Глава 38 Косяки

Но при этом, конечно, легко нам не было никогда. Ни мне, ни родителям, ни всем остальным. Отдельная засада для меня была в том, что в семье много чего запретили. Курить, например. Диана с Денисом оба некурящие, даже запаха сигарет не переносят. Они вообще, кстати, какие-то как одно целое – всегда заодно, одно и то же не любят, одного и того же в жизни хотят. И вот первое время без сигарет я думал умру. У Виолетты же спокойно можно было курить, а тут нет. И я, такой, мысленно: «Вы че, ребят, я подросток! Мне уже почти семнадцать лет, как не курить-то? Вы что, хотите меня переделать?!» Понятно, что втихарца все равно находил укромные места и курил – там, где никто, типа, не видит. Приходил домой – блин, воняет. Духами побрызгался, жвачку пожевал, вроде норм. Но нередко, конечно, палили и тогда штрафовали. Но делать нечего, получал меньше денег. А бросить курить все равно не смог, как они ни старались. Зря только нервы друг другу портили. Вот после восемнадцати, кстати, они уже перестали ко мне на эту тему придираться. Условие теперь только, чтобы дымом в доме не пахло и чтобы нигде не валялись после меня бычки. С выпивкой то же самое. До восемнадцати лет пить категорически запрещали. Только очень редко – по большим праздникам – наливали немного вина за столом. Но, в отличие от курения, к этому запрету я как-то отнесся нормально. И после восемнадцати опять же совсем стало без проблем. Если гости, вся семья за столом, какой-то праздник, мне спокойно наливают бокал вина. У меня, кстати, с приходом в семью само собой пропало желание напиваться до усрачки. Больше нравится теперь сидеть, разговаривать и растягивать на весь вечер один бокал вина.

С сексом то же самое – сказали, что до совершеннолетия не одобряют. Но при этом сами же рассказали в подробностях, как там с презервативами, с венерическими заболеваниями, с зачатием детей. Понятно, что почти все это я и без них уже знал. Но было приятно, что и на эту тему мы говорили открыто, как взрослые. Они делились со мной информацией, но не делали вид, что я младенец, который ничего не знает и не понимает. Принимали мой опыт таким, какой он есть.

Ну и, конечно, категорически запрещено было воровать. Я реально долго держался. Из магазинов ничего не таскал, тем более деньги были: мог, как белый человек, пойти и купить. В семье тоже стойко ходил мимо сумок и кошельков, которые валялись то тут, то там. Целый год вел себя как паинька. А потом не удержался и несколько раз – вот прямо подряд шли эти случаи – по инерции своровал. Совесть мучила – все-таки родные люди, родители, – но вот не смог устоять. В семье, понятно, свободный выход в город, в магазин, поэтому деньги никогда не бывают лишними. Девчат опять же хочется угостить – у меня как раз тогда девушка появилась. А я же джентльмен.

Первый раз это было, когда я увидел в ванной комнате почему-то на раковине тысячу пятьсот рублей. «О, – думаю, – значит, они никому не нужны, о них забыли, если тут прямо кинули, лежат себе пылятся. Даже если вспомнят, подумают, что в другом месте потеряли». Я их, конечно, взял. Уже размечтался, как буду тратить. Но оказалось, эти деньги Диана дала Нэлле на продукты, чтобы та сходила в магазин. А она, пока в ванной ресницы красила, положила и забыла. Потом из дома вышла, а денег нет, и тут же вернулась. Короче, буквально пять минут эти деньги у меня в кармане лежали. Я пытался отмазаться, что просто убрал, переложил.

– К себе в карман? – Диана, такая, прищурилась.

– Ну, конечно! – я начал разыгрывать любимый спектакль. – Я же вор! Давай сразу Гошку во всем обвиним!

Диана в тот раз особо не ругала – сам же признался и быстро отдал. В общем, сошло с рук. А потом, спустя пару месяцев, все выходные у меня под носом лежал кошелек Дениса. Он его оставил на полке в прихожей и не убирал. В доме, кстати, никто ничего не прятал. Ни сейфа нет, ни шкафов на замках, ничего такого. А тут уж совсем додумались – бросили на моем этаже кошелек, как будто я железный. Я ходил мимо, ходил, а на второй день все-таки не выдержал. Пока никого не было рядом, взял кошелек, открыл и достал оттуда семьсот рублей. Думал, что Денис просто не заметит пропажи – у него там разные купюры были – и по сто, и по пятьсот, и по тысяче. И реально все прокатило гладко, деньги я потратил в свое удовольствие. А на следующий день вечером смотрю, опять кошелек на том же месте лежит! Ну разве так можно?! Что за дурачки! И я подумал: «Ладно, буду умнее их». Снова открыл кошелек. Вот тут, правда, совесть во мне проснулась и заговорила: «Не надо, Гошка, не надо!» Но я в тот момент очень хотел курить, а деньги все вчера потратил, поэтому послал совесть на хер, взял из кошелька тысячу рублей и побежал в магаз.

Буквально через пару часов Денис с Дианой собрали долбаный круглый стол. Нэллу, Дашу, меня усадили, сами сели и стали нам мозги прочищать. Это всегда так было, когда что-то важное надо было обсудить или кто-то конкретно косячил. Родоки рассказали все с самого начала – что вчера из кошелька Дениса пропали деньги. Сегодня во второй раз они уже специально положили кошелек на прежнее место, чтобы проверить, что будет. Потому что Денис сначала сомневался в том, куда пропали семьсот рублей. Думал, может, сам кому-то их дал и забыл, но не хотел никого зря обвинять. А сегодня снова пропали деньги, уже тысяча. И тут никаких сомнений.

– Мы вам полностью доверяем, – Диана смотрела прямо на меня, – потому что вы наши дети. Скажите сами, кто взял, верните деньги, и на этом закончим.

Девочки, конечно, ответили, что ничего не брали. Я тоже так сказал. Решил стоять до последнего, потому что известно: «Не пойман, не вор». Я так привык в баторе и теперь надеялся: вдруг и здесь прокатит? Совесть меня, конечно, уже вовсю грызла, что деньги взял, тем более у своих. Но я старался виду не подавать – запихивал ее мысленно куда подальше.

– Меня этим поступком оскорбили, – Денис реально был расстроен, я его таким редко видел, – это хотя бы понятно? В семье между близкими людьми такого не может быть! Это самое дно! Попросите нормально, если вам что-то действительно надо. Но так вот брать…

Нэлла с Дашей сидели притихшие. Я видел, что даже Долинская – а она тогда еще была с родоками в контрах – сочувствует Денису с Дианой. И опять мы все по кругу повторили про то, что никто не брал.

– Гоша, – Денис повернулся ко мне, – у нас в доме таких вещей никогда раньше не было.

– Конееечно, – я вскочил с места, включил привычную защиту, – это Гынжу, как всегда, во всем виноват! Он же вор, да, это все знают!

– Никто такого ни разу не говорил, – Диана разозлилась, я видел, что вот-вот взорвется, – не передергивай. И не надо манипуляций!

– Гоша, будь мужчиной! – Денис повысил голос. – Просто скажи правду.

И тут они оба как насели на меня! Я упирался долго, играл в сиротку, которого все хотят обидеть. Как-то на автомате все это вылезло: привык, что надо врать, чтобы от тебя отстали. До последнего. В баторе-то прокатывало. Но они не отставали! И никого не выпускали из-за стола. Я орал. Они тоже орали. Я хотел на хер уйти, но мне не дали и велели снова сесть за стол. Мы сидели за этим гребаным столом два часа! В итоге даже девчата не выдержали, начали вместе с родоками на меня орать, чтобы признался. Так они мозг мне вынули, что я все рассказал, как было.

– Я гораздо больше обижен на твою ложь, Гоша, – Денис чуть не плакал, я аж обалдел, – чем на то, что ты не сдержался и взял у меня деньги из кошелька.

– Прости, – как же мне стало херово!

– Ты можешь вынести из этого дома все, – Диана смотрела прямо мне в лицо, а я опустил глаза, – мне не жалко ни денег, ни вещей. Зато очень жалко наших, Гоша, отношений. Жалко до слез, что я не смогла научить тебя уважению и доверию.

Весь вечер у меня голова болела от этого тупого разговора. И потом еще долго ходил без настроения, как-то мерзко было. Какое наказание за украденные деньги назначили, я не помню – кажется, как-то отрабатывал украденную сумму, и карманных почти две недели я потом не видел. Но это ладно, хуже всего то, что они мне все нервы измотали – потому что не только своровал, но и не признался сам. С тех пор деньги я больше не брал.

Зато буквально через месяц был еще один случай, совсем уж тупой. Мы встречали Новый год. В гости приехала одна приемная семья – мы с ними давно дружим, там из нашего батора трое подростков и другие дети есть. Короче, в доме собралась целая толпучка народу. Подарков получилась дикая гора – каждому ребенку, от одной семьи другой, родителям от всех детей. Сначала все коробки и пакеты сложили под елку и потом после боя курантов вручили друг другу. Дальше мы в какие-то игры играли, гулять ходили, петарды пускали. Нормально было. А под утро гости начали собираться. Вызвали такси. И я смотрю – в шкафу в прихожей лежит еще один подарочный пакет. Ну, думаю, остался лишний. А раз лишний, значит, ничей. И забрал себе. Там как раз мужская фигня была прикольная, набор такой – гель, шампунь, мыло, дезодорант. Я открыл коробку, распихал это все в свой шкаф по разным местам. Но, как назло, тут же приходят Диана с Нэллой, и опять начинается все с начала. Оказывается, этот подарок Нэлла приготовила для отца своего парня – у того 1 января день рождения, и она собиралась ехать поздравлять. Пришлось, блин, опять возмещать! Тогда я уже окончательно понял, что в семье не бывает забытых вещей. Это в баторе что-то может остаться лишнее, а значит, ничье. Поэтому могут и не заметить. В семье обязательно обнаружат пропажу и будут зверски мыть мозг. Да и сам будешь совестью мучиться, что родителей обидел или сестру.

Кстати, даже после этих случаев Денис с Дианой никогда ничего не прятали. И деньги, и сумки, и все остальное как лежало, так и продолжало лежать, где попало. Правда, я уже понял, что не такие они разгильдяи, как я подумал сначала – знают, что где лежит. И еще хорошо запомнил слова Дианы, что ей не жалко украденных денег и вещей, а жалко разрушенных отношений. Поэтому я научился держать себя в руках и спрашивать разрешения. А вот с враньем мне справиться до сих пор сложнее. Это всегда была такая защита в баторе – соврал, и отстали. Как обычное условие выживания – чтобы лишний раз не огрести от тех же старшаков. По крайней мере, в большинстве случаев прокатывало. И мне трудно привыкнуть к тому, что теперь все наоборот. Если соврал, еще больше будут нервы трепать и денег меньше давать.

Но что бы у нас там ни было, я реально по-настоящему ни разу не думал о том, чтобы вернуться жить в батор. Иногда только злился на родителей: «Аааааааа, надоели! Скорее бы мне восемнадцать, квартира, и я свободен!»

И за год какая-то, блин, полная трансформация мозга произошла – с «мне все до фени» до более умного человека. Раньше я думал, что на фиг мне самому ничего делать не нужно. Попал в семейку, и наслаждайся. Они меня обеспечат непыльной работой, государство мне выдаст квартиру, буду жить в свое удовольствие. Все будет шикаперно. А тут родоки мне неожиданно вставили по самое «не хочу» сначала с учебой, а потом и с работой: «Нет, Гоша, учиться ты должен сам и работу тоже сам себе будешь искать!» Я сначала думал: «Нееет, это они, наверное, шутят!». Но несколько раз были моменты, в которые прям вот по самые гланды. Денис с работой особенно замотал – подолгу объяснял, что только сам человек, приложив желания и усилия, может найти себе работу и удержаться на ней. Ну и раз за разом, с каждым таким разговором из блаженного мира с привкусом конфетки я попадал в реальность. До меня доходило, что надо трудиться, чтобы жизнь была каефная. Чтобы куда-то ездить, смотреть разные страны, позволять себе классный отдых – уже почувствовал этот вкус, начал вместе с семьей летать на самолетах, останавливаться в отелях – нужно зарабатывать. Я это видел из того, как они жили. И постоянно об этом слышал в разговорах. Если просил деньги на какое-то развлечение, а не на учебу, одежду или обувь, мне говорили: «Гоша, хочешь тратить на развлечения, найди себе подработку. С подработкой поможем». Конечно, я обижался в такие моменты. Сидел и бубнил себе под нос сквозь слезы: «На хера вы меня тогда взяли? Че я тут делаю? Если я все должен сам, вы вообще офигели, что ли? Остался бы у Виолетты, ходил бы по ресторанам и Луна-паркам, все было бы шикаперно!» А Диана тем временем то в фонде мне предлагала подработать – я с малышами как помощник педагога занимался по выходным, – то еще что-то находила. И постепенно я стал думать, что у Виолетты была бы одна жизнь, где за меня бы все сделали и решили, а здесь будет другая. Мне стало казаться, что эта более перспективна.