ПАНЦИРИ ЕРМАКА

ПАНЦИРИ ЕРМАКА

Существует легенда, документами, впрочем, не подтвержденная, что за свою великую услугу России — присоединение Сибири — Ермак будто бы был награжден самим Иваном Грозным царской шубой, кубком и двумя панцирями. По словам Семена Ремезова, от этого подарка Ермак, которому еще недавно за «шалость» на Волге грозила суровая кара, «вельми возвесилися». Современные историки взяли под сомнение этот рассказ. Но одно известно достоверно: Ермак имел какие-то особенные замечательные панцири. Он надевал их, отправляясь в походы. Так было и в начале августа 1584 года, когда он, получив весть о хане Кучуме, пошел «наскоре» вверх по Иртышу к реке Вагаю, где злодействовал Кучум. От быстрого и тяжелого перехода славный атаман и его товарищи «сильно притомшшея». Ночь с 5 на 6 августа Ермак решил проспать, не выставив караула, потому что начался проливной дождь. Этой оплошностью и воспользовался Кучум, который расположился на другом берегу Вагая.

Незадолго перед тем один из татар за какой-то тяжкий проступок был приговорен к смерти. Он молил о пощаде. И тогда Кучум объявил, что сохранит ему жизнь, если тот переплывет Вагай и соберет сведения о русских. Татарин вернулся с радостной для Кучума вестью: русские спят — раздается богатырский храп. Это было так непохоже на казаков, что Кучум не поверил своему лазутчику. Он потребовал, чтобы лазутчик выкрал бы у спящих что-нибудь ценное. Тогда татарин во второй раз перешел Вагай и принес обратно из русского лагеря целых три пищали и три ладунки (патронташи). Лишь после этого хан решился глубокой ночью «как тать» (вор) неожиданно напасть на стан Ермака. Почти все казаки были убиты. Бежать удалось только одному. А Ермака от смерти будто бы спасли его панцири, но ненадолго — всего лишь на несколько минут. Бросился атаман к берегу Иртыша, где стоял его струг. И тут произошла трагедия. В ремезовской летописи сказано: «Ермак же видя своих убиение и помощи ни откуду животу своему, бежа в струг свой и не може скочити: бе одеян двема царскими пансыри, струг же отплы от берега, и не дошед, утопе месяца августа в 6 день».

Так, будто бы из-за двух панцирей Ермак утонул в Иртыше недалеко от впадения Вагая. Поэт-декабрист Кондратий Федорович Рылеев посвятил его гибели свои знаменитые стихи, которые в несколько измененном виде стали любимой народом песней. Вспомним последние строки рылеевской баллады:

…И закипев страшней, река

Героя с шумом поглотила.

Лишивши сил богатыря

Бороться с ярою волною,

Тяжелый панцирь — дар царя —

Стал гибели его виною…

Долгое время считалось, что у Рылеева только одна неточность: Ермак не мог плыть в панцирях. Он просто сорвался с борта судна при попытке сесть в него.

Песня живет и будет жить своей жизнью. Но теперь историки и остальное берут под сомнение. Так, приведем мнение советского ученого Р.Г. Скрынникова. В своей статье «Сибирская экспедиция Ермака», опубликованной в 1980 году, он пишет: «Подробности насчет двух панцирей (в другом варианте кольчуги) вряд ли достоверны. Даже во время походов воины надевали тяжелые панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Казаки же подверглись на Вагае внезапному ночному нападению, и у Ермака едва ли было время надеть на себя панцирь. Кроме того, известно, что он не получил такового в подарок от царя».

Далее приводится запись татарской легенды. По ней Ермак был убит татарином по имени Кучугай во время схватки в стругах на Иртыше. У Ермака будто бы во время боя развязался ремень шлема и обнажилось горло. И тогда Кучугай «прободе в гортань» Ермака.

О дальнейших событиях мы узнаем из летописи, составленной Ремезовым: неделю спустя на Иртыше недалеко от Епанчиных юрт в 12 верстах выше Абалака татарин Яныш, внук Бегиша, ловил рыбу на перемет. Вдруг он заметил, что из воды торчат две человеческих ноги. С великим трудом он вытащил утопленника на берёг. По лицу и одежде он убедился, что перед ним был русский, а по богатым панцирям понял, что перед ним человек необыкновенный. Яныш побежал в свою деревню и призвал соседей. Скоро Ермак был опознан. Знатный татарин Кайдал сиял оба панциря, и все собравшиеся застыли в удивлении: из ран хлынула алая кровь. Казалось, что кровоточило живое тело. Татары были охвачены суеверным страхом. Отойдя в сторону, они стали расстреливать тело стрелами. И каждый раз, когда стрела попадала в тело, из него начинала снова течь кровь. В страхе перед невиданным чудом татары оставили тело на лабазе с тем, чтобы его расклевали птицы и разодрали собаки. Но никто не тронул тело Ермака: оно почему-то оказалось не подверженным гниению.

Хан Кучум собственной персоной приезжал посмотреть на поверженного врага и радовался безмерно. А потом татары будто бы шесть недель глумились над телом атамана и были поражены, что оно не разлагалось — быть может, этому способствовали осенние холода. Но татарам это показалось странным. Они вообразили, что и тут русскому богатырю потворствуют какие-то потусторонние силы. Некоторых из них охватил суеверный страх. Иных начали мучить ночные видения, кошмары, кое-кто будто бы даже повредился в уме. И тогда было решено похоронить Ермака с надлежащими почестями. Устроили погребальный пир, на котором съели 30 быков и 10 баранов. Тело тайно предали земле на Баишевом кладбище под кудрявою сосною. Посвященные в тайну дали торжественную клятву: «Про него русакам не вещати». И более полувека русские не знали, где покоится тело покорителя Сибири.

Несмотря на строжайший запрет не только указывать место, где погребен Ермак, но даже и упоминать его имя, среди татар быстро распространились слухи, что на могиле происходят всякие чудеса: то будто бы над ней вспыхивает какой-то таинственный свет, то временами возникает огненный столп в виде горящей свечи. Эти слухи дошли до местного князя Аблая-тайши, того самого, от имени которого получила свое наименование современная Аблакетка, промышленный поселок вблизи Усть-Каменогорска (прежнее название его «Аблакит», что означает «Дом Аблая»).

Однажды Аблай серьезно заболел. Кто-то дал ему щепотку земли с могилы Ермака. Аблай ее съел и быстро выздоровел. С тех пор он уверовал в чудодейственную силу талисмана. Другая щепотка сопровождала его в походах и, по мнению тайши, приносила ему победы над врагами. Тогда-то Аблай и решил, что если у него окажется еще и панцирь Ермака, то вообще забудет о поражениях. И князь стал настойчиво просить русских подарить ему этот панцирь…

В течение длительного времени Аблай-тайша был для России весьма полезным южным союзником. Поэтому в Москве решили удовлетворить его прихоть. И в Западной Сибири начались розыски легендарных панцирей…

Между тем их судьба сложилась по-разному. Один панцирь оставил себе снимавший их татарин Кайдал или Кайдаул (по другим документам Чайдаул) и берег как святыню. Некий Байбагиш-тайша предлагал за него целое состояние: 50 верблюдов, 500 лошадей, 200 быков и коров, 1000 овец и в придачу 10 семейств невольников. Но Кайдал наотрез отказался расстаться со своим сокровищем. Умирая, он завещал своим детям беречь его как зеницу ока.

Второй панцирь татары решили принести в дар главному обскому «шайтану», который стоял на высоком берегу Оби напротив устья Иртыша. Здесь было главное святилище многих обских народов. Сюда, на Белые горы, приносили они свои дары и клали к стопам большого идола. Находился там панцирь недолго — только два года…

В 1586 году на Оби у устья Иртыша на берегу расположился лагерем воевода Иван Мансуров. Там возник недолго существовавший русский — «Обский городок». Однажды воевода решил лихим ударом раз и навсегда покончить с языческим святилищем. Чуть ли не первым ядром пушки он разбил в щепы белогорского «балвана». На некоторое время святилище, находившееся вблизи современного Ханты-Мансийска, перестало существовать. А панцирь Ермака забрал к себе влиятельный обский «князь» Алач.

Когда по приказу Москвы начались поиски панцирей Ермака для Аблая, тобольские власти прежде всего обратились к потомкам Алача, но те не знали, куда делась реликвия. Стали разыскивать детей Кайдаула. Оказалось, что у Мамета Кайдаулова есть панцирь. Предложили за него 30 рублей. Мамет отказался. Тогда тобольский воевода приказал приставу взять панцирь «неволею», то есть насильно. Долгое время считалось, что именно этот панцирь и попал в дом Ульяна Ремезова для передачи Аблаю. Сам Аблай-тайша не очень надеялся на то, что его просьба будет уважена. Когда посольство Ремезова прибыло в ставку тайши, тот осторожно спросил, удалось ли русским достать знаменитый панцирь и прислали ли его к нему. Ульян торжественно ответил: «Послали!» И тогда Аблай весь задрожал от нетерпения: «Подайте ми пансырь».

Аблай так был благодарен русским за бесценный дар, что решил отблагодарить их необычайным способом: он раскрыл им тайну захоронения Ермака. Именно тогда у Ремезовых впервые появился чертеж, на котором было изображено Бегишево кладбище и отмечена могила покорителя Сибири. Позже, в 1697 году, Семен Ульянович Ремезов сделал еще один чертеж этого места. В пояснении к изображению было сказано, что находится могила «выше погоста Бегишевского на горе на мысу под большой сосной близ юрт Баишевых при речке Башкурию(?) по течению на левой стороне на мысу горы». Несомненно, на этом месте следовало бы воздвигнуть новый памятник Ермаку!

Геолог Дмитрий Николаевич Фиалков из Омска как-то посетил место захоронения Ермака и пытался у местных татар добыть какие-нибудь дополнительные сведения. Самые упорные расспросы ничего не дали. Не обошлось и без курьеза. Прибыв вторично в Бегишево, Фиалков вдруг услышал, что один старый татарин знает «тайну» могилы Ермака. Геолог разыскал этого татарина и из его уст услышал пересказ сообщения Ремезова. С огромным волнением он спросил своего информатора: «Вам это, наверно, рассказывали ваши родители или старые люди?» На что старый татарин улыбнулся и ответил: «Зачем? Вот читай. В районной газете сказано: „Омский геолог Д.Н. Фиалков установил…“

Аблай-тайша впоследствии пожалел о том, что он выдал тайну, Ульяна Ремезова стал считать обманщиком. Почему? Вот что удалось узнать историкам.

Однажды тайша встретил Мамета Кайдаулова и похвастался ему, что стал хозяином „панциря Ермака“. Он показал свое сокровище. И тут вдруг Мамет неожиданно заявил, что показанный Аблаем панцирь… совсем не тот, который был у него насильно отобран. Мамет утверждал, что подлинный панцирь Ермака был „длинен и около грудей напереди кольцы часты, напереди ж ниже пояса прострелено, испорчено одно кольцо“. Следовательно, кто-то в Тобольске подменил реликвию. Но кто мог это сделать? Пристав, который был послан к Мамету, едва ли осмелился бы на такое. Может быть, тобольский воевода И.А. Хилков или кто-нибудь из его окружения? Это наиболее вероятно — ведь всякому хотелось бы иметь у себя такой чудодейственный талисман, о котором ходили самые необыкновенные рассказы. Как свидетельствует сам Семен Ремезов, панцирю приписывали поистине магические свойства: „чудотворение, болезненным исцеление, родильницам и младенцам отогнание недугов, на войне и на промыслах удача“,

В ремезовской летописи нет ни слова о подмене панциря Ермака. Быть может, Семен Ремезов ничего не знал об обмане, невольным соучастником которого был его отец. Впрочем, Мамет Кайдаулов мог сознательно сказать неправду Аблаю, поскольку сожалел о своей потере. Во всяком случае, Аблай-тайша поверил Мамету, огорчился и даже снарядил новое посольство, требуя передачи ему подлинного панциря Ермака. Но вскоре тайша был разбит знаменитым калмыцким Аюка-ханом и попал к нему в плен. Благодаря вмешательству русской дипломатии Аюка выдал пленника московским посланцам. Вскоре Аблай-тайша умер в Москве. Его сын Чаган-тайша в 1670 году снова обратился с просьбой, чтобы ему передали легендарный панцирь. До сих пор остается неизвестным, как ответила Москва на эту просьбу. Возможно, ответа вообще не последовало, так как вскоре „княжество“ верхнеиртышского Аблая вообще перестало существовать…