Глава 3. Возвращаясь в 1973-й

1.

Еще зимой этого года, до моей последней поездки в "Чайку", роясь на антресолях нашей квартиры в залежах старых вещей, я обнаружил несколько отцовских книг. Одна была посвящена сварочному делу и называлась "Справочник сварщика". Весьма полезная, наверное, но… Но у меня дома не было сварочного аппарата и вычитанными там советами я воспользоваться все равно не мог.

Другая называлась типа "Охота в СССР" и содержала массу интересных сведений. Я с любопытством прочитал о разных способах охоты, о животных и птицах, на которых в СССР охота была разрешена, об охотничьем оружии и снаряжении. Вот только одна беда: у меня не было ни своего охотничьего ружья, ни охотничьего билета, так что проверить на практике полезность полученных знаний я тогда не мог. Был там, правда, раздельчик про охотничьи боеприпасы, в котором популярно сообщалось о том, как в домашних условиях из обыденных химикатов получить дымный порох. Но я уже был большенький и понимал, что самовольное производство взрывчатых веществ в СССР не только не приветствуется, а даже, вроде как, преследуется по закону, так что и эту книгу я был вынужден отложить в сторонку.

Поэтому пришлось перейти к оставшимся трем книгам, а все они оказались посвящены шахматам. Как сейчас помню, одна называлась: "Комбинации и ловушки в дебюте" Бориса Вайнштейна; другая была о матче за звание чемпиона мира между Петросяном и Спасским 1966 года; а третья — "Первая книга шахматиста" В. Панова.

Книга Вайнштейна была самая тонкая, и я начал с нее. Затем почитал Панова и вскоре всерьез увлекся шахматами. Я проштудировал их все полностью, и очень пожалел, что не прочел их раньше, год назад. Тогда я бы того пацана — шахматиста из "Чайки" уделал бы одной левой!

Шахматы мне понравились, там была логика, там были остроумные и логичные решения, и там была красота. Я увидел и смог понять эту красоту шахмат. Вообще, как мне кажется, в шахматах успех ждет того, кто при взгляде на шахматную доску видит не деревянную доску в клеточку с набором резных фигурок, а позицию, поле боя идей и умов. И мне кажется, что взглянув на доску, я тоже вижу, хорошо ли, плохо ли стоят фигуры игроков, кто кому чем угрожает, и кто чего должен опасаться. Пусть моя оценка не так глубока, как у признанных мастеров, но все равно фигурки для меня стали как живые, и я, как мне кажется, понимаю логику их движения.

Так что в 1973 я вплотную занялся изучением шахмат. Я последовательно обыграл сначала брата Володю, несмотря на его математические способности и образование он в шахматы играл плохо. Гораздо лучше у него получалось соревноваться в преферансе. Потом пришла очередь Юрия. Старший брат играл лучше Володи, но тоже вскоре ничего не мог мне противопоставить. Лешка со мной за доску даже не садился. Лешенька, как я уже говорил, прибился к секции спортивного ориентирования, базировавшейся в нашей школе. С тех пор наши с ним спортивные дороги разошлись и уже не пересекались. Пришлось мне обыгрывать отца. Когда я понял, что и отец со мной не может совладать, пришлось искать соперников на стороне. Уж не знаю почему я не пошел с этой проблемой во Дворец пионеров, откуда начинал свой шахматный путь мой одноклассник Сеня Двойрис. Видимо, мне казалось, что дворец- это для пионеров, а я-то уже был комсомолец. Поэтому я направился в городской шахматный клуб.

И, как говорится, удачно я зашел. Именно в этот год при городском клубе было решено открыть шахматную школу для учащихся. В первый набор юных шахматистов я и попал. Потом эта шахматная школа была преобразована и сейчас называется СДЮСШОР-9. Так что привет всем тем, кто в ней обучался, я — ваш, я из самого первого набора!

Моим первым тренером там был Гроздов Мстислав Иванович, ветеран ВОВ, бывший офицер Советской Армии и просто очень хороший человек. Мы договорились, что в сентябре я приду к нему на первое занятие.

2.

Из событий 1973 года можно отметить кровавый переворот Пиночета в Чили и очередную арабо-израильскую войну, воде бы неплохо начинавшуюся для египтян, но закончившуюся их очередным поражением.

В СССР же провели очередную чистку партии, закамуфлировав ее под обмен партбилетов. Но чистка была беззубая, не чета сталинским, добродушная, как сам Леонид Ильич. Скольким-то тысячам человек, "утратившим связь с партийными организациями" билеты не обменяли, но они от этого никак больше и не пострадали.

Наши на Луну запустили "Луноход-2", а американцы ответили на это первой орбитальной станцией "Скайлэб".

В кинотеатрах пошли два хороших фильма "В бой идут одни "старики"" и новая комедия про Шурика "Иван Васильевич меняет профессию". В народе популярны стали фразы: "Отстань, старушка, я в печали", и "Замуровали, демоны!"

А по телевизору состоялась легендарная премьера "Семнадцати мгновений весны". Про вымирающие во время показа улицы ничего не скажу, поскольку по улицам в это время не гулял, а сидел перед телевизором. Ну чем все завершилось, вы и без меня знаете. Штирлиц сначала стал народным любимцем, а потом, вместе с Мюллером, героем многочисленных анекдотов.