Славко

Форт Рашков

В бытность мою в ПМР, мне, тогда исполнявшему технические функции, довелось, ввиду отсутствия строевых командиров, «покомандовать» одно время тыловой базой УНСО в Рашкове. Там на отдыхе находились смены из-под Кошницы и Кочиер, так же с караула в Рыбнице. Верный принципу никогда не оставлять солдату лишней минуты свободного времени, я допекал личный состав инженерным оборудованием позиции, за что получил нагоняй от Корчинского. Мол, превратил боевое подразделение в стройбат. Я предвидел все зло, проистекающее от «тактики», но сделать ничего не смог. Так, на первое занятие по р-б личный состав прихватил боевые «стволы» и саперные лопатки. В ходе отработки «блоков» одним оружием колотили до другому,

В Приднестровье передо мной прошла целая галерея прелюбопытнейших типов боевиков. Старшиной был «Тур», родом из Одессы, внешне совершенно «типичный» персонаж. Он скрывался в ПМР от наказания за превышение пределов необходимой обороны — 16 рубленых ран на голове жертвы. Вопреки криминальным причинам присоединиться к УНСО, он оказался прекрасным старшиной. Тщательно выискивал и хранил наши боеприпасы, а ведь мог бы и украсть… Следил за своим внешним видом вполне в соответствии со строевым уставом. Прессинговал отделение, когда командовал им на позициях. Любопытно, что самоорганизация казарменного быта происходила без дедовщины. Ее заменяло направленное силовое воздействие от имени командования — буки. Так же добровольцы, охотно играли в свою прежнюю срочную службу, в том идеализированном виде, в каком она иногда вспоминается.

По окончании боевых действий Тур все же попался в лапы одесской милиции, отбыл три года. Сейчас — отошел от политики, но службой в УНСО гордится так, как гордятся чем-то таким, чего в оставшейся жизни никогда больше не будет.

Надо понять основную массу фронтовиков, у которых на годы войны приходится пожалуй единственный всплеск духа…А потом они тупо гнули спину. И так до пенсии. В этом опасность военных воспоминаний: человек осознает, что выше себя уже не прыгнет. Так произошло со многими рядовыми «унсовцами» из Приднестровья, особо не проявившими себя и потому не взятыми на «оперативную работу». Оторванные от дальнейших перипетий борьбы, ведь когда идешь вперед, прошлые достижения ничего не значат, они неизбежно опускались все ниже. Место лоточника или охранника — их нынешний удел. И из всей жизни — только одно лето, и бесконечные воспоминания о том, как (неделю) побыл человеком. Из таких мне особенно грустно вспоминать о «Шраме». Афганец, уже на гражданке заработавший «телесные повреждения» (головы), он имел неплохие шансы: характер, опыт. Подвел опыт «выживания» в одиночку. Ввиду вышеизложенных причин, я относился к нему, скорее, как к младшему компаньону юридической фирмы. Боялся, что какой-нибудь идиотский отказ, приведет в действие машину «военно-полевого самосуда». Нашел ему занятия по интересам. Был у нас авантюрный (идиотский) план увести с КПП украинской Национальной гвардии под Кучурганом БТР. Приготовили для него даже тайник в парниках. Регулярно я отправлял Шрама на разведку. В гражданском он вылеживал целые дни в лесополье, ведя наблюдения (численность, распорядок дня «противника»). Все шло к нападению. Но тут Шрама понесло. Ночами он часто бродил гористыми околицами Рашкова «для поддержания физической формы». Жители жаловались, что он сиживал на дувалах в лунном свете. Поскольку, все было тихо, я никаких мер не принимал. Отправляясь в эти ночные путешествия, он вежливо просил карабин СКС. Я ему давал, чтобы не лез в пирамиду без разрешения.

Помню, нам опять отказали в исполнении замысла. «Шрам», возмущенный нерешительностью нашего местного сообщника, командира рашковских ополченцев «Робин Гуда», где-то подвыпил. Взял карабин и ушел «на дело». Я надеялся, что он мирно поспит в лесополосе, поэтому утром принял к сведению его рапорт.

— Командир, это голимое дело — БТР не на ходу. Я там был, всех построил, но потом мне их жалко стало…».

Вскоре «Шрам» отправился домой. Влип в очередную историю с убийством (не хотел подчиняться местным авторитетам) и сел. Признаюсь я ему тогда не поверил, однако спустя какое-то время после исчезновения «Шрама», отвозил очередную смену отпускников к украинскому КПП в Кучургане. Там их, ввиду поста, демонстративно, обыскивали и отправляли на родину. Смешно, но такая наивная защита от провокации с «обнаружением» оружия иногда помогала.

На нейтралке ко мне подошел офицерик и поинтересовался, что за черные повязки на лбу мы носим. Услышав ответ, мол для маскировки ночью в окопе, чтобы лоб не светился в бойнице, рассказал совершенно невероятную историю. Тогда ночью, к ним в вагончик вломился точно такой же с повязкой на лбу, вся голова в шрамах (показал места) выгнал всех на улицу, построил, проверил БТР и ушел. Со слов лейтенанта, они (девять человек) очень испугались. Ведь у них пистолеты, автоматы, а у того карабин, а в нем, как известно 10 (!) патронов. Вот вам и истории о геройских поступках. Зря я не поверил «Шраму» на слово…

Из людей, созданных для войны, я могу назвать еще «приблуду». В гостиницу «Аист» пришел шахтер лет сорока, рост 180, руки как лопаты, по самые глаза в кожу въелась угольная пыль. Просится на войну, а ведь не мальчик. Говорит, «омоновцы» в Дубоссарах убили брата, хочу отомстить. Дали ему на размышление сутки, он просидел в номере молча и отправился на передовую. Через два дня он уже знал все предполье перед опорным пунктом, пристрелял ориентиры и рубежи для ведения заградительного огня. За все время пребывания на позициях имел рекордное число подтвержденных попадании. Поверьте, убить врага в Приднестровье было событием. Находясь в тылу в «Дубоссарах, нашел доступ к базе в Глинном. Раздобыл ГАЗ-51, несколько ящиков патронов, парочку стволов, еще какое-то имущество, поделился с нами и уехал проселками на родину. Говорили, что добрался до Донбасса.

Бывает, что человек рожден для войны, только не знает о своем предназначении до поры до времени. Такие «мужики» составляют цвет воюющей армии. Относился к ним и «Робин Гуд» — рашковский лесничий. До войны он понемногу крал лес, благоустраивал хозяйство. Так же внезапно, без видимых внешних причин, он надел на себя форму (я таким и запомнил его в «погранцовском» маскхалате. Как прежде дефицитные стройматериалы — за коньяк и вино, выменивал на Глинном боеприпасы и оружие. На предмет создания инженерных заграждений в случае прорыва молдавско-румынской бронетехники, командованием ополчения ему был выдан сосредоточенный заряд тротила, электродетонатор и батарейка. Я поделился с ним саперным имуществом и подарил еще полбочки напалма. Мечтой «Робина» были огневые фугасы. А верхом мечтаний расплатиться со многочисленными недругами из числа районного партхозактива. Помню, как он сник, когда узнал, что война кончилась и придется опять заниматься «озеленением склонов». Его неоднократно «шмонали», но он выжил и даже сохранил работу. Я видел его встречу с Корчинским в 1995 году, он плакал в наших объятиях и с надеждой спрашивал, когда все это начнется вновь.

Случалось, хотя и редко, что к нам прибивались и толковые военные. Начать следует с дезертиров из армии на войну. Помню матросика из Одессы, который в форменке и с баульчиком вещей пристроился к транспорту УНСО и так, миновав все барьеры в Раздельной и на границе прибыл в «Аист», чтобы «демобилизоваться» я видел его потом в этой же форменке среди ополченцев — первый «военно-морской унсовец».

Еще двое жертв «неуставных отношений» с базы хранения в Умани. То ли их хотели подрезать, то ли они кого-то, скорее, что они. Первый «Лис» ничем не выделялся. Зато второй «Ровер» (велосипед, укр.) проявил способности и под конец он командовал секцией — «роем» (в УНСО, как в армии США отделения делятся на две секции, теоретически, огня и маневра). Когда все это кончилось, пошел «сдаваться».

Иду я по плацу. В камуфляже, темных очках и кроссовках. Командир меня увидел и кричит:

Уведите его на… отсюда. Закройте его на гауптвахте.

Ведут меня. Начальник штаба меня увидел, говорит:

Что вы его так ведете. Ему эти ваши автоматы, как два пальца об землю.

Я ему еще гранату отдал «эфку» на хранение. Меня до самого «дембеля» на гаупвахте продержали. (Оставим на совести рассказчика протокольное правдоподобие событий. Важна тональность).

В Абхазии в 1993 г. «Ровер» уже командовал отделением и полувзводом (двумя отделениями). Все у него в хозяйстве было в порядке, но эти повадки вечного «дембеля»… Шлепанцы на босую ногу, майка, автомат «на ремень» и волочащаяся «лунная походка» в десяти шагах за строем. Отличался он и на оперативной работе. Сейчас женился, отошел от политики.

«Что является целью такого ожесточенного в своей последовательности мессианства? Деятельность экстремистских политических организаций и их парамилитарных формирований обречена, если они не в состоянии контролировать продолжительное время какую-либо территорию. Невозможно все необходимое добывать у противника и постоянно находиться на его территории. Подобные «освобожденные зоны» как раз и служат тылом, за их счет осуществляется снабжение, там скрывается боевики после акций. Первая попытка создать освобожденную зону была предпринята УНСО еще в Приднестровье летом 1992 г. При падении Бендер и Тирасполя предполагалось отрезать территории севернее Рыбницы и создать на них какое-либо «украинское» образование. Попытка «государственного переворота» с треском провалилась. Формирования УНСО в Рашкове и Каменке были разоружены и постепенно разбежались, «просочившись» на территорию Украины. В этой авантюре участвовало свыше 80 боевиков, на 20 больше, чем белых наемников в известной биафрской истории с Чомбе.