III. Франко-советский договор (1 апреля – 31 мая 1935 года)

В четверг, 28 марта, я присутствовал на открытии памятника Ришелье в Люсоне. После этого вернулся в Лион на съезд нашей партии. Съезд протекал спокойно. В духе пожеланий, выраженных нашими провинциальными организациями, был пересмотрен устав. Два дня ушли на обсуждение вопросов торговли. Затем последовал доклад сенатора Серлэна и обсуждение муниципальной программы. 31-го, в воскресенье вечером, на банкете я выступил с речью, которая была хорошо встречена. Мне сообщили, что Фланден будто бы склонен впасть в уныние. Я решительно высказался в его поддержку. Прибыв в Париж 2 апреля, я нашел его успокоившимся. Политическое положение значительно улучшилось. Вопреки пессимистическим прогнозам парламентская сессия завершилась весьма благоприятным вотумом доверия (401 голос против 125).

Тем лучше, так как международная обстановка действительно скверная. Германия сорвалась с цепи. Сэр Джон Саймон вернулся из Берлина очень встревоженный, под сильным впечатлением опасной личности Гитлера. Когда английский министр упрекнул фюрера за его пренебрежение к договорам и подписям, тот ему ответил: «Когда Блюхер при Ватерлоо пришел на помощь Веллингтону, разве его спрашивали о том, соблюдал ли он договоры?» На основании нашей официальной и секретной информации можно сделать следующие выводы: 1. Гитлер согласился бы на заключение двусторонних пактов о ненападении или договоров об арбитраже, но против взаимопомощи. 2. Он не принимает всерьез Дунайский пакт, заявляя, что Австрия желает присоединиться к Германии. 3. Германия вернется в Лигу наций только в том случае, если получит мандаты на колонии. 4. Он требует, чтобы тоннаж германского флота составлял 35 процентов тоннажа британского. 5. Германия располагает уже более чем тысячью военных самолетов (больше, чем Соединенное Королевство). 6. Он хотел бы прямого соглашения между Великобританией и Германией. 7. Он намерен сформировать 550-тысячную армию (36 дивизий).

Я глубоко размышлял над положением моей страны. Я сделал все от меня зависящее, чтобы помочь Фландену, которого я хорошо понимаю, увеличить нашу армию. Однако численность армии, как это хорошо подметила и указала партия радикалов, еще не исчерпывает всей проблемы. Несмотря на свои столь дальновидные заявления в совете министров 12 марта об угрозе «прорыва фронта в результате внезапной лобовой атаки» и «углубления прорыва моторизованными частями», генерал Морэн отклонил предложения Поля Рейно. Между тем Германия вооружается, не признавая никаких ограничений. Мне кажется, что на протяжении всей своей политической карьеры я предпринял все возможное, чтобы склонить ее к соглашению с нами. В Лондоне в 1924 году я вел с ней переговоры на началах полного равноправия; она располагала полной свободой для защиты своих интересов. Я помог ей вступить в Лигу наций. В Лозанне я был с ней весьма либерален. Но я больше не верю ее слову. Теперь я знаю, что Штреземан был обманщиком. Когда был принят план Юнга, Германия поклялась соблюдать добровольно принятые ею обязательства. Но она не сдержала своего слова. Нельзя верить Германии. От нее довольно легко добиться подписи под каким-либо документом, но она не уважает этой подписи. Весьма прискорбно, но это факт. Я знаю, что не только я, но и многие другие поддадутся иллюзии достигнуть столь желанного сближения между двумя великими странами. Но если они добросовестные люди, им придется отказаться от этого намерения.

Что же делать? Франция с ее 40 миллионами жителей не сможет одна противостоять государству с 60-миллионным населением. Будучи аграрной страной, она не сможет вооружиться столь же быстро и мощно, как страна с высококонцентрированной промышленностью, в которой силы человека многократно умножаются силами машины и которая противопоставляет грубый материализм нашему идеалистическому индивидуализму. Где нам искать поддержки? Мы можем рассчитывать на Югославию и на Чехословакию.

Несмотря на свои колебания и приступы близорукости, Англия в случае опасности не откажет нам в помощи своей авиации и своего флота. Я не верю в франко-итальянскую дружбу. Я высоко ценю итальянский народ; как культурный человек, я связан с его цивилизацией и с его прошлым. Но его правительство нас ненавидит. Наши отношения омрачены рядом спорных территориальных проблем. Мне кажутся смешными эти официальные и добровольные послы, которые ездят в Рим, смиренно выпрашивая автограф или фотографию. Муссолини ненавидит в нашем лице ту самую демократию, которую он отверг. Вопреки всем соглашениям он домогается Туниса; он хочет даже гораздо большего. Я не раз говорил президенту республики: «Что касается Италии, то мы должны всего опасаться и ни на что не надеяться». Мне говорят: «Не следует строить внешнюю политику на идеологических основах». Конечно, это так. Но неужели мы настолько глухи, чтобы не слышать бесконечных выпадов диктаторов против демократических государств?

Итак, я изучаю карту. Я вижу на ней только одну страну, которая была бы для нас необходимым противовесом и могла бы создать в случае войны второй фронт. Это Советский Союз. Я говорю и пишу об этом уже с 1922 года. На меня смотрят, как на коммуниста или безумца. Даже царь при всем своем деспотизме пошел некогда на союз с республикой. Неужели наша буржуазия, наша печать окажутся менее умными? Что касается меня, я не изменю своих убеждений. По моему мнению, это диктует сама логика развития и даже просто здравый смысл. 4 апреля 1935 года под впечатлением дурных вестей из Германии я нанес визит послу Потемкину и обсудил с ним условия франко-русского соглашения.

6 апреля. Заседание совета министров. Лаваль сделал сообщение о дипломатической обстановке. По его словам, именно Италия является в данный момент той страной, которая наиболее полна решимости применить в случае надобности силу. Муссолини согласен на содействие России только при условии одновременного участия Польши. В отношении Стрезы и Женевы Лаваль пока не сделал нам никакого определенного предложения. Он зачитал нам проект меморандума Лиге наций, в котором упоминается «непрерывная и очевидная ложь» Геринга и Нейрата и предлагается разработать проект резолюции.

Однако в связи с создавшейся обстановкой и итальянским предложением возник чрезвычайно серьезный вопрос о возможном применении силы, то есть о войне. Этот вопрос поставил Фланден. Пространные объяснения Лаваля показались мне отвлеченными и туманными. Затем он перешел к франко-русскому вопросу. Я отметил, что он задумал многосторонний пакт о ненападении и консультациях наряду с двусторонними договорами о взаимопомощи. Он зачитал нам проект двустороннего договора, который он представил Потемкину и в котором содержится ссылка на Устав Лиги наций. Он хочет вести переговоры с Советами лишь для того, чтобы поддержать Малую Антанту и помешать германо-русскому соглашению. Но в глубине души – и он признает это – он опасается возможного воздействия большевистской армии на французскую армию. Он пока еще не согласен, чтобы союзные обязательства вступали в силу автоматически.

Фланден изложил нам решения верховного командования. 6 апреля было опубликовано следующее коммюнике:

«Правительство постановило временно оставить в армии контингент, который подлежал демобилизации 13 апреля. Однако на призывников этого контингента, которые принадлежат к предыдущим призывным возрастам, но ранее получали отсрочку и были временно освобождены от военной службы, распространяются обязательства только их призывного возраста, и, следовательно, они будут демобилизованы согласно условиям, установленным ранее. Этот контингент останется в армии до тех пор, пока новобранцы, подлежащие призыву в апреле, не пройдут необходимой подготовки. Он будет использован для пограничной службы и для возведения защитных укреплений и будет демобилизован не позднее 1 августа. Военнослужащие, задержанные в рядах армии, будут пользоваться особым режимом отпусков, и в частности отпуском на время сельскохозяйственных работ; сверх того им будет сокращен срок последующего пребывания в запасе».

Я узнал, что во время берлинских переговоров 25-26 марта фон Нейрат вручил сэру Джону Саймону ноту об отношении Германии к проекту Восточного пакта. Германия предлагала следующие положения:

«1. Договаривающиеся державы обязуются не нападать друг на друга и не прибегать к силе в какой бы то ни было форме. 2. Договаривающиеся державы обязуются заключить между собой – в случае если они еще не сделали этого, – договоры об арбитраже и согласительной процедуре, предусматривающие процедуру обязательного арбитража в случае спора юридического порядка и согласительную процедуру в целях мирного урегулирования политического конфликта.

3. Если тем не менее одна из договаривающихся держав считает, что ей угрожает агрессия или применение силы со стороны какой-либо другой договаривающейся державы, то по требованию вышеупомянутой державы должна быть немедленно созвана конференция представителей правительств всех договаривающихся государств с целью обсуждения создавшегося положения и в случае необходимости мер, которые следует принять для поддержания мира.

4. Если вопреки этому соглашению между двумя договаривающимися державами возникнут все же военные действия, другие договаривающиеся державы обязуются не оказывать агрессору никакой поддержки ни в области экономики, ни в области финансов, ни в военной области.

5. Пакт заключается на десятилетний срок, который может быть продлен на дальнейший период».

9 апреля. Заседание совета министров. Подготовка конференции в Стрезе, куда отправится Фланден. Приступили к обсуждению австрийского вопроса. В этом вопросе задает тон Муссолини. Я хотел бы, чтобы обязательство англичан от 3 февраля (участвовать в консультации в случае возникновения опасности для Австрии) оставалось в силе.

Лаваль изложил затем возможное содержание двусторонних соглашений о воздушном флоте. В этом вопросе совет министров единодушен. Затем рассматривали проект резолюции, которая будет предложена в Женеве. Мне кажется, что Лаваль относится к Лиге наций весьма прохладно.

Восточный пакт. Потемкин только что вручил нам довольно резкую памятную записку, в которой проскальзывает горечь. Он требует определенных обязательств, впрочем, он смягчил формулировки московского сообщения. «Что бы ни случилось в Стрезе, – заявил Лаваль, – мы подпишем двусторонний пакт о взаимопомощи с Советским Союзом». Совет министров одобрил это решение и предоставил министру иностранных дел срок, необходимый для обсуждения этого вопроса с Англией и Польшей. Фланден уточнил, что этот пакт будет заключен в рамках Лиги наций и к нему смогут в дальнейшем присоединиться другие державы. Лаваль был уполномочен сообщить от имени правительства это решение Потемкину.

Согласно резолюции, принятой 14 апреля на англо-франко-итальянской конференции в Изола Белле, представители трех правительств рассмотрели общее положение в Европе в свете результатов обмена мнений, состоявшегося за последние недели, решения, принятого германским правительством 16 марта, а также информации, полученной английскими министрами во время их недавних визитов в различные европейские столицы.

«1. Три правительства пришли к соглашению относительно общей линии поведения во время предстоящего обсуждения жалобы, с которой французское правительство обратилось в Совет Лиги наций.

2. Они продолжат переговоры с целью достижения в Восточной Европе желаемой безопасности.

3. Что касается Австрии, то они подтверждают англо-франко-итальянские декларации от 17 февраля и 27 сентября 1934 года, согласно которым три правительства признали необходимым по-прежнему стремиться в их совместной политике к сохранению независимости и целостности Австрии. Ссылаясь на франко-итальянский протокол от 7 января 1935 года и на франко-английские заявления от 3 февраля 1935 года, в которых подтверждалась решимость консультироваться относительно тех мер, которые необходимо будет принять в случае возникновения угрозы для целостности и независимости Австрии, они решили рекомендовать представителям всех перечисленных в Римском протоколе государств собраться в ближайшем будущем для заключения соглашений, касающихся Центральной Европы.

4. Что касается воздушного пакта, предлагаемого для Западной Европы, то представители трех правительств подтверждают принципы и процедуру, которым надлежит следовать, в том виде, в каком они были предусмотрены в лондонском коммюнике от 3 февраля, и соглашаются продолжать активное изучение вопроса в целях подготовки договора между пятью державами, упомянутыми в лондонском коммюнике, а также всех двусторонних соглашений, могущих его дополнить.

5. Перейдя к рассмотрению проблемы вооружений, представители трех держав напомнили, что лондонское коммюнике предусматривало порядок ведения свободных переговоров с Германией в целях заключения соглашения, которое должно заменить соответствующие положения V части Версальского договора. Преисполненные чувства ответственности, они обсудили недавний демарш германского правительства и представленный сэром Джоном Саймоном доклад о его беседах с германским канцлером по этому вопросу. Представители трех правительств с сожалением констатировали, что применение германским правительством метода одностороннего расторжения договоров в то время, когда предпринимались усилия с целью разрешения вопроса о вооружениях путем свободных переговоров, серьезно подорвало веру общественного мнения в прочность мирного порядка. С другой стороны, широкая программа вооружения, провозглашенная Германией, осуществление которой весьма продвинулось, лишила всякого значения те количественные ограничения, которые до сих пор лежали в основе усилий, направленных на разоружение, и в то же время поколебала надежды, которые вдохновляли на эти усилия. Представители трех держав тем не менее подтверждают свое величайшее желание сохранить мир, возродив чувство безопасности, и заявляют со своей стороны, что они по-прежнему будут стремиться поддержать любое практическое усилие, направленное на достижение международного соглашения об ограничении вооружений.

6. Представители трех держав приняли к сведению желание государств, военный статут которых определен соответственно Сен-Жерменским, Трианонским и Нейиским договорами, добиться пересмотра этого статута. Они решили информировать об этом дипломатическим путем другие заинтересованные государства. Они согласны рекомендовать заинтересованным государствам рассмотреть этот вопрос с целью урегулирования его договорным путем в рамках региональных гарантий безопасности.

Представители Италии и Соединенного Королевства вновь подтверждают обязательства, возложенные на них согласно Локарнскому договору. В заключительной декларации три державы, целью политики которых является коллективное сохранение мира в рамках Лиги наций, заявляют о своей полной решимости воспрепятствовать всеми возможными средствами всякому одностороннему расторжению договоров, могущему поставить под угрозу мир в Европе. Во имя достижения этой цели они будут действовать в тесном и сердечном сотрудничестве».

Сложность пространной резолюции от 14 апреля лишь отражала сложность самой обстановки. На заседании совета министров 16 апреля Фланден изложил нам затруднения, с которыми он столкнулся, пытаясь добиться применения санкций (путем расширительного толкования статьи 16 Устава[182]) в случаях одностороннего нарушения договоров. Лаваль столкнулся в Женеве с аналогичным противодействием со стороны нейтральных государств. Он отказался требовать докладчика и желает лишь представить свой текст от имени трех держав, собравшихся в Стрезе. Я полагаю, он прав: лучше несколько воздержавшихся при голосовании, чем сокращение текста. Фланден весьма доволен позицией английского правительства, особенно Макдональдом. Заявление о Локарнском договоре было включено по инициативе Англии и Италии при обсуждении вопроса о демилитаризации левого берега Рейна. Заключительная декларация была усилена именно по желанию Макдональда. Раздел о вооружениях был составлен им лично; параграф 5 возлагает на Германию ответственность за провал разоружения и дает возможность оправдать оборонительные мероприятия трех держав.

Что касается воздушного пакта (§ 4), то, очевидно, английские министры были сильно озабочены мнением своего парламента; они не без колебаний приняли фразу о двусторонних соглашениях. Муссолини, кажется, готов заключить с нами подобный пакт. Англия пока что не разделяет этой идеи. Германия не будет допущена к участию в воздушном пакте, если она не примет в целом программу от 3 февраля.

Доклад Муссолини по австрийскому вопросу был, кажется, знаменательным; он сильно обеспокоен положением этой страны и, по-видимому, готов потребовать ее перевооружения, как и перевооружения Венгрии и Болгарии.

Три правительства призовут Литву не выдвигать более своих необоснованных претензий в вопросе о Мемеле.

В отношении Восточного пакта затруднений не было. Сэр Джон Саймон заявил, что Германия не исключает возможности заключения договоров о взаимопомощи в рамках общего пакта об арбитраже.

Американское правительство, кажется, собирается стабилизировать доллар.

В марте было очень плохо с поступлением налогов. Паника привела к тому, что сделки совершенно прекратились.

В Женеве 16 апреля Пьер Лаваль зачитал в Совете Лиги наций следующую декларацию:

«Принимая решение начать это обсуждение, французское правительство тем самым демонстрирует свою веру в Лигу наций. Оно воздает должное независимости, беспристрастности и авторитету женевского института. Инициатива, проявленная Германией 16 марта, должна быть осуждена. Для того чтобы в будущем Устав был более действенным в вопросах организации коллективной безопасности, надо рассмотреть некоторые мероприятия. Совет Лиги наций выполнит возложенную на него задачу. Будучи облечен полномочиями по поддержанию мира, он не будет сегодня молчать и не останется безразличным. Пусть он вспомнит о том, как его создавали, о принципах, положенных в его основу, пусть взвесит последствия своего поведения – и он выполнит свой долг.

Народы знают, что соблюдение клятвенных заверений и взятых обязательств является не только моральным принципом, но и действующим законом Лиги наций. Я не хочу вести тяжбу. Вам известны факты. Они перечисляются, анализируются и квалифицируются в меморандуме правительства республики. Вы их оценили. Вы выскажете ваше мнение. Франция доказала своими действиями, что она хочет лишь мира. 3 февраля текущего года в Лондоне мы совместно с английским правительством рассмотрели программу переговоров, которая должна способствовать быстрому созданию в Европе прочной организации безопасности. Наши предположения были опровергнуты инициативой Германии. Кто же может оспаривать тот факт, что правительство рейха своим поступком вызвало в мире разочарование и тревогу?

Вам предстоит принять решение. Я уверен, что вы сумеете преодолеть колебания, если они имеются у некоторых из вас, и заставите уважать правила международной жизни. Выполнив свой долг, мы бросим взгляд в будущее. Мы не делаем различий между государствами. Принцип равенства должен лежать в основе отношений со всеми народами. Наша политика не направлена против какой-либо страны. Что касается нашего требования безопасности, то мы хотим ее для всех. Это означает, что мы не отреклись и не отречемся от нашего мирного идеала.

Таков язык Франции. И никто в мире не скажет, что жалоба правительства республики, обращенная к Совету Лиги наций, преследует цель воспрепятствовать делу необходимого примирения между народами. Если для удовлетворения требований международной морали полезно выносить на суд прошлое, то совершенно необходимо не прерывать трудной, медленной и часто неблагодарной работы по организации мира».

В тот же день – 16 апреля – французская, английская и итальянская делегации внесли следующий проект резолюции:

«Принимая во внимание: 1) что точное выполнение всех договорных обязательств является основным правилом международной жизни и первоочередным условием сохранения мира; 2) что основной принцип международного права состоит в том, что ни одна держава не может ни отказаться от обязательств, вытекающих из какого-нибудь договора, ни изменить его условий без согласования с другими договаривающимися сторонами; 3) что обнародование германским правительством военного закона от 16 марта 1935 года противоречит этим принципам; 4) что этим односторонним актом германское правительство не смогло приобрести для себя никаких прав; 5) что этот односторонний акт, внеся новый элемент беспокойства в международную обстановку, неизбежно должен представлять угрозу для европейской безопасности,

принимая во внимание, с другой стороны:

6) что английское правительство и французское правительство с согласия итальянского правительства представили 3 февраля 1935 года на рассмотрение германского правительства программу общего урегулирования, которая должна быть осуществлена путем свободных переговоров с целью организации безопасности в Европе и осуществления общего сокращения вооружений, на основе равноправия и при одновременном обеспечении активного сотрудничества Германии в Лиге наций;

7) что вышеуказанное одностороннее действие Германии не только несовместимо с этой программой, но к тому же было предпринято в момент успешного развития переговоров.

I. Совет заявляет, что Германия пренебрегла долгом членов Международного сообщества соблюдать взятые на себя обязательства, и осуждает всякое одностороннее расторжение международных обязательств.

II. Совет призывает правительства, явившиеся инициаторами программы от 3 февраля 1935 года или присоединившиеся к ней, продолжать начатые ими переговоры и прежде всего содействовать заключению в рамках Лиги наций договоров, которые – с учетом возлагаемых Уставом обязательств – могли бы способствовать осуществлению поставленной в программе задачи – обеспечить сохранение мира…»

Возникло два затруднения: 1. Советский Союз требовал, чтобы был упомянут § 7 статьи 15 Устава, предусматривающий свободу действий в случае неспровоцированного нападения и отсутствия единогласия. Лаваль соглашался, ставя, однако, это решение в зависимость от согласия гарантов Локарно. Литвинов, сославшись на общественное мнение своей страны, высказал пожелание, чтобы Локарно не упоминалось. В последний момент была найдена приемлемая формула. 2. Франция требовала, чтобы оказание взаимной помощи было поставлено в зависимость от решения Совета Лиги наций. Договоренность по этому вопросу была достигнута. Литвинов как будто бы был еще не уверен в согласии Москвы; он сделал уступку, но не вполне уверен в том, что ее одобрят. Предполагается, что он приедет подписывать договор в Париж, а Лаваль отправится подписывать его в Москву.

Я принял также посла Турции, который очень расположен сделать для Франции все, что ей будет приятно и полезно.

Пятница, 19 апреля. Заседание совета министров. То, чего удалось добиться в Женеве, достигнуто благодаря принятому Лавалем с согласия французского правительства решению выступить самому с изложением текста, учитывая колебания предполагаемых докладчиков.

Лаваль зачитал нам свой проект франко-советского соглашения, которое заключалось срокам на пять лет и могло быть продлено; текст соглашения должен был сопровождаться дополнительным протоколом и обменом письмами. В целом это договор о взаимопомощи. Я был рад видеть Лаваля изменившимся в лучшую сторону. Локарно упоминается в тексте, но лишь обиняком. По-прежнему оставалось возможным заключение многостороннего договора. Президент республики сделал два замечания, одно из которых касалось отсутствия у России общей границы с Германией, а другое – состояния Красной Армии. Весь текст договора подлежал оглашению; он основывался на статьях 15 и 16 Устава Лиги наций. В общем Россия должна безоговорочно оказать нам помощь; что же касается нас, то мы будем действовать только в согласии с Англией и Италией. Генерал Морэн не очень высокого мнения о русской армии; зато он опасается влияния большевизма на французские войска. Марэн одобрил пакт; он хотел бы даже заключения военных соглашений. Лаваль был уполномочен подписать договор. Я был рад этому решению, которое я подготавливал в течение столь длительного времени.

Я думал, что с русскими все улажено. Но днем, в половине второго, телефонный звонок Потемкина известил меня о том, что все лопнуло. Утром на Кэ д'Орсе добавили фразу о необходимости ожидать рекомендаций Лиги наций, фразу, с которой русские не соглашались. Они допускают саму мысль об этом, но не хотят, чтобы она была выражена в столь категорической форме. Всю вторую половину дня я вел переговоры с Лавалем и с Потемкиным. Я предложил компромиссную формулировку: «Договаривающиеся стороны обязуются немедленно обращаться в Совет Лиги наций и следовать его рекомендациям». К десяти часам вечера мне сообщили по телефону, что, поскольку Литвинов находится на пути в Москву, для заключения договора придется ожидать его возвращения. Поистине неожиданная развязка.

Политическое соглашение с Советским Союзом мне кажется тем более необходимым, что во вторник 9 апреля Шахт от имени германского правительства и Канделаки от имени советского правительства подписали соглашение общего характера[183]. Это событие положило конец длительному германо-русскому экономическому спору, перипетии которого становились опасными; оно открыло возможность возвращения к традициям Рапалло, которые угасали со времени прихода к власти гитлеровского правительства.

Россия гарантировала германской тяжелой промышленности сверх обычного товарообмена «дополнительные» заказы на сумму до 200 миллионов рейхсмарок. В Берлине говорят, что в деловых отношениях с Советами Германия выходит на первое место среди капиталистических государств. Советский Союз погашает свою задолженность и продает Германии множество товаров; в благодарность за пунктуальное осуществление платежей он получит кредиты на пять лет. Международный кредит укрепляется.

30 апреля. Заседание совета министров. Избирательная кампания в Лионе в самом разгаре. В субботу, 27-го, я выступил с речью, которая, мне кажется, была довольно удачной.

Я прибыл в Париж утром во вторник, 30 апреля, и сразу же был информирован Лавалем и Потемкиным об их затруднениях. Хотя текст договора в целом был согласован, некоторые его части вызывали трения. Русские стремились завести нас дальше, чем мы хотели бы; в общем мы прилагали все старания, чтобы сохранить лояльность в отношении Лиги наций и Локарно.

После нескольких последних затруднений франко-советский договор был наконец заключен. Русские уступили доводам французского правительства. Текст договора и протокол, являющийся его неотъемлемой частью, были подписаны 2 мая 1935 года.

«Центральный Исполнительный Комитет Союза Советских Социалистических Республик и президент Французской Республики,

воодушевленные желанием укрепить мир в Европе и гарантировать его благо для своих стран, обеспечив более полным образом точное применение положений Устава Лиги наций, направленных к поддержанию национальной безопасности, территориальной целостности и политической независимости государств,

решив посвятить свои усилия подготовке к заключению европейского соглашения, преследующего эту цель, и, впредь до этого, способствовать, насколько от них зависит, эффективному применению положений Устава Лиги наций,

решили заключить договор с этой целью и назначили своими уполномоченными:

Центральный Исполнительный Комитет Союза Советских Социалистических Республик – г-на Владимира Потемкина, члена Центрального Исполнительного Комитета, чрезвычайного и полномочного посла при президенте Французской Республики,

Президент Французской Республики – г-на Пьера Лаваля, сенатора, министра иностранных дел,

которые после обмена своими полномочиями, признанными находящимися в должной форме и надлежащем порядке, условились о следующих постановлениях:

Статья I

В случае, если СССР или Франция явилась бы предметом угрозы или опасности нападения со стороны какого-либо европейского государства, Франция и соответственно СССР обязуются приступить обоюдно к немедленной консультации в целях принятия мер для соблюдения постановлений статьи 10 Устава Лиги наций.

Статья II

В случае, если в условиях, предусмотренных в статье 15, параграфе 7 Устава Лиги наций, СССР или Франция явились бы, несмотря на искренне мирные намерения обеих стран, предметом невызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства, Франция и взаимно СССР окажут друг другу немедленно помощь и поддержку.

Статья III

Принимая во внимание, что согласно статье 16 Устава Лиги наций каждый член Лиги, прибегающий к войне вопреки обязательствам, принятым в статьях 12, 13 или 15 Устава, тем самым рассматривается как совершивший акт войны против всех других членов Лиги, СССР и взаимно Франция обязуются, в случае, если одна из них явится в этих условиях, и несмотря на искренние мирные намерения обеих стран, предметом невызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства, оказать друг другу немедленно помощь и поддержку, действуя применительно к статье 16 Устава.

То же обязательство принято на случай, если СССР или Франция явится предметом нападения со стороны европейского государства в условиях, предусмотренных в параграфах 1 и 3 статьи 17 Устава Лиги наций.

Статья IV

Так как обязательства, установленные выше, соответствуют обязанностям Высоких Договаривающихся Сторон, как членов Лиги наций, то ничто в настоящем договоре не будет толковаться, как ограничение задачи этой последней принимать меры, способные эффективно ограждать всеобщий мир, или как ограничение обязанностей, вытекающих для Высоких Договаривающихся Сторон из Устава Лиги наций.

Статья V

Настоящий договор, русский и французский тексты которого будут иметь одинаковую силу, будет ратифицирован и ратификационные грамоты будут обменены в Москве, как только это будет возможно. Он будет зарегистрирован в секретариате Лиги наций.

Он вступит в действие с момента обмена ратификациями и будет оставаться в силе в течение пяти лет. Если он не будет денонсирован одной из Высоких Договаривающихся Сторон с предупреждением, по крайней мере, за один год до истечения этого периода, то он останется в силе без ограничения срока, причем каждая из Высоких Договаривающихся Сторон будет иметь возможность прекратить его действие путем заявления об этом с предупреждением за один год.

В удостоверение чего уполномоченные подписали настоящий договор и приложили к нему свои печати.

Совершено в Париже в 2-х экземплярах, 2 мая 1935 года».