Герцог Альба Бич Нидерландов

Герцог Альба — известный злодей и палач. Именно такой его образ создан Шарлем де Костером в романе «Тиль Уленшпигель». Да и что иное можно сказать о человеке, который гордился тем, что лично подписал постановления о казнях почти двадцати тысяч человек?

Казалось бы, если руководствоваться этическими соображениями, он вообще не должен быть запечатлен в истории. Но он остался в ней, пробив себе путь именно ни с чем не сравнимыми злодеяниями. Кто он без них? Полководец, который воевал много и удачно в войсках императора Карла V, побеждал немцев, итальянцев. Но таких военачальников было в ту эпоху немало. А вот казни тысяч людей и попытка уничтожить экономически, психологически, нравственно, да и физически — просто сжечь небольшую страну Нидерланды — все это сделало его имя широко известным. Ведь, увы, человеческой истории нет и без таких ужасающих деяний.

Альба был человеком идейным и педантичным. Он не сомневался, что дело его богоугодное и благородное. Но когда в Нидерланды пришло известие, что он туда направляется, сто тысяч человек эмигрировали. Сто тысяч из приблизительно трех миллионов жителей.

Полное имя будущего притеснителя Нидерландов — Дон Луис Альварес де Толедо. Он родился в 1507 году в весьма знатной семье. Его отец погиб в войне с маврами (так называли арабов на Пиренейском полуострове), то есть в ходе Реконкисты. Десятилетие войны испанцев с Гранадским эмиратом — последним оплотом арабов на Пиренейском полуострове — завершилось в 1492 году падением Гранады. Но оставалось еще немало очагов сопротивления. В понимании европейцев XVI века отец Альбы пал за праведное, христианское дело.

Мальчика растил дед — герцог Толедский. Толедо до 1561 года — столица объединенной Испании. Титул герцога Толедского — высший после короля. Так что ребенок рос в кругу позднефеодальной испанской элиты. Его род принадлежал к числу тех тринадцати, представители которых имели право не обнажать голову перед королем. А нормальное занятие аристократов — воевать.

С 16 лет Альба участвовал в войнах. Он командир в походах Карла V, знаменитого императора из династии Габсбургов, который говорил, что в его владениях никогда не заходит солнце. Действительно, они охватывали не только значительную часть Европы (Германия, Нидерланды, Испания, Австрия, Венгрия), но и большие территории в Америке (Мексика, Перу и др.). Казалось, что эта колоссальная империя будет вечной. На самом деле в 1555 году Карл V отречется от престола и разделит эту империю на две части, отдав одну — Испанию и Нидерланды — своему сыну Филиппу II, а Германию — брату Фердинанду I.

Альба воевал во Франции, Италии, Венгрии, Германии и даже в Африке. С его именем связаны два известных военных эпизода. В 1547 году он отличился в битве при Мюльберге, в Германии — возглавил решающую атаку рыцарской кавалерии в ту минуту, когда казалось, что успех на стороне германской армии, чьи саксонские полки очень хорошо умели воевать. Альба ринулся в атаку и личным примером увлек испанских рыцарей. Стоит отметить, что ему было к тому времени около сорока лет. Значит, некоторая известность пришла к нему через двадцать с лишним лет военной карьеры.

Затем, в 1557 году, Альба в Италии, в Абруцах, сражался с войсками Папы Римского Павла IV. Не странно ли: фанатичный католик — и воюет против Папы. Причина в том, что Павел IV враждовал с испанским королем и заключил союз с Францией, тогда враждебной Испании. Альба бился за интересы своего короля, полагая, что таковы же и интересы католической церкви. Он готов был поправить самого Папу. Причем любыми средствами.

Он вообще никогда не разбирал средств. Любил и умел конфисковывать имущество у богатых людей, которым лично подписывал смертные приговоры.

В 1566 году король Филипп II направил Альбу на «умиротворение» Нидерландов. «Умиротворение» герцог понимал вполне кладбищенски. Сам он полагал, что подавляет мятеж, борется с ересью. Гораздо позже стало понятно, что это было мощное освободительное движение, направленное против чуждой Нидерландам испанской власти.

В Средние века Нидерланды (в буквальном переводе — Нижние земли) — это не вполне та же территория, которую занимает современная Голландия. Это название носила группа небольших и фактически независимых графств и герцогств. В I–II веках здесь была провинция Римской империи, затем, после Великого переселения народов, оказавшаяся на периферии Франкского королевства. Жители Нидерландов, пользуясь тем, что центральная власть далеко, добились многочисленных вольностей. Они формально признавали свою вассальную зависимость то от германских императоров, то от французских королей, а реально никогда никому не покорялись.

Они были очень трудолюбивы и отвоевали у моря огромные земли. Построили потрясающие укрепления, знаменитые плотины. Сегодня Амстердам находится на 8 метров ниже уровня моря.

Этот народ был чрезвычайно вольнолюбив. Богатые города жили независимо, откупаясь от тех, кто хотел их себе подчинить. Территориями управляли Генеральные и региональные штаты.

И надо же было именно такой стране оказаться под властью консервативнейшей испанской монархии!

И вот в силу такого феодального явления, как династические браки, Нидерланды в XV веке оказались под властью герцогов Бургундских, продолжая жить достаточно вольно. Однако Бургундия столкнулась в своих амбициях с французским королем Людовиком XI В 1477 году в сражении при Нанси бургундский герцог Карл Смелый потерпел страшное поражение и был убит на поле боя. Его дочь и единственная наследница Мария Бургундская, боясь оказаться во власти крепнущей Франции, поспешно сочеталась браком с Максимилианом Габсбургом. Нидерланды были частью ее владений и официально стали доменом германских императоров. Это было не особенно страшно, потому что в Германии не существовало мощной центральной власти.

Но история совершила причудливый поворот. Сын императора Максимилиана I эрцгерцог Филипп Красивый женился на королеве Испании Хуане Безумной. Она и стала матерью Карла и бушкой Филиппа II Испанского, которому служил герцог Альба. Кстати, черты безумия совершенно очевидны не только у бабушки, но и у внука.

Карл V переименовал бывшие вольные нидерландские герцогства, епископства и графства: Фландрию, Брабант, Геннегау, Артуа, Люксембург, Голландию, Зеландию, Утрехт, Фрисландию — в провинции. Так был подготовлен грядущий исторический взрыв.

События, с которыми связано прибытие Альбы в Нидерланды, принято называть буржуазной революцией, но, по существу, это освободительная антииспанская война. В процессе ее был избран путь не к католичеству и архаичному испанскому феодализму, а к реформации и развитию мануфактурного производства, торговли — к капитализму.

Нидерланды были к этому очень предрасположены. Они вели интенсивную торговлю. Города Гент, Брюгге, Ипр называли великой триадой. Там развивалось сукноделие, производили великолепное сукно; шерсть везли из Англии, и англичане были весьма заинтересованы в этой торговле. В годы Столетней войны жители Нидерландов на стороне Англии, потому что там шерсть, а они здравые, деловые люди. Совершенно особенная страна. Она по образу жизни, по сознанию бесконечно далека от Испании, у которой была иная историческая судьба.

В развитии Испании важнейшую роль сыграла растянувшаяся почти на пять столетий Реконкиста (обратное завоевание или отвоевание Пиренейского полуострова у арабов). Эта страна сплотила жителей Пиренейского полуострова вокруг христианского знамени. Здесь как будто законсервировались многие черты Средневековья.

Филипп II был женат на Марии Тюдор, получившей в Англии прозвание Кровавой за непримиримую борьбу против протестантов. Он отстаивал позиции католической церкви в Европе, где уже стало мощным движение Реформации. Действовал он фанатично, безумно, например, вмешивался в религиозные войны во Франции. Испанские войска были даже в Париже. В 1588 году он снарядил «Непобедимую армаду», огромный флот, отправленный на завоевание Англии. Он дал немыслимые полномочия инквизиции, преследовал так называемых морисков (арабов, принявших христианство) на Пиренейском полуострове. Все его действия — против духа свободы. И против хода истории.

Ему казалось, что маленькие Нидерланды можно раздавить в два счета, особенно если направить туда герцога Альбу.

В 1566 году там случилось крупное иконоборческое восстание. Жители Нидерландов беспощадно громили католические церкви, отрезали уши священникам. Это уже было начало того, что называется страшным словом «революция».

К этому моменту испанским правлением недовольны были все: дворяне, горожане, рыбаки, крестьяне. Рождающаяся нация объединена общим чувством. Дворяне образовали свой союз — Конфедерацию. Ее лидерами стали принц Вильгельм Оранский и графы Эгмонт и Горн. Их цель — договориться, убедить испанцев, что Нидерланды — не Испания и нельзя переносить сюда ту же непримиримость во взглядах, ту же инквизицию и огромные испанские налоги.

Но договориться ни с Филиппом II, ни с Альбой, которого он в 1567 году прислал в помощь своей наместнице и сводной сестре Маргарите Пармской, было нельзя. Когда представители Конфедерации пришли к дворцу Маргариты Пармской в Брюсселе, она соизволила их принять. А ведь они вели себя как верноподданные: шли, построенные в шеренги по пять человек, что было унизительно для дворян. И одеты они были очень скромно, особенно по сравнению с крайней пышностью испанского двора. И кто-то из испанских придворных сказал Маргарите: «Неужели вы боитесь этих гезов?» Гезы — это нищие, босяки.

Они это услышали и назвали себя гезами, а потом это имя взяли себе партизаны из народа. Гезы-дворяне одно время фрондировали, надевая одежду с заплатами, конечно нашитыми специально, а через плечо — суму для подаяния.

Революция пробивалась все дальше и дальше. Появились лесные гезы, а потом противники испанцев создали и свой флот — и пошли против, казалось бы, великой и неодолимой силы, называя себя морскими гезами.

Вот в такую страну и в такую ситуацию прибыл пятидесятидевятилетний герцог Альба. Будучи хитрым придворным, он пригласил лидеров сопротивления на совещание. Вильгельм Оранский отказался прибыть к нему и тем более давать ему присягу и эмигрировал. Он отговаривал и своих товарищей — графов Эгмонта и Горна. Но они отправились к Альбе, были арестованы и вскоре казнены. А их весьма значительное имущество конфисковали.

Бельгийский историк первой трети ХХ века Анри Пиренн пишет об Альбе: «Он знал только один способ управления — силу, или, вернее, террор. Недоступный ни пониманию возможного, ни чувству сострадания, он непоколебимо, со спокойной совестью шел вперед по развалинам. Чувство долга, а не жестокость, заставляло его подписывать смертные приговоры, и его душевное спокойствие по отношению к своим жертвам можно было бы сравнить с душевным спокойствием Робеспьера. Как у того, так и у другого жестокая искренность была столь же полной, сколь и ужасной». Характерно, что Робеспьер — за революцию, Альба — против, но фанатические натуры их сходны.

Альба казнил и казнил, причем преимущественно богатых людей, обогащая испанскую казну и докладывая своему возлюбленному королю, как много денег дали эти казни. Фанатичный и практичный одновременно, он писал, что для полного «умиротворения» надо для начала казнить примерно две тысячи еретиков. (Всех жителей Нидерландов он называл в письмах «недосожженные еретики».) Он создал новый орган — Совет о беспорядках, или о мятежах, который народ молниеносно переименовал в Кровавый совет. За три первых месяца правления Альбы состоялось 1800 казней. И это было только начало.

Альба с воодушевлением занимался конфискациями, и хотя нет сведений о том, что он сам на них наживался, благосостояние его семьи стремительно возросло после пребывания в Нидерландах. Четыре пятых конфискованного шли в казну, пятую часть получал король. Но ведь он вполне мог из полученных средств вознаградить герцога за службу!

В условиях этого террора жители Нидерландов, будущие голландцы и бельгийцы, не сдавались. Действие вызывало противодействие. В ответ на пылающие костры, льющуюся кровь нидерландцы завешивали стены городов антииспанскими плакатами, карикатурами, памфлетами. Некоторых из тех, кто это делал, удавалось поймать, остальные скрывались и продолжали.

Началось преследование всякой свободной мысли. Был установлен жесточайший контроль над школами, типографиями. Из магазинов изымались книги, которые Альба считал опасными. Он запретил выезд студентов для обучения в протестантские страны: Англию, Германию, вообще куда-либо кроме Испании. Начал бороться против браков с иностранцами и иностранками. И писал, что такие браки порождают инакомыслие и способствуют, говоря современным языком, утечке денег. Средства уходят от испанского короля!

Наконец, главное, что он совершил и что сделало революцию неизбежной, — это решение, которое должно было привести к экономической смерти Нидерландов. Вот знаменитые строки из его письма: «Бесконечно лучше путем войны сохранить для Бога и короля государство обедневшее и даже разоренное, чем без войны иметь его в цветущем состоянии для сатаны и его пособников еретиков». Альба решил ввести в Нидерландах старинный испанский налог алькабалу.

Алькабала родилась в недрах классического Средневековья. 1 % — с недвижимого имущества, 5 % — с движимого и 10 % — с каждой торговой сделки. Для времен натурального хозяйства это было нормально, но в торговых Нидерландах, где каждый товар проходит через несколько рук, такой налог подрывает основы экономики.

И 1 апреля 1572 года нидерландские торговцы просто закрыли свои лавки. Закрылась и биржа.

Народ, фактически приговоренный к смерти, стал энергичнее участвовать в движении гезов. До этого у них случались лишь отдельные стычки с испанцами. Теперь же гезами был захвачен небольшой город Бриль. С этого начинается победное, хотя и нелегкое шествие народной армии. А на юге войско, состоявшее в основном из наемников, возглавил принц Вильгельм Оранский.

Альба неправильно оценил ситуацию. Когда ему доложили о высадке гезов, он сказал, что это не важно. С дворянской точки зрения, противником мог считаться только Вильгельм.

Но все было совсем не так, как виделось Альбе. При знаменитой осаде Лейдена, когда ситуация складывалась очень тяжело для города, горожане вместе с окрестными крестьянами приняли решение своими руками разрушить дамбы и пустить море. И корабли гезов подплыли к стенам города. Народ, который веками строил эти дамбы, был готов на все, демонстрируя невероятную волю к победе.

Альба и представить себе не мог, что осажденные в городе Гарлеме ответят на его ультиматум: «Пока вы слышите за стенами города мяуканье кошки и лай собаки, мы живы и сражаемся. Но когда и этого не будет, каждый из нас отрубит свою левую руку и съест ее, чтобы правой сражаться за свою веру, за свою страну!»

Нельзя сказать, чтобы Альба не одерживал военных побед. Но все они оказались эпизодическими и бесполезными. В конце концов он был отозван из Нидерландов. Это был финал его карьеры.

Интересно, насколько он не сознавал, что происходит. Еще в разгаре борьбы во дворе своей цитадели в Антверпене он приказал поставить себе памятник. Горделивая фигура Альбы попирает ногой две жалкие согнувшиеся фигурки — аллегории мятежа и ереси. Он думал, что победил.

Казалось, герцог Альба умрет в безвестности. Но он был не таков и снова проявил себя на службе: в 1580 году он достаточно успешно участвовал в завоевании Португалии. Когда король велел ему отправляться на завоевание этой страны, Альба при всех сказал: «А куда в таком случае будут бежать дворяне от гнева нашего короля?» Эта фраза повторялась при дворе.

Альба позволил себе дерзость! Но только на словах. На практике — пошел и завоевал. Правда, Португалия очень ненадолго оказалась под властью Филиппа II, она стала независимой уже через двадцать — тридцать лет.

А имя герцога Альбы осталось в истории не только как символ фанатизма и жестокости, но и как символ неизбежного провала, ожидающего политика, не готового ни к какому компромиссу.