Хлеб-соль

Апрель 2001-го, концерт в Казани.

У выхода на трап оказываюсь первым. Дверь открывается – и я остолбеневаю: прямо на летном поле стоит джип, вокруг люди с цветами, а у самого трапа расположились три девушки в национальных татарских платьях с чем-то типа хлеба-соли на руках.

Предчувствие публичного позора накрывает с головой. Микроавтобус с надписью VIP с летного поля меня возил, с джипом и охраной меня однажды встречали, но хлеб-соль!..

Я понимаю, что скандал вокруг НТВ поднял мое имя на нездешнюю высоту – и, набравши в грудь побольше воздуха, ступаю на трап. Краем глаза вижу размазанные по иллюминаторам лица зрителей. Стыдно – ужасно! Иду, глядя под ноги, чтобы как можно позже встретиться глазами со встречающими; иду, судорожно соображая, что делать с этим хлебом, с этой солью, с этими девушками… Что во что макать?

Так ничего и не сообразив, на последней ступеньке трапа, в полном отчаянии, надеваю на лицо радостную улыбку – вот он я, ваш любимый! – и шагаю навстречу всенародной любви.

Девушки в национальных костюмах без единого слова устремляются мне за спину. Я оборачиваюсь. Толпа встречающих суетится вокруг миловидной женщины средних лет, сошедшей по трапу следом за мною. Хлеб-соль, цветы и джип – весь этот публичный позор предназначается ей.

По моим устаревшим понятиям, так в России можно встречать только двух женщин: Аллу Пугачеву и Валентину Матвиенко. Но тут явно какой-то третий случай, и это размывает мои представления о жизни.

Своими ногами бреду с летного поля – и двое суток живу в Казани в тяжелом недоумении. А через два дня, на обратном пути, в кресло рядом со мной садится – она! И я понимаю, что Господь дает мне шанс восполнить картину текущего устройства российской жизни.

– Простите мое любопытство, – говорю, – но… кто вы?

Женщина виновато улыбнулась и ответила, – и картина жизни встала на место, сияя новыми красками. Какая там Пугачева, какая Матвиенко?

Федеральная налоговая инспекция!