Глава 6. Война продолжается

Глава 6. Война продолжается

Начало нового похода было вполне обычным. Лодка шла по поверхности, море было неспокойным: мрачные свинцово-серые волны тяжело бились о корпус лодки, зато оно казалось абсолютно пустынным. В сумерках два сигнальщика, успевшие получить прозвище «гроза пароходов» за удивительную способность видеть проходящие мимо суда даже безлунной ночью, указали Кречмеру цель. Это было торговое судно, двигавшееся на зигзаге. Кречмер подошел к Баргстену, который нес вахту на мостике. Совместными усилиями они опознали противника. Это было одно из судов серии «Клэн». Оно шло со скоростью 16 узлов. Кречмер решил на полной скорости обогнать судно, чтобы выйти на атакующую позицию. При таком волнении лодка «U-99» тоже могла выжать из своих машин не более 16 узлов, но следовало принять во внимание, что движение на зигзаге снижало скорость судна, рассчитанную вдоль основного курса, примерно до 12 узлов.

Спустя два часа «U-99» уже находилась перед своей потенциальной мишенью со стороны правого борта. Первая торпеда прошла мимо или не сдетонировала. Зато вторая попала в цель в районе миделя. Судно замедлило скорость и в конце концов остановилось, тяжело осев на корму. Но было не похоже, что оно затонет. Кассель перехватил сообщение по радио: «Клэн Мензис», нахожусь в точке с координатами 54 градуса 10 минут северной широты, 12 градусов западной долготы. Атакован немецкой подводной лодкой». Кречмеру не хотелось тратить еще одну торпеду на это судно. Он приказал своему помощнику доставить к цели подрывные заряды на корабельной шлюпке. Однако волнение было довольно сильным, а шлюпка очень маленькой…

— Мы не могли бы найти какой-нибудь другой способ? — нерешительно поинтересовался младший лейтенант.

— Нет, — ухмыльнулся Кречмер, — лучше готовьте шлюпку.

— Но волнение слишком сильное, мы можем перевернуться и утопить заряды, к тому же я плохо плаваю.

— Готовьте шлюпку, младший лейтенант.

— Есть.

Молодой офицер неохотно побрел на фордек, всем своим видом давая понять, что он тоже вправе иметь свое мнение и вовсе не считает, что на этот раз командиру пришла в голову хорошая идея. Как раз в этот момент «Клэн Мензис» неожиданно сильно накренился и начал быстро тонуть, окутанный клубами пара и брызг. Вскоре он исчез под водой.

Обрадованный младший лейтенант бодро побежал к командиру.

— Вы все еще хотите подготовить шлюпку?

— Нет, в этот раз ты избежал купания.

На следующий день лодка занималась патрулированием подходов к Северному каналу, открывающему доступ к островам Великобритании. Здесь пролегали пути судов, отплывающих от северного побережья Ирландии или направляющихся к нему. Весь день они не видели ничего интересного. Только к вечеру 30-го небольшой военный корабль из серии «Королевский рыбак», спешащий в Лох-Силли, заставил их поспешно погрузиться. Они всплыли только два часа спустя и тут же были вынуждены снова идти на срочное погружение, потому что заметили прямо над головой вражеский самолет. Бомбы он на них не сбросил, но на всякий случай Кречмер приказал оставаться под водой до сумерек. Когда лодка снова всплыла, уже совсем стемнело. И сразу же «гроза пароходов» доложил, что видит силуэт судна, 40 градусов слева по курсу.

В корабельном журнале записано:

«01.26. Видим пароход, следующий курсом к Северному каналу.

01.38. Выстрелили одну торпеду с расстояния 1000 ярдов.

01.39. Отмечено попадание в кормовую часть судна.

01.41. Перехватили сигнал бедствия: «Ямайка Прогресс» торпедирован немецкой подводной лодкой. Прошу помощи».

Экипаж тонущего судна высадился на спасательные шлюпки. Кречмер подвел лодку к ближайшей из них и завел разговор с уцелевшими матросами. В 3 часа 35 минут судно затонуло.

Почти сразу же на лодке услышали шум двигателей самолета, и огромный «сандерленд» пролетел прямо над головой. Он был так низко, что стоящие на мостике разглядели синие огни на носу воздушного гиганта. «U-99» поспешно нырнула и оставалась под водой, взяв курс на запад, в течение последующих семи часов. В 11 часов утра 31 июля Кассель, дежуривший у гидрофона, зафиксировал шум многочисленных винтов. Лодка всплыла. Выйдя на мостик, офицеры увидели появившийся на горизонте конвой. Он состоял из 15–20 судов, следующих из Великобритании. Эскорт составляли три корабля: впереди шел эсминец, на траверзах — еще по одному небольшому кораблю. К двум часам лодка уже вышла на курс конвоя и была вынуждена срочно погрузиться, чтобы ее не протаранили. Конвой проследовал над ней.

Когда они снова достигли перископной глубины, Кассель доложил о приближающемся шуме. Посмотрев в окуляры перископа, Кречмер даже в первый момент не понял, что происходит. Ему привиделось, что окно прибора было затянуто ярко-красным экраном. Это оказался борт выкрашенного красной краской торгового судна, которое шло мимо лодки, причем расстояние между ними составляло всего несколько футов. Ощущение трудно было назвать приятным.

Конвой прошел мимо. В перископ были видны последние суда. Экипаж пребывал в состоянии повышенного нервного напряжения. Люди еще слишком хорошо помнили, какие ужасные часы им довелось пережить глубоко под водой, когда вокруг рвались глубинные бомбы и казалось, что следующий взрыв разнесет лодку в клочья. Все это было совсем недавно, после их предыдущего нападения на конвой. Что ждет их теперь?

А в это время капитан «U-99» Отто Кречмер еще раз обдумал все детали и принял судьбоносное решение. Он станет первым командиром, который отныне и впредь будет атаковать конвои только по ночам и только находясь на поверхности. И будущая атака станет первой. Следует отметить, что в то время ни один из командиров не принял на вооружение тактику Кречмера, считая ее слишком рискованной. Он единственный использовал этот метод и только благодаря этому стал первым среди подводников по числу потопленных судов.

«U-99» шла справа от конвоя, придерживаясь того же курса и выполняя такие же зигзаги. Кречмер еще раз мысленно перебирал все свои доводы, которые должны были подтвердить, что ночные атаки на конвой вполне реальны. Судя по докладам разведки, корабли сопровождения покидают конвои, следующие из Великобритании еще до достижения ими 20 градусов западной долготы. Сейчас конвой уже достиг 15-го меридиана, поэтому Кречмер имел все основания думать, что корабли уйдут или наступившей ночью, или следующей. В те времена корабли сопровождения действительно покидали следующие из страны конвои на участке между 15-м и 20-м меридианами, чтобы взять под охрану конвои встречного направления. Кречмер внимательно изучил погодные условия, поинтересовался облачностью, которая должна была закрыть луну, а затем изменил курс таким образом, чтобы подойти к конвою с самой темной стороны. Через пятнадцать минут после наступления полуночи корабли эскорта принялись обмениваться сигналами, подаваемыми синими огнями. Затем они на большой скорости проследовали мимо конвоя и через некоторое время скрылись из виду.

Кречмер удовлетворенно улыбнулся. В его распоряжении оказалось 20 торговых судов. И никакой охраны. О лучшем стечении обстоятельств нельзя было и мечтать. Теперь его возможности ограничивало только число имеемых на борту торпед. А их, к сожалению, оставалось только четыре.

Кречмер располагал достаточным временем, чтобы тщательно выбрать мишень, и согласно приказу Дёница стал высматривать приоритетные цели — танкера с горючим. Самым большим танкером в конвое оказалось третье по счету судно во второй колонне. Эльф, листавший справочник по судам, доложил, что, судя по силуэту, перед ними танкер типа «Барон Рехт», голландский 9-тысячник.

Не подозревая о надвигающейся опасности, конвой спокойно следовал прежним курсом, даже без зигзагов.

Кречмер твердой рукой направил лодку прямо в строй конвоя. Экипаж пришел в замешательство. Стоя на мостике, Баргстен и Эльф одновременно прикусили язык, чтобы случайно не высказать командиру все, что они думают о его безумных действиях. Разумеется, они не рискнули назвать Кречмера спятившим, хотя подозревали, что именно так оно и было. Но лодка тихо проскользнула прямо перед носом одного из судов во внешней колонне… и ничего страшного не произошло.

Только тогда офицеры начали понимать, что с рассудком у Кречмера не все так плохо, как казалось. Теперь лодка находилась всего лишь в 600 ярдах от намеченной цели, то есть на дистанции выстрела.

Торпеда ударила танкер в районе кормы, похоже угодив прямо в машинное отделение. Судно осело на корму и начало быстро погружаться в воду. Не задерживаясь, «U-99» последовала дальше, собираясь атаковать следующий танкер. В это время сигнальщик доложил, что ведущее судно в центральной колонне — коммодор конвоя — подает сигнал красным огнем. Повинуясь этому сигналу, все суда конвоя пошли на разных зигзагах, независимо друг от друга. Кречмер был потрясен, когда весь конвой, все суда принялись крутиться и дергаться во всех направлениях сразу. «Началась ужасная неразбериха, — записал он позже в своем дневнике. — Я оказался в самом центре двадцати, нет, уже девятнадцати судов, которые шли как хотели, стараясь избежать атаки». Но Кречмер не выпускал из виду второй танкер и с расстояния 500 ярдов выпустил вторую торпеду. Эта угодила в носовую часть судна, которое тут же начало передавать сигналы бедствия. На этот раз жертвой оказался танкер «Люцерна» (6556 тонн). После этого конвой рассеялся, все уцелевшие суда полным ходом спешили убраться подальше от места разыгравшейся трагедии.

Это была первая попытка лодки «U-99» проникнуть в строй конвоя ночью и атаковать. Кречмер имел основания считать ее не слишком удачной, поскольку любое из начавших разбегаться судов могло случайно протаранить лодку. Но тем не менее большой сухогруз, низко сидящий в воде, а значит загруженный «под завязку», был слишком заманчивой целью, чтобы ее проигнорировать. К тому же за ним виднелся третий танкер, но чтобы до него добраться, требовалось сперва потопить сухогруз.

— Огонь по готовности, Баргстен, — сказал он и развернул лодку в атакующую позицию.

Однако, ко всеобщему разочарованию, точно нацеленная торпеда пошла прямо на дно. Кречмер приказал запустить последнюю торпеду. Но, едва Баргстен выстрелил, сухогруз издал протяжный гудок и резко изменил курс. Торпеда прошла мимо и угодила прямо в борт того самого танкера, который Кречмер пытался достать. В небо взметнулся красный язык пламени, после чего все судно оказалось охваченным огнем. Кассель перехватил сигнал бедствия и доложил, что жертвой явился танкер «Алексия» (8016 тонн). К Кречмеру моментально вернулось отличное расположение духа. Жаль, конечно, что он упустил сухогруз, зато получилось, что четырьмя торпедами он потопил три танкера! Таким образом, его уверенность, что, если лодка находится внутри конвоя или рядом с ним, каждая торпеда должна топить судно, получила блестящее подтверждение. При этом он позабыл, что получил беспрепятственный доступ к конвою из-за отсутствия кораблей сопровождения.

Лодка «U-99» израсходовала весь боезапас и взяла курс на Лориент.

По прибытии в Париж Кречмер узнал, что награжден Рыцарским крестом за самое большое число судов, потопленных в течение одного боевого похода, а также за «мужество, решительность и профессиональное мастерство», проявленные им при управлении подводной лодкой перед лицом врага. Кречмеру сообщили, что не могут отпустить его в Берлин, чтобы он получил награду из рук самого фюрера, но адмирал Редер лично прибудет в Лориент для церемонии награждения.

Для встречи главнокомандующего на причале построились экипажи всех военных кораблей, находившихся в гавани Лориента. Все были одеты в парадную форму… за исключением непосредственных виновников торжества. Кречмер, будучи старшим офицером, при появлении адмирала Редера отдал команду «Смирно!».

Главнокомандующий ВМФ Германии был слегка удивлен, обнаружив, что весь геройский экипаж, а также его командир, которому предстояло принять из его рук высокую награду, были одеты в форму английских пехотинцев.

Но он быстро взял себя в руки и даже сделал Кречмеру комплимент, заявив, что его экипаж на смотре выглядит лучше всех, «надо полагать, этим они обязаны своей замечательной одежде». Затем всех остальных участников парада распустили, остался лишь экипаж «U-99», к которому Редер обратился с приветственной речью. Он поздравил отважных моряков с успехом и вручил Кречмеру Рыцарский крест. Церемония оказалась простой, но очень трогательной. Когда Редер ушел, Кречмер вместе со своим экипажем вернулся на лодку, и они отпраздновали событие прямо на палубе, чокнувшись бутылками с пивом.

Кречмер взял несколько человек из экипажа с собой в Киль. По приказу Дёница они летели на специальном самолете. Там они получили форменную одежду, взяли личные вещи и вернулись в Лориент уже на поезде. По возвращении Кречмер явился с докладом в штаб, в котором теперь хозяйничал Дёниц. Там ему сообщили, что один из минных тральщиков подобрал в Бискайском заливе уцелевших моряков с торгового судна, которое разбомбил «фокке-вульф». Оказалось, что это моряки с его военного трофея — эстонского судна «Марисаар». Он не слишком злился на люфтваффе за то, что те потопили приз, захваченный в море подводной лодкой, чего прежде не случалось. Тогда же он узнал, что всю последнюю неделю своего второго похода «U-99» была единственной немецкой подводной лодкой в Северной Атлантике.

26 августа 1940 года адмирал Дёниц прибыл в отель «Терминус» в Лориенте. Почти сразу же он слег в постель с жесточайшей простудой. Тем не менее он пригласил к себе всех командиров кораблей, находившихся в гавани, на срочное совещание. Когда они вошли — шесть асов морской войны, — он слегка приподнял голову с подушки и фыркнул, увидев их участливые лица.

— Не волнуйтесь, — буркнул он, — я просто собираюсь родить ребеночка. — Адмирал действительно очень страдал от сильной боли в животе. — Джентльмены, — торжественно обратился он к собравшимся, — вы находитесь здесь, чтобы получить приказ об участии в операции «Морской лев». — Офицеры переглянулись, теперь их физиономии выражали живую заинтересованность. — Вторжение начнется… 15 сентября. Те из вас, кто будет находиться на боевом дежурстве в Атлантике, получат приказ зайти в Шербур для дозаправки топливом и пополнения запаса торпед. Ваша задача — закрыть проход в Ла-Манш с запада. Ни один корабль Королевского военно-морского флота не должен помешать нашей операции. Подчеркиваю: ни один английский корабль не должен зайти в Ла-Манш.

Вот и все, что позволено было узнать лориентским командирам-подводникам о грядущей операции [Все капитаны подводных лодок получили запечатанные конверты, которые следовало вскрыть по получении зашифрованного сигнала о начале операции «Морской лев». Высшее немецкое командование считало поражение английского ВМФ и установление люфтваффе контроля за воздушным пространством необходимой прелюдией к началу операции «Морской лев». Когда стало ясно, что этой цели достичь не удастся, операцию отменили и капитанам было приказано уничтожить ранее полученные конверты.].

Через несколько дней Кречмер вновь получил приглашение в отель «Терминус», где Дёниц представил ему итальянского офицера-подводника — коммандера Лонгобардо, командовавшего субмариной, базировавшейся в Бордо. Командование итальянского ВМФ направило его к Дёницу с просьбой разрешить офицеру совершить хотя бы один выход в море на немецкой подводной лодке, чтобы изучить существующие методы атаки. Изложив эту информацию, Дёниц сказал:

— Кречмер, я хочу, чтобы вы взяли коммандера Лонгобардо с собой в море. Кстати, вы должны быть готовы к отплытию в течение ближайших двадцати четырех часов. Думаю, имеет смысл проследить, чтобы его вещи доставили на борт «U-99» уже сегодня.

Забегая вперед, отмечу, что этот человек стал одним из очень немногих итальянцев, которые покрыли свое имя славой во время сражения на Атлантике. Он был награжден Железным крестом и получил его из рук самого Гитлера.

Кречмер угрюмо покосился на своего неожиданного попутчика. На немецких подводных лодках частенько бывали «гости», но обычно это были молодые немецкие офицеры, которые набирались боевого опыта перед тем, как принять под командование собственную субмарину. Здесь был явно другой случай. Но приказы не обсуждаются, и, покинув комнату Дёница, Кречмер попробовал заговорить со своим спутником по-немецки. Лонгобардо ответил на своем родном итальянском. Обычный богатый хлыщ, с тоской подумал Кречмер. Нам как раз не хватало гостя, который в течение трех недель не сможет произнести ни слова по-немецки. Решив сделать еще одну попытку, он обратился к итальянцу по-английски:

— Мы постараемся, чтобы вам было удобно, коммандер. Надеюсь, вам понравится.

— Спасибо, коммандер, — ответил итальянец на хорошем английском. — Я буду беспрекословно подчиняться вашим приказам и сделаю все от меня зависящее, чтобы оказаться полезным и не быть вам в тягость.

Кречмер облегченно вздохнул. Что ж, по крайней мере, они смогут общаться на языке их общего врага. Ему вспомнилась школа, где он начал зубрить английский.

Он учился неподалеку от дома в Нижней Силезии и всегда разделял любовь своего отца к иностранным языкам и естественным наукам. Учеба с самого начала давалась ему легко, он впитывал в себя знания как губка. Вероятно, по этой причине он был спокойным, умным и весьма непритязательным юношей, разительно отличавшимся от своих чересчур энергичных одноклассников. Пока другие возились в снегу или затевали всяческие подвижные игры, он с интересом изучал древнейшую историю и археологию. Вместе с тем он был одним из лучших лыжников среди своих сверстников.

Юный Кречмер ни с кем не дружил, однако в своей школе был чрезвычайно популярен. Серьезная и интенсивная учеба в детстве впоследствии помогла ему развить в себе уникальную способность полностью концентрироваться на достижении своей цели. Он мог бесконечно анализировать и обобщать факты, прорабатывать различные варианты решений и в итоге всегда находил самое удачное из них. Его теории стали основополагающими при разработке стратегии и тактики подводной войны.

Кречмеру едва исполнилось семнадцать, когда отец отправил его в Англию, Францию, Италию и Австрию, чтобы усовершенствовать знания иностранных языков и наук. В Англии он сначала учился у профессора Шоппа, затем поступил в Экзетерский колледж. Проучившись всего восемь месяцев в Экзетере, он уехал в Париж. Но даже этот недолгий срок оказался достаточным, чтобы два года спустя он успешно сдал экзамен по английскому языку и получил диплом военного переводчика. В 1930 году Кречмер завершил свое гражданское образование и поступил на флот кадетом. В этом решении не было ничего удивительного и неожиданного. Просто Кречмер воплотил в жизнь свою давнюю детскую мечту. Причем сделал он это столь деликатно, что в семье не нашлось достойных возражений. Об этом изменении в карьере сына его отец сожалел всю оставшуюся жизнь. Справедливости ради следует признать, что Великобритании следовало бы печалиться по этому поводу значительно больше.

1 сентября раздался громкий стук в дверь спальни Кречмера, вслед за тем в комнату ворвался Прин и с порога выпалил, что к вечеру ожидается прибытие в гавань Шепке. Он предложил устроить по этому поводу вечеринку. В тот же вечер три подводных аса, впервые после Киля встретившиеся все вместе, отправились в небольшую деревушку возле Лориента, где пили вино всю ночь. Вернувшись на лодку на рассвете следующего дня, Кречмер получил приказ во второй половине дня выходить в море.

«U-99» тихо выскользнула из бухты Лориента и взяла курс на Атлантику через Бискайский залив. Этот маршрут был хорошо известен английским военным кораблям и даже получил название «аллея немецких подлодок». Младший лейтенант Эльф уступил свою койку гостю, который тремя днями позже уже присоединился к Кречмеру и Петерсону на мостике. Они как раз собирались спуститься вниз на ленч (Кассель приказал приготовить для иностранного гостя побольше спагетти), когда сигнальщик доложил о появлении справа по курсу самолета. Взглянув на быстро приближающийся самолет, Кречмер приказал срочное погружение. Быстро задраили люк, и лодка, резко опустив нос, заскользила на глубину.

— Погружаемся на тридцать футов, — сказал Кречмер, стоя у перископа. Однако лодка миновала перископную глубину и продолжала погружаться. Очевидно, аварийное погружение оказалось слишком резким, и теперь лодка не слушалась руля глубины. Кречмер приказал закачать сжатый воздух в носовые балластные танки. Это приостановило погружение, и вскоре лодка заняла требуемую глубину.

Кречмер угрюмо взглянул на своего старшего лейтенанта и инженера, которые стояли рядом. Сегодня с ними впервые работает итальянский подводник, а тут такой казус. Хорошее же у него впечатление сложится о немецких лодках и их экипажах.

— Мне очень жаль, — вздохнул Кречмер, обращаясь к Лонгобардо, — но такие вещи иногда случаются.

— Все в порядке, — отозвался итальянец, — вы отлично справились.

День был ясным и солнечным. Вскоре на лодке заметили небольшое судно довольно-таки странной конструкции, которое шло на зигзаге, держа курс к берегам Великобритании. Осторожно приблизившись, Кречмер определил, что перед ними пароход с канадских Великих озер. Он был настолько маленьким, что его можно было атаковать палубными орудиями. Уже после предупредительного выстрела перед форштевнем судна Кассель сразу же перехватил в эфире сигнал о помощи. Это был «Лумних» (1074 тонны). Экипаж в срочном порядке покинул судно. Один человек спрыгнул в воду прямо с мостика, еще трое — с кормы.

Кречмер приблизился на расстояние 100 ярдов. Двадцати бронебойных зарядов и шести зажигательных хватило, чтобы отправить кораблик на дно. Стоя на мостике, он отчетливо видел, что в спасательной шлюпке находятся двое раненых. Перед тем как покинуть поле непродолжительного боя, он передал на шлюпку бинты и несколько пачек сигарет.

В 6 часов вечера 8 сентября в поле зрения попал конвой. Всю ночь, а также и весь следующий день лодка тенью следовала за конвоем, периодически обгоняя его, чтобы выйти на атакующую позицию. К вечеру «U-99» всплыла на поверхность и тут же была замечена эсминцем. Кречмер попытался уйти по поверхности, но эсминец шел по следу с упорством розыскной собаки, а поскольку он к тому же обладал ощутимым преимуществом в скорости, снова пришлось срочно нырять. Вслед сразу же полетели глубинные бомбы. Пока шло погружение на 300 футов, насчитали 30 взрывов, после чего шум винтов стал заметно слабее. Очевидно, эсминец больше не слышал эхо на своих «асдиках». Через полчаса «U-99» снова всплыла и опять была сразу же замечена эсминцем, на этот раз замыкающим строй конвоя. Кречмер приказал снова погружаться. Последовала очередная атака глубинными бомбами, причем на этот раз они легли значительно ближе. Несколько наиболее близких взрывов резко положили лодку на бок, при этом мало кому удалось удержаться на ногах. Но неожиданно для всех эсминец прервал атаку и ушел.

В течение пятнадцати минут Кречмер шел по направлению к конвою, полагаясь исключительно на данные гидрофона, затем всплыл и очутился между кораблями эскорта и левой внешней колонной конвоя. Примерно в 500 ярдах от лодки виднелся большой сухогруз. Судя по низкой посадке, он был полностью загружен. Торпеда послушно вылетела из трубы, но, к полному недоумению Кречмера, выскочила из воды и как-то неуверенно «запрыгала» в сторону цели, сильно отклонившись от курса. И разумеется, прошла мимо. Вслед за ней сразу же пошла вторая торпеда, которая повела себя в точности как первая, сразу же уйдя в сторону от необходимого направления. Снова промах. Кречмер сократил дистанцию до 200 ярдов и выпустил третью торпеду, которая повела себя так же странно, как и две ее предшественницы. Итальянский офицер наблюдал за происходящим со слабой улыбкой, чуть кривившей уголки его тонких губ. Но Кречмер был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Затем где-то в центре конвоя прозвучали один за другим два взрыва. Судя по времени, первая и третья торпеды все-таки нашли свои цели.

Через несколько минут лодку опять засекли с замыкающего строй эсминца, который тут же пустился в погоню. Это было последней каплей. С появлением на борту итальянского офицера все пошло не так, как надо. Он собирался научиться у немецких асов чему-нибудь полезному. Но пока ему удалось получить наглядный урок лишь того, как не следует управлять лодкой.

Кречмер записал впоследствии в своем дневнике:

«Я должен был показать ему, как мы топим суда. Я же из трех выстрелов три раза промахнулся. Думаю, что это он и без нас умеет».

Оказалось, что худшее еще впереди. В течение долгих пяти дней лодка бороздила совершенно пустынное море. Ни разу на горизонте не показалось ни одно судно. На шестой день, это было 15 сентября, перед самым рассветом сигнальщики заметили судно. Оно шло без сопровождения, на зигзаге и держало курс от Рокола в западном направлении. Ночь была темной, и Кречмер принял решение атаковать с близкого расстояния. Но море было слишком неспокойным, поэтому лодке не хватило скорости, чтобы подойти на требуемую дистанцию до рассвета. Поэтому он выстрелил одну торпеду с расстояния 3000 ярдов. Она попала в цель, после чего последовал немедленный радиопризыв о помощи. Это было норвежское судно «Хирд» (4950 тонн). Кречмер решил выждать и посмотреть, не потребуется ли еще один выстрел. Но с появлением первых солнечных лучей судно исчезло.

На следующий день, 17 сентября, сигнальщики заметили четвертую цель. Ею оказалось судно «Краун Эрум» (2392 тонны), спешащее в направлении Северного пролива. Кречмер выпустил одну торпеду, которая угодила в корму. Экипаж «U-99» наблюдал, как моряки высадились с медленно погружающегося в воду судна на спасательные шлюпки. Кречмер приказал Эльфу поджечь «Краун Эрум» зажигательными снарядами. Судно вспыхнуло, как сухая спичка, после чего в течение приблизительно получаса полыхало ярким костром. А потом его поглотила вода.

А тем временем Прин на «U-47» успел израсходовать все свои торпеды и был направлен в центральную часть Северной Атлантики нести «погодную вахту» для люфтваффе. Этой миссии старались избежать все без исключения командиры подводных лодок. Но когда у кого-то кончались боеприпасы, Дёниц иногда направлял вынужденного бездельника на эти «погодные вахты». От лодки в этом случае требовалось только одно: она должна была с определенной периодичностью передавать сообщения о погодных условиях, на основе которых метеорологи люфтваффе составляли прогнозы для Европы и Великобритании. 20 сентября окончательно одуревший от безделья Прин увидел следующий мимо него конвой и немедленно воспользовался этим поводом, чтобы прервать осточертевшую ему «погодную вахту». Он доложил в штаб о появлении конвоя, его скорости и курсе и проинформировал, что начинает преследование. Его доклады о положении дел были очень редкими, поэтому Дёниц решил, что потерял с лодкой связь. Базируясь на последней имеющейся у него информации о координатах и скорости конвоя, адмирал приказал пяти лодкам, в том числе «U-99», выйти на позицию вдоль линии, пересекающей предполагаемый курс конвоя, и ожидать его появления. Лодки оставались на поверхности моря в пределах видимости, то есть на расстоянии около 5 миль друг от друга, и, таким образом, контролировали пространство протяженностью около 30 миль.

В сумерках Прин передал еще одно сообщение о скорости и курсе конвоя. Получив более точную информацию, лодки, соблюдая радиомолчание, теперь уже независимо друг от друга взяли курс на перехват противника. К ярости Кречмера одна из лодок, на которой был новый, молодой капитан, продолжала поддерживать постоянную радиосвязь с Лориентом. Сначала в эфир пошло сообщение о том, что лодка занимает позицию «на линии», затем — что она намеревается покинуть позицию, а вслед за этим — что лодка находится на полпути к конвою. Кречмер ни минуты не сомневался, что хотя бы одно из этих сообщений перехвачено врагом, который теперь будет настороже. Больше всего ему хотелось тоже выйти в эфир и приказать радиоболтуну заткнуться. Но решил не рисковать. Вместо этого он взял курс на конвой, приказав выжать из машин максимальную скорость.

Уже наступила ночь, когда лодка «U-99» прибыла в точку, где она, по расчетам, должна была встретиться с конвоем, но там никого не оказалось. Кречмер был уверен, что на судах эскорта перехватили радиосообщения, засекли присутствие в районе немецких лодок, поэтому конвой, чтобы избежать нападения, изменил курс.

Теперь уже нельзя сказать, насколько он был прав. Вообще-то говоря, конвои довольно часто резко изменяли курс после наступления темноты, чтобы сбить с толку своих возможных преследователей. Кречмер скомандовал погружение в надежде, что гидрофоны помогут что-нибудь услышать. И действительно, Кассель почти сразу же доложил о слабом шуме винтов с юга. Лодка снова всплыла и на полной скорости двинулась в нужном направлении. Примерно в 2.30 утра наблюдатели заметили конвой. Кречмер приказал выходить на атакующую позицию с темной стороны. По пути он заметил силуэт немецкой подводной лодки, которая замерла на поверхности. Кречмер приказал снизить скорость. «U-99» очень медленно «подползла» вплотную к незнакомке. Последовал слабый толчок. На мостике неизвестной лодки явно возникла паника. Моментально заработали винты, и лодка стала уходить на полной скорости в полной уверенности, что подверглась атаке. Но перед тем как скрыться в темноте, она все же развернулась и передала опознавательный сигнал. Сигнальщики с «U-99» ответили, после чего отошедшая лодка медленно вернулась. Кречмер и его офицеры приветствовали ее громким смехом, поскольку они «атаковали» Прина на «U-47».

— У тебя бы не прошел этот номер, Отто, — крикнул Прин, — если бы я был на мостике. Совершенно незачем было пугать мою вахту.

— Замени сигнальщиков, — ответил Кречмер.

Он не мог не чувствовать раздражения. Как мог экипаж Прина не заметить его появления! Так можно и лодку потерять!

«U-99» в это время находилась не с той стороны конвоя, с которой Кречмер первоначально собирался атаковать. Луна хорошо освещала поле предстоящего боя.

Кречмер решил первым делом дать залп по мишени, находящейся именно на этой стороне. Еще до инцидента с «U-47» он заприметил следующий во внешней колонне танкер. Дождавшись, пока замыкающий конвой эсминец отойдет в сторону, он приказал увеличить скорость, намереваясь миновать корабли эскорта и максимально приблизиться к судам конвоя. А с расстояния в 500 ярдов можно будет открыть огонь. Но только лодка все еще находилась в миле от цели, когда из-за туч совершенно некстати показалась луна и залила все вокруг бриллиантово-белым светом.

Кречмер все еще находился в опасной близости от эсминца. Поэтому он выпустил только одну торпеду и развернулся, чтобы уйти. Первоначально создалось впечатление, что торпеда прошла мимо. Но внезапно из носовой части танкера вырвался громадный столб пламени. Судя по сигналу бедствия, перехваченному Касселем, судно носило имя «Инвершеннон» (9154 тонны). Лодка «U-99» видела, что экипаж успел высадиться на спасательные шлюпки.

Как только взорвалась торпеда, ближайший к «U-99» эсминец начал выстреливать осветительные заряды, чтобы иметь возможность разглядеть, что же происходит. Прин находился где-то недалеко, и Кречмер решил, что ему явно не понравится иллюминация. Он повел «U-99» на правый траверз конвоя, это была неосвещенная луной сторона. Там он увидел низко сидящее судно, явно загруженное на полную грузоподъемность, и с расстояния 800 ярдов выпустил по нему одну торпеду. Она угодила в борт в районе миделя, последовал взрыв, судно раскололось пополам и затонуло в течение сорока секунд.

Экипаж «U-99» был потрясен. Им еще не приходилось наблюдать, чтобы торпедированное судно затонуло так быстро. В результате в колонне судов образовался разрыв, через который Кречмер увидел еще одно загруженное под завязку судно. До него было около полумили. Очередная торпеда попала в среднюю часть судна. Оно резко замедлило ход и остановилось. Кассель перехватил сигнал бедствия, в котором было сказано следующее: «Судно «Эльмбэнк» торпедировано немецкой подводной лодкой. Нахожусь в точке с координатами 55 градусов 20 минут северной широты, 22 градуса 30 минут западной долготы». Кречмер остановил «U-99» и позволил конвою уйти, не делая попыток скрыться самому. Лодка оставалась в таком положении на протяжении часа, наблюдая, как на противоположной стороне конвоя с эсминцев прилежно запускаются осветительные ракеты, чтобы обнаружить врага.

Следя за разворачивающимся перед его глазами действом, Кречмер вяло размышлял, по какой причине больше ни одна лодка из «линии» не атаковала. Единственными взрывами, потревожившими тишину ночи, были взрывы его собственных торпед. Внезапно до него дошло, что все остальные лодки, если они были где-то рядом, наверняка планировали традиционные атаки с внешней стороны конвоя, а когда началась иллюминация, им пришлось срочно убраться. Таким образом, он снова получил подтверждение своей теории о том, что немецкие лодки должны первым делом миновать корабли эскорта, проникнуть внутрь конвоя и уже оттуда атаковать. Когда конвой удалился на достаточное расстояние, Кречмер снова обратил внимание на торпедированный им «Эльмбэнк», который почему-то не спешил тонуть. Младший лейтенант Эльф выпустил по застывшему судну несколько снарядов, но безрезультатно. Экипаж «Эльмбэнка» давно уже перебрался на шлюпки. Теперь моряки, отплыв на безопасное расстояние, наблюдали за развитием событий.

Из пробоин в бортах медленно выплывал груз. Это был лес. Кречмер понял, что судно все еще держится на плаву именно благодаря грузу леса в трюмах. Тогда он решил использовать еще одну торпеду. Только она угодила в плавающее бревно, не достигнув судна. Кречмер был очень недоволен тем, что так долго не может отправить упрямо не желавший тонуть лесовоз на дно. Ночь была ясной, и в любой момент один из эсминцев, сопровождавших конвой, мог вернуться, чтобы начать охоту или подобрать уцелевших моряков с «Эльмбэнка». Он решил использовать свободное время для перезарядки торпедных аппаратов, то есть весьма длительной и трудоемкой операции, после чего сделать еще одну попытку. Это означало, что он заранее отказывался от возможности срочного погружения в случае контратаки. Все это время экипаж «Эльмбэнка» даже не пытался отплыть подальше и затеряться в темноте ночи. Моряки оставались на месте в непосредственной близости от немецкой лодки и с интересом наблюдали за происходящим. А тем временем орудийный расчет произвел 88 выстрелов, также не принесших желаемого результата. Тогда Кречмер решил вернуться к «Инвершеннону», который тоже продолжал держаться на плаву, только сильно накренился на левый борт. Первым делом он попробовал потопить его, изрешетив корпус ниже ватерлинии выстрелами из пулемета, но пули отскакивали, не причиняя ощутимого вреда. Все это время Лонгобардо молча стоял на мостике и наблюдал, ни во что не вмешиваясь. Кречмер не желал расходовать лишние торпеды на покалеченные суда, которые и так уже почти на дне. Он решил послать к ним Баргстена и еще несколько человек на шлюпке, чтобы установить заряды, которые, взорвавшись, проделают больше отверстий в бортах ниже уровня ватерлинии. Но только на полпути к «Инвершеннону» маленькую шлюпку опрокинуло волной. Кречмер едва сумел скрыть раздражение и остаться невозмутимым перед своим итальянским гостем. Баргстен и его команда вернулись на лодку вплавь.

Кречмер был крайне раздосадован тем, что его офицер не в состоянии сделать такую простую вещь, как провести шлюпку на небольшое расстояние, не опрокинув ее при этом. Он решил, что следует поднять шлюпку на борт и заставить людей повторить попытку. Подведя лодку к тому месту, где среди бревен виднелась шлюпка, он приказал Баргстену, который все еще стоял на фордеке, вытащить ее из воды. Лодка испытывала довольно сильную килевую качку. Баргстен подошел к самому краю палубы, наклонился, стараясь дотянуться до шлюпки, поскользнулся и, неуклюже взмахнув руками, рухнул в темные воды Атлантики, где он всего несколько минут назад уже успел побывать. Для Лонгобардо это оказалось явным перебором, и он оглушительно расхохотался. Впрочем, и для Кречмера это было уже слишком. Поэтому, когда незадачливого лейтенанта выловили из пучины и втянули на палубу, громкий смех командира присоединился к хохоту итальянского гостя.

Светало — появлялась опасность обнаружения лодки с воздуха. С расстояния 500 ярдов Кречмер выпустил еще одну торпеду в «Инвершеннон». После попадания судно разломилось пополам, и в течение нескольких минут экипаж «U-99» имел возможность наблюдать зрелище, доступное для моряков только во время войны. Две части танкера медленно тонули: середина судна провалилась под воду, находящиеся на разных половинах танкера мачты постепенно наклонялись друг к другу и наконец сомкнулись, сцепившись верхушками и образовав величественную стрельчатую арку, под которой плясали языки пламени и клубился черный дым. Эта ужасная и в то же время величественная картина гибели судна была щедро залита мертвенным лунным светом. Море вокруг кипело и бурлило, а в небе, чуть в стороне, образовалось густое черное облако. Оно было одно в бескрайнем небе и почему-то усугубляло ощущение бесконечности водной пустыни, окружавшей горстку людей. Пятью минутами позже «Инвершеннон», как человек, испустил свой последний вздох и скрылся под водой.

Кречмер вернулся к непотопляемому «Эльмбэнку». По пути его взору предстало ошеломляющее зрелище. «Это было как в старом мультфильме, который я видел в детстве, но забыл название, — позже записал Кречмер в дневнике. — Волны подбрасывали маленький плот. В качестве мачты на нем было приспособлено весло, на котором развевалась белая рубашка. Ухватившись за самодельную мачту, на плоту стоял человек в нижнем белье». Лодка проследовала мимо и приблизилась к лесовозу, который теперь сидел в воде гораздо ниже. Кречмер как раз собирался приказать Эльфу произвести по судну еще несколько выстрелов, когда сигнальщик доложил о приближающейся субмарине. Кречмер с первого взгляда узнал силуэт немецкой лодки и через несколько минут уже имел возможность еще раз поприветствовать Прина.

— Кажется, ты сегодня наделал много шуму, Отто, — бодро прокричал Прин товарищу. — А я теперь чувствую себя немощным, беззубым старцем. Не возражаешь, если я тоже выпалю по этой лоханке? Хочу, чтобы мои люди немного попрактиковались в стрельбе по мишени.

Кречмер выразил согласие, и две подводные лодки принялись в упор расстреливать «Эльмбэнк». Безрезультатно. В конце концов Прин сдался:

— Кончились боеприпасы. Иду домой. Увидимся.

И подводная лодка «U-47» скрылась в темноте.

Кречмер приказал Эльфу сделать еще несколько выстрелов зажигательными снарядами. На этот раз эффект был достигнут. Уже после первых выстрелов загорелся палубный груз леса, и через считанные минуты судно превратилось в плавучий факел. «U-99» оставалась на месте еще достаточно долго, и Кречмер удостоверился, что лесовоз все-таки отправился на дно, скрывшись в пузырях закипевшей вокруг него воды. Завершив дело, Кречмер решил вернуться и отыскать одинокого человека на плоту. Он медленно направился к спасательным шлюпкам с «Инвершеннона» и вскоре увидел белую рубашку, которую вовсю трепал ветер. Приблизившись вплотную, матросы, повинуясь команде Кречмера, втянули потерявшего сознание человека на борт лодки. Оказавшись среди людей, он быстро пришел в себя. Его проводили на мостик, где Кречмер поприветствовал его по-английски, приказал Касселю отвести пострадавшего вниз и оказать необходимую помощь. Позже Кассель рассказывал:

«Я помог ему раздеться, завернул в одеяла и уложил на койку. Затем я дал ему изрядную порцию бренди. После этой немудреной процедуры он стал больше походить на живого человека. Он все время жаловался на головную боль. Затем вниз спустился капитан, и мы поговорили со спасенным. Стало очевидно, что у него сотрясение мозга. После кружки обжигающего кофе капитан попросил нашего вынужденного гостя назвать судно, на котором он плыл. Тот мучительно задумался, потом сообщил, что судно было загружено железной рудой, но вспомнить название так и не смог. Сначала мы решили, что он нас элементарно водит за нос, но потом сочли, что он все-таки говорит правду. Он громко стонал, жаловался на все время усиливающуюся боль в голове, затем замолчал на полуслове, повалился на койку и заснул.

Примерно через час он открыл глаза, увидел меня сидящим перед радиоприемником и снова подал голос. Оказалось, что выловленный нами из воды человек голоден. Я знал, что у нас на борту имеется несколько банок консервированных ананасов. Это были остатки от запасов, которые хранились на британских складах в Дюнкерке и были брошены хозяевами. Впоследствии их по личному указанию фюрера распределили между экипажами подводных лодок. Я открыл для него банку и позвал капитана. Мы снова задали ему вопрос о названии судна. Он пробормотал нечто странное, похожее на «Баронисевуд». Капитан полистал справочник «Регистр Ллойда» и нашел торговое судно «Барон Блитвуд». Он переспросил моряка, имеет ли он в виду судно «Барон Блитвуд», и тот кивнул. Капитан сказал, что наличие груза железной руды объясняет, почему оно затонуло в течение всего лишь сорока секунд. После этого он приказал принести еще кофе и вернулся на мостик. Через открытый люк нам внизу было слышно, как он разговаривает по-английски с итальянцем. Когда я принес кофе, наш спасенный поверг меня в ступор, заявив:

— Спасибо, друг. Нас торпедировала чертова немецкая подлодка. Но проклятые нацистские свиньи меня не достали. — После этого он заговорщицки подмигнул мне и продолжил: — Я все понял, мне повезло, что рядом оказалась британская подводная лодка. Вы достали ублюдков?

Признаюсь, я не нашелся что ответить. С мостика была слышна английская речь, на банке, которую спасенный держал в руках, было написано «Сделано в Калифорнии». Я понял, что, попав на лодку, он еще не слышал ни слова по-немецки. Скорее всего, после пережитого шока он еще не вполне адекватно воспринимал окружающую действительность, а реагировал только на искусственные факторы, такие, как английская речь и американские консервы. Хотя и в нашей походной одежде не было ничего, что изобличало в нас немцев. К тому же в этот момент с мостика спустился итальянец. Ему тоже хотелось посмотреть на непрошеного гостя. Он обратился ко мне по-английски и спросил, что слышно из Лориента».

А тем временем Кречмер на мостике решил, что не может взять с собой моряка с сотрясением мозга в Лориент. У нас попросту не было свободного места, да и присматривать за ним было некому. Поэтому он надумал переправить его на одну из спасательных шлюпок с «Инвершеннона». Уже совсем рассвело, и можно было видеть, как несколько шлюпок удаляется в восточном направлении. Кречмеру потребовалось тридцать минут, чтобы догнать их, после чего он крикнул вниз так, чтобы услышал Кассель:

— Одень этого человека, забинтуй ему голову и давай сюда. Я переправлю его на спасательную шлюпку.

Услышав приговор, английский моряк запаниковал.

— Почему я не могу остаться здесь? — трагически вопрошал он, обращаясь к Касселю. — Я не хочу в шлюпку. Мне и здесь хорошо.

Кассель объяснил, что лодка находится на боевом патрулировании, она останется в море еще несколько дней, а может быть и недель, поэтому на спасательной шлюпке моряк сможет попасть домой значительно быстрее. Кассель тщательно следил за своей речью и не уточнил, в какой порт они собираются возвращаться. Старшина опасался, что известие о том, что он попал на ту самую немецкую подводную лодку, которая потопила его судно, будет для моряка слишком большим потрясением. В конце концов он решил больше не ломать голову, но все-таки постарался сообщить неприятную новость поделикатнее.

— Послушай, парень, — начал он. — Когда ты поднимешься на мостик, посмотри внимательно на нашего капитана. Он одет как я, но у него другие погоны. Рассмотри их как следует. К тому же на нем фуражка со свастикой на кокарде. Разуй глаза, дружище. Ты на немецкой подводной лодке.

Кассель поостерегся сообщать уцелевшему моряку, что он находится не просто на немецкой подводной лодке, а именно на той, которая отправила на дно его судно. Но тот никак не отреагировал на сообщение, только весело рассмеялся, очевидно сочтя его неплохой шуткой. Кассель почти силой заставил моряка подняться на мостик, и тот совсем было собрался просить капитана, чтобы ему позволили остаться на лодке, когда, наконец, увидел чужую кокарду. Он мгновенно побледнел и уставился на свастику, как на изготовившуюся к нападению гремучую змею.

Кречмер протянул моряку руку, и сказал:

— Мне жаль, что вы пострадали. Надеюсь, в самом ближайшем будущем вы почувствуете себя лучше. Мы позаботимся, чтобы у вас было достаточно еды, пресной воды и медикаментов.

Возле самого борта «U-99» болталась шлюпка с «Инвершеннона». Ее экипаж — два белых человека и почти дюжина матросов-индийцев — взирал на происходящее с немым изумлением. Спасенный моряк, не произнеся ни слова, полез в шлюпку. Возможно, он лишился дара речи от шока. Он провел два часа на немецкой подводной лодке, где с ним нянчились как с ребенком, обозвал немецких подводников «нацистскими свиньями», «ублюдками» и все еще жив?!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.