* * *

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

* * *

Кроме марксизма-ленинизма и тактики — основных дисциплин, которые влекли Ватутина к себе, его с каждым годом все больше интересовала военная история.

Она дополняла курс тактики, расширяла кругозор. Если на занятиях по тактике Ватутин изучал действия полков, дивизий, то на занятиях по военной истории он охватывал действия армий. Перед слушателем проходили великие полководцы разных эпох, раскрывались законы не только тактики, но и стратегии. Волновал размах действий и дерзновение гениального Суворова, поднявшегося на вершины Альп, захватывали кампании гениального Кутузова.

В те годы, однако, в академии меньше занимались полководческим искусством русской армии и больше — походами Наполеона. Ватутин видел в решениях последнего интересные тактические и стратегические идеи, но понимал также и бессилие выдающегося французского полководца, ставшего на путь захватнических войн.

Из сражений глубокой древности слушатели изучали битву при Каннах, где стотысячная армия римлян, отлично обученная и вооруженная, была охвачена с флангов, окружена и полностью уничтожена армией Ганнибала.

Из тихой академической аудитории Ватутин переносился на далекий берег Адриатики в год 216-й до нашей эры, и перед мысленным взором слушателя вставала картина знаменитой битвы, изучением которой занимались в течение двух тысячелетий военные историки и теоретики. Многие полководцы прошлого пытались повторить «Канны», но никому этого сделать не удалось. Ватутин тогда не мог себе представить, что через тринадцать лет он возглавит под Сталинградом ударную группировку советских войск, будет участвовать в окружении и уничтожении сильнейшей группировки сил фашистской Германии — битве, которая затмит «Канны».

Слушатели овладевали марксистским методом изучения истории, учились оценивать события, исходя прежде всего из тех экономических условий, которые определяли уровень боевой техники, организацию и тактику войск.

Изучая историю первой мировой войны, слушатели критиковали действия сторон, развенчивали «прославленных» Фоша, Людендорфа и других генералов Франции, Германии, Англии, Америки, не сумевших решить вопросов современной операции.

Но ни одна из войн в мировой истории так не обогатила знания Ватутина, как их обогатил опыт гражданской войны.

Сравнивая гражданскую войну в России с другими войнами, Ватутин видел, что ни одна армия не побеждала в таких крайне трудных, стратегически невыгодных условиях, в каких победила Советская Армия.

Объяснение этому Ватутин находил прежде всего в революционной силе народа, поднявшегося под руководством Коммунистической партии на борьбу за Советскую власть.

Военные авторитеты Запада предрекли Республике Советов неминуемую гибель, а она победила армии белогвардейцев и четырнадцати иностранных государств.

Каждое сражение гражданской войны учило дерзанию, маневренности, укрепляло веру в силы советских войск, в их боевые возможности, открытые революцией.

Уже первые схватки только что рожденной Советской Армии с армией империалистической Германии показали, что советские полки могут бить полчища кайзера.

Победы над Колчаком учили быстрому сосредоточению ударных группировок и решительному наступлению, которыми прославились дивизия Чапаева и другие дивизии, руководимые М. В. Фрунзе.

В боях за Царицын уже было применено массирование артиллерии, там стала создаваться наша конница.

На опыте сражений Южного фронта слушатели академии учились оперативно-стратегическому искусству.

План разгрома Деникина, предложенный И. В. Сталиным и утвержденный Центральным Комитете. Коммунистической партии, показывал, как велико значение правильного выбора района боевых действий войск и направления главного удара.

Наступление советских войск на Южном фронте в кризисный момент борьбы, когда армия белогвардейцев была уже близка к своей стратегической цели — Москве, сражение под Орлом, где были разбиты отборные белогвардейские полки, применение масс советской конницы и разгром белогвардейской кавалерии под Воронежем, рассечение деникинского фронта на всю глубину, тактика фланговых ударов — все это примеры советского военного искусства, зародившегося и окрепшего в битвах гражданской войны, которому учились теперь Ватутин и его товарищи по академии.

Опыт войны с панской Польшей, действия Первой Конной армии по глубоким тылам врага, рейды на Житомир, Бердичев, освобождение Киева, удар на Львов являли собой новые примеры оперативно-стратегического маневра.

Здесь нужно искать истоки того смелого и широкого маневрирования, которое осуществляли советские танковые соединения, направляемые Ватутиным, в битвах Великой Отечественной войны.

Дух дерзновения жил в академических аудиториях. Носителями его были прежде всего преподаватели и слушатели — участники гражданской войны. Достаточно сказать, что в те годы в Академии имени М. В. Фрунзе учились маршал Семен Михайлович Буденный и многие сподвижники Фрунзе, Ворошилова, Буденного, Щорса, Котовского.

Ватутин учился в академии, когда И. В. Сталин, выступая в день десятой годовщины Красной Армии, определил три ее особенности: как армии освобожденных рабочих и крестьян, армии Октябрьской революции, армии диктатуры пролетариата; как армии братства между нациями нашей страны, армии освобождения угнетенных наций нашей страны, армии защиты свободы и независимости нашей страны; как армии, которая «воспитывается с первого же дня своего рождения в духе интернационализма, в духе уважения к народам других стран, в духе любви и уважения к рабочим всех стран, в духе сохранения и утверждения мира между странами»[3].

Идеи марксизма-ленинизма, боевые традиции и опыт гражданской войны определяли взгляды будущего полководца — представителя советской военной школы.

Военная учеба шла неразрывно с партийной работой, которая также учила, воспитывала и закаляла Ватутина.

В те годы партия вела беспощадную борьбу с заклятыми врагами народа — троцкистами и правыми оппортунистами. Эти агенты империалистических государств попытались было проникнуть в академию и оказать влияние на слушателей, но были разоблачены и разгромлены.

Ватутин активно участвовал в борьбе с врагами народа.

XIV и XV партийные съезды и пленумы ЦК, проходившие в те годы, вооружали своими решениями молодого командира.

В 1929 году, борясь с правыми оппортунистами, Ватутин сознавал, что, добиваясь замедления темпов индустриализации, правые лишают народ, армию, его самого возможности обороняться против сильного, вооруженного до зубов врага.

Как военнообразованный человек, Ватутин знал возможности армий империалистических государств, видел, что с каждым годом растет опасность нападения на СССР, что борьба с империалистами будет опасной и трудной.

В своей речи на XVI съезде партии товарищ Ворошилов, касаясь того, как бешено вооружаются империалисты, чтобы сорвать социалистическое строительство в нашей стране, говорил:

«Вы в праве спросить ЦК: что же делается для того, чтобы наше пролетарское государство могло в полной боевой готовности встретить врага в тот момент, когда мы вынуждены будем защищаться, когда мы, невзирая на все меры предотвращения войны, будем вынуждены защищать наше социалистическое отечество?»[4]. И отвечал: «...основную базу обороны нашего государства мы видим в форсированном развитии нашего хозяйства, в увеличении выпуска металлов, в развертывании химического производства, в строительстве автомобилей, тракторов, в форсировании общего машиностроения. Я должен сказать, что генеральная линия нашей партии, проводимая ЦК со всей жесткостью, со всей большевистской напористостью, была в то же время и линией на укрепление, на усиление обороны нашего государства...

Но, разумеется, одного этого было бы недостаточно, если бы ЦК нашей партии не уделял также особого внимания специальным вопросам строительства вооруженных сил...

…Достаточно много вопросов военного строительства, из них огромное большинство принципиальных, прошло через Политбюро»[5].

Уже командуя фронтом в грандиозных битвах с армиями фашизма, получая от страны большое количество боевой техники, при помощи которой и были сокрушены эти армии, Ватутин еще глубже почувствовал все историческое значение борьбы партий с правыми оппортунистами.

Ватутин был последовательным и непримиримым в борьбе за генеральную линию партии во всем и всегда.

Вскоре после окончания академии, находясь уже в войсках, он узнал, что колхоз, только что созданный в его родном селе, разваливают кулаки. Агенты врага воспользовавшись неопытностью первых колхозников разлагали дисциплину, распускали провокационные слухи, травили скот. Лошади дохли от менингита, крестьяне покидали колхоз, уводили скот, забирали телеги и сбрую.

Через несколько дней, ночью, Ватутин приехал в родное село и наутро выступил с докладом перед колхозниками. Кулаки пытались сорвать собрание, трижды добивались обсуждения вопроса, нужен ли колхоз вообще, и трижды выступал Ватутин, разоблачая кулаков и подкулачников. Собрание длилось весь день. К вечеру в колхозе осталось 30 семей, остальные заявили о выходе из колхоза. После этого открылось новое собрание колхозников, на котором опять выступил Ватутин. Он напомнил односельчанам о полной добровольности вступления в колхоз и говорил о великих перспективах колхозного движения.

Тут же выбрали правление артели, обсудили план сева.

В ту ночь Ватутин так и не попал домой. Крестьяне, ушедшие с собрания, ждали его на улице, чтобы посоветоваться с ним еще раз. И вновь стихийно возникло собрание, длившееся до самого утра. На этом собрании Ватутин окончательно вырвал из-под влияния кулаков колебавшихся крестьян, и они вернулись в колхоз. Ныне этот колхоз носит имя Ватутина.

...В 1929 году коммунисты избрали Ватутина членом партийного бюро третьего курса академии.

В своей статье «Из опыта партийной работы третьего основного курса», напечатанной в журнале «Рупор», Ватутин писал:

«Главнейшей задачей нашей партработы являлась постоянная и бдительная забота об укреплении идеологической устойчивости наших рядов на основе генеральной линии партии.

Мы своевременно организовали борьбу с правым уклоном и примиренчеством, являющимися основной опасностью для партии на данном этапе. Разгром контрреволюционного троцкизма сменился работой по ликвидации троцкистского болота и выкорчевыванию остатков троцкизма. Можно сказать, что к настоящему времени это болото почти осушено. Так же успешно выкорчевываются гнилые остатки троцкизма.

Сплочение под лозунгом выполнения пятилетки всех творческих сил рабочего класса и трудящихся крестьян, наступление на капиталистические элементы широким фронтом — вот идеологическая установка нашей партии на новом этапе социалистического строительства.

Под этими лозунгами строилась наша партийная работа. Работа среди беспартийных, несмотря на достижения текущего года, являлась одним из слабых участков. В будущем надо покончить с недооценкой этой работы и положить конец рассуждениям (хотя бы единичным) о том, что-де база наших беспартийных узка, что они являются людьми с оформившимися взглядами, а отсюда — нечего нам особенно заниматься этим вопросом.

Надо отметить, что целый ряд больших достижений возможен был лишь при условии правильного партруководства в академическом масштабе.

Только при этом условии мы могли в основной массе воспитать партийца-большевика, активного и непримиримого борца за ленинскую линию нашей партии, воспитать новую когорту активных строителей Красной Армии в духе решений нашей партии, решений пленума РВСР и на основе единства всего начсостава.

Уходя из академии, мы желаем, чтобы опыт нашей работы был учтен, чтобы академия организовала прочную связь со своими питомцами, а о себе мы говорим: «Мы готовы к работе в РККА».

Ватутин имел право написать эти слова. Советской Армии требовался командир-единоначальник, командир — политический руководитель, и Ватутин был таким командиром.

В его характеристике за 1929 год записано: «В партийной, политической жизни активен. По своей подготовке и свойствам характера может быть единоначальником».