Оппозиция

Оппозиция

Деньги на «Яблоко» и СПС я действительно тратил из личных, задекларированных дивидендов, предварительно уплатив все полагающиеся тогда налоги. Свидетельством этого является то, что даже в нашей перевернутой правовой системе мне это не предъявили. Цифры пока называть не хочу. «Горячо» (не для меня — для них). На другие партии тратились различные мои коллеги.

Что же касается «устраивали — не устраивали» меня те партии, которые я финансово поддерживал, то я им не судья. Поскольку сам не занимался партстроительством, то поддерживал наиболее близкие мне силы. Не ЛДПР же?! ЛДПР зарабатывала голосованием. Прямо и цинично. Хотя среди моих знакомых были и их приверженцы.

Но мой ключевой подход состоял в том, что должна быть влиятельная, независимая от власти оппозиция. Это — необходимое условие эффективного госуправления и здоровья общества. Чтобы такая оппозиция была, ей нужно финансирование из независимых от власти источников. В тот момент я полагал, что власть мою позицию, пусть и без удовольствия, но разделяет. Ее действительно разделяла та часть власти, которую потом стали называть «либеральным крылом».

Однако Путина убедили в какой-то момент отказаться от поддержания политического баланса.

Если говорить о политических деятелях и о политике… Единственный портрет политического деятеля, который я действительно держал у себя на столе, — это портрет Маргарет Тэтчер с приписываемыми ей словами: «Если хотите, чтобы было сказано, — поручите мужчине, если хотите, чтобы было сделано, — женщине».

Я ее очень уважаю как человека, проведшего реструктуризацию государственного аппарата и угольной промышленности. Причем не на словах, а на деле. Больше я таких лидеров за послевоенный период не знаю.

К слову, единственный раз в жизни, когда я воспользовался своими возможностями, чтобы добиться встречи с человеком из сугубо личного интереса, — меня познакомили с М. Тэтчер. Мы поговорили. Она действительно очень цельный и сильный человек.

Я сторонник меритократии, то есть убежден, что толпа, демос как таковой, формирует исключительно регрессивные тенденции.

Одобрение толпы — условие, необходимое для настоящего государственного деятеля, но недостаточное. Что и отличает его от популиста. Госдеятель должен быть лидером, он должен улавливать долгосрочные тенденции и быть способным убедить общество принять необходимые изменения.

Если же улавливать настроения толпы и следовать за ними, то на определенном этапе возможна значительная популярность, но последствия всегда неутешительные. Люди, даже сами заведя себя в болото, всегда ищут козлов отпущения.

Ключевое расхождение между мной и Путиным — в предпочтении механизма госуправления и в видении будущего.

Он полагает предпочтительной вертикаль власти. В реальности включающую в себя и законодательную, и судебную. Он полагает независимые от такой власти общественные институты лишним, усложняющим элементом системы. Он верит в ручное управление и не верит в правовое государство.

Я считаю, что это — архаика. Современное государство, если хочет быть конкурентоспособным, должно иметь более сложную структуру.

Он верит, что путем мобилизации, контроля, порядка можно создать страну, которую будут уважать соседи и где граждане будут сыты, а значит — довольны.

Я убежден, что это верно для отары овец или для общества, похожего на отару овец. Но мир изменился, и сегодня главное — умение разбудить инициативу, творческий потенциал каждого человека, а потом использовать получившуюся энергию в общем интересе.

Я называю такую модель «управляемым хаосом».

В бизнесе все эффективные предприятия функционируют по этому принципу. Так же устроены все современные постиндустриальные государства. Такое устройство комфортно для думающего, инициативного человека. Для него «сытость» — естественное состояние. И он стремится к большему.

Подчиниться же тому, с чем не согласен, что считаю вредным, — никогда, если у меня нет обязательств. А у меня их перед Путиным не было.