Глава 23

Бешеная игра была в самом разгаре. Я смотрела, как Ги Лалиберте уговаривает другого игрока скинуть выигрышные карты. Ги был грандиозный игрок, агрессивный и безжалостный за столом. Он начинал свою карьеру как простой уличный циркач, зарабатывая трюками себе на обед, пока ему в голову не пришла идея устроить цирковое представление, и теперь его маленькая компания под названием «Цирк дю Солей» приносила ему миллиард долларов в год. Вторым игроком был симпатичный парень с Восточного побережья, заработавший кучу денег на бирже. Он был настоящий джентльмен и, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке на фоне наших лос-анджелесских выпендрежников.

Тоби опять проигрывал и, естественно, снова принялся обвинять меня, критиковать мои чаевые и вообще игру в целом. Он проиграл уже двести пятьдесят тысяч, пятьдесят из которых поставил только что, и старался выпутаться из этой ситуации. Джейми Голд опять играл так, словно это был его последний день на земле, и Тоби сообразил, что его единственный шанс выбраться из ямы, в которую он попал, это ухитриться обыграть Джейми.

Джейми и Тоби поставили на все, и было непонятно, за кого болеть. Джейми проиграл почти весь свой банкролл, оставшийся от победы в Мировой серии, и как только деньги закончатся, я не смогу позволить ему продолжать играть. Джейми мне нравился, он был доброжелателен и щедр. Тоби больше всех жадничал с чаевыми, чаще всех побеждал и был невыносим, когда проигрывал, но его проигрыш означал для меня проблемы с работой. Затаив дыхание, я ожидала, когда Диего откроет карты. Тоби выиграл.

Как и следовало ожидать, Тоби поднялся сразу после того, как последняя раздача вернула ему деньги.

– С меня хватит на сегодня. – Он подошел ко мне и положил стопки фишек на мой планшет. – Повезло тебе, что я выиграл эту раздачу, – сощурясь, произнес он своим обычным полушутливым-полусерьезным тоном.

Я кивнула.

– Тебе придется теперь исключить Джейми, ты понимаешь.

– Понимаю, – сказала я, считая его фишки.

Он вертел пальцами тысячедолларовую фишку.

– Она твоя, – сказал он, подавая мне фишку.

– Спасибо, Тоби, – ответила я, протягивая за ней руку.

Он мгновенно сжал пальцы.

– Будет твоя, если… – продолжал он, – если ты сделаешь что-нибудь, чтобы заработать эту тысячу.

Он говорил достаточно громко, и остальные отвлеклись от игры, чтобы посмотреть, что происходит.

Я засмеялась, стараясь не подать виду, что с трудом сохраняю самообладание.

– Что бы это мне такое пожелать, чтобы ты сделала? – продолжал он, как будто размышляя вслух.

Теперь уже все сидевшие за столом не сводили с нас глаз.

– Вот, придумал! – заявил он. – Ты залезешь на стол и будешь лаять, как тюлень.

Я вскинула на него глаза. Он светился, как ребенок в канун Рождества.

– Ну да, я хочу, чтобы ты полаяла, как тюлень, когда он просит рыбы.

Я снова засмеялась, чтобы отвлечь его, надеясь, что на этом с забавами будет покончено и он уйдет.

– Без дураков, а? Что тут такого? Ты слишком зазналась? Не хочешь немножко полаять за тысячу долларов? У-уу… ну, видимо, ты и впрямь богатая.

Я вспыхнула. Над столом воцарилось гробовое молчание.

– Давай. – Он крутил фишку у меня над головой. – Голос!

– Нет, – спокойно сказала я.

– Не-ет?! – переспросил он.

– Тоби, – произнесла я, – я не буду лаять, как тюлень. Оставь фишку себе.

Лицо у меня горело. Он разозлится, это ясно, особенно теперь, когда все внимание публики было обращено на него, а я отказывалась ему подчиняться. Смущение переплеталось во мне со злостью. После всего, что я сделала, чтобы создать ему наилучшие условия, я не могла не чувствовать себя оскорбленной. Каждую деталь каждый игры я оговаривала с ним, меняла ради него ставки, турниры подстраивала под него. Я помнила все ингредиенты его вегетарианских блюд. У меня за столом он выигрывал миллионы долларов, во время игр я обслуживала любые его потребности, и вот теперь он хочет унизить меня. Он продолжал упорствовать, все больше повышая голос. Остальным стало неловко.

– Нет, – повторила я в надежде, что он уймется.

Он бросил на меня ледяной взгляд, бросил фишку на стол, пытаясь обратить все в шутку, но не сумел скрыть ярости.

Когда он ушел, в комнате поднялся гул голосов.

– Что это было?

– Вот чудно!

– Хорошо, что ты не согласилась, Молли.

Мне было ясно, что это не детские капризы со стороны Тоби. Это был вызов. Он хотел продемонстрировать, что он здесь главный. Отказавшись подчиниться его требованию, я выбрала не самое лучшее с точки зрения стратегии решение, но зато я сохранила уважение других игроков.

Впервые с тех пор, как я занялась организацией игры, я почувствовала, что все может кончиться. Точно так же, по всей вероятности, думал Тоби. Он мог просчитать все что угодно, кроме спада в экономике и того, сколько мы с Диего зарабатывали, и последнее, похоже, не давало ему покоя.

Он все чаще поднимал тему моего вознаграждения, не пытаясь даже скрывать недовольство.

– Я считаю, что игру надо перестроить, – заявил он как-то вечером.

– Каким образом?

– Ты слишком много получаешь, а наши выплаты происходят слишком долго.

Я с недоумением посмотрела на него. В каком еще месте во вселенной ты можешь прийти, поиграть в карты, выиграть МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ и получить чек на эту сумму через неделю? Единственная причина, по которой игра все еще продолжается, состояла в том, что я везде раскидывала свои сети, чтобы заловить в них новичков, и, таким образом, Тоби мог продолжать делать свои деньги. И теперь у него хватило наглости предложить, чтобы я сама придумала, как урезать собственный заработок.

– Я подумаю, – пробормотала я и улыбнулась.

– Спасибо, – ответил он.

Сентябрь подходил к концу. Это было время, когда Хилари с Обамой соперничали за назначение кандидатом в президенты от демократов. Я желала победы Хилари, но не верила, что она победит, в то время как Тоби бескомпромиссно и с энтузиазмом поддерживал Обаму. Он поставил немаленькие деньги на своего кандидата. Вообще эти ребята любили делать ставки при любой возможности. Я даже как-то видела, как они ставят большие деньги на Кобаяши, японца, чемпиона по поеданию хот-догов. И у меня родилась идея.

– Я ставлю на Хилари, – заявила я во время игры.

Моя печальная уверенность, что Хилари проиграет, никуда не делась, но я подумала, что, если я дам возможность Тоби обыграть меня, я смогу вернуть себе прежнее положение. Он был влиятелен, в Голливуде числился среди персонажей A-списка и умел использовать свой статус звезды. А поскольку он, по-видимому, снимался только у людей, готовых идти на его заоблачные требования, то времени у него было предостаточно. И если он на чем-то зациклился, то шел до конца. Хуже некуда быть объектом травли со стороны такого человека, как Тоби.

Но если я позволю ему одержать верх над собой, то можно надеяться, что он успокоится насчет моего вознаграждения. Особенно если это будет «публичное поражение».

Тоби резко поднял голову, глаза его заблестели.

– Правда? Сколько ставишь?

– Я уверена, что Хилари победит, – продолжала врать я.

– Так ты уверена?

– Совершенно. – Блефовать меня учили лучшие (и худшие) из присутствующих здесь.

– Поставишь десять тысяч?

– А то, – сказала я невозмутимо.

Диего посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Что ты делаешь? – беззвучно спросил он.

«Пытаюсь спасти нашу работу», – про себя подумала я, ухмыляясь, как будто я уже одержала победу, одновременно стараясь избавиться от неприятной мысли о заведомо проигрышном пари и потерянных десяти тысячах.

– Ты что, серьезно возьмешь у нее эти деньги? – спросил Боб, с отвращением щурясь.

– ЕЩЕ КАК! – изрек Тоби.

Мы с Дрю решили поехать на Новый год в Аспен. Все последнее время я пребывала в смятении, размышляя о том, как тень происходящих событий может отразиться на моей судьбе. Люди вокруг меня были заняты, кажется, только обсуждением больной экономики. Я пыталась не обращать внимания на все эти разговоры, но они раздавались отовсюду, и, по общему мнению, дела должны были пойти еще хуже.

Очевидное неудовольствие Тоби, с одной стороны, и зловещая угроза краха экономики, с другой, породили во мне постоянную тревогу, от которой я никак не могла избавиться. Я налила себе стакан виски и попыталась расслабиться.

– Расскажите нам о вашей игре, Молли. Кто больше всех выигрывает?

Я отвела взгляд от горизонта и с улыбкой посмотрела на моего собеседника Пола. Ни для кого больше не было секретом, что я руковожу крупнейшей в Лос-Анджелесе игрой в покер, и, хотя я не раскрывала всех ее аспектов, в последнее время я начала работать на публику всякий раз, когда предоставлялась возможность.

Я одевалась как женщина и выглядела как женщина, но говорить на языке мужчин я могла с легкостью. Все были заинтригованы моей игрой, моим образом жизни и компанией девушек, которых я нанимала. Теперь я водила «бентли», оплачивала свою долю в частных полетах, наравне со всеми платила за столик в клубах. Я наняла помощницу для организации повседневных дел, у меня был повар, и, таким образом, от бытовых мелочей я была избавлена. Я больше не поддерживала отношения с близкими людьми. Я целую вечность не общалась с Блэр или кем-то из моего прошлого. Я никому не звонила, и постепенно мне тоже перестали звонить. Члены моей семьи были в курсе, что я руковожу покером, они знали, что я зарабатываю (и трачу) много денег, но, насколько возможно, я старалась не обсуждать с ними эту тему. Они не одобряли меня. И я пришла к выводу, что не нуждаюсь в их одобрении.

У большинства девушек в голове крутятся только сердечки и звезды. У меня – доллары. Я управляю деньгами, подбираю новых игроков, я нахожусь в постоянном поиске новых сделок, новых возможностей. Я – кровь и плоть игры, она моя. И в связи с моей возросшей ролью в организации всех процессов игры я недавно понизила долю Диего с пятидесяти до двадцати пяти процентов. В конце концов, я несла все риски, я выполняла функцию банка, именно я подыскивала игроков и делала все, чтобы они были довольны. Диего же был просто дилером, который приходил, делал свою работу и уходил. Я работала двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. И все же я не могла отделаться от щемящего чувства вины.

Как и следовало ожидать, Диего был расстроен.

– Жадность – единственное, что похерит всю эту историю, – был его комментарий, хотя он и смирился со своей участью. Его слова эхом отдавались у меня в голове, и я ощущала, как растет во мне чувство вины.

Молли, пора становиться взрослой, говорила я себе. Ты не в университете и не зарабатываешь популярность у публики. Бизнес есть бизнес, думала я. Это выражение очень полезно, когда надо оправдать жадность и отсутствие милосердия. И в последнее время я часто ее использовала.

Я выпила еще один стакан виски. Мне не хотелось копаться в себе, не хотелось думать о том, кем я была и кем стала. Я хотела наслаждаться жизнью, ради которой я так тяжело трудилась.

Мы все были пьяны, и я развлекала мою невольную аудиторию байками с покерного стола. Краем глаза я видела, что Дрю хмурится, глядя на мое поведение, но сделала вид, что ничего не замечаю.

Разделять личную жизнь и покер стало теперь совершенно невозможно. Я ложилась спать и рядом собой на подушку клала оба моих телефона: один для покера, другой для всего остального. Много раз мне приходилось тихонько выбираться из нашей с Дрю постели посреди ночи, чтобы разрешить какую-то проблему или уехать за деньгами. Игроки имели преимущественное значение, и моя личная жизнь страдала от этого… Правило таково, что, если игрок звонит тебе в четыре утра и говорит, что у него для тебя деньги или чек, ты встаешь и едешь, потому что в четыре пятнадцать денег или чека может уже не быть. Такова реальность.

В далеком прошлом остались вечера, когда мы с Дрю, выпив бутылку вина, забредали в итальянский ресторанчик и сидели там до закрытия, и у нас всегда были темы для разговоров и поводы посмеяться. Было что-то, что его тревожило, и, хотя он никогда не говорил о этом, я чувствовала в нем перемену. Он был несчастен, не удовлетворен своей жизнью. В наших отношениях пролегла заметная трещина.

Когда мы в конце концов заканчивали рабочую неделю, вместо того чтобы радоваться обществу друг друга или позволить себе роскошь столь необходимого обоим сна, мы с отправлялись в компании друзей в модный ресторан, а потом в какой-нибудь клуб, где оба погружались в громкую музыку и нескончаемый алкоголь. Моя жизнь превратилась в постоянную погоню за все большими заработками и тусовку. Дрю все чаще стал появляться на вечеринках без меня, особенно в те вечера, когда я работала. Потом он начал ходить на мальчишники, куда меня не приглашали. Мне было известно, что там происходит. Я провела достаточно времени рядом с покерными столами и получила такое образование, какого ни одна женщина не захочет иметь. Я доверяла ему, но мне не хватало тех дней, когда он хотел, чтобы я была рядом.

Наступили первые дни июня. Мы с Дрю решили снова провести лето в его доме в Малибу, и я надеялась, что там нам удастся вернуть наши прежние отношения.

Накануне вечером он уехал в город. На следующий вечер у нас был запланирован обед с его родителями. Он опаздывал, и я начала дергаться. Чтобы успокоиться, я решила погулять вдоль пляжа. Солнце уже заходило, и красота была необыкновенная. Когда я вернулась, Дрю по-прежнему не было.

Я все больше беспокоилась. Каждый раз, когда я набирала его номер, я попадала на автоответчик.

И наконец раздался звонок с незнакомого номера.

– Молллл, – заплетающимся языком произнес Дрю.

– Где ты?

Ответ его был сумбурным. В трубке слышался чей-то смех.

– Я остаюсь в городе. – Он силился перекричать шум. – Приезжай.

Мы оба знали, что он не хотел этого.

– Здесь так красиво. – Я еще боролась, хотя знала, что это бесполезно. – И мы должны идти к твоим родителям на обед. Хочешь, я заеду за тобой?

В трубке послышалось какое-то шуршание, и связь оборвалась.

Из глаз у меня покатились слезы разочарования, но оно тут же сменилось болью. Как бы я ни избегала смотреть правде в глаза, я должна была признать то, что поняла уже давно: все кончено. Я не могла больше делать вид, что не понимаю этого. События последних двух с половиной лет пронеслись перед моими глазами. Дрю был моей первой любовью. Я вспомнила, как все начиналось, когда наши отношения были такими нежными и невинными. Когда я думала, что он может быть тем самым, единственным.

Я вышла на пляж и опустилась на песок около воды. Я знала, что должна сделать. Знала, потому что это было нужно нам обоим. Ему нужно остаться молодым и свободным, а я на самом деле не могу построить нормальные отношения из-за своей работы. Я подтянула колени к груди и почувствовала острую боль при мысли, что теряю его навсегда. Я не могла представить свою жизнь без него. Дрю был больше чем бойфрендом – он был моим лучшим другом, моей семьей.

Дрю вернулся на следующий день к вечеру, когда я лежала на пляже. Я даже не спросила, где он был. Слезы душили меня.

Он подошел и начал извиняться.

Я схватила его за руку:

– Все в порядке, просто пришло время. Для тебя важна жизнь, а для меня – работа.

Он отвернулся, и на какое-то мгновение я подумала, что увижу слезы в его глазах. Он обнял меня, и я расплакалась на его груди. Он не отпускал меня, но я поняла, что он готов согласиться. Мы долго сидели, не шевелясь.

Я закрыла лицо руками и зарыдала. Я не знала, как уйти, я чувствовала, что, как только я выйду за дверь, все, что было, исчезнет навсегда. Я никогда не смогу больше поцеловать его, никогда не проснусь рядом с ним. Раньше у нас была общая жизнь, а теперь она закончилась.

Я ушла в дом и стала собирать вещи. Рыдания сотрясали меня, я мысленно умоляла его остановить меня, надеялась, что он попросит меня остаться. Но он оставался в гостиной и просто ждал.

Я вышла с упакованными чемоданами и остановилась перед ним. По его позе и взгляду я поняла, что он уже не со мной. Он даже не обнял меня на прощание.

– Я люблю тебя и всегда буду любить, – проговорила, задыхаясь, я и вышла.

Я вернулась в свой пустой тихий дом, легла в постель и прижала к себе Люси. Была суббота, вечер, и все мои друзья где-то тусовались. Как же давно я не была одна дома в вечер выходного дня.

Чтобы руководить игрой, мне пришлось научиться быть сильной, смелой, подавлять чувства. Я научилась читать своих игроков и выстраивать свою тактику.

Но в эту ночь прочная броня слетела с меня, и я осталась просто девушкой с разбитым сердцем в большом городе.

Расставание с Дрю было самым зрелым и самым трудным решением в моей взрослой жизни. Тут не было драмы и выяснения отношений. Просто пришло время. Мы были так близки, насколько это вообще возможно, прежде чем отдалиться друг от друга навсегда.