«Он сказал: “Живя в комфорте – Экономь, но не дури”»

Значительная часть нарушений, совершенных советскими гражданами за рубежом, была связана с микропрактиками потребления и являлась реакцией на их соприкосновение с ценностями западного потребительского общества[670]. Общеизвестно, что в СССР импортные товары, особенно произведенные в капиталистических странах, пользовались огромным спросом, считались модными и престижными. Например, философ из Санкт-Петербурга Елена Травина так вспоминает о «чудесных» свойствах западных вещей в условиях позднесоветской действительности: «Предметы, чудом попавшие из-за границы, производили невероятное впечатление. Советские вещи составляли некую плотную и однородную среду. И когда вдруг какой-нибудь предмет оттуда пробивал этот серый занавес, как метеор, – со свидетелем этого чуда мог случиться шок. Я думаю, что свою первую импортную вещь запомнили многие. Во всяком случае, для многих девочек той эпохи высокие финские сапоги на молнии оставили воспоминание в эмоциональном плане не меньшее, чем первая любовь»[671]. О «магическом» воздействии зарубежных вещей на советского человека говорят и другие источники. Одна бывшая туристка, совершившая поездку в ЧССР в 1979 г., вспоминает, что больше всего ее потрясли яркие, разноцветные ранцы, которые были у каждого чешского школьника[672].

Поэтому любая поездка за рубеж, в том числе с туристскими целями, рассматривалась участниками как возможный канал приобретения импортных вещей для себя, родственников и знакомых, а в некоторых случаях – и для последующей перепродажи на черном рынке. Именно привезенные заграничные вещи, а отнюдь не увиденные достопримечательности часто рассматривались как доказательства успешности поездки. За вопросом «Куда ездил?» неизбежно следовал едва ли не более важный с точки зрения советского обывателя вопрос: «Что привез?».

Неудивительно, что в отчетах сопровождающих групп часто звучали обвинения в адрес той или иной туристки, которая «чрезмерно была увлечена… покупками и делала это с особой страстью»[673]. Сопровождающий группу туристов в Китай в октябре 1956 г. сетовал, что «отдельные лица в страну едут с целью изучения цен на промтовары»[674]. Во многих отчетах руководители групп констатировали, что часть туристов проявляет «нездоровую нервозность» во время посещения торговых точек, стремится заменить участие в экскурсиях походами по магазинам. Выезжавшие в июле 1960 г. в ГДР прораб завода ЖБИ № 1 И., техник машиностроительного завода С., преподаватель школы рабочей молодежи № 2 Б. и студентка Калининградского пединститута М. отказывались от участия в экскурсиях, используя это время на посещение магазинов[675]. Доцент одного из московских институтов Б. во время пребывания в Индии и на Цейлоне в январе 1961 г. «проявила чрезмерный интерес к приобретению носильных вещей». Незнание иностранных языков не помешало ей «до неприличия торговаться с продавцами». Делала она и попытки вернуть купленные вещи на следующий день[676].

Из отчета о работе дирекции круиза по Балтийскому морю в октябре 1961 г. на теплоходе «Михаил Калинин» ясно, что общим недостатком туристов, прежде всего из Грузии, было «отсутствие интереса к экскурсиям и чрезмерное увлечение посещением магазинов». Туристы неоднократно просили сократить время экскурсий, чтобы успеть в магазины. Случалось, что люди приобретали вещи, которые стоили больше, чем у них было карманных денег (например, серебряный столовый прибор). У туриста Д. из Москвы на таможне изъяли 72 руб., незаконно вывезенные за границу[677].

Народный артист Азербайджанской ССР М. во время поездки в составе группы ВТО в Нидерланды, Бельгию и Люксембург в сентябре 1966 г. «удивил всех тем, что его ничего, кроме магазинов, не интересовало». В ответ на просьбу сопровождающей от «Интуриста» «ходить с группой» он заявил: «Мы артисты и нас не интересуют музеи»[678].