«Опасайся пуще сглаза Ты внебрачных связей там»

Среди теневых явлений, ставивших под сомнение высокие моральные ценности отдельных советских туристов, следует также назвать случаи их вступления в интимную связь с иностранцами. С одной стороны, такое поведение рассматривалось как аморальное: для состоявших в браке туристов оно означало нарушение супружеской верности, а для тех, кто не состоял в браке, считалось свидетельством сексуальной распущенности. Вместе с тем в условиях политики «шпионофобии» нежелательными были любые несанкционированные контакты с иностранцами, тем более носившие интимный характер. Они были потенциально опасны не только из-за возможной утечки информации или угрозы вербовки иностранными спецслужбами, но и из-за возможности последующего брака между представителем Страны Советов и гражданином иностранного государства, что также являлось для системы нежелательным прецедентом.

Каждый случай вступления в интимную связь с иностранцем (или даже просто подозрение в возможности такой связи) расценивался как чрезвычайное происшествие. Обычно после этого следовала быстрая реакция со стороны руководителя туристской группы, которая обычно проявлялась в двух формах: воспитательная беседа тет-а-тет (более мягкий вариант) и публичное обсуждение порочившего туриста поведения в присутствии всей группы. О таких событиях, как примеры «неправильного поведения», обязательно необходимо было сообщить компетентным органам и зафиксировать их в отчете руководителя туристской группы. Например, в отчете о поездке группы советских туристов в Объединенную Арабскую Республику (Египет) руководитель группы сообщал, что туристка Т. «неоднократно встречалась с местным арабом… с которым она якобы училась в Москве. Без чьего бы то ни было ведома она привезла ему, по ее словам, сельдь, водку. Несмотря на мое запрещение, дважды посещала в вечернее время его квартиру… выезжала на машине за пределы Каира». Здесь же сообщалось, что об этих нарушениях со стороны Т. были своевременно проинформированы работники посольства СССР в Каире[599]. Другой бдительный руководитель группы сообщал, что туристка из Горького П. во время путешествия по маршруту ПНР – ГДР уже в вагоне поезда завела знакомство с поляком, не ночевала в купе, объяснив, что якобы стояла всю ночь в тамбуре. В Лейпциге она же после вечера встречи пыталась уехать на мотоцикле с немцем[600].

Инженер-нормировщик Д. из г. Станислава (с 1962 г. – Ивано-Франковск), выезжавшая в июне 1960 г. в Югославию, вечера проводила в баре с гидом Повеличем, а в Дубровнике уехала с югославом на остров «собирать ракушки»[601]. Преподаватель английского языка П. при посещении Англии в июле 1961 г. «в силу общительности своего характера с большой легкостью вступала в различные знакомства по ходу поездки», в результате чего несколько англичан пригласили ее в ресторан и покататься на автомобиле по вечернему городу. Встреча состоялась, но, по настоянию руководителя группы, в отеле, где жили советские туристы, и в присутствии «трех советских людей, включая сопровождающего»[602]. Комментарии, как говорится, излишни. В Югославии в июне 1962 г., несмотря на предупреждение советского консула, инженер из Ленинграда С. стала сближаться с югославским гидом и стремилась уединиться с ним, сначала открыто, а затем, после нескольких предупреждений о необходимости бдить, – «подпольно»[603].

Поскольку считалось, что советская система отбора туристов для поездок за рубеж должна «отфильтровывать» морально неустойчивых, наличие в группе девушек и женщин, склонных к флирту и легкомысленным приключениям, воспринималось как сбой в работе системы. Так, в отчете о поездке в Чехословакию (февраль 1977 г.) руководитель группы недоумевал, как могла попасть в число участников туристской поездки некто С., «человек легкого поведения, ищущая интимной связи с чехами». Однако решение данной этической проблемы, придуманное руководителем, поражает своей простотой. Он сообщает, что в ответ на аморальное поведение туристки С. «пришлось выставлять часовых и закрывать ее на замок»[604]. Из отчетов известны и другие случаи, когда руководитель группы мог рекомендовать туристам «пораньше лечь спать» или вечером проверял, все ли туристы находятся в своих номерах. Все это свидетельствует, что при организации путешествий советских граждан туристская группа превращалась в некую квазисемью, для которой было характерно осуществление функции «первичного социального контроля» с делегированием руководителю группы патерналистской роли главы семьи.

Вопрос легкомысленного флирта и интимных связей с иностранцами неожиданно приобрел особую остроту во время путешествий граждан СССР в дружественную Болгарию. Именно эта страна была лидером по приему советских туристских групп, причем во многих из них количество женщин намного превышало количество мужчин. Вот что писала в отчете летом 1968 г. руководитель одной из таких групп: «Болгары – молодые мужчины, видимо, учитывая прошлый опыт, на собственных автомобилях подъезжают каждый вечер к гостиницам, где живут туристы из СССР, и пытаются завести знакомство с молодыми женщинами. После состоявшихся знакомств привозили своих знакомых-женщин в 4–5 утра. В нашей группе не было этого замечено, хотя предложения о свиданиях были получены и в устном, и в письменном виде»[605]. В другом отчете за тот же год сообщается о 28-летней туристке из Ялты, некой Г., которая «с неизвестным иностранцем на такси выезжала в Бургас и ночевала в гостинице “Славянски”, а на замечания руководителя группы “отвечала грубостью”»[606]. Учитывая актуальность данной проблемы, руководитель туристской группы, совершившей путешествие в Болгарию осенью 1979 г. (в группе из 34 человек было 28 женщин и 6 мужчин), внес предложение «при комплектовании групп… обращать внимание на количество мужчин и женщин в группе, так как преобладание большинства женщин отрицательно сказывается на поведении группы (нежелательные знакомства, встречи женщин с иностранцами)»[607].