МИР ВОКРУГ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МИР ВОКРУГ

ДОМ

С домом всегда были проблемы.

Когда мы жили в Сочи, мать моя совершенно невероятным образом, пожалуй, единственный раз в жизни, добилась у тогдашнего то ли первого секретаря, то ли председателя горисполкома Воронкова (которого, кстати, потом посадили по знаменитому «сочинскому делу») предоставления ей двухкомнатной квартиры. В переулке Максима Горького.

Жизнь в квартире была достаточно вольготной в зимние месяцы. А летом в квартире нашей жили отдыхающие, и потому ощущение муравейника меня никогда не покидало. Хотя зимой, когда Сочи превращался в унылый писсуар, ощущение дома было особенно теплым.

Когда мы переехали в Горький, квартиру нашу с большим трудом можно было назвать домом. Это была двухкомнатная «хрущевка» на улице Крылова, со смежными комнатами и с очень тесными кухней и коридором, куда нельзя было пригласить ни знакомых, ни друзей, чтобы при этом не натыкаться друг на друга. А когда сестра моя вышла замуж и у нее родился ребенок, мы жили впятером уже, и пребывание в доме становилось довольно затруднительным делом.

Тем более совсем не просто было чувствовать себя наедине с самим собой.

К экзаменам в университете приходилось готовиться либо на кухне, либо в туалете.

Не могу сказать, что меня постоянно тянуло в этот дом. Нет, не тянуло. Наоборот, хотелось большей свободы и большего простора.

Нынешнее мое положение сильно отличается от прежнего. Хотя квартира у меня по-прежнему двухкомнатная, только на другой улице, но практически все время я живу на даче. Дача государственная, построена она была давно, еще в середине тридцатых годов, и в ней иногда еще ощущается дух Валерия Чкалова, который там жил. А также коммунистических правителей. Например, Жданова. Моих предшественников по нижегородской власти, первых секретарей обкома. В том числе и последних — Христораднова и Ходырева.

Сохранились даже кое-какие мелкие предметы от бывших жильцов. И потом, этот дом сочетает в себе типично русское, традиционное понимание большого, теплого, деревянного строения с совковым материализмом, допустим, в казенных шторах, занавесках, в картинах и чеканке, которые там сохранились.

На даче — не все казенное. В том-то и дело. Дом получился полуказенный, а наполовину очень уютный и близкий. Я думаю, для тех людей, кто жил тут до меня, это было так же. Очень хороший дом. В нем чувствуешь себя вполне нормальным человеком.

Единственное, что мешает назвать его домом по-настоящему, это то, что он государственный. И в случае моего ухода с губернаторского поста это жилище займет мой преемник.

Хотел ли бы я купить себе именно такой дом? Этот — конечно, нет. Внутренние ограничения говорят мне — нет. Но если бы была возможность дом построить, то похожий я бы построил.

МОЯ ЖЕНА

С женой моей мы познакомились при достаточно прозаических обстоятельствах. В столовой. Куда сотрудники библиотеки, где она работала тогда, регулярно ходили обедать. Равно как и сотрудники института, где тогда работал я.

Она всегда приходила туда с толстыми журналами — «Новый Мир», «Знамя», «Дружба народов»… Очередь была довольно длинная, около получаса. И она была одной из немногих, кто по крайней мере делал вид, что читает. Кроме того, у нее была очень длинная коса, которая спускалась существенно ниже пояса. Что также создавало представление о загадочности натуры.

Короче говоря, так прошло несколько лет стояния в очереди, прежде чем мы с ней познакомились. Ничего, кроме мимолетных «здрасьте» и «до свидания», не происходило.

А потом, не знаю по какой причине, вдруг случилось так, что мы начали общаться. И через полгода поженились. Случилось это в 1983 году, уже очень давно. Раиса — человек достаточно закрытый для внешнего мира и в то же время достаточно раскрепощенный, когда речь идет о семье. Она хороший человек и прямой, бесхитростный, что большая редкость для женщины. В общем, мне с ней легко, хотя бывают и конфликтные ситуации. Мы долго друг к другу привыкали и приспосабливались, и я считаю, что здесь было движение как с той, так и с другой стороны. Сейчас мы очень редко ругаемся, а вначале бывали сложные моменты в жизни.

МОЯ ДОЧЬ

Моя дочь — это то, что сильно объединяет нашу семью. И мне кажется, что моя дочь — это то, ради чего можно жить. Хотя я с ней мало общаюсь просто в силу своей большой загруженности. Это, кстати, вообще удел всех детей начальников: они растут беспризорными.

Тем не менее, когда предоставляется возможность пообщаться, я с удовольствием обнаруживаю, что она уже очень неглупый человек и достаточно самостоятельный. Целеустремленный. И я бы сказал, что она очень даже симпатичная. Хотя с этим, мне кажется, будут в нашей семье проблемы. Ну, не сейчас, а через несколько лет.

Я не особо беспокоюсь за ее судьбу: думаю, она всего сама добьется. Мне очень нравится, что она абсолютно не пользуется теми возможностями, которые есть у дочери губернатора. Она учится в обычной школе и не хочет переходить ни в какую элитарную школу. Не потому, что ее не привлекает более углубленное образование, а потому, что она считает неприличным выделяться на фоне других. Мне так кажется.

Однажды пришли западные журналисты и попросили ее дать интервью. Она спросила:

— Вы хотите, чтобы я дала интервью потому, что я дочь губернатора, или потому, что я — Жанна Борисовна Немцова?

— Потому, что дочь губернатора, — честно признались журналисты.

Тогда она ответила очень твердо:

— Я интервью давать не буду. Вот когда чего-то сама достигну и буду вам интересна как Жанна Немцова, только тогда я готова давать интервью.

Я считаю, что это высокий класс. И я горжусь своей дочерью.

МНЕ НАГАДАЛИ ОДНАЖДЫ…

Нагадали не мне, а матери. Я об этом уже говорил.

То, что мне цыганки говорили, я просто не помню. Они как-то скороговоркой, непонятно гадают. А в последнее время они меня узнают в лицо, и поэтому их предсказания могут быть предопределены.

Вообще цыганские гадания звучат невнятно: дальняя дорога, сложная судьба… Но, когда я был помоложе, для меня цыганские предсказания были довольно занятным делом.

ЧИСЛА

Я не замечал какой-то особой взаимосвязи между числами, то есть датами, и событиями, которые со мной происходили. Несчастливых или, наоборот, счастливых чисел для меня нет.

Есть числа просто привлекательные. Это — простые числа. Они привлекательны своей необычностью, тем, что одно на другое не похоже, их нельзя друг на друга разделить так, чтобы можно было сократить. Независимые!.. Потом, они довольно красиво выглядят на бумаге. Более красиво, чем остальные.

Вообще к числам я отношусь трепетно, потому что имею склонность к точным наукам. И быстро умею считать. Причем не в том смысле, когда стоишь в кассу заплатить за хлеб или колбасу. А в другом смысле: когда нужно просчитывать какие-то варианты. В том числе и математические.

СЛОВА. РУССКИЙ ЯЗЫК

Для меня язык — я имею в виду русский язык — однозначно ассоциируется с Родиной. Я довольно часто бываю за рубежом и говорю по-английски, и особого труда мне это не доставляет. Но прежде всего возникает тоска по родному языку. Совсем не потому, что я хочу выглядеть патриотом. Просто для меня русский язык действительно часть моего естественного состояния.

Я думаю, что, если бы меня поместили куда-то, где говорить по-русски запрещено, я бы очень сильно страдал.

Русский язык замечателен тем, что некоторые слова и словосочетания перевести нельзя. Ни на какой другой язык. И русские пословицы — тоже нельзя.

Лучше всего о загадочности и неординарности русских слов можно прочитать у Ильфа и Петрова. В каком месте? Во всех. На меня сильное впечатление произвела их ироничная манера изъясняться по-русски. По-моему, эту манеру нельзя воспроизвести в переводе на другие языки.

Когда язык очень сильно обеднен, бывает обидно и за язык, и за людей.

Но особый колорит языку придают непечатные слова. Причем не тогда, когда они употребляются как заменители обычных русских слов. А тогда, когда они произносятся к месту, четко и создают такую невероятную атмосферу русского колорита.

К сожалению, привести пример не могу. Хотя довольно часто пользуюсь такой возможностью.

Есть одна непонятная вещь. Все национальности называются словом именем существительным. Китаец, немец, англичанин — абсолютно все. Кроме русского. Слово «русский» — имя прилагательное. Почему — я не знаю, но, кажется, это единственное исключение из правила.

Возможно, это случайность. Но при этом — случайность, которая характеризует одну общую закономерность: Россия очень часто, и даже в этом, выпадает из общего ряда. Есть и более обидное объяснение этому. Оно связано с историческим развитием России. Россия всегда находилась между Европой и Азией. Не только в геополитическом смысле, но и в других. В устройстве государства, во взаимоотношениях внутри общества. И борьба всегда велась между западниками и почвенниками как представителями европейской культуры и культуры азиатской. И в этом смысле Россия всегда к кому-то прислонялась. Либо к Западу, либо к Востоку. Может, в этом секрет, почему «русские» стали прилагательным.

КЛЯТВА И ПРОКЛЯТИЕ

Корень один, действительно.

Но когда говорят о клятвах и проклятиях, у меня возникают какие-то шекспировские образы. Я — человек по натуре более приземленный, и для меня эта высокопарность «клятв и проклятий» неведома.

Человек, который считает своим выражение «никогда не говори никогда», не может использовать «клятвы и проклятия».

Но, с другой стороны, я знаю очень многих людей, для которых словесный фетишизм, одна общая линия, выраженная двумя предложениями, становится определяющей.

УДОВОЛЬСТВИЯ

Масса удовольствий есть в жизни!

Удовольствие — это то, что вспоминаешь очень долго и при этом улыбаешься. Даже если находишься один.

То, к чему стремятся практически все люди.

Хороши удовольствия тогда, когда бывают нечасто. Если часто — то кажется, что так должно быть всегда.

Удовольствия должны сочетаться с менее приятными сторонами жизни. Иначе приятные стороны можно не заметить.

ИЗЛИШЕСТВА

Обжорство. Роскошь чрезмерная. Вообще — любая чрезмерность. Почему в нашем обществе подтрунивают над «новыми русскими»? Потому что видят во всех их делах тягу к эпатажу и излишествам.

Я понимаю, что каждый человек хочет стать исключительной личностью и доказать это окружающим. Это мне понятно. Но непонятно, зачем все, что есть в жизни, превращать в средство достижения этой цели.

СУЕВЕРИЯ

Есть, особенно когда садишься в самолет.

О суеверии вспоминаешь тогда, когда от тебя ничего не зависит. Когда ты сам ничего не можешь изменить.

Суеверия стандартные: начиная с черной кошки, перебежавшей дорогу, кончая зловещими цифрами.

Если ничего особенного не произошло, суеверный признак очень быстро забывается.

ПРИМЕТЫ

Иногда верю, иногда не верю.

Есть приметы, доказанные жизнью: если была очень холодная зима — жди жаркого лета. И другие подобные.

А прочих для меня просто нет.

ЭТО КРАСИВО!

Красиво, например, смотреть с Верхне-Волжской набережной на Волгу ночью, когда плывут корабли. Или когда летят истребители во время авиашоу. Или когда грациозная женщина заходит в воду, в море, а еще лучше, если она в море вбегает.

Красиво в Париже. Чувствуется дыхание времени: и прошлого, и настоящего. И Виктор Гюго, и Шарль де Голль. Все видно и все сохранено.

Красиво в Зальцбурге. В Макарьевском монастыре очень красиво…

ПРИДВОРНЫЙ ХУДОЖНИК

Придворный художник может быть очень талантливым или абсолютно бездарным. Думаю, что если бы не коммунистическая доктрина, странная, то Эрнст Неизвестный мог бы стать придворным художником. Или Илья Глазунов, или, например, Александр Шилов.

Придворный художник не предполагает особого поклонения тем, кому он служит. Потому что, если он талантлив, он может заработать сам. С другой стороны, стремление к большим возможностям характерно отнюдь не только для бесталанных, но и для талантливых людей. Они могут этим пользоваться.

В Нижнем «придворный художник» — Наталья Панкова, которая спокойно могла бы жить и без нас. Она талантлива, и ее картины по всему миру. Хотя, конечно, она с трудом добилась бы того, чего она сейчас добилась, если бы не была в каком-то смысле «придворным художником».

АНЕКДОТЫ

Знаю много анекдотов. Есть полуприличные анекдоты, очень смешные, есть политические, тоже смешные. Вот — из первых.

Иван собирается в Париж, в командировку. Ему жена говорит:

— Купи мне, Вань, французский бюстгальтер.

— Мань, — говорит муж, — я б купил. Но ведь у тебя груди-то нет! Зачем он тебе?

— Ну я ж тебе трусы покупаю!

Веселый анекдот.

Еще один.

— Хаим, ты почему не спишь с женщинами?

— Ну, во-первых, Абрам, меня укачивает. А во-вторых, после меня все равно нужно все заново делать.

Из политических. Лежат две курицы на прилавке. Одна другой говорит:

— На выборы пойдешь?

— Пойду.

— А за кого голосовать будешь?

— За Зюганова.

— Почему?

— Понимаешь, раньше мы с тобой лежали только в одном месте, в спецбуфете обкома партии. А теперь везде валяемся и никто внимания не обращает.

Политические анекдоты быстро проходят, век у них короткий.

Вообще смешных анекдотов очень много, например, от Юрия Никулина почти все смешные. Интересно, что французы любят анекдоты, американцы меньше, но охотно смеются над нашими анекдотами.

Иногда анекдоты в жизни рождаются.

Вот, например, мы встречались с Клинтоном. В апреле 1996 года. Там было много народу: Зюганов, Явлинский, Лебедь, Селезнев, Лужков, Чубайс, Россель и еще несколько человек. Каждый рассказывал президенту США либо о своей программе, либо о тяжелом историческом пути России. Видимо, это показалось достаточно назойливым президенту, которому до наших проблем далеко. И я ему сказал:

— Вот у вас выборы будут осенью, господин президент. И, пожалуй, эта проблема должна волновать вас больше, чем наши президентские выборы. И наблюдая, как у вас предвыборная кампания идет, думаю, что вы, скорее всего, победите. Не потому, что вы — очень хороший президент Соединенных Штатов, а потому, что ваш главный конкурент, Роберт Доул, очень похож на Брежнева.

А Клинтон отвечает:

— Это ничего не значит. Вот, например, сидящий здесь товарищ Зюганов и его соратники могут проголосовать и за такого кандидата. И таких в Америке немало.

Конечно, это не анекдот. Но все равно смешно.

Газета «Нью-Йорк Таймс» описала этот случай именно как анекдот.

АВТОМОБИЛЬ

Любимая игрушка. Хотя признаюсь: я — наездник. Я ничего не понимаю в автомобиле. В том, как он устроен. То есть я знаю, что там есть карбюратор, есть цилиндры и так далее. Но как это все работает — я, совершенно как дикарь, ничего не понимаю. И если, не дай Бог, что-нибудь случится, то единственное, на что я способен, это поднять руку в ожидании сердобольного водителя, который остановится и поможет.

К счастью, пока мне не нужно ничего этого делать, потому что рядом всегда сидят люди, знающие что к чему.

Моя личная машина — «Жигули», шестая модель. Ни разу не выезжал на ней. Зачем, если у меня есть персональная машина? Дело в том, что у меня есть охрана, и я не могу ездить на «Жигулях». Может быть, я продам эту машину и куплю «Волгу».

Но больше всего мне нравится «Mitsubishi-Pagero». Не потому, что я преклоняюсь перед японскими машинами, а просто потому, что она очень отвечает моему духу. И духу российских дорог.

В принципе, автомобиль, кроме удовольствия, — еще и дополнительная степень свободы. Я абсолютно не считаю автомобиль роскошью или излишеством. Нет. Хотя за свободу иногда приходится платить. Однажды я был в Сент-Луисе по приглашению конгрессмена Гепхарта. И мы там попали в двадцатимильную пробку. Причем мы не знали, какой длины пробка. И только вертолет, который летал над нами, объясняя водителям, куда надо разъезжаться, объявил, что пробка длиной в 20 миль рассосется не ранее чем через три часа.

Это — плата за свободу и независимость, когда свобода и независимость доведены до абсурда. А в Америке «автомобильная свобода» доведена до абсолютного абсурда. В каждой семье — много автомобилей. Они мешают друг другу на дорогах. И люди перестают чувствовать себя свободными. Они готовы пересесть на метро.

Кстати, многие европейские люди тоже это понимают. Хотя в Европе такой широты, как в Америке, нет. И машины там поменьше размером. Там считается нескромным иметь большие, медленно двигающиеся лимузины.

Для России, с ее контрастами, очевидно: нам до этого расти и расти. Но я считаю, что прогресс России, с ее гигантскими просторами и широтой, безусловно, связан с автомобилями и автомобилестроением. Абсолютно уверен в этом.

Ельцин говорит о том, что нужна общенациональная идея. Конечно, трудно технократическую идею сделать общенациональной. Но можно окрасить ее в подходящие тона.

«Дороги и храмы»? Да. Здесь под «дорогами» можно понимать практически все. И средства передвижения, и возможность общаться, и что угодно вплоть до «пути мысли». Эта идея как общенациональная могла бы быть для России очень близкой и понятной. И, я думаю, это все равно произойдет. Само собой.

ТЕЛЕФОН

Телефон, в принципе, очень противная штука. В том смысле, что создает очень нервозную обстановку. Особенно на работе. У американцев, например, принято звонить только в определенное время. В остальные часы люди стараются друг друга не беспокоить. У нас такого нет, звонят с утра до вечера. Мне очень нравится позиция Солженицына: по-моему, он два раза в жизни по телефону говорил.

По телефону нельзя вполне понять человека. Хотя любые деловые вопросы можно решить, тем не менее это технократическое средство общения, которое явно не способствует гуманизации общества.

Без домашнего телефона, конечно, прожить нельзя. Для меня программа телефонизации нижегородцев — одна из самых важных и любимых. Люди не должны самым унизительным образом десятки лет ждать права на такое элементарное удобство.

Наша программа «Нижегородский телефон» дала фантастические результаты: в этом году, то есть за половину 1996 года, мы установили столько телефонов, сколько за весь 1994 год. Это та сфера деятельности, где происходит бум.

У нас в России, особенно у пожилых людей, отношение к телефону трепетное. Может быть, это последняя игрушка, которая остается в жизни. Особенно когда люди уже не могут ходить и встречаться с другими людьми.

Вместе с тем суровые реалии нашей жизни могут привести к тому, что за это «удовольствие» надо будет и платить. За каждую минуту разговора. Думаю, что такое небольшое видоизменение в оплате может привести к изменениям в сознании общества. Особенно среди молодежи, которая уже развращена возможностью часами болтать по телефону. Введение повременной оплаты за телефон, как это ни парадоксально, может превратить Россию в более сдержанную и целеустремленную страну. Без особого романтизма и безалаберности.

По телефону очень трудно объясниться в любви. Хотя для людей, разделенных большими расстояниями, это единственное средство, которое их связывает, — и все же долгое общение только по телефону попахивает извращением. Одним словом, «с любимыми не расставайтесь».

ТЕЛЕФОН УПРАВЛЯЕТ СУДЬБОЙ

О наиболее судьбоносных событиях я узнавал именно по телефону. И самые тяжелые разговоры были тоже, как правило, по телефону. Запомнился разговор с Ельциным 22 сентября 1993 года — я о нем уже говорил. В тот же период был очень жесткий разговор с Черномырдиным. Он, будучи обязанным выполнять волю президента, понимал, что указ находится за пределами всякой законности.

Был и более радостный разговор. Когда президент позвонил накануне нашей поездки в Чечню, в конце мая 1996 года. Спросил, помню ли я, как во время скандальной передачи миллиона подписей он обещал взять меня с собой в Чечню. Я ответил, что мне 36 лет и склерозом не страдаю. Намек на возраст Ельцин понял, но не обиделся. Засмеялся, сказал:

— Вечно ты подчеркиваешь мой древний возраст!

И приказал мне явиться в аэропорт Внуково-2 для полета.

Естественно, этот приказ мог быть передан только по телефону. Из соображений безопасности. Он воспользовался совсекретной телефонной связью.

В начале моей работы в этом кабинете каждый звонок телефона правительственной связи вызывал у меня безысходное предчувствие того, что я сейчас услышу. Сейчас я отношусь к этому спокойно. Единственно, когда и сегодня у меня замирает сердце, это когда телефонистка, работающая в совсекретной системе связи, сообщает: «Сейчас с Вами будет разговаривать Ельцин». До сих пор сильно волнуюсь. Не потому, что он — президент. А потому, что у него очень сильное биополе, он действительно может воздействовать на людей. Конечно, по телефону этого воздействия нет, но при разговоре по телефону возникает очень яркое воспоминание личного общения. Оно и трансформируется в реальное ощущение. Когда долго не общаешься, это проходит. Забывается.

Один раз разговор произошел при невероятных, загадочных обстоятельствах. Я ехал в Москву на машине. Ночью. Возле Владимира, где связь с Нижним уже отсутствует, вдруг зазвонил телефон. Меня это очень удивило. Я взял трубку. Зычный мужской голос приказал мне немедленно остановить машину.

— Почему это я должен останавливать машину?

Трубка ответила:

— Потому что сейчас с помощью спутниковой системы с вами будет разговаривать президент.

Был конец 1992 года, когда сняли Гайдара, и президент размышлял над тем, кого назначить премьер-министром. И он со мной советовался по поводу той или иной кандидатуры.

Я был абсолютно не готов к этому разговору. Президент тогда пригласил меня работать, не в качестве премьера, хотя и эту возможность не исключал.

Если бы Ельцин тогда видел, в каком виде я с ним разговариваю! Машина стояла на обочине, водитель, испуганный, выскочил из-за руля на дорогу, я — один на один с какой-то спутниковой связью… Уникальный эпизод.

И совсем недавно, перед президентскими выборами, Ельцин доставал меня по телефону в самых экзотических местах. Когда мы были с Черномырдиным в Сарове, президент немедленно позвонил узнать, как прошел визит и выполнило ли федеральное правительство обязательства перед городом. Второй раз в этот день его звонок застал меня на чемпионате теннисистов закрытых городов России. Я в этом чемпионате участвовал как гость. Ельцин удивился, что я так долго не подхожу к телефону…

А Черномырдин однажды отловил меня в бане.

Большие начальники находят тебя где угодно. Спрятаться от них очень трудно. Как они это делают — загадка. Вообще система поиска человека налажена у нас в России очень хорошо.

Может быть, гораздо лучше, чем в других местах.

Все эти телефонные «поиски и находки» всегда отличали Россию от другого мира. С этими вещами связана какая-то мистика. И, кстати, только в России существует такое обилие всевозможных секретных и совсекретных, необычных телефонов. У нас телефон — атрибут власти. Каждый начальник имеет на своем столе гигантское количество телефонов. Президент — счастливое исключение; у него практически нет телефонов на столе. Всего один, кажется. Ему достаточно.

Среди немыслимого числа систем связи есть свой ранжир. Вот, например, этот телефон на моем столе, вполне невзрачный с виду, звонит очень редко. Но уж если он звонит… Таких телефонов в стране всего пятнадцать. Или даже меньше.

Появился он у меня так: когда здесь был президент (а он, естественно, приезжал со своей связью), он по этому телефону разговаривал с Мэйджором. Когда Ельцин уходил, я спросил, можно ли оставить этот телефон. Он сказал — пожалуйста.

Телефон в России — гораздо больше, чем просто обычный аппарат. Если вдруг вам сообщают, что у вас снимают тот или другой телефон, это означает, что вас лишают государственного статуса. Либо статуса гражданского, как это было при коммунистах.

И, наоборот, установка телефона в неурочное время означает, что власти проявляют к вам интерес. Перед историческим звонком Горбачева Сахарову установили телефон. Сахаров сразу понял, что завтра его отпустят.

Так оно и случилось. Горбачев мог бы уже и не звонить.

ДОЛГИ

Бытовые долги стараюсь не делать. Уж если приходится сделать — всегда плачу по ним. В принципе, такое житейское обстоятельство, как взять взаймы, меня не особо стесняет. Хотя и не особо нравится: все-таки долг — это всегда определенная зависимость.

Бывают смешные случаи, связанные с долгами. Вот один такой. В 1993 году весной к нам приехал тогдашний вице-президент Руцкой. Я его встречаю в кожаной куртке. А он — в роскошном пальто. Он говорит:

— Немцов, ты что же такой оборванец? Ты губернатор все-таки.

Я ему что-то невразумительное ответил.

— Ну, хорошо, — говорит Руцкой. — Сейчас я твои проблемы решу.

Позвонил своей жене Люсе, а Люся работала у Юдашкина. Сказал:

— Ты там этому кудрявому сделай пальто. Он приедет, пусть ему Юдашкин сделает.

Я действительно приехал в Москву, на Кутузовском проспекте — знаменитый Дом моды Юдашкина. Он меня встре-тил — очень милый человек (особенно трогательно, как его двухметровые манекенщицы, которым он по пояс, смотрят на него… как бы снизу вверх, почтительно, а он на них, наоборот, покровительственно). Обмерили меня как полагается. Я про цену решил не спрашивать: Руцкой говорил, что цена будет символическая.

Через несколько дней пальто было готово. Я пришел, надел, — оно, конечно, необычное оказалось, как все от Юдашкина. Но все-таки — не кожаная куртка. «Теперь, — мне говорят, — платите деньги». Предъявили счет. Двести долларов. Огромная сумма по тем временам. У меня зарплата была тогда, может быть, долларов сто. А в кармане в этот момент — ну, пятьдесят максимум. Рублями, естественно.

Я почувствовал себя полным ничтожеством. Не могу заплатить фирме Юдашкина за пальто!

Побежал к Явлинскому брать взаймы. Слава Богу, у него нашлось, он мне дал.

Пальто до сих пор ношу.

Или еще случай: мы с Ефимовым, тогдашним министром транспорта, были в Дели. И так случилось, что у меня там ботинки порвались. Просто не в чем выйти. А денег тоже не было. Я тогда у него тоже взял взаймы, купить обувь.

Когда такое происходит, очень хочется быстрей отдать, чтобы не быть обязанным.

Что же касается долгов в более широком понимании, то здесь есть и государственная проблема: долг России. Причем эта проблема не только правительственная. Здесь дело в независимости страны и ощущении свободы каждого человека. Конечно, большинство людей не задумываются о том, сколько мы должны остальному миру. Равно как и народ Соединенных Штатов не думает, каков внутренний долг США. Тем не менее мысль о том, что какой-то Парижский клуб кредиторов, или Лондонский клуб, или Международный валютный фонд может сильно влиять на жизнь страны, — эта мысль не очень-то радует. Народ великой страны должен чувствовать себя независимым и свободным.

Если долг слишком большой — очень опасно, унизительно и обременительно. Потому что здесь мы уже проедаем свои собственные богатства. А расплачиваться за эту бесхозяйственность будут наши дети. Политическая независимость страны тоже сильно связана с этим долгом. Интересно, что долг этот был сделан отнюдь не при Гайдаре. И не при Ельцине. А при коммунистах. Еще тогда, когда они начали делать первые закупки зерна за границей. Первые кредиты были нам даны еще при Хрущеве, когда первые миллионы тонн канадской и американской пшеницы прибыли в Россию. Сейчас долг уже превысил 100 миллиардов долларов.

Я считаю, для России унизительно иметь такой долг. Возврат или невозврат долга связан с экономическими перспективами страны. Если будет сделано минимальное количество глупостей, а история России не будет слишком зигзагообразной (как это было в XIX и XX веках), то тогда у России есть шанс довольно быстро расплатиться. То есть этот внешний долг наше внутреннее дело. Кстати, есть люди, которые очень интересно к этому относятся. Каждый гражданин России сегодня должен около 800 долларов. И вот один нижегородский предприниматель, фамилия его, кажется, Иордан, сильно возмущенный и раздосадованный тем, что у него лично такой долг «мировому империализму», написал мне очень трогательное письмо. О том, что он готов вернуть свою часть долга и заплатить еще за десять человек. Так, чтобы все члены его семьи никому ничего не были должны.

Я его инициативу очень даже поддержал. И обратился в правительство с просьбой открыть соответствующий счет. Чтобы граждане, которые не желают быть никому должны, вносили по 800 долларов. Помножьте на 150 миллионов человек — будет 120 миллиардов.

Из правительства пришел странный ответ, что такого счета не существует.

Тогда мы здесь, у себя в администрации, решили открыть свой счет и исправно платить Парижскому и Лондонскому клубам тот возврат денег, который пойдет от граждан. Конечно, у нас граждане не столь богаты, но некоторые люди, достаточно состоятельные, чувствуют себя независимыми и не хотят унижаться.

Я считаю, что это хорошее движение. Патриотическое. Существуют еще долги политические. Это — обязательства перед избирателями, которые сделаны до выборов и которые нужно выполнять. Для меня это — святое дело. Могу сказать, что практически во всех случаях я эти долги возвращал. То есть выполнял свои обязательства.

Если не отдавать эти долги, то тебя больше никогда не выберут. А поскольку меня уже выбирали много раз, и поскольку я понимаю, что я здесь не какой-то временщик, то для меня это имеет огромное значение. Фактически моя ежедневная деятельность, как бы это высокопарно ни звучало, направлена на то, чтобы выполнять взятые на себя обязательства.

И еще бывают долги семейные.

Мать моя, хотя и воспитывала меня и сестру одна, тратила все свои средства на то, чтобы мы могли нормально учиться, нормально питаться, нормально одеваться и иногда даже отдыхать. Мы должны помнить об этом. Я помогаю матери материально. Но материальной помощи, наверное, недостаточно. Тут долги серьезнее.

Есть нравственные долги. Коммунисты проиграли на президентских выборах потому, что не покаялись. И не признали свои гигантские преступления, которые под их руководством совершались в стране. Я считаю, что, если бы они это сделали, наши люди расценили бы это как возврат долга.

АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК

Я говорю по-английски свободно. Причем могу с гордостью сказать об этом только сейчас, а еще пять лет назад не мог. Учил язык в школе, в университете, сдавал кандидатский минимум, но никогда не мог говорить и тем более читать лекции. Сейчас могу. Я читал в Гарварде, в Зальцбурге, в Давосе. Общался с английской королевой на ее родном языке, с премьер-министром Великобритании Мейджором, с баронессой Тэтчер.

Со всеми, кто говорит по-английски, стараюсь общаться на английском, чтобы не потерять квалификацию.

Тем не менее говорить научился, только став губернатором. И считаю своим учителем Тони Дорана, сотрудника Международной финансовой корпорации. Он мне сказал, что количество иностранных инвестиций напрямую зависит от того, буду ли я говорить по-английски. «Я человек ленивый, — продолжил он, — и русский учить не собираюсь. А тебе деваться некуда, потому что международное сотрудничество — магистральный путь развития России».

Тогда я преодолел какое-то внутреннее сопротивление и стал говорить.

Могу сказать, что большая проблема для многих русских состоит в том, что мы не можем набраться наглости и преодолеть себя поначалу. Начать лепетать, даже с ошибками, по-английски. Это самый ответственный и самый важный момент: преодоление. Если переступить через это, то потом можно изъясняться, как Эллочка Щукина, без малейшего стеснения, владея сотней слов.

Сейчас знание языка очень сильно помогает. Я думаю, что международная репутация нашей губернии в какой-то степени связана с тем, что я могу рассказать о нашей деятельности на языке, принятом в мировом сообществе.

МОГУ ПРИГОТОВИТЬ

Еду? Очень немногое из еды могу приготовить сам. Очень редко этим занимаюсь. Только когда нет жены. Тогда готовлю сам. Очень примитивную и вредную для здоровья еду. Яичницу.

Бывали особые случаи, когда я варил гречневую кашу или картошку. В глубоком детстве с матерью делали какие-то пирожные или торты.

Особого раздражения у меня это не вызывает, но и энтузиазма тоже. В этом смысле я совершенно не приспособлен к жизни в одиночестве.

ИНКОГНИТО

Если хочешь чувствовать себя частным человеком, то тогда единственная возможность (не только в Нижнем, но и в России) — изменить внешность. Либо сделать себя неузнаваемым.

Зимой это проще: достаточно нахлобучить шапку. Летом сложнее: нужно надевать очки, какую-нибудь дурацкую кепочку, какие я терпеть не могу. Либо делать физиономию топором и идти напролом, делая вид, что тебя никто не узнает.

Последний вариант я употребляю наиболее часто, поскольку он не требует никаких аксессуаров.

Вообще-то это бывает каждый день.

Дело в том, что для известных людей, и для меня в частности, пребывание в людных местах — проблема. Это превращается в некое публичное действие. Если хочешь пообщаться с малознакомыми людьми, просто поболтать о жизни, то лучшего способа, чем просто выйти на улицу, не существует. Все тебя знают и довольно запросто общаются. Но если это — твоя личная жизнь, то тогда это целая история. Тут есть проблема. Даже за границей. Хотя там — никакого сравнения нет с тем, как в России.

БОЛЕЕ ВСЕГО НАДЕЮСЬ НА…

Надеюсь на себя самого.

ТАЛИСМАН

У меня есть крест, который мне подарил владыка Николай. Серебряный крест, очень древний. Я его не ношу на шее, хотя теперь это считается естественным. Ношу его с собой в кармане пиджака. Никогда не достаю и никому не показываю. Он меня охраняет.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Я родился 9 октября 1959 года. Весы. В детстве всегда с трепетом относился к своему дню рождения и ждал необыкновенных подарков. Чуда. Его не было. Почти никогда. Во-первых, у матери не было денег, чтобы устраивать какие-то празднества, во-вторых, подарки, которые мне дарили, никогда не соответствовали моим мечтам.

Сейчас я к этому отношусь вполне спокойно, сюрпризов не ожидаю. Людям, достаточно близким мне, на вопрос, что тебе подарить, я тут же честно отвечаю.

Нравится, когда мне дарят одеколон. Собственного, постоянного у меня нет, разные одеколоны нравятся. Или еще какие-нибудь штуки — утренние. Утром всегда так плохо, а тут хоть чем-то скрасить можно.

Еще — вещи, связанные со спортом. Однажды получил такой классный подарок от Ельцина. Он мне подарил теннисную форму, очень хорошую и моего размера. Настоящая теннисная форма. Все-таки президент в этом разбирается.

Это было очень приятно.

Сейчас дни рождения стали очень тягостными. Потому что многие люди приходят с подарками не Немцову, а губернатору. Поэтому я предпочитаю 9 октября отсутствовать на работе.

Но почему я все-таки люблю свой день рождения, так это потому, что он совпадает с днем рождения Джона Леннона. «Битлз» — гениальные люди. Очевидно, что это — нетленная музыка.

ПРАЗДНИКИ

Новый год у нас — чисто семейный праздник. Потому что 1 января — день рождения моей жены. Или день рождения моей дочери, 26 марта, тоже чисто семейный праздник. Или день рождения матери. Эти праздники мы проводим довольно тихо и спокойно.

А есть публичные праздники, которые важны для всех людей.

У каждого праздника — свой вкус и запах.

Но самый главный для меня, самый радостный и счастливый — День Победы. Я считаю, что это праздник для всех. Для всех людей мира. Уверен, что этой победой Россия и советский народ выполнили свою историческую миссию так, как ни один народ никогда не выполнял. Наш народ спас мир. Не понимаю, когда некоторые деятели пытаются смотреть на это иначе.

На Рождество я вот уже много лет прихожу в Первую городскую детскую больницу, где сам лежал в детстве, и приношу подарки больным детям.

Когда я лежал там в детстве, была такая профессор Дикова, сейчас она уже умерла. Она покупала на свои деньги подарки и приносила нам в больницу. На Новый год. Она была скромная и вместе с тем очень жесткая. Ее все боялись в больнице. Не дети, конечно, а врачи.

Я еще тогда, будучи совсем маленьким, решил для себя, что, когда вырасту и у меня будут деньги, тоже буду делать подарки детям.

ЧТО НЕПОПРАВИМО?

Время. Которое стремительно ведет нас к концу. И к нашему, и к концу всего, что есть. Хорошего и плохого. Это непоправимо.

ЖАЛЕЮ О…

В разные моменты жизни жалею о разном.

О том, что у меня только один ребенок, жалею постоянно.

Вначале жалел, что бросил заниматься наукой. Сейчас уже не жалею.

Иногда жалею о том, что принимаю те или иные решения. Но это — кратковременное ощущение.

НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ…

Много чего не получилось.

Но мой сегодняшний девиз — «Все у нас получится». Очень, кстати, оптимистический девиз.

А не получается очень часто. Самое главное, что я понял за время своей губернаторской работы: никакое большое и важное дело быстро не получается. И, конечно, юношеская горячность все время входит в противоречие с реалиями жизни. Есть же «закон пятисот дней», закон Явлинского. Закон этот звучит достаточно грустно: от возникновения хорошей идеи до начала ее реализации проходит не менее пятисот дней.

Для России это справедливо.

Иногда мне кажется, что существуют некие объективные обстоятельства, мне неведомые, которые не позволяют быстро осуществить задуманное.

ЭТИКЕТ

Этикет — соблюдение каких-то правил, непонятно кем установленных, несоблюдение которых влечет за собой всякие разговоры, пересуды и сплетни.

Очень многие люди обращают внимание на нарушение этикета. Особенно, кстати, за границей. Хотя там, как правило, люди делают вид, что не замечают оплошностей, но на самом деле постоянно это обсуждают.

Раньше я очень многих правил не знал. Например, что нельзя появляться на официальных приемах в белых носках. Или, например, что нельзя заказывать к рыбе красное вино. Хотя лично я не понимаю, почему.

В России это все не так очевидно.

Вообще придерживаться каких-то норм, буквоедских, я не очень люблю. Но положение обязывает меня это делать.

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ

Приемы, презентации, балы, обеды, ужины… Не люблю я этого ничего. Но полностью отказаться от участия в светской жизни я тоже не могу.

Например, если приехала великая княгиня Леонида Георгиевна, то кажется невероятным, что я не буду с ней обедать. Она восприняла бы это как неуважение к российской истории.

Полное игнорирование светской жизни может принести ущерб, в том числе и области. Может сложиться впечатление, что нижегородское начальство ведет отшельнический образ жизни. И либо в силу своей невоспитанности, либо в силу необразованности не хочет участвовать во всех этих светских раутах.

ПУБЛИКА

Публика — это народ. Аудитории могут быть абсолютно разные. Проблема всякого политика, за которого голосуют люди, состоит в понимании тех проблем, которые волнуют людей. В том числе — данную конкретную аудиторию. Непонимание означает полное отторжение.

ВЫСТУПАЮ ПУБЛИЧНО

Выступаю публично каждый день. Речи сам себе в полном объеме никогда не пишу. И никто другой для меня не пишет: спичрайтеров у меня нет.

Делаю это я из принципиальных соображений. Если начальник будет уповать только на своих помощников, то он быстро одеревенеет и будет абсолютно тупым и безмозглым. Не способным ни на что, кроме как отдавать односложные команды.

Экспромты в выступлениях особенно удаются тогда, когда они тщательно продуманы заранее. Но иногда бывают и чистые экспромты.

Я считаю, что наиболее легко мне дается диалог. Вопрос — ответ. Вообще я никогда не утруждаю аудиторию длинными речами. Длинно говорят, когда нечего сказать.

ДЕНЬГИ

Без денег немыслима свобода. Это не единственное, конечно, что делает человека свободным. Но отсутствие денег приводит к полной зависимости от внешних обстоятельств.

Тем не менее деньги не являются для меня самодовлеющей ценностью. Стремление к обогащению и накопительству отсутствует полностью. Никаких накоплений у меня нет.

Наверное, это плохо. Во всяком случае, это плохо для экономики страны. Каждый гражданин должен иметь накопления и «хранить деньги в сберегательной кассе». Тогда экономика будет развиваться.

ОБЩЕНИЕ

Не мыслю себя без возможности общаться. Мне кажется, я могу общаться с людьми самыми разными, в том числе и враждебными. Враждебно настроенными ко мне.

Другое дело, что контакты с людьми, с которыми не хочется общаться, сильно утомляют и выводят из равновесия. Хотя показывать это нельзя.

ДРУЖБА

Дружба — возможность для людей, которых не связывают родственные отношения, быть абсолютно откровенными друг с другом. Дружеские отношения могут быть даже сильнее и глубже родственных, хотя это не очень частое явление.

Когда какой-то персонаж говорит, что у него очень много друзей, что все вокруг него друзья и приятели, то тем самым он демонстрирует свою незащищенность от окружающего мира. По всей видимости, он просто хочет казаться таким компанейским, а на самом деле у него есть внутренние проблемы.

Как правило, постоянных друзей очень мало. Может быть, даже никого нет. Ни одного человека.

Я не считаю, что это уж совсем трагично. Потому что посвящать в свои тайны другого человека — не совсем безопасное дело. Нужно быть в этом человеке уверенным, как в самом себе.

Кстати, я согласен с тем, что дружба проверяется в экстремальных ситуациях. В опасных для жизни обстоятельствах. Таких обстоятельств в жизни возникает совсем немного. Война, какие-то крупные потрясения, политические или социальные… Друзья, которые прошли с тобой сквозь горнило испытаний, особенно ценны.

ЗАВИСИМОСТЬ. НЕЗАВИСИМОСТЬ

Зависимость — щемящее ощущение того, что, вопреки твоему желанию и твоим чувствам, ты обязан выполнять требования других людей. Неприятное состояние, в котором периодически находятся все люди мира.

Мы, безусловно, зависим от внешних обстоятельств. Это очевидно. Поскольку мы живем все вместе. Но тут важна именно степень зависимости. Если ты, как марионетка, полностью в плену внешних факторов, тебе можно только посочувствовать.

Мое собственное состояние продиктовано стремлением к независимости. Я сам для себя принимаю решения, естественно, оглядываясь на обстоятельства, которые есть вокруг. Состояние зависимости всегда приводит к угнетенности, подавленности, замкнутости и совершенно не соответствует моему мироощущению.

В то же время для многих людей зависимость удобна. Естественна и комфортна. Можно расслабиться и получать удовольствие от жизни, зная, что и ошибки, и успехи будут определяться не тобой, а другими людьми. И пусть другие люди за все и отвечают.

Зависимые люди, как правило, видны невооруженным глазом. Часто среди них много таких, кто льстит и заискивает.

Кстати, для многих женщин позиция зависимой вполне естественна. И даже воспринимается как необходимый элемент женственности.

ЖИВОТНЫЕ

Животные — это моя кошка. Очень даже блудливая. Постоянно приносит котят. В принципе, она довольно милое и неглупое существо.

У меня всегда были в доме коты и кошки. Раньше, когда я был маленьким, это было для меня совершенно естественным. Теперь Жанка очень любит кошку.

Вообще в доме должна быть кошка. Это создает ощущение очага, тепла домашнего. Кошка не столь сильно обременяет хозяев, как собака: кошку, уезжая в отпуск, можно без особых проблем оставить соседям.

В детстве была у меня мечта завести собаку. И даже однажды собака появилась в доме. Дворняжка, по-моему. Но потом теснота в квартире и невозможность за собакой нормально ухаживать привели к тому, что она ушла к другим хозяевам.

Никакого пристрастия к экзотическим животным у меня нет. И змей я тоже не люблю.

ВЕЩИ

Есть у меня привязанность к некоторым вещам. С трудом надеваю новую одежду, но уж если надел, буду носить ее не снимая. Именно поэтому жене кажется, что на мне все горит. Конечно, если носишь один и тот же костюм каждый день, то через некоторое весьма непродолжительное время он просто исчезает.

Сейчас, поскольку необходимо соблюдать определенные правила этикета, приходится носить вещи, которые в нормальном состоянии я никогда бы не носил.

Например, смокинг.

Впрочем, смокинг я надевал один раз в жизни. Когда мы с Ельциным были на приеме у Клинтона, в Белом доме, в Вашингтоне. Борис Николаевич сказал, что нужно быть в смокинге. Я пришел в ужас, потому что такой одежды у меня, конечно, не было. Пришлось взять смокинг напрокат в магазине на Пенсильвания-авеню.

Вид у меня был душераздирающий.

Естественные для меня вещи, в которых мне всегда приятно, это джинсы и свободная майка. Когда есть возможность появляться в таком виде на работе, например, в субботу, я всегда этой возможностью пользуюсь.

Галстук, строгий костюм, наглаженные брюки и так да-лее — суровая необходимость. Раньше это меня сильно обременяло. Сейчас я уже привык, но кайфа от подобной ежедневной одежды не испытываю.

Есть другие вещи. Те, с которыми, как правило, связано ощущение дома. Сувениры, картины. У меня в доме есть несколько уникальных картин. Одна принадлежит Ирине Емелиной, совершенно фантастическая вещь, я ее называю скульптурой на холсте. Она очень радует глаз. Отдыхаешь, когда на нее смотришь

Есть картина Натальи Панковой, оптимистическая и жизнерадостная, «Букет роз».

Отдельная тема — собственная чашка. Моя чашка огромная, вмещает пол-литра. Периодически ее разбивают, как правило, дети, которые появляются в доме. Для меня это — крайнее неудобство и дискомфорт, особенно с утра, в самое тяжелое время суток. И потому нужна быстрая замена. Иначе… Ну, состояние, как у всех мужиков.

Еще я люблю, когда тарелки очень большие. Плоские и большие. Можно не задумываться, куда положить пищу.

Очень сильной привязанности к каким-то вещам у меня нет. Но привычка видеть ту или иную вещь, конечно, присутствует.

Раньше, когда занимался наукой, я очень привыкал к ручкам. Однажды потерял ручку в лесу. Искал ее три дня: настолько к ней привык, что просто не мог ничего делать без нее. Самое смешное, что я ее нашел. В лесу. Потом ее, кстати, стащили.

ЗАВТРАК. ОБЕД

Долгие годы на завтрак был чай с лимоном и каша. Либо яичница. Либо творог со сметаной.

Сейчас все это осталось, но вместо чая с утра пью кофе «Nestle». Потом, в течение дня, пью чай.

На завтрак ем мало.