ВИЛЬФЛИНГЕН, 15 ОКТЯБРЯ 1968 ГОДА

ВИЛЬФЛИНГЕН, 15 ОКТЯБРЯ 1968 ГОДА

Что дольше биоса живет во времени? Среди прочего — его оснащение. Скорлупы и панцири, кости и зубы, оболочки и хомуты, каменные ядра и клеточные стенки. Каркасы из извести и кремня, конструкции из рога и слоновой кости. Как если бы долгого срока оказалось недостаточно, все это еще раз отвердевает, переводится в ископаемое состояние. В Сардинии я находил на морском берегу окаменевшие ракушки буквально рядом с только что намытыми, а в сицилийской пещере — домики сегодняшних улиток среди их окаменевших предков, они почти не отличались друг от друга.

Органические конструкции: жизнь встраивает в себя мертвое. Так дом несется колоннами, подпирается балками. Жизнь царит в комнатах и парадных залах. Но без стен не было бы и комнаты. Даже амеба нуждается в наружном слое. Усики виноградной лозы лучше всего справляются со своей задачей тогда, когда они отмерли. Они передают свою силу.

Ввиду суверенного применения и смешения мертвых и живых тканей нелегко отмахнуться от вопроса о центре строительного плана, независимо от того, ответил ли ты на него и как.

Художник предоставляет отвечать философу; он же наглядно показывает проблему. Он рисует погруженных в созерцание черепа мыслителей, а также череп, стоящий на книгах, как Караваджо. Цвет здесь, так же, как и там, жив.

Дополнение, 3 октября 1976 года: так совпало, что сегодня утром, когда я переписываю этот раздел, мне пришлось с благодарностью отвечать на письмо Вернера Хёлля[914], который касается этой темы. Он приложил к письму один из своих коллажей, «Окно».

Какая тема? Вероятно, такая: наплыв предшествующих метафизических спекуляций на последующую материю. Так человек взыскивает долг. Такой оборот беспокоил уже молодого Ницше. Письмо Хёлля начинается цитатой, которую я почти позабыл и которая мне в данной связи как раз очень кстати: «Жизнь — это лишь особый вид смерти, и вид очень редкий».

«Дорогой Вернер, я вижу, что нас занимают схожие мысли, близкие этой цитате. Сейчас я читаю книгу Уве Георге "В пустынях Земли": автор считает пустыню нормальным состоянием нашей планеты, а оживление растениями и животными лишь краткой интермедией. Как же тогда могут выглядеть пьесы той власти, которой под силу разыгрывать подобные интермедии?

На рисунке Мунка "Поцелуй смерти" лицо девочки и мертвая голова нарисованы одним и тем же грифелем и с той же любовью; мастерство художника заключается в том, что он отвечает материи непосредственно через смерть и жизнь.

Много лет назад я переписывался с Рене Магриттом[915]. Он тоже прислал мне "Окно". Оно было разбито; через пустоты окна виднелся ландшафт. Тот же ландшафт лежал еще раз перед окном на полу; он был мозаикой рассеян по осколкам».