ТРАУР И ЛЕЧЕНИЕ В КЛИНИКЕ ДОКТОРА СОЛЬЕ

После смерти матери для Марселя Пруста начинается один из самых тяжелых периодов жизни. Эта потеря, без всякого сомнения, — самое болезненное событие в его биографии, и оно на несколько лет определяет духовную жизнь писателя. Если важность этого трагического события для Пруста не оспаривается ни одним биографом, то оценка, которая дается его влиянию на творчество, иногда имеет спорный характер. Так, некоторые авторы настаивают на том, что мадам Пруст, в силу своего деспотического характера, оказывала негативное влияние на творческие способности своего сына, поэтому Пруст только после ее смерти начинает создавать собственные художественные тексты.

Гипотеза не выдерживает проверки фактами, она по сути напоминает убеждение в том, что юность Пруста прошла в развлечениях и что его единственным произведением является роман «В поисках утраченного времени». Мы видели уже, что самостоятельные художественные сочинения создавались Прустом еще в ранней молодости, что «Поискам» предшествовало несколько крупных проектов. Творческий путь Марселя Пруста имеет эволюционный характер, связан с постепенной выработкой важных для него принципов. Стиль Пруста в его зрелом варианте может быть обнаружен уже в предисловии к переводу книги Рёскина «Сезам и лилии». Смерть мадам Пруст в этом смысле совсем не способствовала, но, напротив, на несколько лет замедлила творческую активность Марселя. После ухода матери он на какое-то время перестает писать, его полноценное возвращение в литературу займет несколько лет.

Тяжелее всего для него проходит первый месяц после смерти Жанны. В это время он практически не выходит из собственной комнаты, поскольку любая из вещей, которые наполняют квартиру на улице Курсель, вызывает поток болезненных воспоминаний. При этом Марсель, и так страдающий от бессонницы, совсем теряет сон. Причина его невозможности заснуть описывается им как психологический парадокс: если в обычное время сон давал возможность ему отдохнуть от впечатлений дня, то теперь все изменяется. Когда он бодрствует, сознательный контроль позволяет ему немного уменьшить боль утраты, тогда как во сне отсутствие этого контроля обрекает его на еще большие страдания от потери.

К ноябрю чувства Пруста трансформируются, и острая боль утраты сменяется ощущением вины за то, что, по его мнению, он стал причиной смерти матери. Ему кажется, что переживания по поводу болезни сына подорвали собственное здоровье Жанны. Об этом чувстве вины он чаще всего пишет в тех посланиях, которые начинает отправлять своим знакомым в ответ на их соболезнования. Таким образом, он постепенно возвращается к контактам со своими друзьями, но еще не решается выходить из дома и встречаться с кем-то, так как ему тяжело возвращаться на улицу Курсель, зная, что более никто не встретит его на пороге квартиры, чтобы задать ему вопрос о его самочувствии. Только с февраля 1906 года он начнет принимать у себя близких друзей — Рейнальдо и Альбюфера.

Чувство вины за свою собственную болезнь толкает его на еще один серьезный шаг. Пруст пытается преодолеть страдания, используя метод, предложенный ему самой Жанной после смерти отца. Он хочет сделать что-то, что могло бы понравиться матери, реализовать какое-то из ее желаний. Поэтому в декабре 1905 года Пруст решает пройти лечение в клинике Поля-Огюста Солье (1861–1938). Он следует рекомендации поэтессы Анны де Ноай, которая прежде него дважды лечилась в этой же больнице. Хотя одним из главных условий прохождения курса реабилитации у доктора Солье была изоляция больного от его обычного окружения, Пруст под влиянием шока от потери оказывается способным в декабре 1905 года покинуть свою квартиру и провести шесть недель в клинике городка Булонь-сюр-Сен.

Доктор Солье был представителем блестящей плеяды французских невропатологов, к которой относились также Дежерин, Бриссо, Жане и Бабинский и которые после смерти Жана Мартена Шарко продолжили его исследования. Солье являлся автором нескольких книг, посвященных проблемам памяти и такому заболеванию, как истерия («Расстройства памяти», 1892; «Происхождение и природа истерии», 1897; «Проблема памяти», 1900; «Истерия и ее лечение», 1901; «Феномены аутоскопии», 1903; «Механизм эмоций», 1905). Изучение подходов доктора Солье показывает, что он практиковал методики, которые могут считаться прообразами психоаналитических приемов Зигмунда Фрейда. Солье опирался на вербализацию эмоционального опыта пациента, а также на возвращение к его травматическим воспоминаниям. Доктор Солье был убежден в том, что для преодоления психологического нездоровья необходимо снова пережить прошлое, найдя в нем момент, когда симптомы болезни появились в первый раз. Больной должен вспомнить то, что он ощущал в первое свое столкновение с заболеванием, он должен погрузиться в свои ощущения, идентифицировать себя с личностью из прошлого. Такое воспоминание, по мнению доктора, позволяет освободиться от власти прошедшего и от «привычки быть больным».

Вполне возможно, что Пруст обратился к доктору Солье не по поводу его астмы, органическая, а не психологическая причина которой была для него очевидной, но по поводу другого болезненного состояния — бессонницы. Доктор Солье мог предложить ему заново пережить момент, когда симптомы заболевания проявились у него в первый раз. Именно тогда Пруст мог снова вспомнить о сцене с поцелуем матери и в соответствии с требованием доктора начать погружаться в прошлое, стараясь полностью восстановить атмосферу происходившего. Именно такую версию событий предлагает в своей книге 2006 года, посвященной пребыванию Пруста в клинике доктора Солье, Эдуард Бизюб. Таким образом, по мнению исследователя, лечение в Булони оказалось ключевым моментом в разработке метода непроизвольного воспоминания в творчестве Пруста.

Гипотеза исследователя, одна из самых интересных в области изучения биографии Пруста за последние годы, может рассматриваться довольно серьезно, несмотря на то что достоверную информацию о том, что происходило в клинике, получить вряд ли удастся: требование сохранения медицинской тайны закрывает исследователям доступ к архивам доктора Солье, в которых может храниться история болезни Пруста и записи разговоров врача со своим пациентом. Отметим при этом, что идеи Солье могли быть одним из элементов в формировании метода непроизвольного воспоминания в романе, но считать их единственным источником представляется не совсем верным. Тематика памяти присутствует в творчестве Пруста уже давно, погружение в прошлое описано в предисловии к «Сезаму и лилиям» Рёскина, а сцена с поцелуем матери разрабатывается во многих ранних произведениях Пруста.

Подчеркнем здесь важность в романе «В поисках утраченного времени» теоретических размышлений над проблемой сна, связанной с такими фундаментальными для Пруста темами, как память и идентичность. Так, иногда, проснувшись ночью, герой «Поисков» теряет связь со своим прошлым, не может вспомнить, кто он, воображает, что он находится в другом месте, в другую эпоху собственной жизни. Таким образом, писателя интересует проблема обретения личности после пребывания в бессознательном состоянии, вызванном сном. Пруст с подробностью настоящего психолога анализирует и такие связанные со сном состояния, как засыпание, бессонница, пребывание между сном и явью, он интересуется также и трансформацией реальных переживаний во сне. Юлия Кристева отмечает, что Прусту удалось разработать специальную терминологию для описания того, что обычно не поддается вербализации, — крепкого сна без сновидений. Все эти психологические наблюдения над сном, играющие важную роль в романе, могут быть связаны с бессонницей самого Марселя Пруста, которая станет для него настоящей проблемой, особенно начиная с 1919 года.

Если итог пребывания в клинике Солье с точки зрения его влияния на содержание романа «В поисках утраченного времени» не может быть четко определен, то с точки зрения физического здоровья результаты лечения были минимальными или нулевыми, как после большинства консультаций писателя у врачей. Хотя Марсель не был полностью изолирован в клинике, мог принимать гостей и переписываться с друзьями, он тем не менее жаловался на то, что лечение было связано для него с психологическими страданиями и только ухудшило состояние его здоровья. По прибытии домой 25 января 1906 года он был вынужден, как и раньше, оставаться в постели большую часть дня.