РАЗНОЦВЕТЬЕ

Есть у Полторацкого, поэта и прозаика, своя любовь — Мещерская сторона, где народная сказка сплелась с настоящей жизнью, а от названия каждой речки и речушки веет родниковой поэзией.

Если хочешь знать

Есть ли чудо где,

Я скажу тебе:

Есть

На Судогде.

…Серебро ковшом

В нее звезды льют,

Соловьи

Ее перед песней пьют.

Каждая речка Мещеры имеет свой нрав, свой характер. В босое детство зовет поэта речка Гусь, с девчонкой–подростком схожа речушка–невеличка Поля, как в сказке, заплуталась в болоте речка Бужа. С самой жизнью схожа речка Стружань.

— Я тебе отдохнуть не дам.

Потеряешь ты счет годам

И хлебнешь маеты земной.

Не боишься —

Иди за мной.

«Стружань» — так назвал поэт книгу избранных стихотворений. Нет, романтика Виктора Полторацкого не заслоняет реальной жизни от читателя, а наоборот, помогает преодолеть ее нелегкие подъемы. Правдиво звучат строки о людях, преобразующих Мещеру, которые здесь столько пролили соленого пота, «что стала соленой в калужах вода».

Названия книг поэта «Доброе утро», «Вишня цветет», «Река жизни» выражают существо его душевной лирики. В книге «Разноцветье» есть раздел «От Селигера до Байкала». Поэт много ездил по России, часто бывал за границей. Не в пример некоторым своим собратьям по перу он не только пишет о том, что видел, но и всерьез размышляет об увиденном. Любуясь детищем русских умельцев — старинной церковью на Нерли или знаменитым Успенским собором во Владимире, поэт всматривается и в сегодняшний день наших помолодевших многовековых городов и сел, из которых «вся Россия видна».

В современном Париже Виктор Полторацкий зорко подмечает разницу между комфортабельным центром и рабочими окраинами:

В две строчки уложу я эту повесть:

Костюм дешевле,

но дороже совесть!

Закрывая интересную, звонкую книгу стихов «Стружат», я подумал: а почему наши издательства не выпускают с некоторых пор однотомники стихов и прозы одного автора? Почему эта традиция почти забыта? В самом деле. С удовольствием читаешь рядом стихи и прозу Горького, Бунина, Сергеева–Ценского. В свое время такие однотомники издали Николай Тихонов и Ольга Берггольц. Не знаю, как книготорговцы, а читатели были бы рады.

В конце концов, книги выходят для читателей. Недавно безвременно ушел из жизни талантливый поэт и прозаик Дмитрий Блынский. Почему бы его стихи и новеллы не издать под одной обложкой?

Не надо забывать хорошие традиции. Уверен: скоро мы прочтем в одной книге стихи, рассказы и очерки Виктора Полторацкого, литератора многогранного, острого, думающего. Много сил в военные и мирные годы отдал он «Известиям» и боевой газете «Литература и жизнь», которую редактировал.

В книге «Разноцветье» меня заинтересовали стихи с посвящениями. Это немаловажно, кому поэт посвящает свои произведения. Скажи, кто твои друзья, и я тебе скажу, кто ты. Вот «Приглашение», посвященное Александру Прокофьеву:

Красоте сиять неугасимо!

А хотите знать, где красота?

Приезжайте летом под Касимов,

В наши благодатные места.

…Сладко пахнет дикая гвоздика,

Сохнет серебристый ковылек.

И такая зреет земляника,

Что хоть душу отдавай в залог.

А какое в пойме разнотравье!

Воздух — первозданной чистоты.

Приезжайте любоваться явью

Настоящей русской красоты.

А вот стихотворение совсем иного плана — «Старая история», посвященная критику Михаилу Лобанову. Рассказывается здесь о седом старике–алхимике из города Аугсбург. Автору по душе одержимость старого мечтателя, его вызов «трезвому» бюргерскому расчету, его устремленность в будущее. Невольно вспоминаешь стихи Беранже о том, что «если бы завтра земли нашей путь осветить наше солнце забыло, завтра ж целый бы мир осветила мысль безумца какого–нибудь…» И Виктор Полторацкий видит у своего героя «безумие, горящее в глазах», но автор не выскажет «хулы и осуждения». Без поисков не было бы и открытий.

В свой темный век

от солнца луч искал

Больной и старый,

он бессмертьем бредил.

Писал доносы на него фискал,

Над ним смеялись сытые соседи.

А он искал.

И, тяжело дыша,

Тянул к огню синеющие руки

И плакал, задыхаясь.

И душа

Была полна

отравой сладкой муки.

Невольно вспоминаешь слова русского писателя Ивана Гончарова о том, что во все эпохи будут свои Чацкие. Можно сказать, что во все эпохи будут и свои донкихоты, благородные романтики, мечтающие подарить людям счастье.

Виктор Полторацкий видит душевную красоту и безымянных русских зодчих, построивших чудесный Успенский сбор во Владимире, и нашей современницы Татьяны Морозовой, ставшей объездчицей вместо погибшего на фронте мужа. Поэту удалось нарисовать незабываемый портрет «мещерской Дианы»:

Статна, машиста, на ногу легка,

Как яблоко, крепка могучим телом.

Царь–баба.

А живет без мужика,

Двадцатый год уже, как овдовела…

В бушлате старом, что оставил

Он, с Его ружьем,

ремень стянув потуже,

Пошла в обход блюсти лесной кордон.

Мужское дело?

Так она ж — за мужа…

Вокруг сторожки

мир и тишина.

И знают только старые березы,

Как больно ей, как безутешны слезы,

Как горько–горько памятна война.

Это портрет, как бы написанный маслом. В нем явственно ощутимы жесткие мазки. Автор его показал себя незаурядным психологом, знатоком человеческой души. А то, что он тонко чувствует природу, придало и портрету особое обаяние.

Земляк Виктора Полторацкого критик и литературовед Евгений Осетров считает его мастером акварели. Осетров так и назвал свою статью «Свет акварельных строк». Что ж, акварели у Полторацкого действительно есть.

Хотя бы стихи о родимых мещерских речках и речушках, о которых мы говорили выше. Однако это далеко не весь Полторацкий. Ведь и «Старая история», и «Зодчие» тоже как бы написаны маслом. Так пусть Виктор Полторацкий пишет и мягкие акварели, и суровые полотна.