такая оценка бывшего премьер-министра Афганистана, против которого Масуд начал воевать с 20 лет.
Далее Масуд, вспоминая об одной из Панджшерских операций советских войск, говорит:
«За 24 дня до начала их наступления я имел полное представление о планах вашего командования. Я знал все детали: какие объекты будут подвергнуты бомбардировкам, где и когда высадят десанты, какова численность наступающих войск, какое оружие будет применено».
Подобная нелепость сама себя опровергает. За 24 дня многого из этого и тем более конкретные объекты бомбардировок не мог знать не только Масуд, но и командующий 40-й армией.
Я посмотрел еще раз в архиве генштаба все планы операций в Панджшерской долине и не нашел ни одного, который бы полностью разработан за 20–24 дня до начала операции. Любой мало-мальски грамотный военный человек знает, что объекты для массированных ударов авиации и артиллерии назначаются после соответствующей доразведки непосредственно перед началом операции.
— Неужели за все эти годы вы не встретили ни одного достойного противника? — спрашивает корреспондент. Но Масуд беспощаден:
— Ни одного!
Козьма Прутков говорил в таких случаях: «Думай о себе, как можно больше — люди все равно убавят».
Подобным бахвальством занимался не только Ахмад Шах.
У каждого народа есть свои особенности. Одна из примечательных черт афганских офицеров — полная неспособность к самокритичному анализу своих действий. В Джелалабаде, Хосте и в некоторых других районах мне приходилось сталкиваться с командирами соединений и частей правительственных войск, которые только что потеряли свои позиции и на наших глазах бежали их отступающие подразделения и они все равно считали и были уверены в душе, что они все сделали безупречно и чуть ли не одерживают победы. Это имело и какую-то рациональную сторону, позволяло не потерять присутствие духа в самые отчаянные моменты. Но нередко граничило с безответственностью. Постепенно я перестал этому удивляться.
Ахмад Шах не раз заявлял, что среди его осведомителей были советские офицеры и генералы. Он даже обещал при опубликовании своих дневников назвать их фамилии. Не знаю, кого он назовет. Но надо иметь в виду, что Ахмад Шаху действительно передавались некоторые данные, но делалось это с целью его дезинформации. Можно было бы сказать и о том, что и сам Ахмад Шах был неплохим источником информации для советского командования. Так, весной 1983 г. после проведения операции советских войск в долине Панджшера, Ахмад Шах был вынужден на 6 месяцев прекратить боевые действия. Кроме того, он предоставил в распоряжение советского командования ценную информацию о вооруженных группировках исламской партии Афганистана (Г. Хекматьяра).[66] И некоторые рассказы, о которых поведал Ахмад Шах, как и другие заявления, о которых теперь можно слышать, могут произвести впечатление только на тех, кто не знал глубоко афганскую действительность, психологию афганцев и характер боевых действий.
Исламская партия Афганистана (М. Ю. Халеса), отколовшаяся от ИПА Хекматьяра. Фундаменталистская фракция, ориентированная на фактическое служение исламу в средневековых формах. Мухаммад Юнус Халес родился в провинции Нанганхар, по национальности пуштун, по профессии, учитель. Его партия — это шовинистическая пуштунская организация. Общая численность вооруженных отрядов на территории Афганистана — 9300 чел., из них активно действующих — 6100 чел., в Пакистане — 2200 чел. Главарь наиболее крупного формирования Халеса его заместитель и главный руководитель военных акций — Джелалуддин. Формирования Халеса пользовались поддержкой наиболее реакционной части духовенства и сельской отсталой части населения. В больших сражениях вооруженные отряды Халеса обычно не участвовали. Главную ставку они делали на террор, диверсии, захват заложников и другие подрывные действия.
Исламский союз освобождения Афганистана (ИСОА) возглавлял один из ветеранов организации «Мусульманская молодежь» Абдурасул Сайяф. Он родился в уезде Пагман Кабульской провинции и после окончания университета стал профессором теологии. За выступления против режима Дауда был арестован, вышел на свободу после Апрельской революции 1978 г. и сразу уехал в Пакистан. В 1980 г. Сайяф был избран председателем Исламского союза освобождения Афганистана, куда вошли шесть оппозиционных партий. Общая численность вооруженных отрядов — 7500 чел., из них активно действующих — 4800, на территории Пакистана — 1700 чел. Главари наиболее крупных отрядов — Гуляммад, Арсалло, Сайдонар.
Сравнительно небольшие по численности вооруженные формирования ИСОА самостоятельной роли не играли и чаще всего примыкали к Исламской партии Афганистан.
Национальный фронт спасения Афганистана (НФСА) — был основан в 1979 г. представителем известного в мусульманском мире клана Моджаддиди Себгатуллой Моджаддиди. Он родился в 1925 г. в Кабуле. Образование получил в Египетском мусульманском университете Аль-Азхар. Основой этой организации послужило политическое и религиозное общество улемов.
В январе 1979 г. члены клана и семьи Моджаддиди (всего 21 чел.), находившиеся в Кабуле, были казнены по приказу Амина. В марте этого года С. Моджаддиди издал фетву (указ) о начале джихада (священной войны) против Кабульского правительства по всему Афганистану. Программа фронта отличалась традиционалистским, сравнительно умеренным характером и предусматривала членство представителей самых разнообразных слоев населения. Основными районами политического влияния и военных действий вооруженных формирований НФСА были провинции Кабул, Логар, Кунар, Нангархар, Пактия и районы расселения пуштунских племен в приграничной зоне с Пакистаном.
Численность вооруженных формирований фронта составляла на территории Афганистана — 2500 чел., из них активно действовавших — 1800 чел., на территории Пакистана — 600 чел. Главари наиболее крупных отрядов Зарин, Ахмаджан.
НФСА больше сотрудничал с ИОА Б. Раббани и имел серьезные противоречия с ИПА Г. Хекматьяра. Сам Моджаддиди отличался по сравнению с другими лидерами оппозиции большей политической гибкостью. Имел широкие международные связи с религиозными кругами Пакистана, Саудовской Аравии, Ирана, Индии, Египта, ряда Западноевропейских стран. Поэтому он нередко выступал арбитром между различными соперничающими организациями.
Национальный исламский фронт Афганистана (НИФА) — был основан в 1978 г. в Пакистане религиозным деятелем С. А. Гилани. Он родился в Кабуле в 1931 г. в семье потомственных «хазратов», причисленных к лику святых; мать его была немкой. Фронт не отражал интересы какой-либо определенной социальной прослойки населения. В него входили последователи семьи Гилани, которые по традиции считают главу этой семьи потомком пророка и своим духовным вождем. Национальный состав фронта — в основном пуштунский. Численность вооруженных формирований НИФА доходила до 5 тыс. чел., из них активно действовавших — 2500 чел., на территории Пакистана — 1200 чел., последователей НИФА до 15 тыс. чел. Главари наиболее крупных отрядов Латиф, Каюм Хан. Они действовали в основном в приграничной с Пакистаном провинции Заболь, Пактика, Пактия, Нангархар. По сравнению с другими оппозиционными партиями политические позиции фронта были более умеренными и прагматичными. НИФА поддерживал бывшего короля Захиршаха и считал возможным существование в будущем нормальных отношений между Афганистаном и СССР.
Движение исламской революции Афганистана (ДИРА) — крайне реакционная исламская организация. Основано в 1978 г. в Пакистане Мухаммадом Наби Мухаммади. Он родился в 1923 г. в провинции Логар. По национальности пуштун. ДИРА объединяло в основном религиозных деятелей различного уровня и учащихся богословских школ (его называли «партией мулл») и пользовалось наибольшим влиянием в сельской местности юго-западных районов Афганистана. Движение выступало за установление исламских форм правления, призывало бороться за избавление угнетенного мусульманского народа Афганистана с одной стороны от всепоглощающего человеконенавистнического огня капитализма, а с другой — от преисподней социализма. Численность ДИРА составляла на территории Афганистана — 27 500 чел., из них активно действовавших — 10 700 чел., на территории Пакистана — 6300 чел. Последователей ДИРА около 25 тыс. чел. Главари наиболее крупных формирований Насим, Кудус, Файзулло.
Вооруженные отряды этой организации действовали в провинции Кабул, Логар, Газни, Кандагар, Пактия, Заболь. ДИРА отличалось особой непримиримостью к режиму апрельской революции и жестокостью к мирному населению. Членам этой организации был свойственней религиозный фанатизм, решительность действий. Они, как правило, не боялись смерти и в самых сложных условиях продолжали отчаянно сражаться.
Кроме перечисленных, имелся ряд оппозиционных группировок (главным образом шиитских), центры которых находились в Иране. К ним относились:
Организация НАС (Победа), действовавшая в провинциях Урузган, Парван, Мазари-Шариф, Бехсуде. Возглавлялась Керимом Халили, командующий вооруженными формированиями Шейх Мохаммад Акбари.
Объединенный фронт исламской революции Афганистана (ОФИРА), возглавляемый Аятоллой Шейхом Мохаммадом Асефом Мохсени. Действовал в провинциях Кандагар, Фарах, Гильменд. Исламское движение при активном участии иранского деятеля Садека Хальхали, которое специализировалось в основном на террористических акциях.
Исламское движение Афганистана («харакат») под руководством Шейха Мехаммада Асефа Мохини, действовавшее в провинциях Кандагар, Гельменд, Герат, Хазараджате.
Партия Аллаха («Хезбулла») и стражи исламского джихада Афганистана была организацией, действовавшей на территории Афганистана по заданиям иранских спецслужб.
Общая численность вооруженных отрядов «Союза восьми», базирующихся и на территории Ирана, составляла на территории Афганистана 21 600 чел., из них активно действовало 5900 чел. Численность формирований на территории Ирана — около 20 тыс. чел. Главари наиболее крупных отрядов — Сайд Али Бехешти, Сайд Джагран, М. Кандагари.
Несмотря на разногласия и противоречия, общие цели борьбы вынуждали оппозиционные группировки и к определенному согласию и объединению усилий. В октябре 1989 г. в Иране был подписан протокол о взаимопомощи между альянсами «семи» (базирующихся на территории Пакистана) и «восьми» (проиранские группировки). Обе стороны подтвердили свою решимость продолжать борьбу до полного падения правительства Наджибуллы. В ряде случаев достигалось объединение отрядов мятежников различной партийной принадлежности на местах при выполнении конкретных боевых задач под Джелалабадом, Хостом, Суруби и в других районах. Отряды, действовавшие в районах Балх, Кундуз, Баглан, Логар, под Кабулом неоднократно проводили совместные совещания по согласованию планов боевых действий. Создавались советы объединенных командований по управлению отрядами различных группировок в районах совместных боевых действий.
2. Организация, вооружение и тактика боевых действий моджахедов
Основной военной единицей вооруженных формирований оппозиции была боевая группа, состоящая из 15–20 человек. В каждую группу входили прошедшие подготовку в учебных центрах специалисты по стрельбе из ручного противотанкового гранатомета (РПГ), миномета, пулемета, по установке и обезвреживанию мин. Личный состав боевых групп отличался высокой выносливостью, хорошим знанием местности и способностью быстро передвигаться, в том числе ночью и труднодоступных горных условиях.
Основные способы действий: ночные засады и внезапные нападения на посты охранения, гарнизоны и населенные пункты, автоколонны, подрыв линий электропередач, минирование дорог, проведение террористических и диверсионных акций и др. Обычно 8–10 и более групп объединялись в отряды, а несколько отрядов составляли «фронты». В ряде провинций действовали по 3–4 фронта. В некоторых районах создавались батальоны, полки и даже дивизии (как например, «дивизия Хазрата Хазмы» ИОА в Гератской провинции). Но в большинстве оппозиционные силы действовали в составе боевых групп и отрядов, объединяясь в более крупные соединения при проведении крупномасштабных операций и сражений, как это было в 1989–1990 годах под Джелалабадом, Хостом, Кандагаром, Гератом, Кабулом, на подступах к Баграму и перевалу Саланг.
В Панджшерской долине, на Джелалабадском направлении, в районах Пагмана, Логара и Герата практиковалось также создание укрепленных районов и баз, которые служили долговременными опорными пунктами для базирования вооруженных формирований. На этих базах накапливались оружие, боеприпасы, продовольствие, горючие материалы, медикаменты и другое военное снаряжение. Для укрытия личного состава использовались пещеры, укрытия, оборудованные в отвесных скалах, что делало их трудноуязвимыми от авиационных бомб и снарядов. Пещеры и опорные пункты имели разветвленные ходы сообщения. Вокруг районов расположения баз создавалась круговая, эшелонированная и сильно укрепленная оборона с установленными на их подступах минными полями и другими заграждениями. На этих базах располагались командования фронтов, резервные вооруженные формирования, медицинские пункты. Там же создавались импровизированные тюрьмы-застенки для содержания пленных, заложников, захваченных представителей власти и других людей, так или иначе «провинившихся» перед моджахедами.
Внутри баз организовывалась телефонная связь. Для управления отрядами, боевыми группами широко применялась радиосвязь, а также посыльные, которые передвигались как в пешем порядке, так и на различных видах транспорта, маскируясь под местных жителей.
Оппозиция, не ограничиваясь базированием на опорных базах, пыталась создавать целые «освобожденные районы» со своими органами власти, мечетями, школами, тюрьмами. Эти районы тщательно оборонялись. На дальних подступах выставлялись разведывательные и сторожевые посты. Например, Ахмад Шах территорию Панджшерской долины, протянувшейся на 80–100 км и шириной до 12–15 км, разделил на 16 зон, в каждой из которых действовала боевая группа численностью до 40–50 человек. Основное ядро своих вооруженных формирований Ахмад Шах не распылял и держал в готовности для быстрого выдвижения на на угрожаемое направление. Задача боевых групп, контролирующих зоны, состояла в том, чтобы принять на себя первый удар правительственных войск, удерживая наиболее важные узлы дорог и горные проходы. Под их прикрытием выдвигались и вступали в бой ударные группы, которые стремились захватывать господствующие высоты и наносить фланговые удары по противнику, втянувшемуся в долину. Но Ахмад Шах действовал не только в Панджшере. Опираясь на этот базовый район, его мобильные силы активно действовали и в других районах, стремясь создать постоянно действующие «зоны сопротивления» от дороги Джелалабад — Кабул на север до провинции Бадахшан, от Бадахшана на Запад вдоль границы с Советским Союзом до Мазари-Шариф, а также между Панджшерской долиной и Кабулом. Но за исключением Панджшера, в этих районах Ахмад Шаху постоянный контроль установить не удалось.
Вооруженные формирования Хекматьяра после ухода советских войск контролировали большие районы на юге Афганистана, заселенные пуштунскими племенами, а также некоторые районы юго-западнее и юго-восточнее района Кабула.
Полевые командиры, действовавшие в Афганистане и недовольные тем, что их лидеры в Пешаваре погрязли в распрях и политических интригах, проявляли все больше самостоятельности и строптивости в решении не только военных, но и социально-политических и экономических вопросов на местах.
В большинстве вооруженных формирований моджахедов поддерживалась довольно высокая дисциплина, основанная главным образом на вере в идеи джихада, на мотивах безусловного повиновения главе племени, рода, мулле, малику (старосте).
Первоначальная подготовка военнообученных кадров проводилась в учебных лагерях, расположенных в Пакистане и отчасти на территории Ирана. Личный состав боевых групп и отрядов набирался в основном из афганских беженцев, находившихся в этих же странах, которые находились под контролем какой-либо из оппозиционных партий.
Администрации лагерей беженцев давались задания о выделении очередного пополнения из числа мужчин, которых направляли на учебные центры сроком на 1–2 месяца. Имелись центры как общей, так и специализированной подготовки экипажей танков, бронетранспортеров, расчетов зенитных средств, минометов, артиллерийских реактивных установок, связистов, минеров, гранатометчиков и других специалистов. Отдельно готовились группы, предназначенные для разведывательно-диверсионной деятельности. Они обычно направлялись на выполнение боевых заданий на 2–3 недели, после чего возвращались для отдыха на свои базы. Семьи этих боевиков оставались в качестве своего рода заложников, что гарантировало их возвращение после выполнения боевых заданий. Семьи, которые отказывались или уклонялись от направления своих молодых людей в учебные центры, подвергались сильному административному, психологическому давлению, лишались жилищ, материального пособия, всячески третировались.
Пополнение в учебные центры поступало также с территории Афганистана, которое отбирали в контролируемых районах и сопровождали специально назначенные эмиссары.
Кроме организованных боевых групп и отрядов, действовавших в различных районах в зависимости от обстановки, в населенных пунктах, контролируемых моджахедами создавались силы самообороны, которые противодействовали доступу представителей властей в контролируемые оппозицией районы, содействовали действиям боевых групп, а нередко занимались грабежами населения, проходящих торговцев, взимали с них налоги и другие поборы. В районах, заселенных пуштунскими племенами, группы самообороны занимались также охраной и обороной караванных путей.
Интересно отметить, что, несмотря на засилие и притеснение со стороны господствовавшей прежде пуштунской прослойки, в северных районах страны, заселенных таджиками, узбеками, туркменами, республиканским властям оказывалось не менее ожесточенное сопротивление, чем южных регионах, заселенных пуштунами. Это объяснялось тем, что новый режим после прихода к власти ничего не сделал для предоставления большей национальной автономии этим народам. К тому же здесь проживали потомки бывших басмачей и тех таджиков, узбеков и туркмен, которые подвергались репрессиям в Советском Союзе и были вынуждены бежать в северные районы Афганистана. В этих местах особенно сильно было влияние на население религиозных и националистических кругов.
Имело значение и то обстоятельство, что Наджибулла и большинство руководителей Кабульского режима, будучи сами пуштунами, умели находить более рациональные подходы для налаживания контактов с вождями пуштунских племен. Последние часто посещали Кабул и вели переговоры с правительственными органами. Правительство сохранило традиционные налоговые льготы для приграничных пуштунских племен, государство оплачивало содержание малишей (ополчения), обеспечивающих охрану государственной границы. Руководство Афганистана стремилось без особой надобности не проводить активных, широкомасштабных боевых действий в районах проживания пуштунских племен.
В отрядах моджахедов немало было и иностранных наемников, набираемых за определенную плату из числа жителей Пакистана, Ирана и арабских стран.[67] Руководством моджахедов большое внимание уделялось переманиванию на свою сторону командиров и солдат правительственных войск. Каждая из оппозиционных группировок имела свою агентуру и сторонников в городах, контролируемых правительством. Причем очень часто так называемые мирные кишлаки (деревни) создавали вооруженные группы не только для охраны и обороны, но и добычи трофеев, продовольствия и горючих материалов путем систематических грабежей беженцев, караванов и даже в соседних населенных пунктах. Это вынуждены были признать и некоторые западные журналисты, которые обычно предпочитали больше писать о бесчинствах правительственных войск, всячески обеляя моджахедов.
Так, английская газета «Тайме» (8.09.1980 г.) писала: «Существует романтический облик членов афганских племен… но есть и другой аспект. Традиция бандитизма давно пустила корни в Афганистане, трудно провести линию между боевыми действиями и актами разбоя».
Г. Хекматьяр, выступая на совещании полевых командиров ИПА, заявил: «Мы являемся очевидцами зла и насилия, когда моджахед, человек, который взял оружие, чтобы бороться за веру в бога, обижает сироту, обижает вдову. Творит зло, прибегает к разорительным поборам… Занимается грабежом, обижает беззащитных людей… Если мы перед лицом всех этих нарушений и зла останемся безразличными, то тогда значит, что мы подняли оружие не во имя бога, тогда мы воюем за что-то другое».[68]
Такое же положение было и в других группировках. В одном их документов Исламского общества Афганистана (ИОА) говорится: «Примерами поведения, несовместимыми с джихадом, могут служить многочисленные случаи грабежа имущества людей, насилия, унижения и оскорбления неповинных… Это вызывает общий гнев у народа, отрицательное отношение к нам, доверие народа уменьшается. В результате одни бегут от нас, другие отказываются сотрудничать с нами».[69]
Это урезонивание своих подчиненных лидерами моджахедов вызвано именно только беспокойством отхода населения от поддержки моджахедов. А в целом и сами лидеры, особенно вожаки вахабитов, насаждали самые изуверские формы жестокости и вандализма. Мне самому не раз приходилось видеть под Джелалабадом, Хостом, на подступах к Салангу трупы людей с отрезанными головами. Нередкими были случаи, когда у людей отрезали уши, носы, выкалывали глаза; обычным делом были пытки и истязания людей.
Всего на вооружении мятежников в 1989 г. имелось: противотанковых управляемых снарядов — 1130, орудий — 470, минометов — 3250, безоткатных орудий — 1750, зенитно-ракетных установок — 376, ручных противотанковых гранатометов — 11 тыс., зенитных и других крупнокалиберных пулеметов — около 5 тыс.
Вопреки заключенным Женевским соглашениям и после вывода советских войск поставки моджахедам оружия, боеприпасов продолжались.
В 1989 г. партии различных видов вооружений и других материальных средств поступали главным образом из США, Саудовской Аравии и Египта. На военную помощь моджахедам американцами было выделено в 1989 году 1,2 млрд. долларов (в 1988 году было 800 млн. долларов). Несколько снизили военную помощь афганской оппозиции Китай и ряд умеренных мусульманских режимов.
Всего за первое полугодие 1989 г. оппозиционным силам, действующим на территории Афганистана было поставлено: противотанковых установок управляемых ракет свыше 400, орудий — 85, минометов — свыше 450, безоткатных орудий — 275, зенитно-ракетных комплексов — 140, крупнокалиберных (в том числе зенитных) пулеметов — свыше 900, гранатометов — 850–900, стрелкового оружия — свыше 8600 ед., боеприпасов для орудий полевой артиллерии около — 164 тыс. ед., реактивных снарядов различных модификаций — 395 тыс. ед., минометных мин — около 690 тыс. ед., выстрелов к безоткатным орудиям — до 363 тыс. ед., к крупнокалиберным и зенитным пулеметам около 4 млн. шт., выстрелов к гранатометам — 537 тыс. шт.
Основной объем оружия и боеприпасов поступал на склады и перевалочные базы моджахедов через Пакистан, а также из Ирана. В Пакистан военные грузы доставлялись воздушным и морским путем. В частности, в первом полугодии 1989 года в порт Карачи прибыло 10 судов, которые доставили около 2500 тонн оружия, боеприпасов и другого военного имущества для афганской оппозиции. За такой же период в 1988 г. отмечались заходы трех судов, доставивших 520 тонн груза. Интенсивно доставлялись вооружения транспортной авиацией. На пакистанские аэродромы прибывали до трех-четырех самолетов еженедельно из Саудовской Аравии.