Глава 15 Наши будни

Все аниматоры, работая в пятизвездочном отеле, обычно живут в общежитии неподалеку. Условия там, скажем так, не очень пятизвездочные. В тот последний сезон нас поселили в многоэтажное здание через дорогу от отеля, которое остро требовало ремонта. В Турции очень часто несколько домов объединено в комплекс, который по-турецки называется «ситэ», там обычно есть кафешка для завтраков, где можно поиграть в нарды, небольшой магазинчик, где можно купить газеты, свежие фрукты, напитки, прочую мелочь. В нашем ситэ был и бассейн сине-зеленого цвета. Без воды, обросший водорослями и плесенью.

Наша с Алту казенная «квартирка» располагалась, если я не ошибаюсь, на четвертом этаже, в ней была просторная кухня-гостиная, большой балкон и две комнаты. Мы делили это пространство с диджеем Серханом и его подругой Зульхан. И хоть квартира, как и весь дом, были в очень плачевном состоянии, мы хоть как-то пытались создать там домашний уют. На какой-то помойке нашли старый стол, по интернету купили еле работающий холодильник, из двух матрасов соорудили подобие дивана, а диджей где-то нашел старый и почти работающий телевизор. Конечно, это была скорее иллюзия дома, ведь аниматор, уходя на работу к восьми утра, попадал домой в лучшем случае часа в два ночи. Но все равно было приятнее чувствовать себя не в общаге, где все временно, а в жилой квартире. На какие-то последние куруши я покупала коврики и шторки в ванну и так гордилась своими способностями сделать из этой лачуги конфетку. Те недолгие поездки в нашу анталийскую квартирку каким-то чудесным образом продлевались с помощью этой уловки. Все-таки удивительные способности восприятия у человека! Живя с Алту под одной крышей и работая рука об руку по 18 часов в сутки, мне хотелось вить это гнездышко даже в ужасных условиях. С милым рай и в шалаше, как говорится. Но я считала дни до окончания сезона, чтобы поскорее начать настоящую, взрослую жизнь.

Вспомнила забавную историю! Когда наш сосед Серхан нашел по интернету старый, но работающий холодильник, я была на седьмом небе от счастья! Ведь накануне туристы из Минска оставили мне целый шмоток сала. В Турции мне безумно хотелось черного хлеба, ржаного или бородинского, и сала с чесноком. И одной из отдыхающих я обмолвилась, что уже черт знает сколько мечтаю об этой райской еде (кхм-кхм…), она запомнила и заказала вкуснейшее сало с рынка и хлеб из пекарни своим друзьям, которые летели к нам в отель. Вы даже представить не можете всех красок моего восторга, я обнимала гостей со слезами на глазах! Достать свинину в мусульманской стране невозможно, и не то чтобы я ее любила, особенно жирное сало, но когда продукт в дефиците, он невольно становится предметом твоих мечтаний! Сейчас я вообще не ем мясо, но тогда… Тогда у меня слюнки текли от предвкушения, как я отрежу горбушку хлеба, сверху положу тоненький кусочек сала и буду смаковать… В пакете было грамм 200, это было офигеть как много, а ела я, как птичка, поэтому хватило бы мне их очень надолго.

Замотав драгоценный кусок сала в еще один пакет, чтобы, не дай бог, свинина не соседствовала с другими продуктами, которые хранили Зульхан и Серхан, я заботливо положила его на верхнюю полку, предвкушая, что завтра полакомлюсь.

Каково же было мое удивление, когда наутро я обнаружила в пакете малюсенький кусочек. Подобно медведю из русской сказки, я стояла с широко раскрытыми глазами у холодильника и думала про себя, кто ел из моего пакета.

Оказалось, наш сосед, возвращаясь ночью после дискотеки, дико захотел есть, нашел в холодильнике «единственную нормальную еду», имея в виду что-то мясное, и приговорил ее. То, что это свинина, он не почувствовал: «Было очень вкусно! А что это за мясо?» Честно, мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно – мусульманин слопал мое сало! «Серхан, это свинина…» – сказала я осторожно, готовясь к самому страшному. Повисла неловкая пауза… «А вчера ночью темно было, а наш Аллах старенький, он наверняка не увидел», – подумав немного, выдал сосед. Мы с Алту прыснули от смеха. Зульхан нашего веселья не разделила…

Каждый раз, направляясь с работы на обеденный перерыв, я заходила в магазинчик у нашего ситэ, чтобы купить пакет свежего инжира. Это был мой обед. В тот год в Алании в июле был 41 градус жары, поэтому есть совсем не хотелось. Я стояла под ледяным душем минут по десять, а затем ложилась под вентилятор, открывала свой ноутбук и писала курсовую работу, смакуя сочные фрукты.

Надо сказать, мои мозги были заняты чем угодно, но не учебой. Если честно, сейчас до сих пор не могу понять, как же я все-таки умудрилась закончить институт с красным дипломом, ибо училась я «между делом». Аниматорская жизнь и жизнь семейная полностью поглотили все мои мысли. Мне нравилось по утрам готовить любимому фреш из апельсинов, приносить после пробежки в 5 утра свежие булочки с тмином из пекарни на углу, но и нравилось красоваться на сцене в свете софитов и блистать на танцполе в топе из переливающейся чешуи. Я стала спокойно относиться к его позднему появлению дома, потому что у меня был совсем иной – официальный статус, и я знала, что даже оставаясь до конца дискотеки, он придет и будет обнимать меня во сне. Помню, в тот год в моей голове произошло что-то, что я не могла объяснить: я вдруг стала думать по-турецки. Я поймала себя на мысли, что все, что крутится у меня в голове, на турецком языке. Я стала понимать их жесты, менталитет, их культуру и традиции, даже юмор для меня стал доступным! Я с упоением слушала турецкую музыку, смотрела турецкие фильмы и впервые понимала то, что недосказано, и получала удовольствие от специфических турецких комедий.

Однажды мы с Алту даже попали на концерт Таркана в Кемере. Его «Шикидым» был первой турецкой песней, которую я услышала еще в глубоком детстве (мне было тогда лет шесть), и попасть на его концерт было чем-то знаменательным. После концерта я окончательно поняла, что Таркан – это попса, а моя русско-турецкая душа просит настоящих чувств, и я влюбилась в Теомана, песни которого постоянно напевал мой жених.

Алту вообще очень любил петь. Надо сказать, и голос у него был колоритный: баритон с легкой хрипотцой. На всех караоке-вечерах он был гвоздем программы и сводил с ума всех туристок. Слушая его, я испытывала гордость и немного ревновала. Мне так хотелось спеть с ним дуэтом! Но, вспоминая мой провал с «Катюшей», эту идею я отметала напрочь.

В начале сезона я поняла: за два года в анимации я смогла побороть страх сцены, но не страх микрофона! В тот вечер мы проходили своеобразный кастинг на роль ведущего представлений, а поскольку я была за старшую в мини-клубе, то обязана была его пройти, иначе вступительную речь к представлениям говорить было бы некому. Мне тогда просто всучили в руки микрофон со словами: «иди на сцену». К слову сказать, микрофон я держала в руках во второй раз в жизни и снова потеряла дар речи перед наблюдающими за мной людьми. Шоу нужно было открывать на русском, французском, английском, немецком и турецком, а я не могла даже на своем родном два слова связать. Очень хорошо помню свое состояние: потные ладони, дрожащие коленки, страх собственного голоса. В тот вечер Алту проявил себя во всей красе, кинув меня, как котенка, в воду и отойдя на сто метров, чтобы не намокнуть. Я стояла на сцене наедине с громкой музыкой, глазами искала его в толпе и умоляла меня поддержать… но, увы, поддержки так и не было. Я видела лишь его недовольную мину, мне казалось, что я не оправдала его ожиданий и ему наверняка за меня стыдно. Подумать только, я думала, что ЕМУ стыдно! Не что МНЕ страшно, а что ЕМУ может быть неприятно, что я облажаюсь! Моя первая попытка открыть шоу провалилась с треском, после чего он, жутко недовольный, подошел ко мне и начал меня отчитывать. Я не помню всего того, что он мне тогда говорил. Возможно, это была своего рода мотивация с его стороны, но ту крепкую турецкую темпераментную ссору я запомнила надолго. Хорошо, что амфитеатр, в котором все происходило на глазах нашей команды, был закрыт от посетителей и гостей отеля. Но я уверена, что нас слышала вся округа! Я уже говорила, что ходили мы постоянно за ручку и всегда сюсюкались друг с другом, но уж если мы ссорились, то ссорились на славу: с битьем посуды, швырянием предметов и крепкими словечками. Мне казалось, что он получает удовольствие, унижая меня и вытирая свою грязную обувь о мою гордость. Не скрою, мне нравилось подливать масла в огонь и кричать ему в спину всякие колкости!..

Я любила эту странную разрядку напряжения, которое скапливалось так или иначе за мирные дни. И в тот вечер было так же, мы очень серьезно поцапались, сердце бешено колотилось, слезы бежали ручьем, а я не могла прийти в себя. И тогда ко мне на помощь пришел шеф нашей анимации Левент. Он меня приобнял и очень терпеливо, фразу за фразой, стал учить говорить в микрофон. Боже, как я была благодарна этому человеку! Я до сих пор его вспоминаю и понимаю, что то, кем я стала теперь, это во многом и его заслуга! Алту развернулся и ушел, так и не сказав мне, что я молодец и что у меня все получится…

Как же хочется, чтобы любимый человек поддерживал всегда и во всем, и в успехах, и в неудачах. Чтобы перед ним ни за что не было стыдно или неловко. С Алту я себя очень часто ощущала недостаточно идеальной. Он докопался до моего самого большого комплекса – синдрома отличницы – и холил его и лелеял. Это была своеобразная струна, на которой он мог играть мной как ему вздумается.

В этом последнем отеле все было гораздо проще: не нужно было прыгать выше головы, и любимые герои детворы «Ангел» и «Чертик» постепенно канули в Лету. Мини-диско я стала вести одна, практикантки мне немного помогали, но к середине лета уже очень уверенно чувствовала себя на сцене с микрофоном. Я очень быстро научилась держать его в руках и вести вечерние шоу. Скажу больше, я даже самостоятельно на порывах души и без какой-либо поддержки стала ставить детские представления! Моей творческой натуре не хватало размаха! Я решила проявить инициативу и поставить с детьми спектакль «1000 и одна ночь». Сама придумала декорации, нашла музыку и костюмы. На первое шоу у нас был всего один день репетиций, я достала из костюмерной какие-то старые кафтаны, которые можно было подколоть булавками, мы притащили стулья из бара, накинули на них цветные тряпки, наша сцена заиграла всеми цветами радуги! Отдыхающие детишки исполнили роли Жасмин, Аладдина и Джинна на настоящей сцене! Самое интересное, что и турки, и русские понимали друг друга без слов и перевоплощались в свои роли. Боже, как это было круто!

Потом я вошла во вкус, и детское шоу мы стали делать каждую неделю: мы ставили пародии на популярных исполнителей типа Бритни Спирс и «Виа Гра», проводили различные конкурсы и показывали сценки. Я получала невероятное удовольствие от того, что у нас выходило в конечном итоге, хоть и адски уставала. Знаете, такое чувство, когда ты готов рухнуть спать прямо на месте, у тебя нет сил даже что-то сказать, но при этом чувство исполненного долга и удовлетворения растекается по всему телу, показываясь наружу глупой неконтролируемой улыбкой.

Все вечерние представления открывала я сама. Алту наконец мной гордился. Я видела его восхищенный взгляд и слышала, как он хвалил меня шефу. Трудно поверить, что из зажатой девочки, которая безумно боялась открыть рот на сцене еще пару месяцев назад, я стала уверенной в себе ведущей. Я свободно говорила в микрофон и по-турецки, и по-русски, без единой запинки, и мне это нравилось! Никаких урчаний в животе, потных ладоней, а только кайф от того, что ты держишь весь зал. Тогда, именно тогда я впервые почувствовала, что на самом деле люблю быть в центре внимания! Сцена была моей стихией! И тут же грустно про себя подумала, что это – мой последний сезон, потом придется искать другую работу…

В тот год я работала гораздо больше, чем должна была, делала это абсолютно добровольно и без оплаты сверхурочных. Да ну, какие могут быть сверхурочные у аниматора? Я жила своей работой, я ее обожала! Некоторые «мои» дети до сих пор мне пишут, а я всех-всех помню… Эта работа помогала мне стать уверенной в себе, хоть я и раздражала некоторых мамочек. Тогда же я столкнулась и с первыми хейтерами. На сайтах с рейтингами некоторые «любящие матери и жены» писали про меня всякую хрень. Любимым занятием у нас, аниматоров, было почитать отзывы об отеле в интернете, так вот в этих отзывах пару раз встречалось, что я занимаюсь не детьми, а их папами. Какими папами? Я сейчас думаю об этом, и мне становится смешно! Мне тогда было девятнадцать, я была глубоко обручена и на работе думала только о том, какую бы еще игру у бассейна забацать. Кто-то обсуждал мою фигуру, кто-то – нос, а кому-то покоя не давал мой костюм ангела на детской дискотеке и то, как я танцевала. Забавно, что писали зачастую женщины, которые не имели детей, то есть со мной в мини-клубе даже не контактировали… Уже тогда, читая эти «отзывы», я не могла понять: зачем они пишут неправду? Неужели они действительно так думают? Я всегда была бесконфликтным человеком, а в отеле тем более! Профессиональная этика не давала мне как-то не так посмотреть на отдыхающих, не то чтобы что-то не то сказать или сделать. Эх, хейтеры, они были у меня уже тогда. Интересно, многие из них остались такими же преданными и строчат свои злые комментарии под моими сегодняшними постами в инстаграме?

Еще когда Алту гостил у меня в Петербурге, мы вместе ходили в тренажерный зал «Мачо» в подвальчике на улице Жуковского. Да, забавное название. Из девушек там были только две мои однокурсницы и я. Алту очень выгодно смотрелся на фоне остальных мужчин: он не был большим и накачанным, но за счет красивого загара мышцы очень эффектно выделялись. Я была недовольна своим телом, хоть и не страдала лишним весом. Он заставлял (пыталась подобрать другое слово, но не получилось) меня надевать на тренировку короткий топ. «Это сделает тебя амбициознее, ты будешь выкладываться на тренировке, потому что постоянно будешь видеть свое несовершенство», – такими словами он мне объяснял эту необходимость.

Вообще во многом у него были странные взгляды на жизнь, но сейчас, спустя 10 лет, я понимаю, как же он был прав во многих вещах. Он был прав, но методы мотивации у него были своеобразные. «Да у тебя жир на животе, поэтому ты должна его открыть, чтобы все видели и тебе было стыдно», – так я воспринимала это тогда, в 19 лет. «Держи свою проблему в фокусе, чтобы видеть прогресс», – так я это понимаю сейчас. Одна и та же ситуация, два совершенно разных посыла. Я думаю, он не хотел меня огорчить, но не мог подобрать правильных слов для маленькой девочки с высоты своей тридцатилетней колокольни. К сожалению, именно его такие замечания, именно те самые фразы, которые я пропускала через себя, послужили очень хорошим трамплином, через который, ревя мотором, я прыгнула прямиком в страшную анорексию.