Русский фронт, плен и революция
Русский фронт, плен и революция
В январе 1915 года Броз увидел Россию. Правда, это была не совсем Россия, а Галиция, Карпаты. 25-й полк 42-й домобранской дивизии сразу попал в самую гущу событий.
Даже много лет спустя он помнил жуткие русские холода, перебои в снабжении войск, когда хорошее обмундирование и кожаные сапоги, выданные им в начале войны, заменили на сапоги из такого негодного материала, что они буквально растаяли на ногах, а шинели промокали насквозь. Тито старался заботиться о своем взводе, состоявшем, кстати, только из жителей хорватского Загорья. Броз командовал взводом разведки, и это занятие ему нравилось, потому что, как он потом говорил, там «нужно было думать своей головой» и поощрялось проявление инициативы.
Однажды во время вылазки его люди захватили 80 русских, которые беспечно спали в одном из сельских домов. Некоторые из подчиненных предлагали их расстрелять, однако Тито отверг это предложение, и всех пленных доставили на австрийские позиции. Не исключено, что к такому шагу его подтолкнуло не только человеколюбие. Дело в том, что, как сам признавался Тито, за каждого пленного он получал денежное вознаграждение — две кроны[15].
За бои на русском фронте Броз был удостоен серебряной медали «За храбрость», однако так никогда ее и не получил. Вскоре он попал в плен, а потом ему уже было не до награды. Австрийцы о медали, впрочем, не забыли. Когда в феврале 1967 года Тито находился с официальным визитом в Вене, они попытались ее ему вручить. Но он медаль не принял, сказав, что, вероятно, это ошибка и что наградили какого-нибудь другого Броза.
Весной 1915 года началось русское наступление в Карпатах. К этому времени 25-й домобранский полк перевели из Галиции в Буковину. Русская артиллерия накрыла полк, в котором служил Броз, прямо на марше. Взрывной волной его подбросило в воздух, а потом ударило о землю. Иосип был тяжело контужен, его отправили в госпиталь. Однако, судя по всему, там он пробыл недолго. В конце марта — начале апреля он уже воевал у деревни Окно. Там же и попал в русский плен.
Об обстоятельствах своего пленения Тито рассказывал не раз. Правда, он называл различные даты этого события: 22 марта, 25 марта или 4 апреля.
Русские, по его словам, прорвали австрийские позиции, и батальон Тито оказался в окружении. Они неожиданно увидели, как с тыла их атакуют черкесы из так называемой Дикой дивизии. «Мы стойко отражали атаки пехоты, наступавшей на нас по всему фронту, но неожиданно правый фланг дрогнул и в образовавшуюся брешь хлынула кавалерия черкесов, уроженцев азиатской части России, — вспоминал Тито. — Не успели мы прийти в себя, как они вихрем пронеслись через наши позиции, спешились и ринулись в наши окопы с пиками наперевес. Один черкес с двухметровой пикой налетел на меня, но у меня была винтовка со штыком, к тому же я был хорошим фехтовальщиком и отбил его атаку. Но, отражая нападение первого черкеса, вдруг почувствовал ужасный удар в спину. Я обернулся и увидел искаженное лицо другого черкеса и огромные черные глаза под густыми бровями». Этот черкес вогнал будущему маршалу пику под левую лопатку.
Брозу повезло — пика черкеса ударила в кость. Но все равно рана оказалась глубокой. Он попал в плен. Его поместили в санитарный эшелон, состоящий из раненых австрийских солдат. В Свияжске, недалеко от Казани, где разместили госпиталь, он пролежал 13 месяцев. Рана долго не заживала, но кроме ранения он переболел еще тяжелым воспалением легких, а потом и сыпным тифом, эпидемия которого свирепствовала среди военнопленных. На его кровати повесили красную метку, означавшую, что раненый скорее всего не выживет. На стене висела икона, и в бреду он ругался со святыми, изображенными на ней. Броз подозревал их в том, что они хотят украсть его вещи. Когда он пришел в себя, соседи по палате рассказали ему об этой ссоре со святыми[16].
Но Тито все же встал на ноги. Он начал учить русский язык и читать Толстого, Тургенева, Куприна. Через дорогу от госпиталя жили две гимназистки, которые постоянно передавали ему книги.
В октябре 1915 года Германия и Австро-Венгрия начали новое наступление против Сербии. Они захватили Белград, а их союзник, Болгария, нанес удар с востока. Сербы, сопровождаемые десятками тысяч беженцев, были вынуждены отступать через Черногорию и Албанию к Адриатике. Их путь был в буквальном смысле устлан трупами — за время отступления сербы потеряли около ста тысяч человек от голода, холода, болезней и стычек с неприятелем. Тем временем в начале 1916 года Германия, Австро-Венгрия и Болгария оккупировали Сербию и Черногорию. Все эти события вошли в историю Сербии под названием «сербской Голгофы».
Выйдя к морю, сербы оказались в тупике — дальше идти было некуда, а обещанная ранее помощь союзников продовольствием и кораблями не поступала. Единственная на Балканах армия, сражавшаяся на стороне Антанты, оказалась на грани полного уничтожения. Пока союзники медлили, Николай II лично обратился в Париж и Лондон с требованием помочь сербским войскам, пригрозив, что в противном случае Россия выйдет из Антанты. Угроза подействовала. Итальянские корабли начали перевозить сербов на греческий остров Корфу. Там же разместилось и сербское правительство, которое отступало вместе с войсками и беженцами[17]. Сербскую армию удалось сохранить, и позже ее части перебросили на фронт у греческого города Салоники, который летом 1916 года открыли страны Антанты.
Тито, безусловно, знал об этих событиях. Из Свияжска его перевели в городок Алатырь в Чувашии. Ему предлагали вступить в Добровольческий корпус, который формировался из военнопленных славян для борьбы с немцами и австрийцами, но он отказался. «Социалисты считали, — объяснял он позже, — что мы должны идти воевать не за Великую Сербию и не за Великую Хорватию, а за Югославию, в которой объединятся равноправные народы… Мы отказались присягать сербскому королю… Нас перевели в лагерь военнопленных в небольшой городок Ардатов в Симбирской губернии».
Его, как младшего офицера, не имели права принуждать к работе, однако он сам был не против чем-нибудь заняться. Некоторое время Иосип работал механиком на мельнице в селе Каласееве, а в свободное время читал.
В конце 1916 года его отправили в другой лагерь военнопленных — в город Кунгур тогдашней Пермской губернии. Там его и застала Февральская революция.
После революции жизнь военнопленных мало изменилась. Они по-прежнему строили железную дорогу. Тито сблизился с группой рабочих, которые читали работы Ленина, — тот как раз тогда, в апреле 1917 года, вернулся в Петроград из-за границы и выступил со своими «Апрельскими тезисами», объявив курс на подготовку социалистической революции.
Вскоре Броз решил бежать в Петроград. Он спрятался в товарном поезде среди мешков с зерном и уже через несколько дней был в столице. Он приехал накануне знаменитых «июльских дней» — 3–5 июля в Петрограде прошли вооруженные демонстрации, организованные большевиками. Фактически речь шла об отстранении от власти Временного правительства.
«Я был воодушевлен силой и организованностью этих демонстраций и увидел, какую силу представляет рабочий класс… — вспоминал Тито. — Я был с демонстрантами вблизи большого железнодорожного вокзала, когда с крыши вокзала был открыт огонь из пулемета. Много рабочих было убито. Тогда начались массовые аресты… Я несколько дней скрывался под мостами через Неву, а потом решил бежать на родину. Я сказал себе: еду в Югославию делать революцию, еду домой»[18].
Выступления большевиков подавили, Ленин бежал в Финляндию и укрылся в шалаше в местечке Разлив. Очевидцы вспоминали, что теперь чуть ли не каждый прохожий считал своим долгом поймать большевика — «провокатора» и «немецкого шпиона». На улицах шли стихийные аресты.
Броз сумел перебраться в Финляндию, но там его схватила полиция. Его отправили в Петроград, где посадили в Петропавловскую крепость. Он сидел в маленькой, полной крыс камере, буквально в двух шагах от Невы, и думал, как быть дальше. Недели через три его отвели на допрос. «Кто вы такой?» — спросил его следователь. Тогда, собравшись с духом, он ответил, что он — австрийский военнопленный. Следователь только усмехнулся. «Ну и дурак, что раньше не сказал, — заметил он. — Мы бы тебя давно выпустили»[19]. В полиции, по словам Тито, думали, что он какой-нибудь важный большевик.
Его — вместе с другими беглецами — снова отправили в Кунгур. На станции Екатеринбург, перехитрив охранника, он сел в другой поезд, на котором доехал до Омска. В Омске власть была у большевиков, и там его задержали красногвардейцы. Иосип написал два заявления: просьбу о предоставлении ему российского гражданства и просьбу о приеме в партию большевиков. Успели ли тогда рассмотреть его заявления и удовлетворить их — неясно. Советская власть в Омске вскоре пала.
«Частенько писали, что в России я принимал деятельное участие в Октябрьской революции и гражданской войне. К сожалению, это не совсем так, — честно признавался Тито. — Я прослужил несколько месяцев в Красной интернациональной гвардии, но никогда не сражался на фронте, поскольку все еще был слаб после ранения и болезни…»
Тито читал советские газеты. Из вождей революции больше всего он, конечно, слышал о Ленине. Немного о Троцком. «Что же касается Сталина, — отмечал он, — то за время моего пребывания в России я ни разу не слышал его имени»[20]. Это, впрочем, было сказано в 1952 году, когда Тито уже успел «поссориться» со Сталиным.
В России к этому времени находилось около семидесяти тысяч чехов, которые дезертировали из австро-венгерской армии. Они хотели продолжать войну против немцев и австрийцев. Но поскольку советское правительство заключило с Германией и Австро-Венгрией Брестский мир, то была достигнута договоренность перебросить чехов во Владивосток, а оттуда французскими кораблями — на Западный фронт. Весной 1918 года эшелоны с чехами растянулись по всей стране до Дальнего Востока.
14 мая в Челябинске эшелон с чехами встретился с эшелоном бывших пленных венгров, отпущенных большевиками по условиям Брестского договора. Между чехословаками и венграми отношения были, мягко говоря, напряженными. Кто-то из венгров бросил в чехов камень (по другой версии — чугунную ножку от печки), который тяжело ранил чешского солдата. Чехи бросились разбираться и убили одного из венгров. На следующий день советские власти в Челябинске арестовали нескольких чехословаков.
В ответ на это чехи силой освободили своих товарищей, а заодно и свергли советскую власть в Челябинске. Разгромив отряды Красной гвардии, они заняли еще несколько городов. По всей линии Транссибирской магистрали, на которой находились чешские эшелоны, заполыхало восстание. К чехам присоединялись и различные антибольшевистские силы. В Самаре, например, было создано новое правительство — Комитет членов Учредительного собрания (разогнанного большевиками в январе 1918 года). Это положило начало формированию других антибольшевистских правительств по всей территории России. Тогда же чехословаки и казаки заняли Омск.
После падения Омска Тито скрывался в селе Михайловка. Там он некоторое время работал на паровой молотилке, а потом нанялся в один киргизский аул машинистом на мельницу к богатому киргизу Исайе Джаксенбаеву.
Пока будущий маршал скрывался в киргизском ауле, мир бурлил. Осенью 1918 года поражением Германии и Австро-Венгрии закончилась Первая мировая война. Она изменила карту Европы. В прошлое ушли Российская, Германская и Австро-Венгерская империи. На месте Австро-Венгрии возникли несколько независимых государств, в том числе и Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев — будущая Югославия, — о создании которого было объявлено 1 декабря 1918 года.
В новое Королевство вошли Сербия, Черногория, бывшие австро-венгерские провинции Хорватия, Словения, Босния, Герцеговина, а также часть южной Венгрии (Воеводина) и часть Македонии, которую после войны передали Сербии. Во главе Королевства встал сербский король Петр Карагеоргиевич. Надо сказать, что новое государство создавалось на добровольной основе и представители югославянских народов сами передали власть сербскому королю. Они не могли не понимать, что в новом государстве Сербия займет доминирующую роль. Сербы во время войны понесли самые большие потери на Балканах, а возможно, даже и в мире, и Англия с Францией теперь были не против объединения югославян под сербской короной — союзником Антанты.
В России тем временем разгоралась Гражданская война. Сибирь осенью 1918 года оказалась под властью адмирала Александра Колчака, объявленного Верховным правителем России. В этом качестве Колчака признали и страны Антанты.
Все это время Иосип Броз жил среди киргизов. Тито утверждал, что не скрывал своих симпатий к большевикам. Он советовал своему хозяину Джаксенбаеву: «Не давай зерна Колчаку, Исайя. Все равно придут большевики». — «А придут ли, Иосип?» — «Обязательно придут», — уверял Тито. Такие, по его воспоминаниям, между ними велись разговоры[21]. Осенью 1919 года Красная армия выбила белых из Омска.
Броз вступил в контакт с югославской коммунистической организацией, которая работала как секция омской организации РКП(б). В партию, по его словам, его тоже приняли «югославские товарищи». Это произошло в феврале или марте 1920 года. Если так, то в РКП(б) он вступил со второй попытки. Однако по другим данным, эти просьбы так и остались без ответа, поскольку личность Броза некоторым «товарищам» из партийного начальства представлялась сомнительной и кое-кто даже считал, что он «бежал от Красной Армии»[22].
Но не только партийные дела влекли его в Омск. Еще когда он жил в деревне Михайловке, то познакомился там с дочерью крестьян Дарьи и Дениса Белоусовых Пелагеей. Сам Тито называл ее Полиной или Полькой. Ему тогда было уже 25 лет, а Пелагее недавно исполнилось 14.
Как именно произошло их знакомство — об этом никогда не рассказывали ни он, ни она. Неизвестно также, как Пелагея выглядела в ранней молодости. На более поздних фотографиях мы видим красивую женщину с простым русским лицом и, вероятно, темно-русыми волосами. Интересно, что даже те, кто знал Пелагею уже в Югославии, никак не могли вспомнить, была она блондинкой или брюнеткой[23]. О жизни с ней в России сохранилось очень мало свидетельств самого Тито. Главное из них — его рассказ на допросе в полиции Загреба 5 августа 1928 года. «Я обвенчался с Пелагеей Денисовной Белоусовой в церкви города Омска, когда там у власти находился Колчак, — говорил он. — Потом, поскольку этот брак не был признан большевиками, я зарегистрировал гражданский брак с нею в Омске в 1920 году»[24].
7 сентября 1920 года они зарегистрировали свой брак уже по советским законам в Боголюбском райисполкоме Омской области. В свидетельстве о браке говорится, что в брак вступают Иосиф Брозович, электромеханик, и невеста Пелагея Денисовна Белоусова, крестьянка, которая изъявила желание взять фамилию Брозович. Одним из свидетелей был брат невесты Иван Белоусов. Броз Тито даже в брак вступил не под своим настоящим именем[25].
К этому времени он уже твердо решил вернуться домой. Но не один, а с женой. Однажды ему попалась в омской газете статья «В Хорватии крестьяне поднялись на восстание». «Все это, — отмечал он, — неудержимо влекло меня на родину»[26]. Вскоре вместе с женой он выехал из Омска. «Так завершился еще один круг в моей жизни», — вспоминал Тито[27].
Завершая же главу о первом «русском периоде» в его биографии, нельзя не отметить, что следы его пребывания в Омске остаются и сейчас. В частности, одна из улиц города носит имя Тито. Но сегодня на ней расположен ресторан «Колчак». Такая вот историческая загогулина.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.