Падение Оренбурга и разложение армии

После падения Бузулука в конце октября 1918 г. на фронте армии Дутова наступило относительное затишье. Как впоследствии писал Генерального штаба генерал-майор С.А. Щепихин, на всём Восточном фронте осень 1918 г. была периодом «почти полного умирания военных действий: обе стороны были утомлены, питание войск плохо налаживалось, армии находились в периоде реорганизации»[1425]. На фронтах Юго-Западной армии в декабре 1918 г. относительное затишье продолжалось — красные решительных действий не предпринимали, белые держали оборону ранее занятых позиций. Сам Дутов 2 декабря 1918 г. в письме генерал-майору Б.И. Хорошхину отметил, что «про наши дела сейчас трудно что-либо определённое сказать. Вчера я беседовал с Вами по аппарату и высказал свою боль. Настроение казаков хорошее, обмундирование достаю, хотя прибегаю к крутым мерам — раздеваю на улице господ-граждан. Нет винтовок и нет патронов — вот горе и беда. Думаю, что Вы знаете это и парализуете это, как позволяет обстановка. Нам всё надо, нужды наши Вам известны и надоели выше головы. Я уверен, что Н.С. Анисимов[1426] поставил Вас в полный курс наших недостатков и Вы их устраните. Повторяться не буду»[1427]. Помощи от союзников так и не поступило. Тщетно представитель французской военной миссии капитан французской службы З.А. Пешков (старший брат Я.М. Свердлова и приёмный сын М. Горького) заверял казаков, что «нельзя ждать помощи завтра, но она во всяком случае есть и будет и людьми, и снарядами, и всем…»[1428]. От союзников белые реальной поддержки так и не дождались.

13 января 1919 г. Колчак сообщал американскому консулу Э. Гаррису, что, по данным, полученным от атамана Дутова, из-за эсеровской пропаганды казаки отказываются сражаться[1429].

В декабре 1918 г. — январе 1919 г. попытки контратаковать красных на Бузулукском участке стратегического успеха не имели. 25 декабря Дутов поставил задачу развить наступление на Северном участке для поддержки самарской группы белых (3-я Оренбургская казачья бригада), наступательные действия предполагались и на Бузулукском участке, на других участках намечалось занять оборону[1430].

Вскоре части участка перешли к обороне, а затем стали одну за другой постепенно оставлять станции Ташкентской железной дороги, приближаясь к казачьей территории и к самому Оренбургу. Положение армии Дутова становилось критическим. Приказом Верховного Правителя и Верховного главнокомандующего № 92 от 28 декабря 1918 г. Юго-Западная армия была разделена на Отдельные Оренбургскую и Уральскую армии под командованием генерал-лейтенантов А.И. Дутова и Н.А. Савельева соответственно[1431]. В армии Дутова оставалось два корпуса — I Оренбургский казачий и Оренбургский армейский, который приказом № 94 от 3 января 1919 г. получил номер IV[1432]. 2 января 1919 г. Дутов подписал оперативный приказ войскам армии, возложив на армию задачу активной обороны на Северном и Уральском участках (о выведении этого участка из подчинения Дутову в связи с расформированием Юго-Западной армии командарм ещё не знал) при переходе в наступление на Бузулукском (с 5 января) и Илецком. На Орском участке предлагалось действовать на сообщения красных. Особое внимание Дутов обращал на необходимость наличия резервов за флангами войск.

В преддверии Рождества Дутов организовал заготовку рождественских подарков для войск. 5 января в приказе войскам армии он писал:

«Сегодня годовщина первого дня боёв под Оренбургом.

Ровно год прошёл с того момента, когда казаки, офицеры и сознательные граждане Оренбурга почти безоружны, с ограниченным числом патронов бросились в атаку на большевицкие банды и гнали их за Новосергиевку.

Вспоминая весь этот тяжёлый год, год борьбы, смены настроений, я с глубоким чувством удовлетворения отмечаю бодрость, веру в успех начатого дела и доведения его до конца.

ВОИНЫ! На вас смотрит мир и сердце каждого русского (выделено в документе. — А.Г.) гражданина бьётся радостно, видя Ваши стройные полки и батареи.

Вы возрождённые, закалённые в испытаниях, гордо вынесли чистым и незапятнанным Знамя Русского Государства и национального достоинства.

Ещё немного напряжений, и победа за нами, а с ней покой, мир и благоденствие.

Горжусь в этот исторический для нашего края день стоять во главе войск Юго-Западной Армии и низко кланяюсь Вам, богатыри духа, рыцари чести и патриоты России. Слава Вам, защитникам Родины.

История не забудет Вас»[1433].

11 января 1919 г. атаман писал главнокомандующему Вооружёнными силами Юга России Генерального штаба генерал-лейтенанту А.И. Деникину на Белый Юг (письмо № 1328): «…Наше войско сепаратических стремлений не имеет и борется за всю Россию. На Вашу Армию мы возлагаем большие надежды и полагаем, что только Вы и решите окончательно судьбу России. Ваша Армия находится на юге и имеет всё под рукой. В Ваших руках уголь, железо, нефть, лучшие пути сообщения, сравнительно короткое расстояние до Москвы. Кроме того, Вы имеете возможность, владея Чёрным морем, получить всевозможные пополнения и припасы…»[1434]

На Ташкентском направлении 29 декабря 1918 г. красные повели наступление. Один из его участников, простой чернорабочий, с уважением отмечал, что «казаки не отдавали ни одну пядь земли без боя»[1435]. Особым ожесточением отличался бой у станции Мёртвые Соли, проходивший при 30-градусном морозе. Многие красноармейцы были одеты лишь в ботинки и шинели. По разным свидетельствам, в этом бою красные только обмороженными потеряли от 400 до 800 человек[1436]. После боя под Мёртвыми Солями серьёзного сопротивления большевикам на Ташкентском направлении уже не было.

12 января 1919 г. белыми был оставлен город Илецкая Защита, в этот же день Дутов издаёт приказ о необходимости парировать наступление красных встречными ударами. 20 января 1919 г. белые во исполнение приказов Дутова от 12 и 14 января предприняли неудачную попытку рейда на Актюбинск в тылу красных. Предлагалось очистить заблаговременно заготовленные позиции от снега. Однако было уже поздно.

Поздравляя войска с Новым годом, Дутов писал 13 января:

«Тяжёлый 1918 год отошёл в вечность, много горя и слёз унёс он с собою. Много лишений, тревог и боевого труда пришлось пережить и Вам защитники правды — верные сыны измученной отчизны.

Много событий стало лишь воспоминаньем, но Ваши подвиги, Ваши славные дела всегда будут живы.

Приветствую Вас с Наступающим Новым Годом, всей душой желаю Вам скорейшей победы над позабывшим Бога и совесть врагом.

Верю глубоко и твёрдо, что ещё несколько усилий, и Вы будете окончательными победителями, увенчав себя вечной славой, завоевав себе заслуженный покой и отдых.

За Ваши самопожертвования, подвиги и верность долгу Вас будет благословлять Русский народ, а сыны и внуки вспоминать с гордостью и уважением.

Верю, что грядущий год будет светлым и радостным торжеством правды и порядка, годом отдыха после бранных трудов.

Так напрягите же ещё свои силы для общего блага, для общего счастья!»[1437]

14 января 1919 г. на Бузулукском направлении оставлена станция Новосергиевская. Задержаться на её рубеже, где осенью 1918 г. возводились укрепления, войскам не удалось. В этот же день был издан очередной оперативный приказ войскам армии. Общей задачей армии была установлена активная оборона и развитие решительных действий к северо-западу и к югу от Оренбурга, в том числе на сообщения противника[1438]. Бои на Ташкентском направлении в январе носили поистине героический характер. Весной 1919 г. Дутов подписал только за эти бои сразу пять представлений к Георгиевскому оружию и ордену Св. Георгия 4-й степени[1439]. Тем не менее положение продолжало ухудшаться.

15 января Дутов приказал закрыть увеселительные заведения Оренбурга, угрожая всякому пьяному поркой. «Роскошь, пьянство и безобразие не могут быть допущены в городе, вокруг которого льётся святая кровь защитников Родины», — писал атаман[1440].

16 января спешно создаётся Мрясовский боевой участок войскового старшины Р.П. Степанова для прикрытия долины реки Большой Ик. Войска в состав вновь образованного участка перебрасывались с ташкентского фронта. 22 января участок вошёл в состав IV Оренбургского армейского корпуса. Дутов в январе запросил помощи у соседней Западной армии[1441].

17 января штаб IV Оренбургского армейского корпуса находился на станции Переволоцкая, на следующий день — уже на последней перед Оренбургом крупной станции Каргала. Опасаясь репрессий со стороны красных, казачье население спешно покидало родные станицы и посёлки[1442]. При этом некоторые казачьи общества заняли откровенно двурушническую позицию, пытаясь заискивать и перед наступающими красными, и перед уходящими белыми.

К примеру, жители станицы Капитоновской в середине января 1919 г. направили своих делегатов и в штаб Бузулукской группы — узнать, как быть дальше, и к красным — с заявлением о том, что станичники были насильно мобилизованы белыми[1443]. Одновременно с этими акциями казаки Капитоновской станицы дезертировали из 4-й Оренбургской казачьей дивизии, действовавшей в составе Бузулукской группы. 25-й Оренбургский казачий полк той же дивизии был совершенно небоеспособен — не подчинялся приказам, при одном слухе о приближении красных оставил станцию Новосергиевскую, обнажив фланг 7-го Хвалынского стрелкового полка дивизии А.С. Бакича, более того, казаки приняли решение отступать только до своих станиц, а при занятии их частями РККА разойтись с оружием по домам[1444].

На мой взгляд, эти случаи были весьма характерны для любых территориальных частей (именно такими являлись казачьи формирования Юго-Западной и Отдельной Оренбургской армий), действующих к тому же на своей территории. Точно так же, для сравнения, в 1918 г. по своим деревням разбегались мобилизованные крестьяне из частей Народной армии. Тем не менее Войсковое правительство 12 января постановило «защищать войско до последнего предела»[1445]. Антидисциплинарные поступки казаки совершали и ранее. В начале января 1919 г. в одном из приказов по армии был упомянут отказ казаков Пластунского дивизиона из состава I Оренбургского казачьего корпуса идти в бой, за что весь личный состав был предан военно-полевому суду с требованием расстрелять виновных немедленно[1446].

Несмотря ни на что, Дутов даже в эти тяжёлые дни продолжал формировать новые части. Из казаков старших возрастов были сформированы 30-й Сакмарский и 32-й Донецкий казачьи полки. В каждом из них было по две конных и четыре пеших сотни. 30-й полк был придан IV корпусу, 32-й — I корпусу[1447]. Позднее оба полка были переданы в IV корпус.

Занятые красными станицы стремились продемонстрировать свою полную лояльность новой власти. Например, станица Павловская, несмотря на мороз, встречала приход красных хлебом-солью и колокольным звоном, народ, в том числе казаки-старики, стоял без шапок с иконами и хоругвями. Впрочем, занимавшие станицу красные, среди которых было много мадьяр и русских атеистов, к подобному приёму отнеслись с искренним презрением[1448].

С целью поддержать уральцев и оренбуржцев Колчак 16 января телеграфировал, что «правительство и союзники напряжённо следят за геройской борьбой казаков с изменниками России большевиками, предавшими разграблению наше государство, предавшими поруганию наши святыни в МОСКВЕ. Мы знаем тяжкие условия борьбы казаков, отрезанных на сотни вёрст от железной дороги. Мы знаем, что помощь Оренбуржцам и Уральцам идёт медленно. Пусть казаки знают, что все напряжённо работают, чтобы спасти их из тяжкого положения. Правительство не допустит гибели Оренбургского и Уральского казачества, являющегося оплотом верности своей Родине. Генерал ДЕНИКИН также с Вашими братьями Донцами и Кубанцами напрягают все усилия, чтобы подать Вам помощь. Передайте Оренбуржцам и Уральцам, чтобы они собрали всё мужество и твёрдо отражали врага, уверенные, что помощь идёт со всех сторон»[1449]. К сожалению, эти красивые обещания так обещаниями и остались.

19 января на сторону красных, захватив пропуска и секретную переписку командира полка, перебежал неоднократно предававшийся ранее военно-полевому суду командир 1-й сотни 25-го Оренбургского казачьего полка, казак Никольской станицы сотник И.Е. Рогожкин. Он поступил на службу в РККА, получил назначение на должность командира конной разведки 212-го Московского полка 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии[1450] и даже отправил через линию фронта письмо своей сотне с призывом в полном составе переходить к красным. Впоследствии этот перебежчик с целью выслужиться перед большевиками заявлял о своей попытке убить атамана Дутова, которую он не осуществил якобы из-за того, что рядом были дети[1451].

Тем не менее даже в эти тяжёлые дни авторитет Дутова среди казаков был достаточно высок. В частности, 17 января 1919 г. казаки станицы Кичигинской 3-го военного округа вынесли постановление: «Мы, нижеподписавшиеся жители-казаки Кичигинской станицы, сего числа обсуждали вопрос текущего момента, а главное о борьбе с предателями родины — большевиками, не могли не обратить своего особенного и должного внимания на те тяжёлые испытания, кои выпали на долю нашего Батьку (здесь и далее — так в документе. — А.Г.) Войскового Атамана А.И. Дутова с Войсковым правительством — перенёсшими все невзгоды и трудности с мужеством, энергией и явной опасностью для их жизни в борьбе на защиту родного казачества и войска Оренбургского… Мы, казаки Кичигинской станицы, восхищаемся стойкостью и мужеством Вашим атаман, в непосильной борьбе с названными наёмниками; мы, видя Ваше умелое руководительство войском и Юго-Западным фронтом; мы надеемся, что испытания, пережитые нами, не придётся уж вновь переживать. А потому смело заявляем Вам, атаман, что мы все готовы во всякое время встать вместе с Вами на защиту родного войска и родины и не положим оружия, пока война с большевиками не будет доведена до конца. Довольно насильникам пить нашу казачью кровь и грабить народные очаги, мы надеемся, что всё казачество твёрдо верит и скажет, что оно не допустит повторения ошибок, происшедших в прошлом году, через которые немало пролито крови и слёз. Да хранит Бог Вас, атаман, правительство и всё казачество»[1452].

Однако отдельные порывы не переломили общей ситуации. В связи с резким ухудшением обстановки на фронте штаб Отдельной Оренбургской армии забил тревогу. 19 января Дутов издаёт новый оперативный приказ о прикрытии подступов к Орской железной дороге и Оренбургу и удержании участка Ташкентской железной дороги между Оренбургом и Актюбинском для недопущения соединения большевистского центра с Туркестаном. Для решения этих задач командующий армией приказывал упорно обороняться на Северном и Бузулукском участках[1453].

В этот же день в 22 часа 30 минут полковник А.С. Бакич получил по телеграфу приказ Дутова держаться во что бы то ни стало. В 23 часа командир IV Оренбургского армейского корпуса получил срочную телеграмму начальника штаба Отдельной Оренбургской армии Генерального штаба генерал-майора А.Н. Вагина: «…Командарм приказал… все силы использовать для занятия указанного… положения, не останавливаясь ни перед какими препятствиями, ибо Оренбург должен обороняться в целях обеспечения его эвакуации…»[1454] Армейское командование до последнего верило в возможность удержания казачьей столицы, так и не сумев заблаговременно завершить эвакуацию города. Командир IV корпуса Генерального штаба генерал-майор В.Н. Шишкин телеграфировал в штаб армии, что в связи с изменой Рогожкина и успехами красных казаки волнуются и «положение становится крайне серьёзным. На Северном фронте по сводке все отступают, суживая выход на Орское направление, отход вверенного мне отряда при данной обстановке считаю единственным выходом»[1455]. На следующий день в очередной директиве штаб армии рекомендовал «начальникам боевых участков и боевых корпусов самыми решительными и беспощадными мерами поддерживать дисциплину в войсках»[1456]. Тем не менее факты массового дезертирства казаков (почти исключительно из состава 24-го и 25-го Оренбургских казачьих полков), а также военнопленных и обозных имели место и в дальнейшем[1457]. Особенно негативно на настроениях казаков сказалась сдача войсковой столицы — Оренбурга.

21 января город был оставлен Отдельной Оренбургской армией, к вечеру того же дня он был охвачен полукольцом красных, а уже на следующий день около 11 часов утра занят наступавшими с запада частями 2-й бригады 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии и прорвавшейся с юга конницей Туркестанской армии (28-й Уральский полк[1458]), причём есть сведения, правда не находящие подтверждения в других документах, что прорыв группы красных из Туркестана был осуществлён на несколько часов раньше[1459]. Кроме того, есть данные о том, что в Оренбурге по соединении двух групп красных командующий 1-й армией Г.Д. Гай арестовал командующего войсками Туркестанской республики Г.В. Зиновьева[1460]. Впрочем, эти сведения из воспоминаний нуждаются в перепроверке.

В ходе Оренбургской операции с 8 по 22 января 1919 г. войска 1-й армии красных захватили 662 пленных, 201 перебежчика, 134 лошади, 4 пулемёта, 4 орудия, 806 снарядов, 28 ящиков с патронами, 25 телефонных аппаратов и другие трофеи[1461]. Количество захваченного имущества не впечатляет. По всей видимости, в данной статистике не учтены трофеи, взятые в самом Оренбурге. В самом городе красным досталось по крайней мере 18 исправных паровозов и около 2000 вагонов. По занятии Оренбурга в городе по распоряжению члена РВС Восточного фронта П.А. Кобозева, уже имевшего большой опыт борьбы с Дутовым, была осуществлена регистрация всех офицеров и казаков[1462].

С потерей Оренбурга, по мнению атамана Дутова, «армия потеряла сердце»[1463]. Тем не менее удалось сохранить артиллерию, обозы, имущество и большинство частей. Белые отходили с упорными боями. Вскоре после оставления Оренбурга Войсковое правительство и атаман перебрались сначала в Орск, а затем в Троицк. Основной задачей армии Дутова было не позволить красным наладить регулярную железнодорожную связь с Туркестаном, поэтому войска должны были бороться буквально за каждый клочок железнодорожного полотна на всё ещё остававшемся под контролем казаков участке между Илецкой Защитой и Актюбинском (от станции Ак-Булак до последней перед Актюбинском станции Курайли[1464]). Стоит подчеркнуть, что недопущение соединения Туркестана с Советской Россией было одной из главнейших стратегических задач армии Дутова и к чести Юго-Западной, Отдельной Оренбургской и Южной армий, которых отдельные современные исследователи считают чуть ли не никчемными объединениями, эта задача успешно решалась вплоть до окончания боевых действий на Южном Урале осенью 1919 г.

Вообще в начале 1919 г. карта боевых действий в районе Оренбурга напоминала слоеный пирог — занятый красными Оренбург, южнее — контролируемый казаками небольшой участок Ташкентской железной дороги в районе станций Ак-Булак — Курайли, ещё южнее — войска Туркестанской группы красных. Сам Дутов, вспоминая этот тяжёлый период, говорил: «Против нас действовала одна из лучших частей большевистской армии… так называемая «железная дивизия» под командой Гая… У них было отличное вооружение, была вначале прекрасная дисциплина. Положение наше иногда бывало очень тяжёлое. Но… я ведь никогда не отчаивался!»[1465]

В январе 1919 г. части Отдельной Оренбургской армии, потеряв связь с Отдельной Уральской армией, были вынуждены отходить на восток, в глубь территории войска. Войска Бакича обошли занятый красными Оренбург с севера и продолжали отходить по правому (северному) берегу притока Урала — реки Сакмары, чтобы выйти из-под флангового удара красных. Отличительной особенностью территории между Сакмарой и Уралом являлось то, что дороги здесь пролегали исключительно по долинам вышеупомянутых рек. Закрепиться можно было лишь на линии рек Большой Ик, Буртя, Касмарка, Бурлы и Киялы, которые зимой не представляли собой серьёзной преграды для красных. По мнению начальника штаба армии Генерального штаба генерал-майора А.Н. Вагина, «рубежи эти, перехватывая все пути с запада на восток и северо-восток, являются для нас единственными оборонительными линиями»[1466].

Командование Отдельной Оренбургской армии осознавало важность удержания рубежа Сакмары. В докладе об обстановке на фронте генерал Вагин указывал на то, что «наиболее вероятными для главных действий противника будут дороги вдоль р. Сакмара и р. Урал, выводящих кратчайшим путём к узлу наших тыловых дорог г. Орску…»[1467].

Красные развивали свой успех, наступая вдоль линии Орской железной дороги. Задачей Отдельной Оренбургской армии в конце января стала «временная оборона для укомплектования, после чего решительное наступление для восстановления связи с Уральской армией»[1468]. Приказом от 24 января Дутов предписывал иметь на каждом участке резервы и при наступлении противника вести активную оборону, основанную на манёвре резервов во фланг наступающих красных, чего они панически боялись[1469].

На рубеже реки Большой Ик частям белых удалось организовать серьёзное сопротивление и продержаться около трёх недель до десятых чисел февраля. Этот факт опровергает утверждение комбрига Ф.Е. Огородникова, что «во всех боях до Орска белые не могли организовать упорной обороны»[1470]. Части IV армейского корпуса выполняли одну из наиболее тяжёлых и ответственных задач — обороняли линию Орской железной дороги[1471].

Дутов, перебравшийся в Орск, 4 февраля призывает казаков собраться с силами и побороть врага:

«Станичники! Наше войско переживает тяжёлые дни. Телеграф и почта работают скверно. Вы не получаете никаких сведений и живёте слухами. Их же распускают, главным образом, большевики или им сочувствующие. Все получаемые Вами известия касаются Оренбурга и будто бы развала нашей Армии. По обыкновению, правду перемешивают с ложью и получается безотрадная картина. Всё это ещё более осложняется и заставляет верить слухам тем, что вереницы обозов, беглецов и эвакуированных учреждений, которые тянутся через Ваши станицы и создают впечатление полного распада. Бежавшая из города интеллигенция и купечество, свободно могущие встать в войсковые ряды, убегая, оправдывают себя в Ваших глазах распусканием самых нелепых сведений.

Я, властью мне данной избранным Вами же Кругом, приказываю всех без исключения, не взирая на чины, возраст, пол и положение: распускающих ложные слухи и позорящих казачество немедленно арестовывать и отправлять в города: Верхне-Уральск, Троицк, Челябинск или ст. Ново-Орскую к атаманам соответствующих округов с протоколом допроса. В то же время требую от станичников и, главным образом, от станичниц сохранения полного спокойствия и помощи мне в деле поимки дезертиров и уклоняющихся от службы на фронте, безразлично, будь то офицер или казак. По долгу совести и обязанности, как Ваш народный избранник, сообщаю, что Оренбург сдан благодаря прорыву и распаду части фронта (курсив документа. — А.Г.). Вина эта лежит всецело на казаках 13 полка из низовых станиц, зачинщицей всего считаю ст. Краснохолмскую, а также предательство казаков 8 полка тех же станиц. Сдачи и перебежки казаков 24 полка из станиц по Самарской жел[езной] дор[оге], главным образом, коноводами явились казаки Алексеевской и Капитоновской станиц. Все же остальные части, не исключая и частей бывшей Народной Армии, остались твёрдо на своих местах и сдержали фронт и заполнили прорыв.

Ныне фронт вполне установлен и ряды предателей, трусов и беглецов пополнены (так в документе. — А.Г.) как стариками, так и другими сознательными казаками. Особенную доблесть и стойкость проявили конные и артиллерийские части казаков 2 Округа. Для усиления нашего фронта сейчас подошли к Армии Сибирские стрелки, пластуны 2-го округа и идут артиллеристы и пулемётчики французы. Как видите, нет места панике и беспокойству. Я, Ваш Атаман, стою на посту и со своей Армией берегу Вас и Ваше достояние. Прошу помнить одно, что тыл и армия не одно и то же. В тылу всё кажется страшным, в армии в это время полное спокойствие. Будьте истыми казаками, и мы не посрамим земли русской и не покроем позором вольного казачества. С нами Бог и правда! Войсковой Атаман и Командующий Армией, Генерал-Лейтенант Дутов»[1472].

Посетив в тот же день медицинские учреждения Орска, атаман пришёл в ужас и в приказе по армии отметил: «За 25 лет службы, протекавших при самых невероятных условиях, я первый раз вижу такой хаос, нерадение, преступное отношение к делу — антисанитарию»[1473].

В такой тяжелейшей обстановке 9 февраля в Троицке открылся 3-й очередной Войсковой Круг Оренбургского казачьего войска, на котором присутствовало 189 депутатов. Первоначально предполагалось созвать Круг 15 января в Оренбурге[1474], затем он был отложен до 28 января, чтобы депутаты могли съездить в станицы[1475], но, как и в начале 1918 г., из-за сдачи города красным это осуществить не удалось. Эта сессия Круга была самой долгой из всех и продлилась аж до 27 июня (с перерывом с 17 апреля по 1 июня 1919 г.). В начале февраля Дутов самоустранился от военных вопросов и, покинув Орск, должен был активно участвовать в работе Круга. На посту командующего армией его замещал начальник штаба Генштаба генерал-майор А.Н. Вагин, начальником штаба временно стал генерал-квартирмейстер Генштаба полковник Г.И. Петрановский-Белаш, должность последнего временно замещал Генштаба полковник И.И. Смольнин-Терванд. Как писал С.А. Щепихин, Дутов, «невзирая на серьёзность общего военного положения, продолжал отдавать предпочтение политике»[1476]. Перед этим, однако, в день открытия Круга атаман издал оперативный приказ армии обеспечивать фланг и тыл Западной армии, держа связь с её левым флангом и не допуская восстановления железнодорожного сообщения Оренбурга с Туркестаном[1477]. Предполагалась активизация действий в районе Актюбинска.

Председателем Круга по традиции был избран М.А. Арзамасцев. В марте в связи с избранием его членом Войскового правительства председателем Круга избрали П.Х. Фомичева. С 12 июня председательствовал А.М. Лукьянов. При открытии Круга Дутов, как и прежде, положил на стол атаманскую булаву в знак передачи верховной власти в войске органу казачьего представительства. Затем, выйдя на трибуну, Дутов вместо речи зачитал своё обращение к казакам, составленное в Орске. Зачитав обращение, Дутов добавил: «Станичники и депутаты, настоящий Круг собрался и, надеюсь, в последний раз при существующих обстоятельствах. В будущем придётся работать, может быть, уже при другой, мирной, спокойной обстановке, когда восстановится закон и порядок. Пребывание Круга в Троицке, а не в Орске, как предварительно намечалось, сделано для того, чтобы близость фронта не могла мешать работе Круга. Войсковой Круг, отлично понимая обстоятельства, своими авторитетными постановлениями и горячим отношением к защите войска скажет своё слово в третий и последний раз»[1478]. Слова Дутова оказались пророческими — «при существующих обстоятельствах» это была последняя сессия оренбургского Войскового Круга. Депутаты Круга выражали надежду на помощь союзников, хотя бы техническую — на помощь людьми уже надежды не было.