VI. Нота от 17 апреля

Этот документ был подписан Тардье и мной. Но когда 17 апреля мы явились на заседание совета министров, Барту сообщил нам, что наша работа оказалась бесполезной в связи с решением, которое он принял в согласии с председателем совета министров. Когда все собрались, он ознакомил нас с содержанием известной ноты от 17 апреля.

Зачитав ее, Барту заявил нам, что за последние 40 лет он ни разу не был так обеспокоен. Чего бы ни стоил нам этот ответ, он становился необходимым после ознакомления с германским бюджетом. «Совершенно очевидно, – пишет Франсуа-Понсэ (р. 174), – что, если бы конвенция, разрешающая рейху ограниченное и контролируемое международной организацией перевооружение, не была достигнута, Гитлер счел бы себя свободным от всех обязательств, вытекающих из Версальского договора, и стал бы осуществлять перевооружение по своему усмотрению, без ограничения и без контроля, при восторженном одобрении своего народа». Но с какой международной организацией стала бы считаться страна, которая только что вышла из Лиги наций? Разве Версальский договор не был уже нарушен? Разве военизированные формирования, искусно замаскированные Гитлером, не были зародышем его эсэсовских войск, которые, как мы убедились во время последней войны, превзошли в жестокости традиционную германскую армию. Фактически Гитлер поставил перед союзниками проблему, которую он уже заранее решил. Могли ли две державы осуществлять за ним контроль и санкционировать его действия? Можно ли было доверять «конвенции, им признанной и подписанной»? Я удивлен, что Франсуа-Понсэ считает Барту сторонником этой конвенции. Правда, прежде чем принять столь серьезное решение, Барту должен был в течение некоторого времени испытывать сомнения. Однако мне кажется невероятным, чтобы министр, позицию которого на различных этапах кризиса я только что осветил, мог отказаться накануне решающего заседания совета министров от своих убеждений из-за доклада двух государственных министров, являвшегося в конечном счете лишь информационным документом, не содержавшего никаких политических выводов и оставлявшего за правительством полную свободу действий.

Нота от 17 апреля была единогласно одобрена советом министров.

Ни на единое мгновение у меня не возникало чувства, что Францию «можно упрекнуть в срыве конференции» и что она позволила Гитлеру перевооружаться. Он перевооружался без нашего разрешения. Не могло быть и речи о том, чтобы навязать ему контроль по международной конвенции, от участия в которой он уже уклонился. Контрольный орган? Какой? Кто мог обеспечить этот контроль?

«Нота от 17 апреля, – пишет Франсуа-Понсэ, – имела, во всяком случае, тот недостаток, что она выставляла нас в качестве виновников провала конференции, в то время как истинным виновником был гитлеровский режим». Конференция? Германия ушла с нее. 27 апреля в Берлине выступил Нейрат, который подчеркнул добрую волю рейха, противопоставив ее непримиримости Франции, но, отмечал Франсуа-Понсэ, в этом же выступлении «он утверждал, что независимо от результатов начатых, переговоров Германия уже приступила к созданию своей новой армии». Следовательно, сам Нейрат оправдывал нас. 18 апреля я принял Титулеску; он энергично поддерживал французскую ноту и мою идею сближения с Россией, что, по моему убеждению, должно было явиться необходимым завершением событий. По этому поводу он сообщил мне о враждебной позиции царя Бориса по отношению к Франции. «Имеется два опасных интернационала, – сказал он шутя, – интернационал международных спальных вагонов и интернационал королей». В Англии «Дейли экспресс» от 14 апреля опубликовала весьма интересную статью, доказывавшую, что Германия создает армию в 4 миллиона человек. В ней говорилось об организации трудовых лагерей, на которые рейх выделял ежегодно 15 миллионов фунтов стерлингов по статье «Общая финансовая администрация». В экзаменационную программу этих лагерей включены стрельба из мелкокалиберкой винтовки, строевая подготовка, топография, полевые занятия. 4 миллиона молодых людей проходят эту подготовку. 13 миллионов фунтов стерлингов были выделены на реорганизацию ПВО и на создание специального комиссариата авиации. 17 апреля Бенеш прислал мне из Праги тревожное письмо.

Что касается меня, то я принял окончательное решение. Замечательные доклады Франсуа-Понсэ очень помогли мне в этом. 19 числа на заседании совета министров Петен, которому была известна моя точка зрения, ознакомил меня с докладом полковника Мандра, нашего военного атташе в Москве, исключительно благоприятно отзывавшегося о Красной Армии и определенно высказывавшегося за франко-русское сближение. Сообщенные им сведения соответствовали моим впечатлениям от прошлогоднего пребывания в Советском Союзе. Розенберг, с которым я встретился 21 числа, явно одобряет французскую ноту; он очень доволен результатами своих последних переговоров с Барту. Я стараюсь как можно лучше разобраться в создавшемся положении. Гитлер принял решение; он уже полным ходом осуществляет свою программу; его маневры – лишь хитрость и ложь. Именно с помощью России Великобритания и Франция должны стремиться обеспечить безопасность малых государств Европы и свою собственную. Немой язык карты убедительнее всяких слов.

Бенеш пишет мне из Праги 17 апреля 1934 года:

«Мне не удалось повидаться с вами во время моего недолгого пребывания в Париже, когда я возвращался из Лондона в марте месяце. Я мог бы рассказать вам об определенной эволюции умов в Англии, эволюции, которая с той поры в значительной степени усилилась. Но тем не менее я не знаю, достаточно ли этого, чтобы мы допустили возможность перевооружения Германии. Все, что я видел в Женеве, свидетельствует скорее о том, что англичане все еще колеблются и что потребуется еще много усилий, чтобы убедить их занять правильную позицию. Наше сражение в Центральной Европе продолжается. Аншлюс в данный момент провалился; агитация, конечно, возобновится; но сейчас поражение первой крупной попытки Гитлера неоспоримо. Я внимательно слежу за последними маневрами итальянцев и вместе с Парижем буду всеми силами стремиться направить все по верному пути; и в конечном итоге, несмотря на трудности, я надеюсь, что можно будет избежать серьезных событий. Но сражение будет упорным. Положение демократии в Центральной Европе плачевно. Наша «Splendid isolation» («блестящая изоляция») среди диктаторов полностью завершена. Положение это весьма неудобно. Но мы не уступим; я продолжаю идти своим путем и в этом отношении в общем спокоен. Мы еще будем свидетелями, и, возможно, раньше, чем некоторые думают, лучших дней для демократов. Но нам нужна сильная Франция, по-прежнему бдительная и уверенно стоящая во главе наших демократий, верная принципам решимости и умеренности, порядка и твердости. Без этого Европа погибнет. Я знаю, что вы согласны со мной и что в этом отношении я могу рассчитывать на вас, так же как вы можете рассчитывать на меня. Национальное единство Франции является для нас в настоящее время насущной необходимостью».

В мерах, предлагавшихся командованием, проводилось различие между гарантиями «выполнения» и «гарантиями безопасности». «Так как в основе гарантий выполнения лежит контроль, командование считает необходимым, учитывая опыт, приобретенный после победы, то есть при благоприятных условиях, которые больше не повторятся, а также результаты недавнего тщательного изучения этого вопроса, высказать следующее мнение о контроле: либо контроль не будет действенным – и тогда его сочтут приемлемым; либо он будет стремиться выполнить возложенную на него задачу – и тогда он явится источником неразрешимых и опасных конфликтов. Фактически конвенция узаконила бы неограниченное перевооружение Германии.

В связи с этим командование считает, что опасность, которой чреваты технические пункты конвенции, должна быть уравновешена предварительным получением предельно четких, действенных, быстро осуществимых гарантий безопасности.

Этим оно лишь повторяет свою точку зрения, изложенную на заседании Высшего комитета 8 марта 1934 года и записанную в протоколе этого заседания.

Оно просит разрешения добавить, что, по его мнению, при создавшейся в настоящее время обстановке единственно действенной гарантией безопасности Франции будет предварительное обязательство Англии выступить на ее стороне, если Германия снова попытается разжечь» войну в Европе».

17 апреля Тардье и я направили следующее письмо Думергу:

«Господин председатель,

разрешите направить вам выводы специальной комиссии, руководство которой вы нам поручили. Комиссия провела два заседания: 14 и 17 апреля.

Согласно вашим инструкциям, комиссия не стала «предвосхищать дальнейших обсуждений в Комитете национальной обороны или в Высшем совете национальной обороны всей или части проблемы ограничения вооружений». Согласно этим указаниям, она исходила в своей работе из «гипотезы, что это ограничение будет сопровождаться достаточно действенными, с точки зрения французского правительства, гарантиями выполнения».

Таким образом, рамки, которыми комиссия ограничила свою работу, не позволили ей изложить свое мнение относительно возможности юридического и фактического согласия на перевооружение Германии, а также высказаться по существу гарантий выполнения конвенции, выработанной на этой основе.

Она пришла к выводу, что инструкции правительства резервировали за самим правительством право высказать окончательное, мнение как по первому, так и по второму вопросу (принцип перевооружения Германии; характер и эффективность гарантий выполнения конвенции; связь этих гарантий выполнения с гарантиями безопасности, определенными Уставом 1919 года[151], различными предложениями, внесенными от имени Франции в Женеве, доктриной Высшего совета национальной обороны и последними французскими нотами от 10 февраля, 17 марта и 6 апреля 1934 года).

В связи с этим комиссия воздержалась от ответа на III часть (стр. 4) ваших инструкций, которая касается вопроса о контроле и не может рассматриваться в отрыве от гарантий выполнения, рассматриваемых в этих инструкциях как приемлемые. Обе проблемы взаимосвязаны и могут быть решены лишь самим правительством.

Комиссия не сочла также своей задачей представить, хотя бы предположительные, сравнительные цифровые данные по военно-морскому флоту и авиации. С одной стороны, опубликованные в Англии и в Германии документы не дают достаточного материала для такого сравнения. С другой стороны, ввиду того, что в скором времени, в 1935 году, состоится конференция о морских вооружениях, комиссия сочла целесообразным связать рассмотрение этого вопроса с решениями правительства о взаимозависимости различных родов вооружения и о той позиции, которую следует занять по отношению к Вашингтонскому договору.

Наконец, комиссия пришла к выводу, что она не может представить в соответствии с V частью (стр. 4) правительственных инструкций цифровые данные об эвентуальном сокращении французских вооружений. Данные, которыми она располагала, позволили ей, притом чисто предположительно, лишь рассмотреть систему ограничений, упомянутую в первых четырех параграфах ваших инструкций.

Мы просим, г-н председатель, вашего разрешения приложить к заключениям комиссии, которые мы имеем честь вам направить, наше особое мнение по принципиальным вопросам, которые комиссия должна была исключить из своего обсуждения.

Примите, г-н председатель, заверение в нашем глубоком почтении и преданности.

Подписано: Тардье, Эррио».

* * *

Затем следовали выводы специальной комиссии:

«I. Заседания специальной комиссии состоялись 14 и 17 апреля под председательством государственных министров, гг. Эррио и Тардье, и имели задачей подготовить ответ на вопросы, поставленные г-ном министром иностранных дел в его письме от 6 апреля сего года на имя г-на председателя совета министров.

Рассмотрев поставленные перед нею вопросы, комиссия констатировала, что данная проблема состоит из двух частей:

1. Гарантии выполнения. Комиссия считала, что целью ее работы не является обсуждение вопроса о гарантиях выполнения, рассмотрением которого должно заниматься само правительство, и ограничилась принятием к сведению прилагаемого ниже доклада генерала Вейгана по этому вопросу.

В связи с этим соображения, представленные военным министром по вопросу о контроле, не стали предметом изучения комиссии.

2. Установление взаимных ограничений вооруженных сил Германии и Франции, которые могли бы быть включены в конвенцию в соответствии с предложением г-на министра иностранных дел.

Изучив материалы, представленные военным, военно-морским, военно-воздушным ведомствами и министерством колоний, комиссия пришла к следующим выводам:

II. Сухопутная армия. В случае разрешения Германии установить тот уровень сухопутных войск, который она требует, необходимо предусмотреть следующие мероприятия:

Военизированные формирования. Желательно распустить военизированные формирования.

Если роспуска добиться не удастся, то для этих формирований должно быть предусмотрено запрещение военной и военно-воздушной подготовки в том случае, если будет установлено, что такое запрещение может быть действенным.

Ряд членов комиссии высказали мнение, что реформа, намечаемая в этом отношении канцлером Гитлером, не поддавалась бы контролю и вообще была бы неосуществимой.

Следовательно, решение поэтому вопросу должно быть принято самим правительством.

Допризывная подготовка. Прохождение всеобщей допризывной подготовки должно быть приравнено к трем месяцам действительной службы. Что касается добровольной допризывной подготовки, охватывающей относительно небольшое число лиц (как, например, в настоящее время во Франции), то сокращение следует производить в соответствии с правилами, установленными Женевским комитетом по численному составу войск. Всеобщая обязательная допризывная подготовка может распространяться лишь на лиц, достигших 18-летнего возраста, причем количество проходящих ее не должно превышать 10 процентов числа лиц, подлежащих призыву.

Полиция. Сокращение общей численности германской, военизированной полиции, тем более что по своей численности она превосходит нашу мобильную гвардию (15 тысяч человек).

Реорганизация германской армии. Принятие мер, которые бы воспрепятствовали, по мере возможности, существованию в Германии одновременно профессиональной армии и армии, комплектуемой на основе всеобщей воинской повинности. Для этого можно предусмотреть порядок, указанный Женевским комитетом по численному составу войск (резолюция от 20-22 ноября 1933 года).

Численность французских вооруженных сил. В соответствии с ограничением численности германской армии до 300 тысяч человек установить численность французской сухопутной армии на уровне, предусмотренном меморандумом от 31 июля 1931 года, то есть ее средняя общая численность должна составлять 651 тысячу человек с возможным увеличением числа кадровых военнослужащих в пределах этой цифры. Указанная выше цифра будет включать и резервистов, количество которых, впрочем, будет ограничено рамками общей средней численности.

Общая продолжительность военной службы. Установить максимальный срок продолжительности военной службы в 27 месяцев, а минимальный – 15 месяцев, с учетом лагерных сборов запасников; при этом для каждого государства срок должен быть установлен в зависимости от его конкретных условий. Если возникнет необходимость предусмотреть менее продолжительный срок службы, то следует ограничить среднегодовой контингент.

Численность личного состава авиации и военно-морских сил. Ограничение численности личного состава авиации в соответствии с меморандумом от 31 июля 1931 года и численности личного состава военно-морских сил в соответствии с действующими договорами.

Численность личного ссстава военно-морских сил береговой обороны. Не включать этот личный состав в общее число военнослужащих сухопутной армии. Если же этот личный состав должен учитываться вместе с сухопутной армией, то следует соответственно увеличить общую численность этой армии.

Техническая оснащенность сухопутной армии. Сохранение статус-кво технической оснащенности сухопутной армии Франции и ограничение технической оснащенности германской армии соответственно: для танков до 6 тонн и для полевой артиллерии до 150 мм, причем оснащение армии этими видами техники должно производиться лишь начиная с определенной даты.

III. Авиация, военно-морские силы, взаимозависимость видов вооруженных сил. Комиссия особо подчеркивает исключительную важность принципа взаимозависимости видов вооруженных сил (численность личного состава и техническая оснащенность) как для сохранения общего равновесия сил, так и для позиции, которой следует придерживаться во время предстоящих переговоров. В связи с этим она считает: а) что для сухопутной армии должны быть предусмотрены ограничения во изменение существующих договоров лишь в той мере, в какой авиация и военно-морские силы явятся объектом новых (по сравнению с существующими договорами) договорных обязательств; b) что в этом случае для авиации и военно-морских сил должны быть предусмотрены ограничения, соответствующие тем ограничениям, которые будут приняты для сухопутной армии; с) что же касается германской авиации, то для нее должна быть установлена максимальная грузоподъемность в 2 тонны (предпочтительно – 1700 кг). Количество германских самолетов должно быть по возможности сокращено и не должно ни в коем случае превышать половины численности французской истребительной, сторожевой и разведывательной авиации, базирующейся на территории метрополии.

IV. Этапы и срок действия конвенции. Большинство комиссии не считает целесообразным определять заранее мероприятия (в частности, по вопросу о сокращении вооружений), которые могли бы быть осуществлены лишь после первого этапа действия конвенции. Что же касается срока действия конвенции, то было предусмотрено два решения: 1) продолжительный срок (примерно 10 лет), что в принципе было бы более предпочтительно, и 2) довольно короткий срок (например, 6 лет), охватывающий, во всяком случае, период наборов «оскудевших призывов»; это лучше, чем брать на себя заранее вторую серию обязательств, содержание которых трудно определить. Изучение новых мероприятий было бы отложено до даты, предшествующей истечению срока конвенции, в случае, если это окажется тогда необходимым.

V. Нарушения. Комиссия признала, что определение нарушений в статье 8 проекта конвенции, представленного подготовительной комиссией, и в статье 88 плана Макдональда было бы в достаточной мере приемлемо для Франции в том, что касается переходных мер, которые она должна будет принять во время периода призыва малочисленного контингента военных лет или при других исключительных обстоятельствах.

VI. Война с применением химического, бактериологического оружия и специальных зажигательных средств. Комиссия считает, что эти формы войны должны быть запрещены. Соответствующая подготовка также может быть запрещена, если будут предусмотрены немедленные репрессии в международном плане, формы которых были бы заранее установлены и обнародованы.

VII. Воздушные бомбардировки. Комиссия высказалась за запрещение воздушных бомбардировок, во всяком случае бомбардировок объектов, не имеющих военного значения, и признала, что это запрещение должно предусматривать, кроме того, меры, способные воспрепятствовать использованию гражданской авиации в военных целях.

VIII. Ограничение военного производства. Ограничение военного производства и импорта военных материалов было бы необходимым, но лишь при условии наличия контроля и действенных санкций, определение характера которых не входит в компетенцию комиссии.

IX. Ограничение общих расходов. Это ограничение должно быть произведено в порядке мероприятий по контролю».

Во время обсуждения, проходившего 17 апреля, Барту сослался на свои предыдущие заявления и на свою ноту от 17 марта. Предлагалось два решения: 1) не проводить разоружения и не разрешать перевооружения Германии; 2) не проводить разоружения и легализировать перевооружение Германии. Барту изложил преимущества и недостатки этих двух решений. По его мнению и по мнению Думерга, основным фактом является увеличение германского бюджета; оно доказывает, что Германия совершенно не считается с происходящими переговорами. Германия как бы говорит: что бы там ни случилось, я перевооружаюсь. Ответ германского правительства Англии является малоудовлетворительным; он ничего не говорит о возможном возвращении в Лигу наций. Английское правительство намерено, по-видимому, завершить всю эту работу заключением конвенции, пусть даже неудовлетворительной. Даже по вопросу об авиации оно как будто расположено уступить ради достижения соглашения. Между тем бюджет рейха впервые предусматривал ассигнования на организацию гитлеровской армии.

Барту зачитал нам свою ноту. Необходимо привести ее здесь полностью. Она является ответом на британские ноты от 28 марта и 10 апреля.

«17 апреля 1934 года.

Своей вербальной нотой от 28 марта, дополненной сообщением министра иностранных дел от 10 апреля, британское правительство обратилось к правительству республики с просьбой сообщить ему, готово ли оно принять за основу конвенции по разоружению британский меморандум от 29 января сего года с изменениями, вытекающими из германского предложения, с содержанием которого г-н Иден ознакомил французское правительство 1 марта.

Британское правительство сформулировало этот вопрос исходя из предположения, что соглашение смогло бы обеспечить гарантии выполнения конвенции. Оно желает, с другой стороны, узнать точку зрения французского правительства относительно характера этих гарантий.

В тот самый день, когда английский посол передал эту ноту, «Монитэр оффисьель дю рейх» опубликовал в Берлине бюджет, утвержденный германским правительством 22 марта, на 1933-1934 финансовый год. Изучение этого бюджета позволило совершенно точно установить, что на нужды военного, военно-морского министерства и министерства авиации расходы были увеличены на 352 миллиона марок.

Британское правительство в неменьшей степени, чем французское правительство, было обеспокоено значительным размером этого увеличения. Серьезность этого факта была подчеркнута демаршем, предпринятым послом Англии в Берлине перед министром иностранных дел рейха. Объяснения, которые он получил по этому поводу, явились не столько оправданием, сколько подтверждением.

И действительно, не дожидаясь результатов переговоров, германское правительство захотело показать свою решимость продолжать всестороннее перевооружение в тех рамках, которые только оно одно считает себя вправе устанавливать, и вопреки статьям договора, которые за неимением какой-либо другой конвенции продолжают определять статут ее вооруженных сил. Оно намерено в самое ближайшее время и в больших масштабах увеличить не только мощь своей армии, но также и мощь своего военно-морского флота и своей авиации. В связи с этим соседи Германии никак не могут недооценивать опасность, нависшую над ними в результате недавнего создания в демилитаризованной зоне многочисленных аэродромов, что также является нарушением договора. Одновременно с этим германское правительство не намерено упразднить или разоружить военизированные организации, стремясь еще больше приспособить их для военных целей. В доказательство этого достаточно ознакомиться со всеми невоенными статьями ее бюджета.

Какое бы объяснение ни пытались им дать постфактум, эти исключительно серьезные факты требуют совместного их изучения и совместных выводов.

Они доказывают, что правительство рейха, с умыслом или нет, сделало невозможным проведение переговоров, основу которых подорвали осуществленные им мероприятия.

Констатация этих фактов указывает правительству республики на его долг и определяет его ответ. Не дожидаясь даже возможности достижения соглашения о системе гарантий выполнения, достаточно эффективных, чтобы позволить подписать конвенцию, которая узаконила бы значительное перевооружение Германии, Франция должна прежде всего позаботиться об обеспечении условий своей собственной безопасности, которую она, впрочем, не отделяет от безопасности других заинтересованных держав.

Возвращение Германии в Лигу наций, из которой она так внезапно вышла, могло бы привести хотя бы к частичному разрешению этого вопроса. В своей ноте от 17 марта правительство республики заявило о своем согласии с британским правительством относительно необходимости рассматривать это предварительное возвращение Германии в сообщество государств как главное условие подписания конвенции по разоружению. После этого оно имело контакт со многими правительствами, которые, будучи также заинтересованы в этом, выражали аналогичную точку зрения. Присутствие Германии на женевской Ассамблее было бы не менее необходимым для выработки удовлетворительной системы гарантий выполнения. Но по этому основному вопросу г-н Иден не смог привезти из Берлина никакого благоприятного решения, и молчание, хранимое во время последних переговоров, не позволяет надеяться на лучшее.

Правительство республики не может отказаться в принципе от основного и необходимого условия, которое оно выдвинуло. Но еще в меньшей степени оно может взять на себя ответственность за последствия этого отказа в столь опасное время, когда готовится и осуществляется перевооружение Германии вопреки всем переговорам, предпринятым согласно желанию самой Германии.

Уроки последней войны, ужасы которой Франция испытала на себе более, чем какое-либо другое государство, обязывают ее проявлять осторожность. Ее стремление к миру не должны смешивать с отказом от обороны. Она признательна британскому правительству за его дружеское желание выработать совместно с ней действенную систему гарантий выполнения конвенции по разоружению. Она сожалеет, что в результате посторонней инициативы внезапно оказались бесполезными переговоры, проводимые до этого обеими странами в атмосфере взаимопонимания и чистосердечия.

Конференции по разоружению следует возобновить свою работу, которая должна быть завершена; она должна возобновить ее с того самого этапа, на котором она прервала ее, когда предложила правительствам провести вне ее рамок обмен мнениями, не приведший к желаемым результатам. В ходе всех этих переговоров Франция оставалась верной и желает остаться верной как принципам, которыми всегда руководствовалась в своей работе Генеральная комиссия, так и самому Уставу Лиги наций, являющемуся гарантией мира во всем мире.

Французское правительство не сомневается, что на предстоящем совещании оно может рассчитывать на столь ценное для него сотрудничество британского правительства в деле упрочения мира при помощи гарантий, необходимых для всеобщей безопасности».

Четверг 19 апреля. Заседание совета министров. Барту сообщил нам о том, какое впечатление произвела на Кемпбелла наша нота. Реакция Германии была более резкой, чем можно было ожидать, а первая реакция Англии более умеренной. Малая Антанта, кажется, удовлетворена. Польша, которой мы направили недавно памятную записку, проявляет сдержанность. Бек удивлен, что наша нота умалчивает о разоружении. «Если будет заключено соглашение о перевооружении Германии, – заявил он, – то это будет нарушением договора».

Внутреннее положение улучшается. Курсы рент благодаря поддержке мелкой клиентуры повышаются. Правительство стремится замедлить повышение. Поступления золота во Французский банк возрастают. Оживляется оборот капиталов. Доверие восстанавливается. Торговый баланс становится более благоприятным. Французская нота вызвала многочисленные отклики. 20 апреля Пьер Вьено, депутат от департамента Арденн, отказывается от своих полномочий делегата конференции по разоружению. 20 апреля в «Попюлер» Леон Блюм приветствовал отказ правительства легализовать в каких бы то ни было масштабах гитлеровское перевооружение, но при этом обвинил правительство в отказе от заключения общей конвенции по разоружению, при участии или без участия Германии.

Я был поражен сообщением японского министра иностранных дел (нота от 17 апреля), заявлявшего, что его страна рассматривает Китай как зону исключительно японского влияния. Это открытый вызов договору девяти держав, угроза доктрине «открытых дверей». Решительно все основные дипломатические акты рушатся один за другим.