1988 год

1 января

Внезапное утреннее вторжение на Флотскую обожающих Веничку моих друзей Ромы и Виктора Михайлова. Галя, несмотря на их любовь и доброжелательность к Вене, в нескрываемой ярости. Ерофеев – в полной растерянности, хотя, как мне кажется, он рад их приезду.

В знак протеста за такой прием моих старых, добрых друзей, уезжаю с ними. Останавливаемся, чтобы как-то отметить Новый год, в старом, деревянном, что на Остоженке, доме Шаляпина, в котором Виктор устроился работать сторожем. В комнате, с громадным разрушенным камином, в которой не раз останавливалась Анна Ахматова, отмечаем Новый год.

Днем звоню Ерофееву. Настроение жуткое. Со всеми подробностями, скрупулезно передает все Галины обо мне отзывы.

Успокаивает меня, говорит, что без меня ему тоскливо. Что меня он очень, очень любит. Что с утра ждал моего звонка. Что думал, что поссорились навсегда.

____________

2 января

Уговаривает меня вечером встретиться на Флотской. «Носовой не будет», – сказал он. Приезжаю. Немного отметили Новый год. Успокаивает меня: «Не расстраивайся. Ведь тебя любит такой, как я».

Возвращение Галины. По телефону, в полный голос, чтобы я все слышала, обливает меня (своим подругам) грязью. У меня плохо с сердцем, но Веничка умоляет остаться. Говорит, что очень хочет где-то для нас снять квартиру, чтобы спокойно там работать. «Только немного подожди. Нам надо для этого еще получить премию за “М – П” в “Вести” у Каверина. А что касается квартиры, поможет “Тимак”. Он уже рядом с собой в центре Москвы для нас что-то подыскал».

Галя все-таки какая-то странная. Ругая меня, тут же со мною откровенничает: «Последнее время мы с Ерофеевым как чужие», «Он меня разорил. В моем доме от него только телевизор!», «Почему, почему он не умирает?», «Зачем я вышла за него замуж?» и т. д., и т. д.

И я ее еще успокаиваю…

Быть может, Вадик Тихонов и прав, что Носова Веню совсем не любит, прописала его, чтобы быть женой знаменитости, чтобы попасть в богему (тоже мне – счастье!), что ей от него только валюта нужна, и т. д., и т. д. Не знаю. Не задумывалась над этим, да и знать не хочу. Уезжаю.

____________

5 января

В одиннадцать вечера звонит мне домой Галя: «Я сделала большую глупость. Очень прошу тебя, приезжай. Иначе он убьет меня». – «Хорошо, хорошо, – говорю, – приеду. Глупо все как-то».

В тот же вечер – звонок Евгения Рейна. Приглашает прийти завтра на его поэтический вечер в Дом композиторов. Сказала, что приду с Ерофеевым, хотя не знаю – согласится ли он? Согласился.

____________

6 января

Ведет вечер поэт и близкий друг Рейна Михаил Синельников. Читает Рейн как всегда замечательно, артистично.

Встречаем Т. Щ. Она с Веней весьма фамильярна. «Ничего, ничего, – говорит он. – Она просто хочет показать своему молодому спутнику, как запросто обходится со знаменитостями».

Станислав Лён чрезмерно эмоционально критикует поэзию Рейна. Веня не согласен: «Отдельные стихи, – говорит он, – просто блистательные».

В конце вечера все знакомые Рейна приветствуют его на сцене. «И что же теперь ты с нами будешь делать?» – спрашивает Т. Щ. героя вечера с намеком на фуршет. Но Рейн увертывается, сказав, что у него предстоит встреча с каким-то шведом, которого он должен развлекать.

Веничка заметно расстроен. Он с таким трудом выбрался из дома, и теперь ему так хочется где-то тихо посидеть, расслабиться.

Выручает Лён. Со своей знакомой филологиней из Питера он ведет нас с Ерофеевым в ВТО. Берем буфет штурмом. Заказываем коньяк с шампанским. Лён удивлен, что Веня не курит. «Это девчонка заставила меня бросить», – объясняет Веня. «Зря я тебя ругал, – сказал смягчившийся от выпитого Лён, – Веня в надежных руках. И вообще, – продолжил он, – со мною, как и с Рейном, невозможно поссориться. И тебе это не удалось на поминках Губанова, как ты этого ни хотела». Но под конец вечера, уже выйдя на улицу и отрезвев, он снова стал агрессивен. Вспомнив Веничкино крещение, раздраженно изрек: «Потащила его в костел…» Сказал про нас: «Спутались».

____________

10 января

Кира Прозоровский – мой старинный друг, замечательный художник, оригинал и добрейшей души человек, будучи страстным поклонником Ерофеева, очень просит меня с ним познакомить. Пригласил в гости. Веничка дал согласие. Являемся. У Киры уже в гостях Иван Тимашов, реставратор икон, не менее обожающий Ерофеева, чем Прозоровский.

В квартире Кирилла, что в самом центре Москвы, с окнами, выходящими на храм Василия Блаженного, необыкновенно интересно – картины, иконы, книги, и Веничка в этом доме очень быстро освоился. Кирилл, остроумнейший и интереснейший рассказчик, без умолку засыпает нас какими-то невероятными историями, и Веничка смеется и даже что-то записывает за ним на своих листочках.

Шампанское и деньги уже на исходе, а расходиться никому не хочется.

Тимашов, со свойственной ему щедростью, вызывает такси, и мы весело едем к нему в мастерскую смотреть его работы. С увлечением рассказывает нам о разных школах иконописи, показывая свои отреставрированные иконы, засыпает меня дружескими комплиментами. И вдруг… «Веничка, – говорит он, – а ты знаешь, что Кирилл уже давно, безнадежно очень любит Наташу?» Смотрю на Кирилла с нескрываемым изумлением. Ведь он никогда даже и не намекал мне об этом. Просто всегда восторженно реагировал на мои реплики и выходки. Кирилл опускает голову и, отведя от меня глаза, густо краснеет, а ревнивый Веничка делает вид, что пропустил все мимо ушей и переводит разговор на другую тему.

Под занавес неуемный Тимашов ведет нас в какой-то ресторан. Чем-то я очень понравилась официантке. Сказала, что напоминаю ей какую-то актрису. При прощании вручила нам в подарок бутылку коньяка и очень красивую салфетку, в которую мы, без зазрения совести, завернули остатки закуски. Так и расстались. Довольно грустно… А Веничка потом о Прозоровском часто вспоминал как о полюбившемся ему человеке…

____________

13 января

Утром звонит Галя. Сообщив, что она уж как-нибудь меня потерпит, просит встретить старый Новый год вместе. Отвечаю (не реагируя на ее агрессивный тон), что не привыкла к тому, чтобы меня «терпели», что привыкла быть желанной гостьей. Повыясняли отношения. К вечеру приехала на Флотскую. Веня не верил в мой приезд и не мог скрыть свою радость. У них гость – Коля Мельников. Немного выпили. Посмотрели по телевизору моего любимого Бергмана – «Осеннюю сонату» – так и отметили праздник.

____________

14 января

Неожиданный приезд на Флотскую Генриха Сапгира. Он только что вернулся из Парижа, захватив с собой плоскую бутылочку французского коньяка. Очень интересно рассказывал о своем путешествии по Франции. У него готовится к изданию книга стихов, и он просит Ерофеева написать к ней предисловие. Вене нравится поэзия Сапгира, и он дает свое согласие. Плоской бутылочки, конечно, не хватает, и мы с Генрихом, покинув дом, где-то долго блуждаем по окрестностям, чтобы еще чего-нибудь купить.

К вечеру, тоже с экзотическим напитком, приезжает замечательный поэт и друг Ерофеева Саша Величанский со своей женой Лизой. Они Веничку, как мне кажется, очень нежно любят.

Галя, как чувствую, вынуждена мириться с моим присутствием, но что я могу поделать?

Вечером собрались пойти с Ерофеевым на вечер поэзии в Дом художника на Крымском валу. Читать будут Д. Пригов, Л. Рубинштейн, Т. Щербина и др. Веничка отказался идти. Просто устал…

Ерофеев, конечно, верит в приметы. Совершенно серьезно говорит: «Дурнейший признак. Я вчера сидел у себя в комнате и почитывал. Вздрогнул, – важно входит голубь, т. е. он прошел с балкона через большую комнату, коридор и явился. Значит: радиостанция “Свобода” не врет. А по “Немецкой волне” еще в 86-м году сообщили, что скончался русский писатель Венедикт Ерофеев».

____________

19–21 января

Виктор Тимачев, «Тимак», пригласил нас с Веней на спектакль Ионеско «Стулья». Играют Алеша Зайцев с Жанной Герасимовой. Самочувствие у Ерофеева превосходное, и он с радостью соглашается. Отметили спектакль в актерской. Потом до 2-х часов ночи ужинали у «Тимака», а в 4 утра все вместе (кроме него) на такси завалились в гости к Зайцеву. Милый Зайцев оказался хозяйственным и хлебосольным. Под столом – несчетное количество трехлитровых закрученных банок с различными соленьями и вареньями, которые он чуть ли не все сразу выставил на стол. Накупается сухое вино. А вечером, оставив нас с Веней у себя, он, как ни в чем не бывало, бодрый и веселый, отправляется по делам на день в Питер.

____________

22 января.

По приглашению художника Евгения Вахтангова была на выставке его знакомого – художника Ивана Лубенникова. Веничка идти отказался и правильно сделал. Выставочный зал оказался на Каширке, почти рядом с Онкологическим центром, что сразу сильно омрачило настроение. Да тут еще вдобавок встретила Алену. Конечно, разговор только о Ерофеевых. Доверительно сообщила мне, что Галя проклинает всех, кто познакомил ее с Веничкой. Что они оба интриганы и корыстны. Что Ерофеев не хочет с кем-то ссориться из-за большой зарплаты (намек на меня?) и т. д., и т. д. Лишний раз удивляюсь, что за приближенные у них, особенно у Гали?

Все как сговорились. Почему-то именно сегодня вечером мне масса телефонных звонков и все они о наших отношениях с Ерофеевым.

М.Л.: «Я думаю, что тебе это очень скоро надоест. Веничка, конечно, гениальный писатель, но как человек скучен и даже нуден».

И.Н. (рассказывает): «Сидели у Сапгира. Вдруг вошел Ерофеев – красивый, с проседью, с густым баритоном, похожий на англичанина. “Вот с таким, как вы, – сказала я ему, – можно пойти на край света”. – “И вы бы пошли?” – спросил он с долей сомнения в голосе».

«А вообще, – продолжала она, – особым успехом у женщин он не пользовался, по сравнению, например, с Хвостенко[14]».

Г.Е. Как бы вскользь упоминает о Веничкином романе с ее подругой в Абрамцеве. «Не выдержала его пьянства», – сказала она.

Галя все время твердит мне о злопамятстве Вени и прочих его недостатках.

К чему они мне все это рассказывают? Невольно вспомнила слова Ерофеева: «Нам с тобой очень многие будут мешать…»

____________

23 января

Приезжаю на Флотскую. Застаю Веничку за работой – педантично, не торопясь разбирает книжные полки. Лишний раз удивляюсь, в каком все идеальном порядке. Протягивает мне томик Заболоцкого: «Прочти мне 2–3 стихотворения». Читаю (конечно, с выражением), и он милостиво хвалит мое исполнение.

____________

25 (?) января

Звонок Ерофеева. Очень хочет меня видеть. Приезжаю. Галя смотрит на меня зверем. По донесению Венички, она собирается «вышвырнуть» мою елку. Настроение у него подавленное: «В 90-м году меня не будет…» Почему-то вспомнил мое письмо к нему из Тольятти. Сказал: «Если бы подобное ты написала в году, скажем, 37-м, тебе пришлось бы очень худо». Про мой почерк с сильным наклоном строчек вниз сказал, что где-то читал, что это признак меланхолии.

Заскакивает Ната и уволакивает меня в Дом литераторов на персональный вечер Геннадия Айги. Веничка идти наотрез отказался. Вечер оказался удачным. Вели – Евгений Евтушенко, Феликс Медведев, Юнна Мориц. В перерыве в буфете встретили поэта Владимира Алейникова. Подарил мне свои две новые книжки стихов. Вернулась на Флотскую. Веничка встретил подчеркнуто сухо.

____________

28–29 января

По непонятной мне причине – я в опале. Веничка ко мне холоден и даже враждебен. Конечно, думаю, при всей его широте и доброте, он – настоящий разрушитель. Все спокойное, устоявшееся в один прекрасный момент начинает его раздражать. И тогда – не избежать провокаций с его стороны на ссору и даже на разрыв. Может быть, ему необходимо это как писателю? Для сюжета? Даже меня вынудил во время ссоры наговорить ему кучу гадостей. Он был страшно возмущен, даже вскипел: «Я тебе этого никогда не прощу. Мне никто подобного еще не говорил». А сам, как мне показалось, где-то в глубине души, может быть и сам того не сознавая, был рад этому.

Тем не менее, невзирая на ссору, отправились смотреть художественный фильм, чем-то по сюжету напоминающий «Вальпургиеву ночь» – «Полет над гнездом кукушки» К. Кизи. Фильм Веничке очень понравился. Расстались холодно.

На следующий день он по телефону сообщил, что когда Галя увидела его одного, «у нее в глазах вспыхнули два восклицательных знака!»

Рассказал, как Галя перед его уходом сказала по телефону своей подруге: «Мне эта жизнь опостылела. Эта мерзкая парочка пошла, видите ли, в кино. Я его в первый раз за 13 лет совместной жизни спросила: “Зачем ты на мне женился? Ради прописки?”»

Веничка поделился, что она не переносит его сына, боясь, что он захочет прописаться в Москве, что Веничка завещает ему какое-то наследство. «А Венедикт-младший смеется, – говорит Ерофеев. – Зачем мне ваша Москва?» Вспомнил Птичное, как мы с Галей «щебетали». «Ну и подружки нашлись, подумал я», – рассказывает Веничка. «Не обижайся на нее, – говорит он. – Она и так несчастная девка».

____________

31 января

Веничка сказал, что когда он получит премию, то купит где-то в районе Петушков маленький домик и туда переселится. Очень хочет, чтобы я была рядом с ним: «Надо думать о будущем, девчонка. Мне тебя очень жалко». Показал мне международную телеграмму из Польши. Наверное, скоро туда поедет. Не поняла: серьезно он так думает или шутит, но по его словам, я буду очень рада его отсутствию.

____________

4 февраля

Звонит Ерофеев. Сообщает новости. Приезжал режиссер из Театра Пушкина (примерно 30 лет). Предлагал поставить «Вальпургиеву ночь». Заплатят 3000 рублей. Поставил условия: убрать «еврейство». Фамилию Гуревич поменять на русскую. Убрать мат. (Ну и дурак!)

Еще приезжал из Парижа переводчик Саша Бондарев. Он занимается литературными делами Вени во Франции. Специально завернул в Москву по заданию «Континента». Они все очень просят прислать им что-нибудь для журнала. Саша сказал Вене, что все уже давно продались и даже… что он самый честный писатель. К шестому февраля, к шести часам вечера Ерофеев обещал Бондареву «Мою маленькую лениниану». (В свое время он конспектировал в библиотеке сочинения Ленина, Крупской, письма Клары Цеткин, Розы Люксембург и т. д., и т. д.)

____________

6 февраля

Звонит Веня. Сообщил, что закончил и отдал Бондареву обещанное. Саша так вдохновил его своей благодарностью, что он решил завтра же засесть за «Фанни Каплан», работать каждый день по семь часов, чтобы к марту ее завершить!

____________

10 февраля

Закрытие выставки Натты Конышевой. Разошлись с Веней в метро. Прождала его около часа. Сразу поехала на Флотскую. Вене очень плохо. Весь в испарине. Ничего не говорит. Только: «Как грустно». Глаза… Вспомнила Гроссмана «Жизнь и судьба»: «Такие глаза бывают только у безнадежно раковых больных». Неужели пошли метастазы? Не может быть.

____________

11 февраля

Заскочила на день рождения к соседке по этажу. Познакомились с женщиной, работающей у Мазурского. Рассказала, что Веня у них лежал до операции на горло, что его все любили, нежно к нему относились. Очень высоко отозвалась о Мазурском.

____________

12 февраля

Приехала на Флотскую. Здесь Тихонов. Веня чувствует себя ужасно: слабость, ничего не ест, болит горло. Врач сказал ему, что если 3 года после операции нет последствий, то все нормально. Раковые клетки отмирают. Но до трех лет еще целых полгода.

Тихонов при Галине стал звать меня в воскресенье смотреть дом в его окрестностях, в Добрынихе, чтобы мы с Веней там поселились. Галине сказал: «Это я делаю, чтобы ты поскорее отделалась от Ерофеева». Мне: «Галина сама виновата. Она же хотела попасть в богему». Рассказал мне, что у Венички была изумительная жена Валентина Зимакова, мать сына, с которой он развелся из-за ее измены. Не смог простить. Что по-прежнему он собирается снять домик в районе Петушков, объяснив это ностальгией. Веничка слабым голосом включился в разговор. Рассказал, что когда родился сын, он был как две капли воды похож на него, а потом с возрастом стал все больше и больше походить на мать.

«Первенец» сообщил мне, что вся Москва уже давно мечтала с Ерофеевым познакомиться и что часто он знакомил за плату. Например, Льна он познакомил с Веней за 50 рублей, а самого Льна он знал через Губанова, когда Леня работал у него пожарником.

Рассказы Тихонова прервал телефонный звонок. Звонила Наташа Воронина, которая сразу узнала мой голос. Сообщила, что ее знакомый журналист написал о Вене статью и хочет получить от него разрешение на ее публикацию. Вечером журналист уже звонил, и они договорились с Веней о встрече на следующий день.

Притихшая от нападок Тихонова Галина позвала нас с ним на кухню поесть вермишель с котлетой.

____________

15 февраля

Ерофееву предстоит переоформление пенсии, аккуратно выплачиваемой ему государством в размере пятидесяти, а потом двадцати шести рублей по поводу перевода его со второй группы инвалидности на третью. В медицинской справке так и написали: «Может заниматься канцелярско-конторской работой, а также согласно профессиональным навыкам». Он в ярости от всего этого идиотизма и тягомотины.

Не выдерживаю и иду в его районную поликлинику. Представилась журналисткой, занимающейся его литературными делами. Собрала весь медперсонал, включая главврача и заведующую. Начала свою речь спокойно, а потом, незаметно для самой себя, перешла на возбужденный тон. Заявила, что напишу во все газеты разгромные статьи о том, как в СССР обходятся с гениальными писателями и вообще с творческими людьми. Поначалу перепуганные врачи решили перейти в наступление: «Если вы сейчас не уйдете – мы вызовем милицию», – сказали они мне. Веничка очень смеялся над моим заступничеством.

____________

16 февраля

Вечер Евгения Рейна в клубе, где-то в районе Белорусского метро. Веничка вызвался пойти со мной, тем более что с Рейном он еще не знаком. (Позже Рейн поблагодарил меня за его присутствие в зале.) Вечер прекрасный. По просьбе Ерофеева (поскольку Рейн всегда в курсе самых разнообразных событий) послала ему на сцену записку по поводу выхода каверинского журнала «Весть», в котором должны выйти «Петушки». Ответил, что первый номер все-таки выходит, так как текст уже сдан в набор, а остальные?..

____________

19 февраля

Приезд на Флотскую Александра Давыдова – хозяина кооперативного журнала «Весть». Обсуждали публикацию в нем «Петушков». К беседе Галя меня не допустила, изолировав в соседней комнате. Веня сообщил Давыдову, что в «Континенте» вот-вот собираются издать «Мою маленькую лениниану». Давыдов спросил, нельзя ли публикацию «Ленинианы» как-то приостановить, но Веня считает, что это не должно помешать изданию «Петушков».

____________

25 февраля

Сенсация! Нашлась рукопись «Петушков». Отсутствовала 18 лет. Привез ее Вене Валера Котов. Сказал, что Седакова отдавала ее читать университетским профессорам. Так и затерялась. Веня намекнул, что хочет подарить ее мне на день рождения и еще заколку для волос – сам пойдет в магазин и выберет. В заколку поверила больше.

____________

27 февраля

Веня чувствует себя ужасно. Все время говорит о смерти. Галя совершенно серьезно его упрашивает: «Ну подожди, мальчик, не умирай. Нам еще надо съездить в Польшу и дописать “Фанни Каплан”». Показала мне свои новые брюки и даже примерила. Попросила на Юго-Западе купить для Вени шампиньонов и замороженных картофельных блинчиков. Не удивляюсь: давно заметила, что как только начинается в их жизни черная полоса, Галя ко мне сразу смягчается. Даже по телефону при мне кому-то сказала: «Приехала Наташка, и вроде все ничего». По донесению Венички Галя ему сказала: «Если уж вы так не можете жить друг без друга – пусть приезжает. Я ничего не имею против».

Автограф рукописи «Москва – Петушки» с посвящением В. Тихонову

P.S. Привезла Веничке, по его просьбе, «Жизнь и судьбу» В. Гроссмана. Проникновенно поцеловал руку. Сказал, что знал заранее, что приеду к нему в его любимой синей юбке и пушистом свитере. Ко мне очень внимателен. В первый раз за время нашего знакомства спросил, как у меня обстоят дела дома, и т. д. Несколько раз напомнил Гале, чтобы она меня покормила. В разговоре о всяких его потерях в жизни сказал: «Вот только тебя нашел».

____________

3 марта

Телефонный звонок на Флотскую. В трубке голос, передразнивающий ерофеевский: «…ну когда же ты, гадина, подохнешь?» Ерофеев на это: «Приди ко мне, и я размозжу тебе голову…»

Были до этого и другие подобные звонки. Например: «Ну как здоровье? Говорите, что ничего? Так, так…» Или: «Ерофеев, если вы не оставите свои семитские штучки, мы и вас не пожалеем, когда сила будет на нашей стороне».

Чуждый зоологического национализма, Ерофеев реагировал на его проявления в людях с отвращением. Иногда мог и пошутить: «Если начнутся еврейские погромы, то в знак протеста переименую себя в Венедикта Моисеевича» или: «Кого-то могу спрятать в шкаф, но при случае и выдать, если предложат, например, хорошую закуску».

Галя сказала, что если подобные звонки будут продолжаться, то она хотя бы на время для безопасности переселит Веничку к своей матери.

____________

4 марта

Знакомый Венин литератор Олег Дарк предложил ему устроить платный «Вечер двух Ерофеевых» под предлогом, что молодежь запуталась: кто есть кто? Галя в восторге от идеи, т. к. им заплатят. Ерофеев на предложение почти не отреагировал. На мой вопрос «почему?» ответил: «О чем ты говоришь, о чем спрашиваешь? Ведь я уже давно по ту сторону…»

____________

5 марта

Веня чувствует себя очень плохо, а к нему почти без приглашения нагрянула молодежь – перекрашенная девица и трое ребят. Навезли водки, обкурили комнату. Галя не возражала и даже выставила на стол тарелку с нарезанной колбасой.

Из разговора: «А как вы относитесь к Достоевскому? Вы не считаете, что “Преступление и наказание» – простенькая вещь?” Веня нервничает, даже матерится, а они и не думают обижаться. «А как вы относитесь к евреям?» Веня не выдерживает: «Я считаю, что за этим народом будущее». Галя добавляет: «Народ, который родил Христа, не может быть плохим».

Ребята выкручиваются: «Да нет, это не мы их не любим, это они нас не любят» и т. д., и т. д. Наконец ушли. Бедный Веничка!

____________

6 марта

Приехал к Ерофееву из Челябинска бывший однокурсник по фамилии Михайлов. Не виделись 30 с лишним лет. Решили, конечно, отметить встречу, и отправил его Ерофеев за вином. Вернулся однокурсник с двумя бутылками коньяка и с шампанским. Но от выпитого, хоть и за оживленной беседой, очень быстро заснул. Уехал обиженным, сказав, что за дружбу, оказывается, надо платить. Что он через стенку из соседней комнаты, где спал, все слышал – как мы все над ним подтрунивали.

Вечером приезд на Флотскую Веничкиного сына – Венедикта-младшего. Мрачен. Как и отец – высок и строен. Познакомились.

«А я о вас уже давно слышал, как об очередной своей мачехе», – сказал он, но совершенно беззлобно. Галя встретила его враждебно. Втайне от нее он привез бутылку водки и «Каберне», чтобы наедине с отцом спокойно пообщаться. Веничка от «гостинца» не отказался, но заметил при этом: «Я-то имею на это право, а вот ты – нет». Рассказал мне, как он ездил в Петушки провожать сына в армию. Кто-то из местных, имея в виду его редкое появление в семье, съязвил: «Ничего себе отец. Явился наконец. Колбаски сыну привез». Веня вытряхнул его во двор.

Веничка-младший рассказал мне, что мать его работает телятницей, а ведь училась вместе с отцом во Владимирском пединституте, и что два раза из-за него ей грозило исключение. «Да, да», – подтвердил Веничка. Обстановка была ужасная. По распоряжению местных властей, автоматическому исключению из института подлежал каждый, кто с ним даже на улице о чем-то с минутку поговорит.

Веничка рассказал, что в начале 70-х он был приглашен поступать на факультет журналистики. Декан факультета, прочтя «Москва – Петушки», стал его большим поклонником… В этот же вечер от него узнала, что Галя в 84-м году, пребывая в болезненном состоянии, подала заявление на развод. В загсе очень нервничала, торопила: «Почему так приходится долго ждать?» Вскоре после этого попала в больницу и там свою мать и тетку умоляла уговорить Веню взять заявление обратно. Веня поделился со мной, что все его знакомые, включая Галю, удивлены продолжительностью наших отношений. Все они были уверены, что все это продлится не больше месяца. Сказал, что сам он чуть ли не с 19 лет перестал верить всяким признаниям.

____________

7 марта

Появление на Флотской в темных очках и при бабочке Льна. Он очень взволнован предложением о «Вечере двух Ерофеевых». Говорит, что для Вени соглашаться на это несолидно. Сам наверняка переживает, что остался в стороне.

Галя бушует – нет денег. Лён предлагает несколько вариантов их добывания: 1. Завести сберкнижку, на которую будут приходить деньги от покровителей. 2. Попробовать опубликовать «Петушки» в «Новом мире». 3. Устроить персональный вечер с достойной публикой, что он берет на себя. 4. Предлагает Вене покупать бутылку водки за одну страницу текста и т. д. Со мною Лён очень мил. Веничка, конечно, заметив эту перемену в отношениях, сказал Галине: «А ты помнишь, что болтал Лён о девчонке по телефону?» На что Галя ответила: «Да, конечно. Но он сейчас видит, что она закрепилась».

В этот вечер я услышала от Вени много добрых слов – что он очень сильно меня любит, что без меня ему невыносимо, что от меня он никогда не устает и т. д., и т. д. Сказала, что на Флотскую мне приезжать очень тяжело. «Попробуй не приедь», – ответил он.

У Гали, напротив, – беспричинная, неожиданная ко мне агрессия. Был с ней разговор. Я сказала, что в любой момент, как она пожелает, покину их дом. «Уже поздно», – ответила она.

____________

8 марта

Веничке очень и очень плохо. Галя уехала к своей матери Клавдии Андреевне поздравить ее с этим «паскудным», по выражению Ерофеева, международным женским днем. Неожиданно вваливается сосед художник Сергей и умоляет нас хоть на 10 минут спуститься к ним с женой и немного отметить праздник. Делает мне какие-то глупые комплименты. Отшучиваюсь. Веничке не нравится моя реакция на Сережины излияния: «Если бы я к тебе был безразличен…»

А вообще – я в опале. Борис Сорокин, например, по донесению Ерофеева, раскритиковал мои подаренные Веничке акварели. Спросил его: «Тебе что, русских мало?» С отвращением смотрит на подаренный мной Веничке католический крест.

Ерофеев и Галю процитировал: «Почему-то твоей Наташке кажется, что все гении должны жить на помойке и не иметь ни куска хлеба». Ничего не понимаю. С чего она это взяла? Что за бред!

«Наверное, – говорю Ерофееву, – не случайно приснился мне ночью кошмар, как некоторые твои приближенные хоронят меня, да еще живую! Я проснулась утром от своего крика и тут же написала стихотворение». – «А ну прочти», – попросил Ерофеев. Взяла и прочла:

Мне снился ночью странный сон.

На кухне, под кастрюльный звон

Стоял на стульях гроб открытый.

В нем кем-то в спешке недопитый

Алел стакан. Все суетились.

«Что в этом доме приключилось? —

Спросила я. – Кого хоронят?»

«Тебя», – услышала в ответ.

«Но почему? Еще жива я,

И мне совсем немного лет!»

«Тебя», – повторен был ответ.

Охапками несли цветы.

Они тотчас же осыпались,

Как будто за меня боялись,

И улыбались странно рты…

И в лицах не было пощады.

И были лица рады, рады…

И руки жадные тянулись

Ко мне.

Но вдруг переглянулись

Между собою палачи:

«Ну ладно. Только помолчи.

Прими снотворное заранье.

Во сне ведь легче умереть.

Не надо так на нас смотреть…

Допей вино вон в том стакане.

Ведь знаешь: эта жизнь в обмане.

Зачем тебе ее терпеть?»

«И правда», – мысль меня коснулась.

Зачем же мне ее терпеть?

Любить, страдать, прощать, гореть?

Я благодарно улыбнулась

И в гроб спокойною вошла.

Глаза закрыла, отвернулась…

К утру в испарине проснулась —

О ужас! Я не умерла.

Веничка прослушал очень внимательно, но ничего не сказал. И то хорошо. Уехала поздно вечером, не дождавшись Галину.

____________

9 марта

Она звонит мне. Сообщает, что был врач. Сказал, что Ерофеева срочно надо отправлять в Онкологический центр.

«Приезжай обязательно завтра, – попросила она, – не так грустно будет».

____________

10 марта

Веничка рад моему приезду. Зачитала ему Лилино письмо, в котором она описывает литературную конференцию в Нью-Йорке. Один знаменитый профессор в своем выступлении сказал, что Ерофеев – самый яркий талант в России.

Уже поздно вечером, перед сном Веничка мне сказал: «Не хочу в больницу, не хочу операцию. Я ведь знаю, что мне предстоит…»

____________

11 марта

Утром еле-еле меня отпустил. Несколько раз звонила ему из университета. Разговаривает сухо, а то и вешает трубку.

Вечером снова на Флотской. Галя уверена, что у него пошли метастазы, что он наверняка откажется от операции.

Веничка не сомневается, что свой день рождения – 14 марта я буду отмечать в бурной компании.

Удивился, когда я сказала, что приеду к ним, только без вина (врач запретил перед больницей две недели употреблять спиртное).

Галя внешне ко мне весьма дружелюбна. Вечером заезжал Муравьев. Забрал с собой рукопись «Москва – Петушки», которую Веня успел мне уже подарить, а я ему – вернуть, сделав с нее ксерокопию.

____________

12 марта

По дороге к Веничке случайно встретила Рому Чепига (мужа моей близкой подруги Ольги). Рома – сам врач. Работает в клинике Святослава Федорова. Очень меня напугал, сказав: «Метастазы могут перейти на мозг, а это – самые мучительные боли».

Уже с Флотской ездили вместе с Галей за корвалолом.

Долго говорили с Веничкой о литературе. Чуть не поссорились: перепутала год пленума, на котором Жданов громил Зощенко и Ахматову. Он страшно возмутился: «Сколько у тебя было в школе по литературе?» С расстройства пошел на кухню пить от сердца корвалол. Пригрозил, что задаст мне десять вопросов по литературе. «Смотри, если не ответишь, то…» С трудом перевела разговор на другую тему.

____________

13 марта

Утром Галя принесла мне в постель манную кашу и вообще со мной очень любезна.

Меня удивила Ахмадулина. Сегодня она с Мессерером отчаливает в Нью-Йорк и не звонит Веничке, чтобы попрощаться. А ведь наверняка слышала от Льна о предстоящей операции. Веня намекнул на какую-то мелкую ее обиду.

Галя: «Белла – больной человек, и не надо лишний раз ее о чем-то просить». О чем просить?!

Вечером до часа ночи читали Веничкины выписки из книги Галины Серебряковой «Карл Маркс». Очень веселились. Например, такие строки: «Внутренний мир Женни был так глубок и обширен, что часто вырывался наружу». Или: «Аппетит Энгельсу никогда не изменял»…

Приятное событие: наконец-то Веничке вернули первое, иерусалимское, издание «Петушков», многие годы блуждавшее неизвестно где.

____________

14 марта

Утром позвонила Галя, чтобы разбудить, но поздравить, конечно, забыла. Взял трубку Веня. Очень нежно поздравил с днем рождения. Пожелал повзрослеть, но потом сказал, что лучше не надо. Пообещала приехать с тортом, но он попросил, чтоб с шампанским: «Вы будете пить его с Галиной, а я вечером засяду за письменный стол. Я не из тех, кто вшивает в себя всякие торпеды. Если захочу, то брошу пить в любой момент. Я даже могу пококетничать со смертью».

К вечеру приехала. Веничка был очень расстроен, что ничего мне не подарил, даже обещанной для волос заколки. Но я подсунула ему ксерокопию «Петушков», и он мне ее подписал: «По случаю дня рождения самой милой из всех девок – Наталье Шмельковой от автора рукописи 14 марта 1988 г.».

До меня приезжал организатор «Вечера двух Ерофеевых». Веня с Галей все-таки дали свое согласие. Виктор Ерофеев выразил желание выступать вторым.

____________

15 марта

Утром на своей машине приехала Яна Щедрина, давняя Веничкина знакомая, с мужем, и мы все отправились в Онкологический центр. Веничка спросил меня: «Страшно?» – «Ничуть, – ответила я, – все будет хорошо». Назвал умницей.

В Онкологическом центре чудовищные очереди. Обреченные лица… Очень много нацменов, платящих большие деньги, чтобы только сюда попасть. Веня удивлен: «Какая борьба за жизнь!» Галина отыскала хирурга Огольцову, которая делала Веничке первую операцию. В кабинет № 28 они вошли с Веничкой вместе. Долго не выходили. Ждала и молилась… Когда они вышли, по лицам их все поняла. Диагноз: один узел. Необходима операция. Будет полегче первой по продолжительности. Веня с трудом добрался до выхода. Его от волнения заносило. По дороге на Флотскую Галя купила торт и две бутылки вина. «Рождение продолжается», – чтобы как-то отвлечь Веню, сказала она.

Потихоньку от Гали Веничка сказал мне, что он не хочет, чтобы я была приходящей. Чтобы я пожила у них, когда он ляжет в больницу.

____________

16 марта

Утром Веничка еле-еле меня отпустил. Надулся. Простились сухо. К вечеру снова приехала. Галя открыла дверь со словами: «Не может он без тебя». Смотрели «Телемост» – Горбачев в Югославии. Звонил друг Венички – артист Леша Зайцев. Ему дали студию, а репертуара нет. Веничка обещал минут на 40 написать ему пьесу. Я звонила поэту Саше Сопровскому. Просила, чтобы его друг поэт Бахыт Кенжеев связался с Веней, чтобы обсудить с ним, как пробить деньги из Бостона за издание там «Петушков». Мои знакомые Петя и Инна дали мне телефон замечательного врача, их друга Мацаева. Он уже много лет как занимается раком, очень многим помог и не берет даже за лечение денег. Он просил меня, чтобы позвонил ему кто-то из домашних, чтобы узнать некоторые нюансы. Галя не реагирует. Никакой инициативы, мрачнеет с каждой минутой. Ее, наверное, раздражает моя бурная деятельность. Но мне не до деликатности. У Венички настроение, как ни странно, неплохое, хотя Галя при нем мне рассказывает: «Сколько раз умирал от похмелья, горячек, вот теперь от рака горла и все валяется с бабами. В общем, каждый раз начинает новую жизнь».

Веничка очень стойко держится. Не просит ни глотка. Сказал, что готов не пить 10 лет, лишь бы не делать операцию.

Приезд Льна. Вручает мне подарок к прошедшему дню рождения – альбом «Американское искусство в Спасо». Все поражены такой смене отношений. Советует уходить из университета. Обещает помочь найти работу – съемки в кино, издание статей и т. д. Галя по этому поводу: «Веня, за ними надо посмотреть, какими они стали друзьями».

Новости: в Шотландии на международном фестивале театрального искусства постановка «Москва – Петушков» заняла первое место. Первый приз – за перевод на английский «Петушков» неизвестной Вене переводчицы.

____________

17 марта

Приезд на Флотскую Леры и Коли Мельниковых с двумя детьми, пластинкой Высоцкого и воблой. Стоит страшный шум. Галя, не любящая детей, нервничает. А Веничка с ними очень нежен. Особенно с девочкой.

____________

18 марта

Галя у кого-то в гостях. Веничка по секрету сообщил мне, что она сдалась и купила ему бутылку коньяка. Упрашивает меня купить ему еще «гостинец», но тут с бутылкой водки появляется Игорь Авдиев[15] со старым Вениным другом из Владимира Андреем Петяевым.

Игорь предлагает перед операцией Веню соборовать. Галя, конечно, относится к этому скептически. Агрессивна. Грозится все бросить и т. д., и т. д.

Настроение у Венички чудовищное. Страшно боится операции. Вечером звонок от художника Калугина и его жены Тамары с приглашением Вене и Гале прийти к ним на вечер памяти Вадима Делоне[16].

Ночью мне домой звонит из Мюнхена моя близкая подруга Рубина Арутюнян[17]. Я много рассказываю ей о Ерофееве, в частности о его плохих материальных делах. Собирается выслать мне для него деньги.

____________

20 марта

Утром заехала в мастерскую архитектора Ираклия Мосешвили – близкого друга художника Владимира Яковлева. Он и его жена Тамара очень чтут Ерофеева как писателя и не прочь подарить ему замечательную яковлевскую гуашь – одинокий цветок в громадном, пустынном поле. Ираклий рассказал мне, как они недавно с Тамарой были на авторском вечере Татьяны Толстой. Как из зала ей задали вопрос о «М – П». Она назвала «Петушки» гениальным произведением. Сказала, что обязательно и как можно скорее его надо напечатать.

Являюсь на Флотскую с подаренной Ираклием картиной. У Венички в гостях только что приехавший из Парижа Саша Бондарев. Очень скептично отнесся к предстоящему «Вечеру двух Ерофеевых».

Веничка говорит, что собирается взять в больницу необходимые для работы над «Фанни Каплан» материалы. Когда я усомнилась в том, что он сможет работать в таком тяжелом состоянии, ответил: «Ты меня плохо знаешь. Ведь я человек сюрпризный». И, немного помолчав, добавил: «Наверное, Господь от меня еще чего-то ждет, и, скорее всего, еще две вещи, а иначе зачем все это тянуть?»

Звонок Игоря Авдиева: сегодня вечером приезжает со священником для соборования. Оказывается, до моего приезда на Флотскую звонил Ерофееву Муравьев. Соборование очень одобрил.

Веничка сопротивляется. Ему так хочется спокойно побеседовать с Бондаревым за бутылочкой парижского коньяка. Чуть не плача, его все-таки уговариваю. Он на мои всхлипывания: «Тебе что, уже надоели мои капризы?»

Приезд Игоря Авдиева со священником.

Как потом сказал мне Ерофеев, он очень понравился ему своим спокойным, красивым, благородным лицом. Весь обряд соборования происходил при нас с Игорем. Ерофеев очень волновался. А когда началась исповедь, священник попросил нас с Игорем выйти из комнаты.

В конце обряда батюшка сказал Ерофееву: «Попросите у всех прощения». – «И у Галины тоже», – сказал ему Игорь. – «Все это по ту сторону», – отмахнулся рукой Венедикт.

P.S. Не помню от кого, случайно узнала, что многие православные священники отказывались Ерофеева соборовать: «Ведь он же католик!»

____________

21 марта

Приезжаю на Флотскую. Галя на вечер памяти Вадима Делоне ушла одна, оставив Веничке две бутылки сухого вина. Настроение у него мрачное. Не покидают мысли о предстоящей операции. Все время заводит 4-ю симфонию Сибелиуса.

Занавески на окне плотно задернуты. У него – Борис Сорокин. Раскланялись холодно.

Веничка о предстоящей операции: «Ведь я ни закричать не смогу, ни застонать, а ведь это так облегчает».

____________

22 марта

Состояние тяжелое. Агрессивен. Моя близкая подруга Юля Паль обещает мне через военный госпиталь обеспечить любой наркоз и даже ухаживать за Ерофеевым в больнице.

Вечером по «Би-Би-Си» читают «Москва – Петушки»…

____________

25 марта

Познакомились на Флотской с Ниной Васильевной – младшей Веничкиной сестрой, живущей в Москве. Рассказала мне, что после первой операции его больше всего потрясла потеря речи. Все время снились сны: что он говорит, говорит…

Галя Вене при Нине Васильевне: «Да разве Наташка даст тебе умереть? Она поднимет на ноги всю Москву!» (Ну, не ожидала от нее такого!)

____________

26 марта

Освободилось место в больнице, и мы – Ерофеев, Нина Васильевна, Галя и я поехали в Онкологический центр. Сначала Веничка был чуть ли не в панике, но потом, уже в больнице, быстро успокоился, адаптировался.

____________

27 марта

Веничкины именины – день святого Венедикта. Приехала с розами и корвалолом. Чуть позже – с нарциссами и шоколадкой приезжает Татьяна Щербина. Сообщила, что есть шанс опубликовать «Петушки», «Василия Розанова», а может быть, и «Вальпургиеву ночь» в журналах «Нева» и «Родник». У нее приятная новость. Вступила в Союз писателей. Рекомендации дали Белла Ахмадулина, Лев Аннинский и Фазиль Искандер. Очень деликатно спрашивает о моих отношениях с Галей. Предлагает, ради спокойствия Ерофеева, мне чем-то помочь – поговорить с ней.

У Венички самочувствие неважное. Говорит, что умрет 1 апреля. Панически боится операции и не скрывает этого. Вспомнила, как он мне, может быть в шутку, говорил, что если бы его взяли в плен, то он под пытками выдал бы все тайны.

Несмотря на плохое самочувствие Ерофеева, прошу его подписать письмо талантливого поэта и переводчика Анатолия Гланца главному врачу 13-го психоневрологического диспансера. Подписали его всего 10 человек, хотя Гланца в Москве очень многие знали. Наверное, испугались. Вот отдельные строчки письма: «…Как можно на четвертом году гласности и демократии, когда все газеты переполнены статьями, за которые еще пять лет назад давали минимум пять лет тюрьмы – как можно в эти дни травить человека за его убеждения? Как могут врачи, представители самой гуманной профессии, подвергать травле поэта, т. е. человека тонкого и ранимого во всех отношениях? К чему это ведет? Как известно, общество, убивающее своих поэтов, обречено на гибель (Овидий, Пушкин, Лорка, Мандельштам и др.). Как можно, осуждая злоупотребления периода культа личности, повторять преступления 37 года, в наглом циничном варианте 87-го?» И т. д., и т. д. Веничка, практически не прочитав письма, сразу внизу написал: Ерофеев (пенсионер). Но я попросила, чтобы он подписался как литератор. Забегая вперед: 14 июля 88 года меня вызвали по поводу этого письма и моей подписи на нем на Петровку, 38. Веничку, слава тебе господи, вызовом не потревожили.

____________

28 марта

Галя по отношению ко мне, как всегда, непредсказуема. Вытащила из вазы принесенные мной Вене прекрасные розы и под предлогом, что они осыпаются, раздраженно засунула их в сумку. Уже потом, когда она ушла, Веничка намекнул, что на ее любовь мне не приходится рассчитывать.

Вечером по телефону она сообщила мне жуткую новость: Огольцова и другие врачи после осмотра Ерофеева пришли к решению, что скорее всего операции не будет – слишком большая опухоль.

Веничка, конечно, об этом не знает. Уже просит, чтобы я после операции дежурила у него ночью, что он поговорит на эту тему с Огольцовой.

____________

30 марта

Увидела Ерофеева в коридоре с подносом (ужин). Радостно мне улыбнулся. Слава богу! Думала, что он в тяжелой депрессии.

В палате – Галя. Настроение у нее боевое. Уговаривает Ерофеева писать «Фанни Каплан». Обещает: за одну страницу текста – 100 г коньяку. Все время цитирует Сашу Бондарева: «Первое перо».

Веня, оказывается, еще не видел Огольцову и не верит Гале, что пока операции не будет. Еле убедили.

Мечтает, чтобы я ушла из университета: «А то ты уедешь в свои “Тольятти”».

Галя (язвительно): «А ты, конечно, не переживешь?»

____________

31 марта

Приехала с букетом цветов. В палате одна Галя. (Веничка на ужине.) Встретила злобно. Рвет и мечет. Тем не менее сообщает новости: приезжал Лён с каким-то артистом с «Таганки». В театре идет чтение «Вальпургиевой ночи». Хотят ставить.

Появление с букетом нарциссов Бориса Сорокина. Несмотря на принятие Ерофеевым католичества, он, как сказал мне Веничка, считает его практически православным: соборование, первая исповедь и т. д. Предлагает в церкви подавать записки за его здравие.

Галя перед уходом Ерофееву: «Ты помнишь наш уговор на завтра? Сто грамм коньяку за страницу текста». Стало немного не по себе, хотя и сама хочу, чтобы он писал. Но как-то все не так.

Поздно вечером собираюсь уходить. Веничка уже лег спать.

____________

2 апреля

Приехала к Ерофееву с вербой (завтра Вербное воскресенье). На столе – пустая маленькая бутылочка коньяка, а текст Веничкой так и не написан. Полтора часа гуляли. Дошли почти до Коломенского. По возвращении увидели в коридоре ожидающего его Льна. Вручил ему выступление Бродского по случаю присуждения ему Нобелевской премии и свою подборку стихов «Послание», которую собираются опубликовать в Париже. Попросил написать предисловие. Сообщил новости: издательства «Книга» и «Московский рабочий» собираются опубликовать чуть ли не полное собрание сочинений Ерофеева. Вовсю начинают печатать Аксенова, собираются Зиновьева и т. д., и т. д. Пророчит Веничке очень скоро стать миллионером. «Вот только бы выжить!»

У Ерофеева настроение неплохое, верит в свое выздоровление. Сказал, что в августе собирается ехать в Хибины и штурмовать все сопки. Зовет меня с собой. Собрались с ним 3-го поехать в Коломенское, зайти в церковь на службу, погулять в лесу, пропустив даже обед.

Спросила, почему Галя 28-го была так со мной груба? Ответил: «Ну как же! Она ведь Ерофеева! А тут перед мужиками крутится какая-то бабенка».

____________

3 апреля

Приехала в 11 утра. У Вени уже Галя. Пошли втроем гулять в Коломенское. Встретили Светлану и Колю Мельниковых с кучей детей. Мельникова весьма раздраженно отреагировала на принятие Веничкой католичества: «Хорошо, что не обрезался», – сказала она. Галя скоро уехала, а мы еще все вместе зашли в церковь на службу. Фотографировались. Веничка доволен: на целых пять часов он вырвался из больницы.

Вечером звонил мне Коля Мельников. Сказал, что связался с очень хорошим врачом, который обнадежил: облучение очень может помочь. Пожалел, что не взял в Коломенское кинокамеру. Ориентировочно договорились, что в следующую субботу все вместе снова туда отправимся. Про Галю сказал, что у нее двойная роль, но у Вени к ней свои привязанности: он понимает, что никто так с ним не будет возиться, как она.

____________

4 апреля

В больницу не ездила и вечером позвонила Гале. Разговаривала со мной сухо. Под конец обвинила в том, что из-за меня Ерофеев не дописал «Фанни Каплан»: «Надо было беречь его силы, а не ходить по выставкам!» Спросила ее: «Почему же за 13 лет совместной жизни с тобой он написал только “Вальпургиеву ночь”?» Она перешла на крик.

____________

5 апреля

Я у Вени. Галя таинственно вывела меня в коридор. Сообщила, что некий Кривомазов согласился за 100 рублей продать ей пленку с ерофеевским исполнением «Петушков» (ну и знакомые у Венички!).

Веню сегодня облучали. Чувствует себя неплохо. Даже улыбается. Сообщил, что завтра приедет Кривомазов его фотографировать.

Ерофеев верит в выздоровление, а мне страшно: мудрая Луговская сказала мне, что вера в это прямо пропорциональна тяжести заболевания.

Веничка хочет пойти на открывшуюся в «Пушкинском» выставку Сальвадора Дали (очень любит его). Обещаю достать билеты. Долго разговаривали о Набокове. «Когда же ты успела все это прочесть? При мне за столько времени знакомства ты прочитала только два стихотворения Льна».

Вечером Галя по телефону: «Ты что не звонишь?» Сказала, что Давыдов подписал все бумаги и скоро выйдут «Петушки». Поздравила ее. Выясняли отношения. Галя: «Я терпела тебя только для того, чтобы в доме не было тишины, которой я так боюсь».

____________

6 апреля

Застала Веню крепко спящим. Принял четыре таблетки снотворного! Опять сильные боли в голове. Проснувшись, сказал мне, что гонорар, который он получит от Давыдова, положит на сберкнижку, потому что, если умрет, не на что будет хоронить. Веня Гале: «Ты привезла Лиду?» (т. е. вино «Лидия»), Галя, показывая на меня: «ш-ш-ш-ш-ш-ш…» Веня: «Да не скрывай. Наташка ведь своя. Уже давно своя».

____________

7 апреля

Приехала в 7 вечера. У Вени Галя. Самочувствие чуть получше. Никаких новостей. Из отдельных реплик – Ерофеев: «Я никого и ничего не люблю». Галя: «А Наташку свою разве не любишь?» Ерофеев мне по поводу предстоящего моего визита к зубному врачу: «Ты ведь так рада, что не придешь в пятницу и отдохнешь от меня». После ухода Гали: «Почему ты при ней стараешься выглядеть чужой?» – «Как почему, – отвечаю, – чтобы лишний раз не раздражать ее своим присутствием». Сообщил, что с середины апреля его будут отпускать домой на субботу и воскресенье. Жалуется на Галю: «Входит в комнату без стука, а уходя, хлопает дверью, чтобы показать мощь домовладелицы, а ведь я у себя дома такой же хозяин, как и она».

____________

9 апреля

Встретились в вестибюле в 11 утра. Хотели погулять, но пошел дождь. Настроение у Вени жуткое. Во-первых, очень болезненной оказалась гипертермия (американское изобретение). Во-вторых, дежурная медсестра сделала замечание, что приходит много народу и в палате нечем дышать. Веня в ярости, отказался даже от уколов.

Новости: приезжал за разрешением поставить «Вальпургиеву ночь» режиссер Театра на Малой Бронной. В журнале «Крокодил» намереваются печатать «Москва – Петушки». Веничку это нисколько не смущает: у журнала большой тираж и в нем хорошо платят. Собирается на все плюнуть и в субботу поехать в Абрамцево.

____________

11 апреля

Приехала к вечеру. Веня сообщил, что его навещал поэт Бахыт Кенжеев. Очень ему понравился. Долго беседовали за чаем. Веничка, конечно, большой ребенок: так и не развернул огромную плитку шоколада, которую принес Бахыт, чтобы не испортить красивую яркую обертку, так ему понравившуюся.

С грустью поделился со мной, что каждый день во сне видит Кольский…

____________

13 апреля

Приехала с тюльпанами и пирожными. У него журналист Леонид Прудовский. Самочувствие плохое – сильные боли, депрессия. Мрачно шутит: «Единственная надежда на то, что врачи наконец-то поймут – это «“всё” и отменят эти экзекуции». Прудовский сказал Веничке, что популярность его необыкновенна. Что ему передают самые теплые приветы даже те, кто его не знает. Возмущен Кривомазовым. Обещает Ерофееву устроить посещение «Пушкинского» – выставки Сальвадора Дали. Ушла в 11 вечера.

____________

14 апреля

У Венички Галя и Борис Сорокин. Галя рассказала, как они со Льном встретились в метро с Кривомазовым: он привез пленку с ерофеевским исполнением «Петушков» и его фотографии в молодости. Ему отдали обещанные за пленку 100 рублей, а Лён (конечно, эффектно) влепил пощечину, сообщив при этом номер Веничкиной сберкнижки и выразив надежду, что в ближайшее время эти деньги будут на нее переведены.

Веня сказал, что днем его навещал Саша Епифанов со своим знакомым из Баку, не так давно лежавшим в этом же отделении. Цель приезда бакинца – хоть раз в жизни увидеть живого, обожаемого им Ерофеева.

Настроение тяжелое: «Ты должна мне предлагать не рубашки стирать, а саван шить».

____________

16 апреля

Веничка рассказывает: «Приезжали из Театра на Малой Бронной за разрешением поставить «Вальпургиеву ночь», хотя сценарий еще не готов. При чтении пьесы стоял страшный хохот. Режиссер Портнов хочет сократить текст до 3-х часов, ссылаясь на то, что наша публика не привыкла к четырехчасовым спектаклям». Но дело, как мне кажется, не в этом. Портнов по секрету сказал, что хочет опередить «Таганку», где собираются ставить «Петушки».

На субботу и воскресенье Ерофеева отпустят домой. Первое, что он сделает – это сдаст накопившуюся дома посуду и пересадит на балконе цветы. Он в ужасе от больницы. Рассказывает, как в прошлый раз, когда ему делали первую операцию, молодые девки (медсестры) с гиканьем и улюлюканьем везли его на каталке в операционную. А сейчас, когда после болезненной гипертермии он, обессиленный, опускается на стул, чтобы перевести дух, они торопят его подняться. «И зачем только эти девочки поступают в мединституты?» – недоумевает он.

Галя стонет: «Сколько можно страдать?» – а Веничка просит меня поддержать его дух.

Вечером мне домой звонит Галя. Очень возбуждена. Чувствую, что она хочет поговорить со мной о Вене. Уже в который раз рассказывает о его детстве: «Отец сидел. Мать уехала на заработки в Москву. Веня в Кировске почти до девятого класса был в детдоме. Голод. Особенно в 48-м. В школе, несмотря ни на что, был не просто отличником, а вундеркиндом. Встретился со мной в 36 лет. Я нашла его просто на помойке. Помогла, конечно, дача Делоне. Там он оживал. С тех пор я всегда старалась накормить его курочкой»…

____________

19 апреля

По непонятной мне причине встретил холодно. Придрался к тому, что не читала Лотмана. Назвал невеждой. Галя радостно: «С кем связался!» Не задерживал, как обычно, когда собралась уходить: «Поезжай домой, тебе ведь должна звонить Галя из Дубны». Напоследок Галя мне сообщила: они со Льном мечтают, чтобы «Вальпургиева ночь» была поставлена к дню Веничкиного рождения. А Веничка мечтает, если будет жив, поехать в Хибины за голубикой и черникой. Он знает места…

____________

20 апреля

Встретилась в МГУ с Бахытом Кенжеевым. Передал для Вени деньги. «Протяните его хотя бы полгода, чтобы при нем вышли книги, а то все как-то страшно несправедливо», – с горечью сказал он.

____________

21 апреля

Встретил радостно. Попросил сопровождать на гипертермию: «Мне так будет намного легче». – «А как же Галя?» – «Я ей скажу, чтобы не приезжала». Ушла в 11 вечера. На улице, у выхода, присела на лавочку. Закурила. Подошли два дежурящих пьяных милиционера. Попросили сигарету. Из их разговора: «Кто второй раз сюда попадет, тому уж конец». Поднялась и направилась к метро. Вослед услышала сочувственное: «Не проводить ли вас?»

Шла и ревела. В час ночи позвонила Галя. Сообщила, что Веню вот-вот отпустят домой, а через две недели – операция, но он не должен об этом знать! И еще новость: издательство «Московский рабочий» перепечатало «Вальпургиеву ночь» и оттуда запрашивают за проделанную работу 84 рубля (!).

____________

22 апреля

Приезжаю к вечеру. Веня сообщил, что до меня было много народу: Белла Ахмадулина с Мессерером, Сорокин, неизвестная мне Алиса (которая в свое время носила в медальоне прядь его волос) и т. д., и т. д. Самый низкий поклон через Беллу передал ему Иосиф Бродский. Аксенов вроде бы занялся в Америке его финансовыми делами и собирается выбить хотя бы тысячи две. Из Польши в Москву приезжал ксендз и первое, что сделал, справился о его здоровье. Кажется, собираются публиковать в «Новом мире». Огольцова (хирург) уже прочитала половину «Москва – Петушков» и вошла во вкус.

Веня в ярости от того, что за перепечатку «Вальпургиевой ночи» издательство берет с него 40 рублей, при его пенсии 50 рублей. Он не знает, что на самом деле просят 84: мы с Галей от него скрыли. «Они все пользуются моей болезнью!» Называет все это «кривомазовщиной». Подозревает, что Галина опять заболевает. Вспомнил, как она из стодолларовых бумажек делала кораблики и пускала их по воде, приклеивала валюту к портрету Фета. Сказал, что она совершенно не умеет вести дела, назвал «отродьем», и т. д., и т. д. Короче, когда из издательства вернулась Галина с коньяком, ей здорово нагорело. Она вскипела и сказала, что сегодня же встретится с главным редактором К. и порвет договор. Так с ней и сделали. Назначили К. свидание, встретились на улице под проливным дождем и выясняли отношения.

____________

23 апреля

Приехала к Вене после выставки Сальвадора Дали. У него Галя. Встретила дружелюбно. Сообщила, что по «Свободе» передавали «Лениниану». У Венички настроение хорошее. До слез смеялся над моим рассказом о выставке, как одна разодетая в пух и прах дама, глядя на офорт Сальвадора «Леда и лебедь», недоуменно спросила свою подругу: «Лебедь очень красиво написан, но за что же он так ее клюет?»

____________

25 апреля

Приезжаю с опозданием из-за страшной зубной боли. Ерофеев (подозрительно): «Глаза блудливые». Прошелся и по Сорокину: «С нескрываемым раздражением говорил о ксендзе, приехавшем из Польши и справившемся о моем здоровье. Сорокин ругает Леру за то, что не слушается свою свекровь Светлану Мельникову и редко ходит в церковь, а у нее трое детей!» Досталось и Леше Зайцеву: «В присутствии посторонних людей ругает Жанну. Говорит, что любит другую». Веничка признался, что уже с юности он не переносит кратковременных романов, увлечений. Сказал, почему думает, что я часто приезжаю к нему через силу: вспомнил мою поездку в психиатрическую больницу к Володе Яковлеву. Я ему призналась: «Устала. Сил нет ехать, но надо». В общем – полный разгром.

Галя сообщила мне, что на днях издательство «Московский рабочий» ей все вернет и Веничка очень этому рад. Им понемногу отовсюду идут деньги. Веня 600 рублей хочет положить на книжку для поездки на Кольский: «Не с пятью же рублями ехать!» Хочет, чтобы я отправилась с ним, хотя сказал: «Тебе там будет скучно без людей», но потом вдруг шепнул на ухо: «Да без тебя я никуда не поеду, девчушка!»

Попросил прочесть ему вслух опубликованную в «Огоньке» «Элегию» Введенского. Поражена. Ведь только вчера в кои-то веки я разбирала свой книжный шкаф и из одной папки случайно выпало перепечатанное на машинке и кем-то подаренное мне именно это стихотворение! Веничка тоже очень удивился такому совпадению.

При расставании: «Веничка, когда ты возьмешься за перо?» Ерофеев: «У меня болит попа от уколов». – «Но ты же не ею пишешь!»

____________

27 апреля

Судя по всему, Веня об операции и не думает. Верит, что все закончится гипертермией. Сказал: «Если бы предложили операцию, я бы ответил: «Лучше лягу в могилу и засыпайте». Галя приносит ему читать какие-то детские книжки. Веня считает, что это симптом заболевания. Правда, мать его старинного друга Марка Фрейдкина, врач-психиатр, сказала ему еще до первой операции: «Пока у тебя опасный период, с Галей ничего не случится. Она мобилизует все силы, а вот потом возможно обострение».

Веничка собирается, покинув больницу, праздновать это событие не меньше недели. Я в ужасе. А предстоящий наркоз? Все время агитирую его начать писать. Веня: «О работе ты мне не говори. Думай обо мне что хочешь, но я сам в этом заинтересован, из-за денег, для экстренного случая, например, для путешествия на Кольский. А пьеса – это тысячи две». Недоволен приближающимся «Вечером двух Ерофеевых». Считает, что ничего из этого не получится. Сокрушается, что у него нет голоса: «Я бы такое наговорил!» Очень сожалеет, что не навещает его Любчикова: «Ничто ей не мешает. Ни возраст, ни здоровье. Всегда веселая такая!»

____________

30 апреля

«Вечер двух Ерофеевых» в клубе «Красная Пресня». Зал на 700 человек. Почти полный. Первое отделение – Виктор Ерофеев. Прошло, как мне показалось, довольно тускло. Затем Веничка. Выступал Генрих Сапгир, прослушивалась магнитофонная запись «Петушков» в Веничкином исполнении, читались отрывки из «Вальпургиевой ночи» артистами Алексеем Зайцевым и Жанной Герасимовой и т. д., и т. д.

Аплодисментами Ерофеева вызвали на сцену. Вопросы обычные: «Любимый современный прозаик?» – «Нет». – «Любимый поэт?» – «Бродский» и т. д.

Два раза зал вставал и устраивал овации.

В перерыве одна канадка рассказала, что Ерофеева включили в обязательную программу для студентов-филологов Монреальского университета.

Заплатили за вечер 50 рублей. Галя рада.

Вернувшись на Флотскую, отметили событие. Звонил неизвестный всем нам художник с просьбой написать Венин портрет. Еще один, несколько омрачивший событие, звонок, по словам Гали, «от провокатора Галкина из общества “Память”». Ни к селу ни к городу поливал евреев-врачей. Галя его оборвала. Сказала нам, что подобные звонки раздаются в квартире периодически.

____________

1–2 мая

Смотрели с Веничкой телевизор. Галя раздражена. Называет нас то «голубками», то «старыми придурками». Оказывается, она скрыла от меня три звонка врача Мацаева, на которого я с таким трудом вышла. Уже позже, при разговоре с ним, выяснилось: от нее он не получил никакой информации о Венином состоянии.

Веничка сказал мне, что у него набираются деньги для поездки на Кольский. Подтвердил свое желание ехать со мной. Говорю, что у меня тоже будут деньги. Пришел в ярость: «Я всю жизнь был нищим, а вот теперь имею возможность… А ты…»

____________

4 мая

Набралась храбрости, позвонила Гале и все ей высказала. В ответ – чуть ли не оскорбления. «Галя, – говорю весьма спокойно, – я веду дневники, все записываю».

Вечером звонит Ерофеев: «Так-так, – слышу, – дневнички ведешь? А ну почитай что-нибудь из своих записей». – «Пожалуйста, – отвечаю, – заказывай даты» (а память у него уникальная). Задал несколько вопросов. Остался доволен. Даже похвалил: «Молодчага. Продолжай в том же духе».

____________

8 мая

Звонит Ерофеев. Ему плохо. Очень просит меня приехать. Являюсь. Галя в ярости. При ней Веничка ко мне подчеркнуто безразличен. Ему необходим для сердца корвалол, неожиданно исчезнувший из всех аптек. Съездила к знакомой врачихе и привезла целых пять упаковок. У него уже гости: Генрих Сапгир с каким-то врачом из Израиля. Не снимая плаща, вручила Вене лекарство и тут же откланялась. Вечером по телефону он мне объявил, что все отметили мой демонстративный отъезд.

____________

9 мая

Несмотря на праздничный день, по договоренности с благородным Мацаевым приезжаю к нему на такси (еду через всю Москву) и, оторвав от жены и многочисленных детей, везу на Флотскую.

Галя встретила грубо. Обругала меня, да и ему досталось. Веня несколько раз ее одергивал. К приезду врача сначала отнесся несколько скептично, но потом – ничего. Мацаев прописал ему очень редкие антидепрессанты, сказав, что сам для него их найдет. Веня отказывается: «У меня состояние не депрессии, а обреченности. А с плохим настроением я и сам могу бороться. Для этого существуют книги и любимые пластинки».

Мацаев обещал ему хороший наркоз и замечательных врачей из отделения химиотерапии. Правда, намекнул, что неплохо будет, если врачу позвонит кто-то из известных людей, например Ахмадулина.

Когда вышли на улицу, я, чуть не плача, долго извинялась перед Мацаевым за такой прием. «Все это ерунда, – сказал он. – Я врач, и мое дело лечить, а не обижаться на кого-то. Но мне просто будет очень трудно говорить с Галей о здоровье Ерофеева».

Вечером позвонила Тане Щербине. Посоветоваться. Поначалу она вызвалась обратиться за помощью к Фазилю Искандеру, но потом отказалась: «Все это в общем глупо, и надо идти к врачу именно вам». Предложила позвонить Гале и серьезно с ней поговорить – чтобы та, по возможности, не препятствовала моим действиям.

____________

11 мая

У Гали острый приступ радикулита. Наплевав на ее скверное общение с Мацаевым и достав на работе спирт, еду на Флотскую ее подлечить. Полегчало, и она сменила гнев на милость. Утром предложила даже поесть: «Мы так давно вместе с тобой не завтракали».

Сообщила ей о приехавшей из Канады поэтессе Марине Глазовой, которая позже рассказала мне, что Бродский собирается организовать сбор средств для Вени, а сама она очень хочет подарить Ерофеевым двухкассетный магнитофон, но боится знакомиться с Веней, таким знаменитым человеком.

Гуляли с ним четыре часа в лесу. Лишний раз поражаюсь, как он знает и любит природу – разглядывает каждую былинку. Видели белку и дикую утку. Сидели на берегу Москвы-реки.

Прошла мимо нас женщина с колясочкой. Веня: «Как я не люблю детей!» – «А как же твой?» – спросила его. «Когда он был маленьким, я почти все время находился в отъездах, и он меня не отягощал», – ответил он.

Все время вспоминает, как ему было хорошо и весело, когда он встречал меня на автобусной остановке в Птичном. Сказал, что вот-вот из Кировска приедет его сестра Тамара, с которой он ведет регулярную переписку. В первый раз от Венички узнала, что всю жизнь она проработала на почте. Подумала: «А как образованна! Как хорошо знает и любит литературу».

Ерофеев очень хвалит Тамару Васильевну, присылающую ему из Кировска такие прекрасные книги. Отдельными, правда, недоволен. Например, «Памятью» Чивилихина, которую он получил от нее еще в 86-м году: «И для чего мне Т<амара> В<асильевна> подсунула этого Чивилихина? (не зря лауреат). Ни слова о разрушении 400 церквей в России в 1929–33 гг. <…>

Не зря – Гос. премия РСФСР.

Не зря – Гос. премия СССР» и т. д., и т. д.

Рассказала ему, что в августе мой отец едет на всесоюзную научную конференцию на Кольский. Веничка удивлен: «Какое совпадение! Ведь я наметил свою поездку туда именно на август». Еще раз подтвердил, что без меня он никуда не поедет.

На Флотской уже ожидал Веню Олег Дарк. Предложил ему опубликовать отдельные выдержки из «Фанни Каплан» в новом кооперативном журнале. Участвовать в нем охотно согласился Генрих Сапгир, будут опубликованы стихи молодых талантливых поэтов и т. д., и т. д. Веничка дал свое согласие.

После прогулки Ерофеев в чудесном, даже игривом настроении: смеясь, швыряет в меня тапочки, но Галя по секрету мне сообщила, что он все время говорит ей о смерти: «В последний раз бреюсь, в последний раз пью, не разменивай квартиру» и т. д.

Из записей В. Ерофеева

____________

14 мая

Приехала к вечеру. У Венички депрессия по поводу предстоящей операции. Как могу – утешаю… Галя сказала мне, что друзья Александра Давыдова привезут к нему своего врача-экстрасенса. Они попросили ее, чтобы я при этом не присутствовала: «сильное поле, это может помешать». Веничка: «Самое сильное поле у меня».

Гале кто-то дал телефон радиостанции «Голос Америки». Она должна позвонить туда и на английском попросить вызов Вене для операции. (Но, конечно, этого не будет.)

Вечером заехал Валера Котов. Передал Веничке от Ольги Седаковой текст под названием – «Несказанная речь на вечере Венедикта Ерофеева». В начале говорилось, что с первой фразы «Петушков» повеяло ветром классической блестящей словесности, Гоголем и Стерном, повеяло тем, что запоминается наизусть. Статья Ерофееву очень понравилась.

____________

17 мая

Веню отправляют в больницу. Приезжают Нина Васильевна, Муравьев, Сорокин. На этот раз ему предоставляют одноместную палату, и он очень рад.

По дороге на Флотскую Галя сообщила мне, что Веничка совершенно серьезно 16 мая собрался писать завещание, т. к. абсолютно не верит в свое выздоровление…

____________

20 мая

У Ерофеева Галя и Муравьев, читающий с листа стихи своей дочери (Анюты?). Замечательные! Гале привезла в подарок цветы – завтра у нее день рождения. А Веничке – необыкновенную закваску для простокваши, которую ему передал неизвестный мне математик, страстный поклонник его творчества. Приехавшая позже врач-экстрасенс Зоя очень ее оценила.

Огольцова пообещала Веничке общий наркоз. Настроение его все время меняется, но в целом – ничего. Ко мне очень внимателен, даже поцеловал руку, что ему совсем не свойственно. Журю за то, что не начал писать. Пообещал. Рассказывает, как в связи с его долгим молчанием один из друзей спросил: «А ты не боишься, Веничка, что появится кто-то и ты станешь вторым?» И сам ответил: «Такого быть не может. Ты уже заслужил бессмертие и можешь вообще больше не писать».

____________

21 мая

День рождения Гали. Отметить его она хочет у Вени в палате. Я, конечно, не собираюсь портить ей настроение своим присутствием, и мы с Веничкой в 12 дня перед празднованием идем гулять в Коломенское. Настроение у него подавленное, но всем любуется: «Как ужасно, все цветет, а я ложусь под нож».

Говорили с ним о моей поездке в Нью-Йорк. Он сказал: «Тебе там нечего делать. Ты здесь нужней. Вот видишь – помогаешь жить гению».

В Коломенском сидели у Москвы-реки. Долго слушали и наблюдали соловья. Сорвала ему ветку цветущей вишни…

____________

22 мая

Приехала утром. Веничка рассказывает о Галином дне рождения. Было много народа. Бурно веселились. Масса цветов, но лучше всех – моя вишня. Сообщил, что 20 мая приехала из Кировска сестра Тамара. Сказал, что писал ей обо мне в письмах. Очень хочет, чтобы я с ней как-то сблизилась, хотя бы ради нашей поездки с ним на Кольский. Боится, что Галя будет плести ей что-то несусветное, чтобы нас поссорить.

Два часа гуляли в Коломенском. По возвращении очень трогательно заставляет меня что-нибудь поесть, попить чаю. К вечеру – приезд Гали. Собираюсь уходить, но она меня удерживает: у нее сегодня после дня рождения прекрасное настроение – много подарков и т. д.

____________

24 мая

Приехала к Веничке на весь день, прихватив с собой работу, так как Галя решила устроить экскурс по магазинам. Он очень рад моему появлению. Чуть позже приехали Люся и Марк «Булгачата» и Юра «Гудочек»[18]. Много Веню фотографировал. К вечеру подъехала Галя. Досидели с ней до одиннадцати. Вместе пошли к метро. Всю дорогу она весьма миролюбиво говорила о нас с Веничкой.

____________

25 мая

Операция. В 9.00 я на Каширке, на 23 этаже. Увидела пустую палату… Санитарка, которая отвозила Веню на операцию, сказала, что он не спал, но был спокоен (сделали укол). Все время простояла на четвертом этаже, где Огольцова оперировала Веничку. Потом никак не могла ее найти, чтобы узнать результат.

Наконец увидела врача, который при мне заходил к Вене в палату. Он узнал меня и, не дождавшись вопроса, сказал: «Слава богу! Все обошлось. Наркоз подействовал. Длилась операция 4 часа». Тут же позвонила Гале. Поздравила ее. Она собралась ехать за тортами к чаю для медперсонала.

____________

26 мая

В 11 часов после операции Веня в палате. У него Тамара Васильевна, Галя, Марина Глазова из Канады, Лён. Состояние тяжелое. Операция оказалась опасной. Плюс ко всему – задели нерв.

Галя понемногу выдает Веничке коньяк. К сожалению, она не сообразила подарить Огольцовой цветы.

Лён привез Веничке письмо от главного режиссера Театра на Таганке Николая Губенко:

«Уважаемый Венедикт! Последние месяцы постоянно думаю о написанном Вами. “Москва – Петушки” и “Вальпургиева ночь” не отпускают совершенным знанием предмета, разнообразием болевых ощущений за отечество. Уникальность письма выделяет Вашу литературу в ряд честнейших исследований человека – представителя нашей весьма несовершенной социальной системы. Надеясь на более близкое знакомство, я прошу Вас закрепить за Театром на Таганке “Москва – Петушки” с тем чтобы в ближайшем будущем мы могли бы совместно с Вами приступить к работе над спектаклем по этой вещи. С искренним пожеланием всего лучшего, симпатией и благодарностью за Ваши труды. Н. Губенко».

Уходила поздно вечером с Тамарой Васильевной. По дороге она рассказала, что Веничка в своих письмах к ней много писал обо мне – как мы ходим вместе на выставки, что он ведет активный образ жизни и т. д., и т. д.

____________

28 мая

Приехала днем. У Вени Тамара Васильевна, Галя, Виктор Тимачев. Привезла клубнику и сирень. Галя: «Опять с веником». Веничка встретил радостно. Поцеловал руку. Сказал: «Как хорошо, что я выжил!» Запустил в меня полотенцем: «Почему не приезжала вчера?»

Тамара Васильевна выразила сожаление, что она так ни разу и не видела Вадика Тихонова. Галя, показывая глазами на Веничку: «И слава богу! Это все его работа! А Наташку Тихонов очень любит. Говорит: «Давай, Натуля, выпьем». Веничка сообщил новость: Коротич вроде собирается опубликовать в «Огоньке» часть «Петушков».

Галя уехала, а мы с Тамарой Васильевной еще долго беседовали. Много узнала об их детстве. Веня родился в Кандалакше, а потом они перебрались на станцию Чупа. В эвакуации мать с пятью детьми жили сначала в Архангельской области, а потом все переехали на родину – в Ульяновскую область. Веня был самым младшим. Родился богатырем – 5,5 кг. В родильном доме все заглядывались. Вспомнила голод, как не хватало хлеба. Как одна незнакомая женщина протянула двухлетнему Веничке кусок сахара, когда он скулил от голода, говорить еще не умел. Детство провел в интернате. Мать думала, что там сытнее, а им, детям, выдавали подбеленную молоком воду, в которой плавали несколько картошинок и макаронин. А дети считали, сколько макаронин у каждого. У кого больше. Во второй класс практически не ходил. Были одни валенки с братом Борей. Говорила, что их мать была прекрасной рассказчицей и что, может быть, от нее Вене что-то передалось. В 5 лет Веничка нарисовал Ялтинскую конференцию: «Как, вы не знаете кто это? – Рузвельт».

При прощании тепло пожала мне руку, перешла со мною на «ты».

У Венички сегодня по этажу дежурит очень миловидная медсестра Наташа. Она вроде мне симпатизирует и заговорщицки разрешает тайно досидеть до 12 ночи. Веня все говорит о Кольском, что согласен поехать со мною даже на неделю, хотя хотелось бы на месяц. Спросила: сможет ли Мазурский устроить мне на август для работы справку о болезни? – «Он слишком чистоплотный человек, – ответил Веня, – чтобы играть в такие игры». Очень просила Веню после операции сократиться в питье, на что он ответил: «А что мне делать, когда ты уедешь в очередную экспедицию?»

____________

29 мая

Приехала к вечеру. У Вени Галя и Леша Зайцев со своим другом-певцом Юрой. Привезли «гостинцы» – сирень и бутылку водки. Зайцев Ерофеева очень веселит. При прощании назвал нас с Галей мудрыми женщинами, добавив, что при гении такие и должны быть. Поцеловал обеим руки. Очень скептично отнесся к постановке «Петушков» на «Таганке». «В любом, даже хорошем театре, – сказал он, – спектакль будет хуже текста».

Веничка спросил меня, подружилась ли я с Тамарой Васильевной, говорила ли с ней про нашу будущую поездку на Кольский? Потом сказал, что сам сообщит ей об этом. Уехала в 11 вечера. Еле отпустил.

____________

31 мая

Днем я у Венички. Он спит. Померила температуру: 38. Сообщила медсестре. Та сделала укол. Проснувшись, Веничка сказал, что были до меня Ольга Седакова, Люся и Марк «Булгачата», Зайцев с другом-певцом, но уже без водки, а только с цветами. Жалуется на плохое самочувствие. Огольцова не разрешает знакомым в таком большом составе его навещать. Удивляется, почему так медленно дело идет на поправку. Подозревает, что ему привозят спиртное. Вечером я позвонила Гале для отчета. Она страшно меня напугала, сказав, что такие перепады температуры очень опасны. Рассказала свой сон: будто она на катке наткнулась на электрический столб с фонарем. Он упал, и фонарь стал медленно гаснуть.

Врач ей сказал, что испытательный срок после операции – 10 дней, а прошла только неделя. Сказала, что все же надеется на уникальность Веничкиного организма: «Ведь умирал всю жизнь, с двухлетнего возраста. Святой, что ли?!»

____________

1 июня

Приехала в 6 вечера. У Венички экстрасенс Зоя. Ему чуть получше. К Гале очень внимателен, ко мне – чуть ли не враждебен. Демонстративно все время поглядывает на часы. Правда, перед моим уходом спросил с надеждой в голосе – приеду ли завтра?

____________

2 июня

У Венички Галя. Со мною еле разговаривает. Веничке опять хуже. Ко мне, как и вчера, недоброжелателен. Сообщила, что собираюсь уходить из МГУ. Никакой реакции.

____________

4 июня

Опять встретил холодно. Чуть позже приехали Галя, Валя Еселева[19] и Тамара Васильевна. Галя ко мне враждебна. Все время цепляется. Конечно, она изо всех сил настраивает Веничку против меня. Состояние его неважное. Ничего не ест. Не верит в свое выздоровление. Уехала в 11 вечера.

____________

5 июня

В 8 вечера я у Венички. Галя, слава богу, уже ушла. Состояние плохое. Все время в тяжелой дремоте. Но, может быть, это кризис?

____________

7 июня

Приехала в 6 вечера. Галя уже ушла. Веня спит. Проснувшись, крепко пожал мне руку. Сообщил, что Галя назвала меня сумасшедшей, т. к. я 40 минут разговаривала с ней по телефону. Но он, вроде бы, этому рад. Самочувствие его намного лучше (кризис). Написал на листочке бумаги: «Слава богу, что наступил маленький перелом, а то третьегочетвертого я уже думал, что ухожу навеки». Сказал, что добровольно отказался от коньяка, который привезла ему Галя. Пообещал числа 15-го начать писать «Фанни Каплан». Уговариваю его еще чуть-чуть задержаться в больнице, чтобы позаниматься у логопеда. Вспомнил, что 7 июня прошлого года я уезжала в Тольятти. Ну и память!

Очень просит, чтобы я его побольше хвалила: «Расскажи обо мне что-нибудь хорошее».

____________

9 июня

У Венички Галя, Лера и Коля Мельниковы, Сорокин. Торжественно сообщила всем, что подала заявление об уходе из университета.

Веничка не может скрыть своей радости. Ему уже отменили все уколы. Потихоньку начал ходить. Не выпрашивает у Гали коньяк. Во всем меня слушается – когда проветрить, когда выпить кефир и т. д.

Даже согласился не пить перед сном индийский чай, чтобы лучше спать.

____________

11 июня

Рано утром звонит Галя. Очень возбуждена. Никак не могу понять, о чем идет речь. Запомнила только конец разговора: «Веня начал поправляться, так что мы опять начнем с тобой ссориться». Днем заехала в больницу. У него Галя. Как никогда, я с нею очень суха, и она это чувствует. Сдуру рассказала ему о Галином звонке. Лицо его стало таким страдальческим. Даже испугалась. Наконец-то сняли швы. Написал мне записочку: «В субботу выписываюсь. Подумай, где бы отметить это событие». Призналась ему, что на Флотскую мне приезжать очень тяжело.

____________

12 июня

У Венички Галя, Лён и Валя Еселева. Галя со мной как никогда агрессивна, и у Вени, мне кажется, именно поэтому плохое настроение. Из Галиных реплик (в мой адрес): «Что за чудовищные пирожные ты привезла! А коньяка от тебя не дождешься!» «Ерофеев! Какая у тебя богатая девка» (имея в виду мою старую красную кофту). «Ненавижу искусствоведов!» «Похожа на Сталина!» (Ну, это уж слишком.) «Ерофеев! Летом мы поедем с тобой на Кольский!» и т. д., и т. д.

Короче, идет на явную ссору с целью, чтобы я не приезжала на Флотскую. Поделилась своим предположением с Веничкой. Угадала. Передал мне Галины слова: «Приготовься до выписки расстаться со своей Наташкой. Ноги ее в моем доме больше не будет».

«Как я устал от злобы», – сказал он. За последние 3–4 дня у него очень сдали нервы.

____________

14–15 (?) июня

Застаю в палате Галю и Леонтовича. Неожиданно Галя со мною сверхлюбезна. Конечно, Веничкина работа. Он сам проникновенно нежен и не скрывает этого.

Показала ему Лилино письмо из Нью-Йорка, в котором она описывает свои поиски издателей «Петушков», а стало быть, и денег. Веничка старательно выписал всю нужную информацию.

В первый раз за все время нашего знакомства очень резко отозвалась о Гале, что ему очень не понравилось. Конечно, не права я.

____________

18 июня

С букетом пионов приехала только к девяти вечера. Веничка встретил подчеркнуто холодно. От него еще не ушли Тамара Васильевна и Галя. А до меня, оказывается, были 8 человек, включая Генриха Сапгира.

Веничка показал мне анкету, которую привезли ему из Польши и которую он должен со всей откровенностью заполнить. Сказал, что в Польше его считают вторым Гоголем.

Просидела до 12 ночи. Двери все заперты. Пришлось остаться до утра. Веничка недоволен, хоть сам все время меня задерживал. Уехала рано утром. Он крепко спал.

____________

20–21(?) июня

У Венички Галя и Надя Балашиха. К Гале он очень внимателен. Ко мне – полный холод. Очень нервозен. В целом – все ничего – беседуем, пьем чай. Веничка вроде дал согласие поехать на дачу в Хотьково к моим друзьям – Ольге и Роме Чепигам.

Появление с клубникой и букетиком фиолетовых бессмертников Сорокина. По-моему, удивлен, что Галя и Надя, уходя, попрощались со мной весьма дружелюбно. Конечно, ему очень хочется побыть с Веничкой наедине. Но ничего лучшего он не придумал, как сказать мне интеллигентным тоном: «Наташа, по-моему, вы Вене надоели». Веничка от неожиданности даже вспылил. Сорокин смутился.

____________

23 июня

Веничка один. Встретил очень приветливо, даже радостно. Сообщил, что ему, как одному из авторов «Вести», дадут два экземпляра альманаха и что один он обязательно подарит мне.

Привезла ему «Известия» за 22 июня со статьей «Редакция на подряде», в которой опубликовано интервью по поводу каверинской «Вести» генерального директора НПО «Всесоюзная книжная палата» Ю. Торсуева с главным редактором издательства В. Кабановым.

Вместе почитали. В. Кабанов: «…Одну повесть все же назову, как самую необычную – “Москва – Петушки” Ерофеева. Монолог павшего человека, не сумевшего вписаться в общество и в свое время, время неподвижности и застоя».

Ю.Т.: «Крайне жесткая вещь».

В.К.: «Да уж, однозначных оценок не будет. Спорная по всем статьям, но талантливая, потому и печатаем» и т. д., и т. д.

Приезд из Владимира старого Веничкиного знакомого, упоминаемого им в «Петушках», – Владика Цедринского. Галя его, как, впрочем, и многих других Веничкиных знакомых и друзей, явно недолюбливает: «Ты уже по два раза в день ходишь», – говорит она ему.

Уехала рано из-за всей этой напряженной, натянутой обстановки. Веничка, изобразив обиду, не пожелал даже со мной попрощаться.

В 12 ночи мне домой звонит Галя. Очень нехотя, через силу сообщает: «Мальчик попросил меня позвонить тебе и извиниться».

____________

24 июня

Приехала с букетом колокольчиков. Встретил тепло. Чувствует себя неплохо. Ему сняли повязку. Долго беседовали за чаем. Веня рассказал, что в этом году исполняется 350 лет, как в России пьют чай. В 1638 году крымский хан прислал в подарок чай деду Петра Первого. С этого все и пошло…

Рассказала ему, что в «Пушкинском» проходит американская выставка французских импрессионистов. Веничка поделился, что больше всех он любит Ван Гога.

Появление Сорокина. Пошла прогуляться, чтобы оставить его вдвоем с Веничкой.

____________

26 июня

Поскольку приехала поздно, в палату меня не пустили. Веничка послал мне на маленьком листочке записку: «Я вчера полежал полчаса – и все прошло. Весь вечер смотрел футбол. До полуночи. Отнес бутылку минеральной воды в свой шкафчик. Для занятий. Минут 15–20 сегодня были вводные “испытания”. Завтра в 11.30 – со школьной тетрадью или вообще с какой-нибудь тетрадью. А где я ее возьму? (Для “домашних занятий”. В этой тетради мне каждый день будут вписывать, какие словосочетания долбить у себя в палате, перемежая глотками минеральной воды, с какими интервалами. По возрастающей сложности и пр.)».

____________

27 июня

Встретил приветливо. Все время предлагает меня с дороги покормить. Галя на это: «За мною он так не ухаживает!» Проводили с Веничкой ее до автобусной остановки. Первая прогулка после операции! Подъехал Лён. Подарил нам по книжечке с публикацией своих стихов. Поздравил меня с выходом на свободу. Веничка грустно мне сказал, что Галя может помешать нашей с ним поездке на Кольский.

У меня неожиданный сердечный приступ. С разрешения Венички прилегла на его больничную кровать. Страшно на ней лежать! Теперь он за мною ухаживает: подносит таблетку, воду и т. д.

____________

28 июня

Ерофеев сообщил приятную новость: его публикация «Петушков» в «Вести» признана лучшей, он получит за нее денежную премию. Даже показал протокол собрания, который принес ему Давыдов.

Из протокола собрания экспериментальной группы «Весть»:

Присутствовали: Каверин В.А., Окуджава Б.Ш., Самойлов Д.С., Искандер Ф.А., Сухарев Д.А., Гутман Л.Н., Давыдов А.Д., Евграфов Г.Р., Ефремов Г.И., Калугин И.А.

Отсутствовали по уважительным причинам: Быков В.В., Межелайтис Э.Б., Черниченко Ю.

Обсуждался окончательный состав первого сборника «Весть». Состав сборника одобрен.

Решение: установить денежную премию за лучшую публикацию в сборнике «Весть» и вручить ее В.В. Ерофееву за повесть «Москва – Петушки».

7 апреля 1988 г. Переделкино.

____________

29 июня

Приехала вечером. У Вени Коля Мельников. Коля предложил Вене на своем корабле поехать в Кимры, и Ерофеев призывает меня к ним присоединиться. Сказал: «Эта поездка явится увертюрой к нашему с тобой путешествию на Кольский». Нарисовал подробнейший план поездки, сделав на нем несколько надписей: «В Кимры на Савелово курсирует через 10–15 минут пассажирский катер. В Кимрах закупаем товар, поднимаем якоря и вниз по Волге». Под Калязином написал: «Город, где подписано соглашение между поляками и ополчением Пожарского в 1613 году». И рядом… «Там впервые почувствовал, что с горлом неладно и трудно пройти метров 20. И спал почти 20 часов в сутки. И в блокнотике записал: “В. Ер. (1938–85)”».

Веничка обещает при выходе из больницы вплотную заняться «Фанни Каплан».

____________

2–3 июля

Веня на Флотской! Галя купила шампанское, и мы втроем отметили его возвращение. Он предложил Гале выпить и за меня. «За самоотверженность!» – подняв бокал, провозгласил он. Галя со мною чокнулась, хотя, конечно, не очень ей этот тост пришелся по душе.

Веничка почти весь вечер заводил пластинки, и особенно Свиридова, которого он очень любил, – зарисовки к пушкинской «Метели».

План поездки в Кимры, составленный В. Ерофеевым

Галя ко мне терпима и даже внимательна, и Веничка этому очень рад. Назвал ее «Витязем», вспомнив, как она, точно танк, ходила в военкомат, в котором он многие годы не состоял на учете. Ему грозил срок и, по его словам, вместо 10 лет заключения он отделался десятью рублями штрафа.

Собираюсь уходить. Веничка недоволен. Отпустил в мой адрес какую-то колкость. «Ну что, – говорю, – сказал гадость и на душе сразу легче стало?» Смеется…

____________

6 июля

Роман Чепига приглашает Ерофеева и меня на международный аукцион картин «Сотбис». Идти? Веничка отказался из-за плохого самочувствия. У него депрессия. Со мною резок. Сказал, что никуда не хочет ехать, ни на Волгу, ни на Кольский.

Рассказала, что меня вызывают на Петровку, 38 за то самое письмо, которое мы с ним подписали в защиту поэта-переводчика Анатолия Гланца. Никакой реакции.

____________

16 июля

Привезла для подарка врачу Огольцовой прекрасно изданный каталог «Сотбис». Отреагировал сухо. Состояние тяжелое. Галя считает, что это «всё»… Что так же было у ее умершего от рака брата.

Звонили с Таганки. Хотят большой группой артистов во главе с Николаем Губенко приехать к Ерофееву по поводу постановки «Петушков». Губенко вроде собирается заранее запросить у Ерофеева все его произведения для постановки в театре. «Вальпургиеву ночь» очень хочет поставить у себя в театре и Ефремов.

Уехала в 10 вечера. Веничка при прощании: «А я, наверное, вел себя все это время лучше». Сказал, что не любит всю мою компанию – Михайлова и др. А за что? – говорить отказался.

____________

17 июля

Веничка сообщил мне, что два раза звонила из Нью-Йорка Лиля. Ему собираются прислать на английском языке официальный вызов в США. Лиля, по его словам, с некоторым смущением в голосе сказала, что в Америке он не так популярен, поскольку плохо переводится на английский. Рассказала, что отправила две его фотографии Петру Вайлю и Саше Генису. Что они были очень благодарны ей за это. Сказали, что завидуют ее знакомству с Ерофеевым. Что он опередил всех лучших писателей на 10–15 лет. Что они восхищаются его значительным, прекрасным лицом, его голубыми, как у витязя, глазами.

Оказывается, Веничка уже разговаривал с Тамарой Васильевной по поводу нашей с ним поездки на Кольский. Сказал, что она не против моего приезда, хотя считает, что это не совсем будет этично по отношению к Гале. Веничка расхвалил свою первую жену Валентину Зимакову, которая после развода не потребовала с него алименты: «Я сама достаточно зарабатываю», – гордо заявила она. Женился он на ней, по его словам, чтобы у месячного младенца были уже и отчество, и фамилия. Сообщил мне, что у нее остались некоторые его записи, в том числе о том, как его изгнали из Владимирского пединститута и вообще из города.

К вечеру – неожиданный приезд Алексея Зайцева с Жанной. Галя очень охотно просит Лешу именно со мной сходить за вином, чтобы дать Жанне лишнюю возможность наедине побыть с Ерофеевым. Собираемся. Веничка в ярости. Даже как-то меня обозвал. Правда, очень быстро и нежно с ним помирилась. Подарил мне новую телефонную книжку и подписал ее: «Наталье Шмельковой за то, что она 17 июля 88 г. была умницею целый день. В дар от Ерофеева Венед. 17/VII. 88 г.».

____________

18 (?) июля

Узнаю, что в Москве собирается книга о шестидесятых – светлом десятилетии, когда честные, одаренные художники творили безконъюнктурно, хотя и без надежды на прижизненное признание. Конечно, очень желателен для этой книги был текст Ерофеева, и я обратилась к нему с просьбой: «Ну хоть несколько страничек из биографии, ну, например, о поступлении во Владимирский педагогический институт…» Ерофеев, обложенный номерами «Огонька», за которым он пристально следил, отказывается: «Писать не буду. Меня предупредили – ни с кем не связываться. Издатель должен быть с безукоризненным вкусом» и т. д. Аргументируя, что он не только читатель, но и писатель, продолжаю упрашивать: «Представь себе, что твой любимый Шостакович вместо того чтобы сочинять музыку, каждый день сидит в консерватории, слушая чью-то чужую». Ерофеев смеется: «Да-да, например Дунаевского, и при этом отбивает такт ногой». В результате – «сделка»: за страницу рукописного текста – бутылка шампанского. И сегодня же! Уже 10 вечера. Магазины закрыты. Галя не верит, что так поздно достану.

Автограф текста В. Ерофеева о поступлении во Владимирский пединститут

Звоню на Лаврушинский Луговской: «Выручайте!» Приезжаю, извинившись за поздний звонок и нахальное вторжение. «И правильно делаешь», – говорит она. Передает с шампанским и чудесной розой Ерофееву записку: «Дорогой Веничка! Время ждет Вашего слова. Нету Свифта, но Ерофеев существует, и его долг писать. Посылаю мой бутылочный привет, как поощрение. Обнимаю. Майя Луговская». Возвращаюсь на Флотскую – текст готов.

«Из 60-х беру наобум только один: с июля 61-го по июнь 62-го, и предельно документально. Если хоть одна душа усомнится в подлинности – это ее дело.

Июль 61-го. Город Владимир. Приемные испытания во Владимирский педагогический институт имени Лебедева-Полянского. Подхожу к столу и вытягиваю билет: 1. Синтаксические конструкции в прямой речи и связанная с ней пунктуация. 2. Критика 1860-х гг. о романе Н.Г. Чернышевского “Что делать?”.

Трое за экзаменационным столом смотрят на меня с повышенным аппетитом. Декан филологического факультета Раиса Лазаревна с хроническою улыбкою:

– Вам, судя по вашему сочинению о Маяковском, которое все мы расценили по самому высшему баллу, – вам, наверное, и не надо готовиться к ответу. Присаживайтесь.

Само собой, ни о каких синтаксических конструкциях речь не идет.

– Кем вы сейчас работаете? Тяжело ли вам?

– Не слишком, – говорю, – хоть работа из самых беспрестижных и препаскуднейших: грузчик на главном цементном складе.

– Вы каждый день в цементе?

– Да, – говорю. – Каждый день в цементе.

– А почему вы поступаете на заочное отделение? Вот мы все, и сидящие здесь, и некоторые отсутствующие, решили единогласно: вам место в стационаре, мы все убеждены, что экзамены у вас пройдут без единого “хор”, об этом не беспокойтесь, да вы вроде и не беспокоитесь. Честное слово, плюйте на ваш цемент, идите к нам на стационар. Мы обещаем вам самую почетную стипендию института, стипендию имени Лебедева-Полянского. Вы прирожденный филолог. Мы обеспечим вас научной работой. Вы сможете публиковаться в наших “Ученых записках”, с тем чтобы подкрепить себя материально. Все-таки вам двадцать два, у вас есть определенная сумма определенных потребностей.

– Да, да, да, вот эта сумма у меня, пожалуй, есть.

В кольце ободряющих улыбок: “Так будет ко мне хоть какой-нибудь пустяшный вопрос, ну, хоть о литературных критиках 60-х гг.?”

– Будет. Так. Кто, по вашему разумению, оценил роман Николая Гавриловича самым точным образом?

– По-моему, Аскоченский и чуть-чуть Скабичевский. Все остальные валяли дурака более или менее, от Афанасия Фета до Боткина.

– Позвольте, но как вам может нравиться мнение Аскоченского, злостного ретрограда тех времен?

Раиса Лазаревна: “О, на сегодня достаточно. Я с согласия сидящего перед нами уникального абитуриента считаю его зачисленным на дневное отделение под номером один, поскольку экзамены на дневное отделение еще не начались. У вас осталась история и Sprechen Sie Deutsch? Ну, это для вас безделки. Уже с первого сентября мы должны становиться друзьями”.

Сентябрь 61 г. Уже четвертая палата общежития института и редчайшая для первокурсника честь – стипендия имени Лебедева-Полянского…»

____________

Как известно из опубликованных интервью с Ерофеевым, менее чем через год он был выдворен не только из института, а вообще из города Владимира. Формулировка институтского приказа? «За моральное, нравственное и идейное разложение студентов Института имени Лебедева-Полянского». Основная причина? Обнаруженная в тумбочке Библия – книга, которую он знал наизусть и без которой не мог жить.

Ерофеев говорил, что обстановка была ужасная, что исключению подлежал каждый студент, который с ним заговорит даже на улице, с горечью вспомнил некоторых своих друзей, которые его стали сторониться. На клочке бумаги описал маленький эпизод о том, что было через три недели (31 мая 62-го) после его изгнания из Владимирского пединститута:

(«Для апофеоза».) На заседании партийной и комсомольской конференции судили за секундное общение с Ерофеевым некоего, если мне не изменяет память, студента Елкина:

Комсорг: И он вам просто повстречался?

Елкин: Да, просто взял и повстречался.

Комсорг: Случайных встреч не бывает. Вы шли по улице III-го Интернационала?

Елкин: Да.

Комсорг: И из-за угла вышел Ерофеев?!

Елкин: Я не помню. Был дождик. Может быть, Ерофеев вышел и не из-за угла.

Комсорг: Ну, так откуда же?

Елкин: Сбоку.

Комсорг: Это с какого боку?

И т. д., и т. д.

____________

19 (?) июля

Уехала утром. Веничка еще спал в Галиной, более прохладной комнате – сердце. Галя мне сообщила одновременно печальную и смешную новость, если она ничего не перепутала и правильно все поняла: ленинградский журнал «Нева» отказался печатать «Петушки» из-за фрагмента о Стаханове.

____________

23 июля

Приезжаю к Веничке (по договоренности). У него – Жанна! Как позже от него узнала – по срочному Галиному вызову. Меня – практически игнорирует. С Ерофеевым чрезмерно кокетлива. С Галей по-дружески щебечет. Правда, зачем-то доверительно мне сообщила: «Когда ты в прошлый раз уехала домой из-за какой-то мелкой ссоры с Галей, Ерофеев бросился на нее с ножом!» (Что за бред. Такого быть никак не может!) И еще с трагическим видом добавила, как Галя ей сказала: «Я думала, что Ерофеев будет писать “Фанни Каплан”, а он не пишет. Пусть умирает!»

Неожиданная перепалка. Галя: «Вас всех надо разогнать!» Ерофеев: «В первую очередь тебя». Галя: «Нет. Ты уже от меня никуда не денешься!»

В общем, ужас: сплетни, интриги, ссоры. Надо бы держаться от всех подальше, особенно от баб.

Приезд журналиста Леонида Прудовского. Дал свое согласие принять участие в книге о 60-х. Сказал, что Веничку надо скорее отправить на природу, в Абрамцево: «Пусть уж лучше это произойдет там». Боже, они уже все его хоронят! Несколько раз порывалась уехать. Веничка задерживал. И все же я уехала на радость Гале и Жанне.

На следующий день утром звонит Ерофеев. Очень нежен… Смущен…

____________

25 июля

На Флотской Прудовский. Сообщил, что ждет ленинградское телевидение, которое о Ерофееве будет делать передачу. Очень волнуется, что она сорвется, т. к. до Ерофеева еще предстоят съемки Новеллы Матвеевой и художника Сысоева. Наконец приехали. Интервью брал Прудовский. Веничка так просто и артистично держался перед камерой, как будто всю жизнь снимался в кино. Передача – на 20 минут. Много вопросов. Рассказал, что писать начал с пяти лет. Учителями, оказавшими влияние на его творчество, считает Стерна и Рабле, хотя «Москва – Петушки» – произведение чисто русское.

На вопрос, как писался «Василий Розанов», ответил: «Нужна была крыша над головой, и мне ее в маленьком домике предоставила одна весьма мерзкая бабенка из общества “Память”. Прудовский спросил: «А как, несмотря на гласность, вы относитесь к самиздату?» Ерофеев ответил, что приложит все усилия, чтоб он продолжал существовать.

«А как вы относитесь к тому, что вы не член Союза писателей?» – спросил Прудовский. «И слава тебе, господи! Их уже и так – тысячи!» – последовал ответ.

На следующий день звонили с телевидения сообщить, что «Ерофеев получился лучше всех» и что будут приложены все усилия, чтобы передача прошла.

____________

28 июля

Звонил Ерофеев. Наговорил мне много добрых слов. Сказал, что выпроводил Жанну на следующий день. Что у нее просто спортивный интерес: «Кто кого пересидит?» Что она шепнула ему об этом на ухо. Договорились, что завтра к нему приеду.

____________

29 июля

Приезжаю к семи вечера. Венички нет. Галя ликующе: «Приезжала на машине Жанна и увезла Ерофеева в Абрамцево!» – «Очень хорошо, – говорю, – подышит свежим воздухом». Галя все о Веничкиных похоронах. Сокрушается, что в Москве нет Ахмадулиной и Льна. «Я вас всех терплю ради Ерофеева, – говорит она. – Чтобы ему было хорошо».

Галя извлекла из Веничкиного письменного стола две фотографии «Рунихи» (Юлии Руновой), Веничкиной юношеской любви, «комсомольской богини», как ее называли его друзья. «Ты посмотри, какая страшная, какое неприятное у нее лицо, – сказала она. – Ну и вкус у Ерофеева!» А мне оно показалось весьма миловидным.

По Галиным рассказам, Рунова обвиняла Ерофеева даже в том, что он не кандидат наук! А расстались они после его операции. Она явно дала понять, что ей больше нечего с ним делать. А Ерофеев от всех это скрыл и очень страдал. «Сейчас все вроде прошло», – закруглила Галя свой рассказ.

Осталась у нее ночевать.

____________

6 августа

Веничка приехал из Абрамцева в жутком настроении. Поделился со мною, что Катя – внучка писателя Льва Копелева – не пригласила его на свой день рождения из-за того (по его предположению), что он говорит через микрофон. Что разговаривала с ним по-барски и т. д., и т. д. «И вообще – все хороши. Я буду лучше сидеть дома привязанным к стулу, чем еще раз приеду к этому ничтожному племени», – сказал он.

Показал «Литературку» за третье августа. Хвалебные строки о нем в диалоге Евгения Попова и Сергея Чупринина «Возможные варианты».

Читаю: «С.Ч.: Хотя… и тут все относительно, и тут нет правила без исключений. Скоро, как известили “Известия”, в составе альманаха “Весть” придет к читателям поэма в прозе Венедикта Ерофеева “Москва – Петушки”. Наконец-то! Ведь ее, я слышал, успели уже издать чуть ли не в 17 странах.

Е.П.: Венедикт рассказывал мне, что в Финляндии его книгу правительство рекомендует изучать тамошним обществам трезвости. Этот литературный шедевр конца 60-х, эта горькая исповедь российского алкоголика имеет всемирный отклик, и вот только у нас на родине…

С.Ч.: У нас на родине “Москва – Петушки” тоже, положим, разошлись в бесчисленных списках тиражом, которому позавидует любой из приспособившихся. Я вот, например, читал ее лет пятнадцать назад, да и кто в нашем поколении ее не читал?!»

Ерофеев на все это: «Вот посмотришь, какой поднимется страшный бум после издания “Петушков”. Встанет вопрос: “Будет ли еще существовать русская литература?”»

Приезжал к нему главный художник Ленинградского молодежного театра. Хотят ставить «Петушки». Уходя, прочитал свою маленькую автобиографическую поэму. В оценках Ерофеев, как всегда, сверхпрямолинеен: «Ну почему так мелко? Почему так мелко», – (имея в виду, конечно, мелкотемье) с раздражением спросил он. На что художник невозмутимо ответил, что у него есть вещи и пообъемнее.

Обсуждали с Ерофеевым музыкальное оформление «Петушков». Выразил желание, чтобы звучал Шостакович, хотя бы местами.

Вечером слушали по телевидению 5-ю симфонию Чайковского. Веничка ее очень любит. Дирижер – Светланов.

Уехала в 11 вечера. Веничка сердится. Не попрощался. Галя даже стала меня задерживать…

____________

9 августа

Приезжал со своей женой Таней Венедикт-младший. Веничке очень и очень плохо… Так и уехали они, не пообщавшись.

Вечером звонок мне Татьяны Щербины. Сообщила, что в октябре в Доме архитектора намечается вечер Ерофеева. Попросила меня помочь в организации его некоему Александру Майорову. Тут же ему позвонила. Назначили вечер на 21 октября, к Вениному дню рождения.

____________

10 августа

Гале нужно идти по каким-то делам, по магазинам, и она просит меня приехать и побыть с Веничкой. Ему очень плохо. Температура – 37, но почему-то весь пылает, в жару. Даже не прикоснулся к оставленной ему Галей маленькой бутылочке коньяка.

Чтобы чем-то его развлечь, показала привезенную для Тамары Васильевны (в Кировск) огромную репродукцию с картины Ильи Глазунова «Мистерия XX века». Из всех изображенных на ней исторических личностей ему больше всего понравилась «Обнаженная – стриптиз». Короче, посмеялся он над этим шедевром.

Звонил Генрих Сапгир. Попросил передать Ерофееву привет от приехавшего в Москву Юрия Мамлеева, и вообще – от всех знакомых парижан. Мамлеев, как сообщил мне по секрету Сапгир, боится встречи с Ерофеевым, несмотря на любовь к нему. Объясняет это мамлеевским мистицизмом.

Долго говорит о своей любви к Ерофееву, о том, как за последние годы они с ним очень сблизились.

Вернувшаяся к вечеру Галина поблагодарила меня «за дежурство». Внешне весьма доброжелательно пригласила «на завтра» смотреть о Ерофееве фильм. Сообщила, что договорилась с врачами положить его под капельницу… Веничка от нее наотрез отказывается. Запрещает за ним ухаживать. На все проявления к нему внимания говорит: «Я – сам…»

____________

11 августа

Приехала в черных брюках и черном свитере. Веничка недоволен: «Неужели в твоем гардеробе не нашлось чего-нибудь получше?» (Как странно от него слышать это слово – «гардероб»…)

У него в гостях сестры – Тамара и Нина. В 10 вечера ожидается о нем передача («Пятое колесо»). 11 августа – день смерти их матери, и собрались они все вместе, чтобы помянуть ее. Веню, конечно, заметно сократили, но фильм все равно получился очень удачным. Галя (не очень доброжелательно): «Прудовский увековечил себя».

____________

12 августа

Вечером – с сухим вином явление четы Юры и Вали «Гудочков» (Гудковых) – старинных Веничкиных друзей. О чем-то оживленно беседуя, чтобы на Ерофеева не дымить, курим с Юрой на балконе. В результате из-за ревности – чуть ли не страшная ссора, и даже «Гудочку» пришлось за меня вступиться.

Ерофеев жалуется на Галю: «У нее мерзкая привычка. Когда меня нет дома, она с лупой просматривает мои дневники и вырывает из них неприятные для нее страницы». Сказал, что два дневника просто пропали.

____________

13 августа

Приезд на Флотскую Генриха Сапгира с коллегой из «Книжного обозрения». Хотят у Венички взять интервью. Попросила его разрешить мне присутствовать при разговоре.

Один из рассказов Ерофеева – рассказ о потерянной им летом 72-го рукописи романа «Дмитрий Шостакович». А сюжет такой. Ехал один в электричке по Курской железной дороге, везя в авоське две бутылки вермута. Предназначались они для начальства, чтобы не так нагорело ему за двухдневный прогул. А еще в авоське лежала завернутая в газету рукопись «Шостаковича», которую так не терпелось показать ему друзьям. В электричке он заснул, а авоську, позарившись на вино, вместе с рукописью, конечно, стащили. Долго пытались найти ее друзья. Даже прочесали все железнодорожное полотно, но исчезла она бесследно. Долго он пытался ее восстановить, но не получилось. Очень переживал…

После интервью Веничка читал всем выдержки из «Ленинианы». Оказывается, ее три вечера подряд передавали по «Би-Би-Си».

При прощании Генрих пригласил всех нас к себе в гости на вечер Юрия Мамлеева, а его коллега Володя сказал Веничке, что «Петушки» напоминают ему Гоголя, в частности «Мертвые души».

____________

14 августа

Звонок на Флотскую Прудовского. Расхвалила его передачу о Ерофееве. Прудовский сказал, что надо как-то понежнее отметить день рождения Венички. Сказал, что надо всем скинуться и подарить Ерофееву его портрет. В качестве художника предложил Петра Беленка[20].

____________

Приезд к Ерофееву из Польши его друга – концертмейстера и прекрасного пианиста Януша Гжелёнзка с его женой актрисой Ниной Черкес. Веничка в тяжелом состоянии. По его просьбе Януш сыграл его любимый полонез Шопена (ля-бемоль мажор). Сыграл на подъеме, блестяще, несмотря на сильно расстроенный инструмент. Ерофеев попросил повторить. В глазах его стояли слезы… Поделился: «Я не выдержал бы первой операции, когда на меня не подействовал наркоз, если бы не слышал эти звуки».

Уже к вечеру появился Леша Зайцев с тремя незнакомыми мне своими друзьями. Привез из деревни огромные чудесные яблоки, вино… Шумел, веселил, объяснялся Веничке в любви. Под конец, окончательно всех и все перепутав, предложил мне руку и сердце. Веничка смотрит на него чуть ли не с обожанием. Остался ночевать и рано утром уехал.

____________

18 августа

Ерофеев с упоением читает «Историю государства Российского». «Зачем мне кто-то нужен, если есть Карамзин?» Заводили 7-ю симфонию Бетховена. Веничке нравится только вторая часть: «Зачем так длинно писать, когда есть такая часть?» Сообщил, что его приглашают в Союз писателей. Сказал, что покажет им фигу. Галя вроде не против фиги, но подумывает о какой-то большой пенсии в Союзе.

Галя Вене: «Хватит пить, Ерофеев! Ну хоть поменьше, что ли. Да и денег уже нет».

Веня: «Будут тебе деньги, будут!»

Галя: «Знаю, что будут, но тебя ведь не будет!»

Она просит у меня «Континент» для «Мосфильма». Там вроде собираются ставить «Вальпургиеву ночь».

____________

19 августа

Здоровье Венички идет на поправку. Сон спокойный и глубокий. Сегодня к нему должен приехать Сапгир. Он просит написать Ерофеева предисловие к его новой книге стихов.

Веничка дал почитать мне «Известия» за 19-е августа со статьей «Пятое колесо, или В поисках “лишних” людей и идей». В статье приведено одно из писем, приходящих в редакцию по поводу «Петушков». Такой, например, текст: «Спасибо за очищающей силы расстройство. Такое впечатление. Древние греки сказали бы – “Катарсис”. Согласитесь, это многого стоит».

____________

20 августа

Привезла Гале обещанный «Континент». У них с Веней гости – художник Алексей Нейман, делающий с Ерофеева наброски для будущего портрета, и Януш с Ниной. Она встретила меня очень радостно и даже расцеловала, чем вызвала Галино недовольство. Звонила Веничке Ахмадулина. Очень долго с ним беседовала. Галя: «Как они с Ерофеевым похожи! Их водой не разольешь!»

____________

21 августа

У Гали ко мне очередной приступ агрессии. Взяла и ушла в соседний дом к своей приятельнице Нате. Вслед за мной, в знак протеста, отправился и Веничка. Галя ему бросила вслед: «Чтоб ее ноги здесь больше не было, поскорее бы приезжала Жанна!» Веничка поделился со мною, что Галя на нее делает ставку и даже хочет на какое-то время поселить ее в их квартире. Ко мне он очень внимателен. Обещает первой подарить «Весть». Мечтает в самом начале сентября поехать со мной на дачу к Нате.

____________

25–26 августа

Звоню Ерофееву. Галя раздраженно: «Попробуй позвонить завтра вечером». Звонит Ната: «Тебя разыскивает Ерофеев». Перезваниваю ему и говорю, что приеду к Нате с замечательным искусствоведом Сергеем Кусковым смотреть картины Игоря Ворошилова. Веничка, чтобы повидаться со мной, согласился к ней заглянуть. Через полчаса появляется в жутком состоянии в сопровождении Гали! Она затаскивает Нату на кухню и начинает меня ни за что ни про что поносить. После ее ухода Ната предлагает нам остаться у нее до следующего дня.

Неожиданный звонок Генриха Сапгира. Извинившись, говорит, что разыскивает Ерофеева, что телефон ему дала Галя. Говорит, что он понимает, как мне тяжело. Что я произвожу на него впечатление человека с полной самоотдачей и т. д., и т. д. Договорились, что он позвонит попозже, когда Ерофеев проснется.

Веничка не позволяет себе в присутствии посторонних плохо говорить о Гале, но сегодня его вдруг прорвало: «Она столько раз меня унижала! Говорила: “Ты пришел ко мне оборванцем. В моем доме только телевизор, купленный на твои деньги”. Оплевала моего сына, который взял у нее взаймы 10 рублей, чтобы погулять с женой по Москве, и не вернулся, уехав с нею в Петушки. А на следующий день она нашла эти десять рублей на столе под книжкой. Про тебя: “Как ты можешь любить женщину с такой внешностью? Ей все равно, с каким связываться возрастом (Ерофеев старше меня на 4 года. – Н.Ш.). В больницу пусть приезжает, а дома – чтобы ноги ее не было”. Какое ничтожество. Собака на сене. Ведь ее обязанности – финансы и готовка. Мне с ней не о чем разговаривать. Правда, – изменил он тон, – я ей очень благодарен за то, что она прописала меня и возилась с моим военным билетом».

Ушли от Наты в 7 вечера. Самочувствие у него неплохое. «Вот видишь, – говорит, – как я окреп. Меня даже не надо провожать до подъезда». Договорились, что он будет звонить мне сам с 10 до 11 утра.

____________

5 (?) сентября

Ездили с соседкой Галей К. в Птичное за некоторыми оставленными Веничкой вещами. Невзирая на ссору с Носовой, привожу их на такси на Флотскую. Заходить в квартиру наотрез отказалась, но она неожиданно стала настаивать на этом. У нее сегодня прекрасное настроение. Они с Ерофеевым были в гостях у Ахмадулиной по поводу выхода (4/09) в «Московских новостях» ее публикации о нем под названием «Париж – Петушки – Москва». «“Свободный человек!” – вот первая мысль об авторе повести, – пишет Ахмадулина, – смело сделавшим ее героя своим соименником…»

Веничка сегодня говорит только о литературе. О любимых им Аверинцеве, Томасе Манне, Цветаевой и т. д. В 11 вечера собираюсь уходить. Веничка упорно задерживает. Опять все по-новому. Галя по поводу дачи и весьма миролюбиво: «Подсовываю тебе Ерофеева».

____________

6 сентября

Галя К. предлагает повезти Веничку на своей машине под Наро-Фоминск к знаменитому врачу-целителю – некоей Валентине Александровне. Рассказывает о ней: «Давно занимается древней медициной. Предки – из Греции и Германии. Лечит правительство, знают о ней все посольства. Сейчас ей 95 лет, но до сих пор работает рентгенологом. Несмотря на инфаркт, ездит, имея свою машину, только на электричке, говоря при этом: “Хочу быть со своими солдатами”, т. е. учениками. Уже обучила 200 человек, и они работают в разных концах страны. Знает всех врачей, в том числе и Огольцову (оперировавшую Веничку в 85-м году)».

Для начала едем к ней без Ерофеева. Просто с его фотографией. Приезжаем. Чудесная поляна в лесу… Костры… 30–40 ее учеников.

Показываю Венину фотографию. Она долго и внимательно смотрит на нее через трехлитровую банку со святой водой из источника, что поблизости. И вдруг поляну оглушает ее вопль: «Человека зарезали! Человека зарезали! Не было у него никакого рака! У него была россыпная грыжа! Я бы могла заговорить ее за три дня!»

«Приезжайте с ним через неделю, – уже успокоившись, сказала она нам. – Найдем общий язык. Помочь уже будет трудно, но попробую».

____________

9–13 сентября

Ерофеев, конечно, очень устал от своей урбанизированности. Мечтает вырваться на природу.

Наконец втроем с Натой вырываемся на ее дачу, вернее, дачу ее брата. Весело ходим за грибами, топим печку. Веничка сам пилит и колет дрова, по вечерам читаем вслух стихи. В «Неделе» вышли отрывки из «Петушков», а в «Континенте» – «Моя маленькая лениниана». Наконец засел за работу. Наметил пять заданий: 1. «Фанни Каплан». 2. Автобиография. 3. Ответы на вопросы Краковского университета (письменное интервью). 4. Вступительное слово к новому сборнику стихов Сапгира. 5. Составление (для «Огонька») антологии русской поэзии. Даже прихватил с собой латинский словарь и часто в него заглядывает. Из Израиля он получил письмо от врача – друга Сапгира. Собирается нам с Веничкой (называя меня в нем «симпатичнейшей его подругой») прислать вызов, что Галю, по словам Ерофеева, очень раздражило. Вспомнил, как она однажды сказала своей подруге Наде «Балашихе»: «Эти подурачатся и очень скоро разбегутся. Я в этом уверена. Вот увидишь». Ко мне Веничка очень внимателен и заботлив. «Ты мне никогда не надоешь, – сказал он. – С тобою я по-настоящему захотел жить».

Периодически из Москвы звонит Галя. Ната возмущается: «Совсем не спрашивает о Веничкином здоровье. Только и говорит: “Пусть дает страницы, а я всем обеспечу”».

____________

14 сентября

Приезд на дачу Галины. Ната встречает ее на вокзале. Застает Ерофеева сидящим за столом, обложенным книгами. Внешне – в восторге. Со мною – любезна. Даже подарила «Неделю», с опубликованными в ней отрывками из «Петушков»… Выкладывает на стол привезенные продукты, включая 0,7-литровую бутылку водки. Веничке, как нам кажется, и не хочется совсем к ней притрагиваться, но из-за упрямства, что ли, начинает потихоньку выпивать.

Уезжая, Галя спрашивает, когда ей еще приехать. Ната ее не переваривает, но внешне, конечно, с ней сверхлюбезна.

____________

15 сентября

После привезенной водки работа сорвана. Самочувствие плохое. Еле-еле уговариваем его пойти в лес за грибами. Как можем – развлекаем: смеемся, читаем наперебой стихи.

Вечером – звонок Гали. Набравшись храбрости, Ната все ей высказала по поводу привоза большого количества спиртного и заодно спросила: «Почему ты все-таки не оформляешь Ерофееву поездку для лечения за границей?» Галя: «Напишет “Фанни”, его и так вышлют. И потом – мне это делать опасно. Могу загреметь в больницу. Пусть этим занимаются люди с именами».

____________

(?) сентября

Отъезд Наты в Москву. Ерофеев ей: «Если Носова не пришлет с тобой “гостинец” – не будет никаких пьес. Пусть живет на свою нищенскую зарплату».

Вечером просит почитать ему стихи А.К. Толстого, которого он собирается включить в «Антологию».

____________

(?) сентября

Чувствует себя неважно. Очень расстроен, что не может приступить к работе. Просит меня к 5–7 утра заваривать ему крепкий чай.

____________

(?) сентября

Приезд Галины. Привозит Веничке очень много спиртного. Но – о чудо! – выпил совсем немного и на следующий день даже ничего не попросил! Галя со мною любезна. Даже подарила ксерокопию «Ленинианы».

____________

(?) сентября

Наверное, из-за погруженности в свои мысли и планы, Веничка очень рассеян. Например, утром бреется перед зеркалом своим микрофоном, искренне удивляясь, почему не исчезают волосы. Спит всегда с часами на руке и вообще с ними никогда не расстается.

В Москву ни в коем случае возвращаться не хочет, да и гостей не жаждет.

Звонок Гали. Сообщила, что собирается приехать на дипломатической машине с каким-то израильтянином. Потом перезвонила, сказав, что приедет одна, с подарком от него – какой-то модной курткой.

Ната очень недовольна, что она зачастила, но я ее предупреждала об этом.

____________

23 сентября

Самочувствие плохое. По утрам трудно дышать. На улицу не выходит. Говорит, что в Москве такого не было, но возвращаться туда ни в коем случае не хочет.

Нарисовала быструю акварель – собранный в лесу букет полевых цветов. Очень внимательно наблюдал за мною. Вроде не очень понравилось. Тут же разорвала ее в клочья.

Несмотря на плохое самочувствие, все время со мною по-детски дерется и при этом очень веселится. Вечером нам с Натой с увлечением рассказывает сюжет «Фанни Каплан». Может быть, снова засядет за работу?

Говорит, что отрывки из «Фанни» хотят включить в программу его вечера в Доме архитектора.

Вечером приезжает Галина с обещанной курткой, едой, бутылкой спирта и водкой, настоянной на гранатовом соке. Расхваливаю Веничку: «Практически не пьет». Галя (очень настороженно): «Это что-то не то. Надо срочно в Москву». Тут же выдает ему бутылку водки. (Какая там «Фанни Каплан»?) Не выдержав, звоню в Москву Муравьеву. «Спасибо за доверие, – говорит он, – продержите Ерофеева подольше за городом».

Уже поздно. Предлагаю Гале переночевать. Веничка мне поутру доверительно сообщает про ее реакцию: «Я ее оскорбляю, а она ко мне подлизывается». «На дне рождения у «Балашихи», – сказал он, – этому будет посвящен целый вечер!»

____________

24–28 сентября

После отъезда Гали – у меня целых пять дней самый настоящий нервный срыв: сильный озноб, бессонница, обостренная обидчивость, ко всем цепляюсь, разорвала все свои акварели, несколько раз порывалась уехать в Москву, но остановили. Ерофеев, вместо того чтобы меня как-то успокоить, сказал: «Ты с каждым днем становишься все хуже, и я даже записал об этом в своем дневнике». Наверное, в знак протеста – очень внимателен к Н.А., и ей это очень по душе: чрезмерно с ним кокетлива. О, эти подружки!

____________

30 сентября

Последний день перед отъездом в Москву. Веня чуть простужен, но настроение неплохое. Ко мне очень нежен, внимателен. Ходили гулять вдвоем в лес за грибами. Подписал мне «Лениниану»: «Пустомеле Наташке Перельман от мудрого автора в память о самом веселом из всех сентябрей 80-х. В. Ер. 30. IX. 88 г.».

Разговор о том, как важно найти для своего героя подходящую фамилию, имя. Спрашиваю его: «А откуда взялся Гуревич из “Вальпургиевой ночи”?» Ответил, что во Владимирском пединституте учился вместе с ним студент Гуревич – очень веселый, остроумный, интеллектуальный еврей. Рассказал про него много смешных и интересных историй.

Поздно вечером появляется на машине Галина. Привез ее Леня со своею женой Леной – бывшие соседи по дому из Птичного. Галя говорит, что машина будет очень перегружена вещами и что кому-то, явно намекая на меня, придется ехать в Москву на электричке. Предлагаю свою кандидатуру, и она с нескрываемой радостью быстро соглашается. Несколько смущенный Леня, ссылаясь на темноту, предлагает проводить меня до станции. Отказываюсь. Просто действительно очень хочется побыть одной. Устала…

На следующий день, по донесению Н.А., Галя в машине: «Шмелькова теперь всей Москве будет хвастаться, что она весь отпуск потратила на Ерофеева». И еще: «Вы представляете, если бы была написана “Фанни Каплан”, мы бы уже через две недели получили деньги!»

Выйдя из машины у дома на Флотской, Веничка, то ли в шутку, то ли всерьез, попросил Н.А. срочно позвонить мне домой. Узнать, как доехала. «Я очень боюсь, – сказал он, – как бы ее чем-нибудь не переехало».

____________

2 октября

В час ночи Галя привозит Ерофеева к моей знакомой по дому – Г.К., чтобы завтра на ее машине отправиться к врачу-целителю под Наро-Фоминск.

Мелкая с ней ссора из-за Веничкиного состояния – устал от ее нападок в мой адрес.

Всю ночь не спал. Прикладывался к коньяку… Утром еле встал. Тронулись в путь. Дорога красивая, осенняя, и Веничка чуть потеплел. По приезде целительница, посмотрев на Ерофеева всевидящим оком, подтвердила свой диагноз: «Не было у него никакого рака!», и Ерофеев живо с ней согласился. Обругала всех известных хирургов… Досталось и друзьям юности: «Веселая была компания! Не одного погубили!» Провела с ним короткий сеанс лечения. Например, попросила, чтобы он долго-долго, не мигая, глубоко дыша и при этом разводя руками, смотрел на солнце, пока его диск у него в глазах не станет зеленым. Как ни странно, Ерофеев при всем своем скепсисе беспрекословно ее во всем слушался.

Пожаловалась ей на его слабость. Спросила: «Хватит ли сил доехать ему обратно?»

«Ничего, – сказала она. – Все будет хорошо. Я с расстояния буду управлять вашей дорогой».

И странно… Ехали легко и весело. Несколько раз останавливались в лесу. Собирали грибы, смеялись, фотографировались.

Проводила Веничку до Флотской. Заходить отказалась, но настояла Галя. Очень любезна. Даже предложила суп и рюмку коньяка. Сообщила, что пришла от моей кузины написанная ею восторженная рецензия на «Вальпургиеву ночь». Тут же решили включить ее в программу вечера Ерофеева в Доме архитектора. Уехала поздно. Веня и Галя задерживали…

____________

3 октября

Ранний звонок Наты. Сообщает: «Встретила у дома Галю. Зашла к ним. Расхваливала тебя – как ты находишь с Ерофеевым общий язык» и т. д., и т. д.

Галя: «Я ничего против нее не имею. Лишь бы писал…»

____________

4 октября

Галя мне по телефону: «Ты что не звонишь? Скажи мальчику хоть пару ласковых». Не скрывая радости, сообщает, что завтра на машине заедет Жанна и повезет его в Мытищи на дачу своего брата.

Настроение у Ерофеева неважное: 10-го в Доме архитектора намечается творческий вечер Коротича, и ему, как преданному поклоннику «Огонька», очень хочется его посетить.

____________

5–8 октября

Периодические звонки Ерофеева с дачи Жанниного брата. Очень просит его навестить…

____________

9–11 октября

Ерофеевы все же приехали в Москву на вечер Коротича. Приехала к ним на Флотскую. Галя встретила любезно и даже предложила пообедать. Сообщила, что Жанна написала с Веничкиной фотографии очень «мощный» его портрет, только, по ее словам, Ерофеев почему-то на нем очень похож на американского летчика Пауэрса. Сообщила Веничке приятную новость: смотрела в Студенческом театре МГУ на Моховой 1-й акт «Вальпургиевой ночи» в постановке режиссера Евгения Славутина. Очень понравилось.

Вечером 10-го – в Доме архитектора. В перерыве зашли к организатору вечера Ерофеева – Саше Майорову. Порадовал, что местная цензура пропустила текст Генриха Сапгира к пригласительному билету:

«…Так. Были уже верующие,

еще не было Евангелия.

Но оно должно было появиться,

и оно было написано.

“Москва – Петушки”,

автор – Венедикт Ерофеев.

Текст с начала до конца

поэтический и эзотерический».

(Из неформального слова о Венедикте Ерофееве)

Генрих, поскольку этот текст был написан им по моей просьбе, попросил меня найти к нему какой-нибудь эпиграф, какую-нибудь фразу из «Петушков». Недолго думая, предложила: «И немедленно выпил». Генрих одобрил. Так и прошло.

В перерыве, в фойе, встретили общего с Веней знакомого – эстрадного актера Володю Демина. Бросился к Ерофееву с объятиями.

Вернулись с Веней и Галей на Флотскую. Они снова уезжают на дачу. 11-го проводила их до вокзала. Очень зовут меня к ним приехать. Вечером Галя мне оттуда уже звонила. Сообщила ей, что мне был звонок от приехавшей из Италии журналистки, которая хочет взять у Ерофеева интервью для миланского журнала «Панорама». Галя довольна: «Надо делать дела». Договорились, что приеду с ней на дачу в воскресенье.

____________

14 (?) октября

Едем на машине к Веничке на дачу с журналисткой Кьярой и ее русской переводчицей Марией. По дороге Кьяра много расспрашивает меня о Ерофееве. Один из вопросов, например, такой: «Считает ли он себя профессиональным писателем?» Даже не нашлась, что и ответить, настолько странным он мне показался.

У калитки уже встречает Галя. Шепнула мне, что Ерофеев очень волнуется. «Странно, – подумала, – ведь не впервой». Веничка расстроился, что не привезла ему «гостинец», чем очень смутил гостей: «Почему не предупредили?»

Интервью не получилось: говорила одна Галя, сообщая при этом зачастую совершенно не относящуюся к вопросам информацию. Мария еле успевала переводить. И Кьяра из вежливости все подробно записывала.

К вечеру Галя уехала к матушке. Звонила мне из Москвы. Заботливо спросила: «Ела ли ты что-нибудь?» и т. д., и т. д.

P.S. Уже потом, в Москве, мне позвонил какой-то итальянский журналист – коллега Кьяры, деликатно намекнув, что интервью надо переделать и что очень желательным было бы при этом отсутствие жены Ерофеева.

____________

15 октября

Гуляли с Веничкой 3 часа в лесу. Вернувшись, застали уже приехавшую из Москвы Галю. Привезла Ерофееву от Кьяры «гостинцы»: армянский коньяк и купленные в «Березке» брюки. «Хорошо, что не нижнее белье», – подумала я, хотя, как говорится, «дареному коню в зубы не смотрят». Брюки Веничка тут же куда-то непочтительно заткнул, а коньяк, конечно, пошел в ход.

____________

16 октября

Самочувствие после «гостинца» неважное. Все время «кокетничает» со смертью: «В последний раз бреюсь, в последний раз пью…» Галя: «Я тебе не дам умереть, Ерофеев, пока ты не напишешь “Фанни Каплан” и не получишь Нобелевскую».

Галя просит меня остаться ночевать, чтобы завтра всем вместе поехать в Москву.

____________

17 октября

Добираемся до Москвы электричкой легко – с шуточками и прибауточками, несмотря на неважное состояние Ерофеева. На минутку заглянула на Флотскую. Там уже к Веничкиному дню рождения расставлены столы. Галя мне совершенно серьезно: «Министр культуры, гений» и т. д.

____________

18 октября

Звонок из Питера незнакомого мне зам. реж. Театра Ленсовета. Очень просит текст «Вальпургиевой ночи». Хотят ставить. Предложила ему обратиться с этой просьбой к жене Ерофеева, но он сказал, что ему легче иметь дело в данном случае именно со мной, как с доверенным лицом Ерофеева. Кто же ему дал мой телефон?

Ездила в Дом архитектора к Саше Майорову за пригласительными билетами на ерофеевский вечер. Выделил мне 60 билетов, из которых 10 взяла для своих друзей. Договорилась с телевидением – «Добрый вечер, Москва». Звонок мне поэта и очень близкого Веничкиного друга Саши Величанского. Попросил включить в программу его выступление, сказав, что написал пять машинописных листов текста под названием «Феномен Ерофеева» и хочет его со сцены прочесть. Почитал мне по телефону. Очень понравилось. Запомнилась выдержка о том, что Ерофеев не только отличается от современных прозаиков, а вообще не имеет к ним никакого отношения, потому что он не прозаик, а поэт, так как знает, что подлинная проза – это и есть поэзия и т. д., и т. д.

Вечером позвонила Гале на Флотскую, чтобы обо всем рассказать. Наткнулась на Льна. «Что у вас там за программа? – с нескрываемым раздражением спросил он. – У нас есть своя!»

Дала ему телефон Майорова. (Лишь бы угомонился.)

____________

21 октября

Вечер Ерофеева в Доме архитектора. Приезжаю пораньше, чтобы встретить телевидение, приглашенных артистов из Студенческого театра МГУ, чтобы раздать всем билеты и т. д., и т. д.

В вестибюле сразу увидела Льна. Смотрит на меня зверем. Дерзит. Пытается вырвать из рук пачку выданных мне Майоровым билетов (но не вырвал). Даже чуть оцарапал руку (но не до крови).

Программа вечера: 1. I акт «Вальпургиевой ночи» в исполнении Студенческого театра. (Очень хорошо, и Веничка доволен.) 2. Отрывки из «Петушков» в исполнении Зайцева и Герасимовой. 3. Прослушивание маг. записи «Петушков» в исполнении автора. Затем – воспоминания: выступают Владимир Муравьев, Евгений Попов, Борис Мессерер, Саша Величанский и др. В завершение вечера – банкет. Идти отказываюсь, но Веничка настоял.

Галя вручает мне, очевидно за проделанную работу, пять очень красивых крупных роз. Приглашает допраздновать на Флотской. Поблагодарив ее и к великому неудовольствию Ерофеева, отправилась домой.

____________

23 октября

Приехала с подарком ко дню рождения – двухтомником Пастернака. Веничка очень рад. Предупреждаю Галю: «Если Лён завтра на дне рождения будет ко мне цепляться, то за себя не ручаюсь. Могу и заехать». – «Ну и заедь, – сказала она. – И правильно сделаешь».

Сообщила, что уже набран текст «Петушков» и что надо его срочно откорректировать. Предлагаю свою помощь. Веничка, возлежа на диване, тихонько наблюдает за моей работой. «А ты, оказывается, трудолюбивая девка, – говорит он. – Галина, налей ей коньяку!»

Приезд Муравьева. Поздравляет Ерофеева с предстоящим рождением и, сменив меня, засаживается за корректуру. Он, уверена, знает «Петушки» наизусть, и странички так и мелькают у него в руках, а с лица не сходит восторженная улыбка, как будто читает их впервые.

Собираюсь уходить. Веничка не отпускает. Галя: «Ерофеев, отпусти Наташку. Ведь она завтра приедет!»

P.S. Веня с Галей отправляются завтра с утра в Театр на Малой Бронной получать в торжественной обстановке по случаю дня рождения гонорар, а затем – на полчаса маленький банкет.

____________

24 октября

Веничкино пятидесятилетие! Масса поздравлений, в том числе – телеграмма из Театра на Таганке. Приехала, по просьбе Галины, пораньше, с букетом белых роз. У Ерофеева уже сестра Тамара и, конечно, Лён с зам. реж. Театра на Малой Бронной – заключение договора на постановку всех ерофеевских произведений. Распивается шампанское. Со мною Лён не здоровается. Зловеще-таинственен. Веничка на все это никак не реагирует.

Рассаживаемся за праздничным столом, и Лён сразу же водружает на глаза темные, модные, громадные очки.

«Так-так, – думаю. – Глаза спрятал для храбрости, значит, сейчас что-то начнется». И точно.

«Шмелькову нельзя уважать», – не дождавшись первого тоста за юбиляра, ни к селу ни к городу патетически провозгласил он.

«Не Шмелькову, а Наталью Перельман (фамилия моего отца. – Н.Ш.)», – спокойно поправил его Ерофеев.

«Да, – распаляясь, продолжает Лён. – Отца можно уважать, а ее нельзя! На вечере Ерофеева ее друзья заняли три первых ряда в партере, а профессор университета стоял у стены!!!» (Какой профессор?)

И уже позже, в кулуарах, опять старая песня: «Она убила Губанова, Зверева и вот теперь взялась за Ерофеева. Но я этого не допущу!!!»

«А Лермонтова и Пушкина тоже она?» – тихо поинтересовался чей-то голос.

«Не обращай на него внимания», – безразлично-устало махнул рукой Веничка.

«Хватит доставать Наташку», – вступилась за меня Галина.

Не получив от присутствующих никакой поддержки, Лён вытащил из вазы кем-то подаренную Ерофееву розу и с какой-то непонятной улыбкой как бы в знак примирения протянул ее мне…

____________

25–26 октября

Состояние плохое. Депрессия. Ничего не ест. Почти все время в тяжелой дремоте.

____________

28 октября

Галя собирается на день рождения к Леонтовичу и просит меня побыть с Веничкой на Флотской. Встретил с прохладцей: «Почему не была 27-го?» Звонила ему Яна Щедрина. Пока он спал, разговаривали с ней почти час по телефону. Назвала меня «Веничкиным ангелом-хранителем». В общем, поддержала словом.

Возвращение Гали. Предложила остаться переночевать. Она (по отношению ко мне) заметно потеплела, да и к другим тоже, например, к Ваде Тихонову. Причина? Конечно, Веничкин успех. Ведь радость делает людей добрее.

____________

31 октября

Звонок Ерофеева: «Где загуляла? Соскучился». Рассказывает: звонили два врача, которые, посмотрев о нем передачу по телевидению («которое ты приволокла»), предложили ему свою бескорыстную помощь – постоянное, регулярное наблюдение за его здоровьем.

Еще был звонок из журнала «Советский театр». Сообщили, что в Варшаве готовится премьера «Вальпургиевой ночи».

Олег Дарк хочет устроить его персональный вечер. Веничка: «Но я же не Виктор Ерофеев, который не может прожить вечер без вечера».

Печальное известие от Муравьева: их общую с Ерофеевым однокурсницу насмерть сбила машина. «Ты, пожалуйста, поосторожнее переходи дорогу», – попросил он меня.

Веничка сказал, что мы давно с ним никуда не выбирались, что его приглашают на какой-то поэтический вечер и он очень хочет взять меня с собой. Напомнила ему о предстоящей репетиции «Вальпургиевой» у Славутина. «Да, да, обязательно пойдем», – охотно согласился он.

____________

1 (?) ноября

Приехала на Флотскую. Встретил очень дружелюбно. Вслед за мною, как всегда, с кучей интересных книг – Игорь Авдиев. Мы с ним всегда находим повод посмеяться.

Новости: звонили из «Нового мира». Хотят опубликовать «Василия Розанова».

И самое главное: звонили из МХАТа с сообщением, что в Москве был на ретроспективном показе своих фильмов Анджей Вайда – самый любимый Веничкин режиссер мира! Еще раньше он мне говорил, что многие его фильмы, особенно «Канал», «перевернули ему душу». И вот из МХАТа сообщают: Вайда намерен в собственном театре по-своему инсценировать «Петушки», и уже в 89–90 годах сделать по «Петушкам» фильм! Веничка ответил, что он целиком полагается на его вкус и интеллект, поскольку считает его непревзойденным режиссером из живущих. Ерофееву ответили, что Вайда будет чрезвычайно польщен такой оценкой его творчества.

____________

7–8 ноября

По случаю праздника приезжаю с цветами и шампанским. Самочувствие Ерофеева тяжелое – ничего не ест, депрессия. Почти никто не звонит. И слава богу. Веничка: «Как хорошо, что нет гостей…» Рассказала Гале про звонок мне В.А., что он закодировался и очень этому рад. Предложил: «Не последовать ли Ерофееву моему примеру?» С Галиной стороны, как всегда, никакой реакции. Оживленно рассказывает мне за шампанским, как они с Веничкой чудесно жили в Абрамцеве на даче у Делоне, как хорошо к ней относился дед Вадима Борис Николаевич – крупный математик и замечательный человек.

____________

12 ноября

Приехала к Веничке от сестры художника Анатолия Зверева – Тони. Из ее дома много раз ему звонила. Галя встретила недружелюбно. Даже не предложила чаю. Причина, по донесению Ерофеева: Галя разговаривала по телефону с Жанной, которая ее против меня очень сильно настроила.

Вечером – приезд с коньяком Игоря Авдиева и Андрея Петяева. Довольно быстро разрядили царящий в доме мрак.

____________

13 ноября

Приезд Виктора Тимачева. Галя, собираясь к матери, шепчет ему: «До моего прихода не уходи». Потерпев немного его присутствие, Веничка все же Виктора выпроводил. Зачем-то мне все время рассказывает про Жанну. Как она называет его по телефону «Моя любовь», «Мое солнышко»… И вообще, Ерофеев рассказывает мне подробно обо всем и обо всех, и иногда мне это в нем не очень нравится.

____________

15–17 ноября

15-го – день рождения Наты. По причине неважного самочувствия Веничка поздравить ее не пошел. У нее – Игорь Ворошилов. Встретил радостно. Пообещал на день рождения подарить мне картину в благодарность за то, что в свое время я находила ему покупателей, не беря за это проценты. Собирается набить морду Льну, если тот будет распускать обо мне идиотские слухи.

Звонила от Наты Веничке. Выясняла с Галей отношения. Сказала ей, что Геннадий Айги собирается в Париж и сможет помочь Вене в оформлении вызова. В ответ – брань: «Он не может уже два года отдать нам тексты». – «Но, – говорю, – ведь сейчас речь идет о здоровье Ерофеева!» В ответ грубое «спасибо» и короткие гудки…

16-го Веничка все же заглянул к Н.А. Раздражен… Выяснения отношений… Даже не помню, что я ему наговорила. Уже позже по телефону Галя мне сказала, что он вернулся взвинченным, но ни о чем ей не рассказал.

17-го. Звоню ему. Голос сухой. Сообщил, что собирается лечь на обследование и что сам мне позвонит. Быстро повесил трубку…

____________

19 ноября

Сообщаю Ерофееву по телефону, что сегодня в «Советской культуре» вышла статья В. Потемкина «Пятое колесо» и что в ней есть текст и о нем.

Зачитываю ему. «…Буквально потряс монолог Венедикта Ерофеева, голос которого, еле слышимый, был усилен специальными динамиками. Время лишило человека права на правдивое слово, нельзя было печататься, не на что было жить. В результате всего – болезнь».

Веничка добродушно посмеялся над такой наивной трактовкой генезиса его болезни. «Пойду поскорее возьму обед, – сказал он, – чтобы так больше не писали».

____________

22 ноября

Звонок Ерофеева. Сообщил новости. Звонили из Нью-Йорка, выслали приглашение приехать в США на 3 недели. Официально – из Йельского университета.

Очень просит хоть что-нибудь прислать для публикации «Литературка».

____________

(?) ноября

Газета «Неделя» (№ 36, 88) очень быстро отреагировала на телепередачу «Пятое колесо» и по заявке трудящихся опубликовала отрывки из «М – П» с кратким предисловием к ним главного редактора издательства «Книжная палата» В. Кабанова.

«“Москва – Петушки” в печати? – пишет он. – Это будет встречено очень по-разному. Многих шокирует широкая демонстрация языковых вольностей на грани непристойности… Иногда и за гранью. Кто-то будет, возможно, подавлен сгущенной атмосферой черного юмора, пьяной иронией по поводу известных социальных реалий… Но чуткий и сострадательный читатель не может не почувствовать за этой свободно льющейся и рвущейся речью приглушенный стон больной, несчастной и саморазрушающейся души. Хотя нужны большие нравственные усилия, чтобы сострадать этому герою».

____________

28 ноября

Встретил радостно. «Почему так долго не появлялась?» Сообщила о неожиданной, странной смерти нашего общего знакомого актера – В.Д. Ерофеев ледяным голосом: «Довольно редкий случай, чтобы человек вот так умер, не оставив после себя никакой памяти».

Галина ко мне агрессивна. Искажает события, разговоры. Вечером залетает Ната. Не переваривая Галину, засыпает ее конфетами, печеньями и прочими дарами. Переглядываемся с Веничкой…

____________

29 ноября

Звонит Ерофеев: «Вчера я лишний раз убедился в том, что без тебя мне очень трудно. Заглянула бы хоть на минутку».

Являюсь. Сообщает, что до Нового года собирается лечь на обследование в больницу. Предупреждает: «Носова там чувствует себя королевой и может сделать все, чтобы тебя ко мне не пускали». Очень хочет справлять вместе Новый год. А в декабре он получит деньги и снимет дачу. Говорю, что ноги моей на ней не будет. «Тогда снимем две рядом», – сказал он.

Со стороны Гали ко мне – поток ненависти. Ушла, подчеркнуто вежливо с ней попрощавшись. Вслед злобное: «Какая воспитанная!»

____________

6 декабря

Звонит из больницы Веничка. Очень просит, чтобы я его навестила. Встретил тепло. Потом вдруг – неожиданный холод. Рассказал, что случайно слышал разговор Носовой с Натой.

Носова: «Скажи, может быть, Шмелькова его чуть-чуть любит?»

Н.А. (хохочет): «Как и всех остальных!»

С расстройства Ерофеев выпил целую бутылку коньяка. «Ну и подружка, – говорю. – Ну и лицемерка!» Ерофеев: «Ты расстроена, а я разве нет? А в общем, все это мне довольно безразлично», – махнул он рукой. Попросил, тем не менее, чтобы Н.А. принесла ему список всех моих поклонников, если приедет его навестить. Она, конечно, все это отрицает и даже назвала Веничку «интриганом».

____________

8 декабря

Веничка позвонил из больницы утром, и я сразу приехала к нему. Обругал мой желтый свитер и сто раз это повторил.

Сообщил о Лилином ночном звонке на Флотскую по поводу приглашения в США (бесплатные билеты и т. д.). Сказал, что он очень хочет, чтобы я его сопровождала.

Самочувствие неплохое. Очень хочет пойти в МГУ к Славутину на репетицию «Вальпургиевой ночи».

____________

14 декабря

Привезла Веничке Лилино письмо. Встретил меня радостно. Приглашает как своего официального секретаря в Нью-Йорк. Все время нежно поругивает: «Пустышка», «Притвора» и тут же: «Нет. Ты кажешься такой, какая ты есть».

____________

16 декабря

Временное возвращение Венички из больницы на Флотскую. По приглашению Славутина идем на спектакль Ружевича «Картотека». Понравился. После спектакля в честь прихода Ерофеева – чай. Обсуждаем постановку «Вальпургиевой ночи». Дал согласие изменить в спектакле музыку: «Можно и позабористей», – сказал он.

Очень не понравилось ему, что в Театре на Малой Бронной (по рассказам Славутина) заменили многие не совсем цензурные слова в тексте, хотя режиссеру Портнову и отдали должное за проявленное им целомудрие.

Оказывается, Ерофеев завещал Гале все наследство. По его словам, она не давала ему 100 грамм коньяку. «Подпишешь наследство, тогда и налью», – не то в шутку, не то всерьез сказала она. Он взял и подписал. А она ему на радостях налила целых двести грамм и потом сама об этом всем рассказывала, в том числе и мне. Сенсация на всю Москву. Даже в газете об этом написали. Правда, весь эпизод с коньяком, как мне кажется, очередная ерофеевская игра. Думаю, что подписанное Гале наследство есть плата за проведенные ею с ним годы, которые, как понимаю, были далеко не легкими.

Веничка сказал мне, что Галя с нетерпением ждет Новый год. Это будет ее год. Год змеи.

____________

18 декабря

Экспромтом заезжаю на Флотскую. Сообщение: послезавтра «с ревизией!» приедет с гастролей Жанна. Настроение у Ерофеева подавленное. Все время спрашивает, где я буду справлять Новый год? Зачитываю ему присланное мне Тамарой Васильевной поздравление с праздником:

«Милая Наташа, поздравляю с наступлением Нового 1989 года! Пусть он будет благополучным для Вас! Счастья, здоровья, радости, всяческого везения, неиссякаемой энергии желаю Вам от всей души! О Москве и о всех скучаю! Привыкла за полгода к интенсивному общению.

От Вени получила большое письмо. На днях отправлю ему посылку с книгами (его любимым Рабле).

Сегодня только поднялась с постели после сильнейшей простуды. Зима стоит суровая. В квартире прохладно. Привет Ерофеевым. Я им напишу завтра.

Целую. Тамара».

____________

26 декабря

В 9 утра звонит с Флотской Ерофеев. Собирается ехать на «Пушкинскую» покупать книги. Предлагает потом зайти в костел на рождественскую службу. Соглашаюсь. Рассказывал, что вчера, по приглашению Жанны, был на премьере спектакля (забыла название) в Театре Станиславского. Жанна, по его словам, играла «какую-то поблядушку», но играла неплохо. Вечером в театре – банкет. Ерофеев после банкетных возлияний чувствует себя ужасно. Нервы на взводе, и все это отражается на мне. Подозрительно: «Ты какая-то не такая!»

До Флотской доехали вместе. Веничка на время зашел домой, а я через дорогу – к Нате. В 7 вечера звонит: «У меня гости. Заходите». Из-за Гали отказываюсь, но он звонит снова и снова.

У него в гостях младшая сестра Нина Васильевна, Валя Еселева, Лена и Леня из Птичного и еще кто-то. Вернулась к Нате, и чуть позже пришел и Веничка. Основной разговор – о встрече Нового года и о поездке на дачу. Остался…

____________

28 декабря

Лег в больницу на обследование. Приехала навестить. Встретил сухо и даже враждебно. У него Игорь Авдиев. Перед уходом Игорь по секрету мне сообщил, что у Ерофеева чудовищное настроение из-за встречи Нового года. Галя собирает дома родственников – мать, тетку Любку и др. Особенно Веничку раздражают «канделябры», которые Галя так любит. Он собирается чуть ли не остаться в больнице на Новый год или даже спровоцировать дома ссору, чтобы куда-нибудь улизнуть. «Вот только жаль Андреевну (Галину мать. – Н.Ш.)», – сказал он мне.

Оказывается, Галя на меня Веничке нажаловалась. Будто бы я по телефону во время какой-то мелкой ссоры назвала ее совдепкой. Оправдываюсь: «Не говорила я ей такого!» Но Ерофеев отрезал: «Именно так и сказала. Это лексикон твоего круга, а Галина таких слов даже не знает». – «Может быть, и вправду ляпнула? – подумала. – Нехорошо, конечно». – «Но зато, – перехожу в наступление, – она мне как-то сказала, что я похожа на Сталина!» Веничка только рукой махнул…

Попросил меня позвонить Нейманам, чтобы у них вдвоем отметить Новый год. «Правда, – сказал он, – они не захотят ссориться с Галей». Я сама против этой идеи. Уговариваю его справлять на Флотской: как-никак семейный праздник. Ерофеев в ярости: «Тебе лишь бы улизнуть!»

Уже из дома, через силу, ссылаясь на Ерофеева, звоню Нейманам. Сумбурно объясняю ситуацию… В ответ слышу приветливое: «Мы будем очень рады Галю с Веничкой видеть у нас дома на Новый год». Так что все обошлось. Правда, не совсем. Веничка справлял Новый год на Флотской, но что мы не были с ним в этот его любимый праздник вместе, считал очень плохой приметой.