Дом поэта

Дверь отперта. Переступи порог.

Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.

В прохладных кельях, беленных известкой,

Вздыхает ветр, живет глухой раскат

Волны, взмывающей на берег плоский,

Полынный дух и жесткий треск цикад.

А за окном расплавленное море

Горит парчой в лазоревом просторе.

Окрестные холмы вызорены

Колючим солнцем. Серебро полыни

На шиферных окалинах пустыни

Торчит вихром косматой седины.

Земля могил, молитв и медитаций —

Она у дома вырастила мне

Скупой посев айлантов и акаций

В ограде тамарисков. В глубине

За их листвой, разодранной ветрами,

Скалистых гор зубчатый окоем

Замкнул залив алкеевым стихом,

Ассиметрично-строгими строфами.

Здесь стык хребтов Кавказа и Балкан,

И побережьям этих скудных стран

Великий пафос лирики завещан

С первоначальных дней, когда вулкан

Метал огонь из недр глубоких трещин

И дымный факел в небе потрясал.

Вон там — за профилем прибрежных скал,

Запечатлевшим некое подобье

(Мой лоб, мой нос, ощечье и подлобье), —

Как рухнувший готический собор,

Торчащий непокорными зубцами,

Как сказочный базальтовый костер,

Широко вздувший каменное пламя,

Из сизой мглы, над морем вдалеке

Встает стена… Но сказ о Карадаге

Не выцветить ни кистью на бумаге,

Не высловить на скудном языке.

Я много видел. Дивам мирозданья

Картинами и словом отдал дань…

Но грудь узка для этого дыханья,

Для этих слов тесна моя гортань.

Заклепаны клокочущие пасти.

В остывших недрах мрак и тишина.

Но спазмами и судорогой страсти

Здесь вся земля от века сведена.

И та же страсть, и тот же мрачный гений

В борьбе племен и смене поколений.

<…>

Усобица, и голод, и война,

Крестя мечом и пламенем народы,

Весь древний Ужас подняла со дна.

В те дни мой дом, слепой и запустелый,

Хранил права убежища, как храм,

И растворялся только беглецам,

Скрывавшимся от петли и расстрела.

И красный вождь, и белый офицер,

Фанатики непримиримых вер,

Искали здесь, под кровлею поэта,

Убежища, защиты и совета.

Я ж делал всё, чтоб братьям помешать

Себя губить, друг друга истреблять,

А сам читал в одном столбце с другими

В кровавых списках собственное имя.

Но в эти дни доносов и тревог

Счастливый жребий дом мой не оставил.

<…>

25 декабря 1926-го

Источник: Волошин М. А. Дом поэта. Л.: Детская литература, 1991.