Борис Кисин. «Отзвенело сердце буйною тальянкой»

Отзвенело сердце буйною тальянкой,

Отзвенело, звонкое, голубым ключом.

Утром стынет озеро ледяными склянками

Под белесым угасающим лучом.

Ластится лисица по тугой пороше,

Умирает пурпуром рябина в синь.

Жалостно волчица воет в роще

Средь обглоданных оборванных осин.

Отзвенела молодость кабацкою гитарой.

Разве струнам вылечить кровяную грусть,

Если паровозы, фыркнувшие паром,

Гудом прогудели в избяную Русь.

И в броне бетонной цепкими руками

Трижды опоясанный маховиком

Город заковал в железо, в камень

Пугачевской удали кумачевый ком.

Пастухом кудрявым не свистеть в жалейку.

В земляничных венчиках не шагает Спас,

Только вихрь бензинный в каменных аллеях

И подвал беззубую открывает пасть.

По Ступенькам ниже. И под мокрым сводом

В скрежет граммофонов, в женский визг и смех,

Лаковый башмак кропя кромешной водкой,

Плакать о забытом гомоне застрех.

Слишком широко раскрылись вежды.

Ничего не надо, ничего не жаль.

В этом мире грусть дастся нежным,

Листопада горькая, золотая паль.

Мать земля, любимая! Блудница!

Губ твоих желанная краса.

На межах полынь и медуница,

На черемухе звенящая роса.

О, земля! Последнее спасибо

За тоску, за радость, за поля,

За пургу кандальную в осинах,

За весенний шорох в тополях.

Клен роняет в осень алых листьев дождик,

Все мы, все мы в этом мире тлен.

Кто-нибудь из нас повиснет тоже,

Как и ты, в веревочной петле.

«До свиданья, друг мой, до свиданья,

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди».