ФЛАНГОВЫЙ МАРШ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ФЛАНГОВЫЙ МАРШ

У нас не было ни календарей, ни часов, мы едва знали, какой месяц. Некоторые даты я узнал много спустя из книг старших генералов, описывавших события, в которых мне пришлось участвовать. Но генералы описывали их в общих чертах, не зная всех деталей, которые пришлось пережить мне. “Конница генерала Бабиева, оттесняя противника, направилась на соединение с главными силами”. Конечно, это верно, но коротко и вовсе не передает те бои, опасности и трудности, с которыми пришлось встретиться нам, простым участникам этого труднейшего похода. А ведь детали составляют всю суть дела.

Чуть стало светать, как мы в глубоком молчании оставили станицу Ольгинскую и направились на юг к плавням, камышам, кустам и высокой нескошенной траве, которая могла скрыть нас от глаз красных. Нам благоприятствовал густой туман, лежащий пластом на земле. В этот день конно-горная была дежурной и ее поставили у начала высоких камышей, чтобы дать пройти всей колонне под ее охраной. Мы же, вторая конная, замыкали колонну наших обозов. Мы уходили из Ольгинской последними.

Верстах в трех перед конно-горной выделялся над туманом красный бронепоезд. Это была заманчивая цель, и конно-горная не выдержала: когда мы, последние в колонне, подошли к ним, они, раньше чем сняться и идти за нами, пустили несколько гранат в бронепоезд. Мы его ясно видели, он стоял на железнодорожной насыпи. А он нас не видел, мы стояли внизу, в полосе тумана. Бронепоезд как бы проснулся, стал отходить и стрелять неизвестно куда. Но это оказалось крупной ошибкой с нашей стороны. Красные прозевали наш уход из Ольгинской, и если бы мы ушли молча, то час-другой нашего ухода не заметили бы. Наши выстрелы их разбудили, и они кинулись нас преследовать и не отставали от нас до самого вечера.

Наши обе батареи шли рысью, чтобы догнать ушедшую колонну, когда на одном повороте среди высоких камышей мы буквально натолкнулись на красный бронеавтомобиль. Завернули мою первую пушку и направили ее в упор на броневик. Но он не двигался, и дверь его была открыта. Тогда несколько храбрецов с карабинами подошли к нему. Броневик был пуст, но все указывало, что он только что оставлен людьми. Обыскали соседние камыши и вытащили трех трясущихся красных. Что с ними сделали, не знаю, потому что батарея пошла дальше догонять колонну.

Дивизия шла сперва на юго-запад и дошла до края плавней, затем повернула и пошла на юго-восток по самому краю плавней. Был сухой период, и берег плавней был крепок, повозки и даже орудия шли по нему хорошо. Вскоре появились красные и обложили нас тесным полукольцом.

Чтобы двигаться вперед, наша колонна должна была отбрасывать красных впереди нас, удерживать напиравших слева и отбиваться от наседавших на хвост колонны. С раннего утра до позднего вечера был один сплошной бой. Мы занимали совсем маленькое пространство, где сейчас находилась колонна, а кругом были красные. Пули летели отовсюду, только не из плавней. Нас иногда скрывал склон почвы к плавням и высокая трава, но не всюду. Не было места в колонне, где бы не жужжали роями пули. Красной артиллерии не помню. Вероятно, красные цепи были так близко к нам, что их артиллерия не могла стрелять. А может быть, я просто забыл. Артиллерист не обращает внимания на снаряды, а боится пуль. Пехота же наоборот.

Так весь день мы шли в тесном окружении. С другим начальником такой поход был бы невозможен, но нас вел Бабиев, и мы ему слепо верили, сжимали зубы и шли. Наши обе батареи были все время заняты — работали челноком. Одна отстреливалась, а другая неслась вперед по самому краю воды, выскакивала в голове колонны и стреляла на картечь. Иногда Бабиев считал обстановку благоприятной для атаки. Тогда сразу отбрасывали красных на версту, и вся колонна спешила на рысях пройти освободившееся пространство без стрельбы. Но вскоре красное кольцо опять сжималось.

Я старался, насколько было возможно, задерживаться в низине или за кустами и проходить как можно быстрей открытые пространства. Вначале боялся очень, потом страх притупился. Боялся я за себя и за Андромаху. Изредка искал глазами Александрова — цел ли еще. Я был рад, что брат остался в Крыму.

Раза два батарею посылали отстреливаться от напиравших сзади. Тогда проходили мимо повозок с ранеными, и они нас спрашивали о положении. Мы делали веселый вид и отводили глаза. Иногда раненые просили их прикончить, чтобы они не попали к красным. Их успокаивали, но старались скорей пройти. Да, лучше быть убитым, чем раненым. С Андромахой мы разделили арбуз — ничего другого не было. В обозе патронов и снарядов становилось все меньше, а раненых все больше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.