Социалистическая мораль vs. заграничная действительность

Понятно, что столь громоздкая система запретов и контроля их соблюдения периодически (особенно в первые годы) давала сбои. Так, во время поездки туристов из Днепропетровска и Омска в КНР летом 1956 г. выяснилось, что их плохо инструктировали по вопросам поведения за границей. Поэтому некоторые туристы были уверены, что, приобретя путевки, они «властны делать в Китае все, что им хочется», в том числе отставать от группы, идти или не идти на те или иные запланированные мероприятия, гулять вечером в одиночку и т. д.[556] Более того, во время пребывания в Китае директор завода Г. отказался идти в театр, а в ответ на разъяснения старшего группы о важности этого культпохода в присутствии других туристов бросил реплику: «Хватит агитировать»[557].

В приказе исполняющего обязанности председателя Правления «Интуриста» от 19 ноября 1957 г. сообщалось об информации из советского посольства в ГДР о грубом нарушении некоторыми туристами норм и правил поведения советского человека за границей. Речь шла прежде всего о спекуляции продуктами, заимствовании валюты у немецких граждан, контактах с «сомнительными лицами» и т. д. Посольство предлагало, наряду с улучшением инструктивной работы с отъезжавшими туристами, более внимательно досматривать багаж туристов при пересечении границы и посещать Берлин только один раз в ходе поездки[558].

На совещании работников «Интуриста» в январе 1961 г. отмечались «случаи недостойного поведения советских людей за границей». Турист из Ростова-на-Дону во время поездки в Польшу продал часы. Туристка из Ленинграда, находясь в Венгрии, в одном из магазинов стала просить у незнакомых людей 10 форинтов, тем самым «вызвав недоумение и возмущение окружающих». Два туриста из Киева и турист из Грузии пытались завязать знакомство с гидами и другими лицами, специально приставленными к советским туристам. При этом выступавшие старались не касаться «позорных фактов, когда наши люди не возвращались из-за границы»[559]. В документах «Интуриста» также отмечалось, что не удалось при организации заграничных поездок «избежать таких случаев, когда руководители групп сами нарушают нормы поведения советских людей за границей». И это притом, что советскими профсоюзами было выделено около 100 штатных единиц для работы в советском туризме[560]. Поэтому периодически на разных совещаниях поднимался вопрос об усилении внимания к подготовке назначавшихся совпрофами руководителей из числа туристов для поездок за границу, особенно в соцстраны[561]. Впрочем, подобные проколы с назначением старост групп были нередкими даже для круизных поездок. Так, в октябре 1961 г. во время плавания на теплоходе «Михаил Калинин» один из старост, не имевший жизненного опыта, «стремился всячески подорвать авторитет руководителя группы», а другой в обязанностях старосты видел только «обузу»[562]. Отмечались случаи недостойного поведения даже самих руководителей групп, которые согласно инструкциям должны были служить образцом поведения для остальных участников турпоездок. К примеру, во время посещения туристами из Ростовской области ЧССР руководитель группы П. на прощальном вечере с чехами напился, лез к каждому целоваться, утащил под лестницу какую-то женщину и пришел в гостиницу после отбоя весь в грязи. В ходе поездки он постоянно делал замечания туристам в присутствии чехов, грубил и покрывал недостойное поведение некоторых членов группы[563].

Большим скандалом завершился в июне 1964 г. круиз на теплоходе «Амур» по придунайским странам группы туристов, отправленных в поездку Казахским совпрофом. В августе директор круиза Б. и старший инспектор круиза А. в докладных записках на имя начальника Управления по иностранному туризму В.М. Анкудинова обвинили руководителя группы Д. в «недостойном поведении в течение всей поездки» и клевете в их адрес. Обвинение в клевете было связано с тем, что сам Д. в отчете о круизе привел факты «неправильного поведения и руководства туристами» со стороны директора круиза Б. и старшего инспектора А. В частности, руководитель группы обвинял руководителей круиза в выделении лучших переводчиков, автобусов и гостиниц приморской, камчатской и мурманской группам, так как они выпивали с руководителями этих групп. Как «сплошное пьянство» была представлена в отчете встреча советских туристов с болгарскими товарищами. Возмутило бдительного руководителя и незапланированное посещение туристами костёла в Будапеште. В свою очередь, дирекция круиза указывала на подтасовку фактов со стороны Д. В частности, А. не участвовал в поездке в болгарский кооператив, а Б., перенесший инфаркт сердца, якобы не мог принимать участия в распивании спиртного. Опровергли представители дирекции и остальные обвинения Д., подкрепив это свидетельствами членов экипажа теплохода, руководителей других групп и обычных туристов[564].

В ЦТЭУ ВЦСПС поступило заявление группы советских туристов, выезжавших в январе 1961 г. в Чехословакию, о поведении руководителя группы С., из-за которой они постоянно чувствовали себя чуть ли не преступниками. Она, по мнению авторов письма, грубо вела себя с туристами, постоянно угрожая им запретом на дальнейшие поездки. При встречах с чехословацкими товарищами С. относилась к ним с явным недоверием, проверяя документы и записывая адреса и места работы. Но служебная проверка выявила, что авторы заявления сами систематически нарушали дисциплину (опаздывали на автобус, ночевали без разрешения у местных жителей и т. п.), не считаясь с замечаниями руководителя группы и обзывая ее дурой и базарной бабой. В результате оргвыводы были сделаны в отношении самих заявителей[565].

Из решения Секретариата МГК КПСС от 9 мая 1962 г. «О серьезных недостатках в организации заграничного туризма и упорядочении туристских связей с зарубежными странами» узнаём, что в ряде парторганизаций «без должной ответственности» относились к отбору лиц для поездок за границу и не беседовали с выезжавшими. Характеристики на лиц, выезжавших за границу, нередко состояли «из общих стандартных фраз» и не давали «полного и правдивого представления о деловых и политических качествах, а также моральном облике рекомендуемых». Как следствие, «слабо подготовленные и морально неустойчивые» граждане были не способны «правильно оценивать буржуазную действительность» и «высоко держать достоинство гражданина СССР»[566]. В подобных случаях дело не ограничивалось воспитательной беседой при возвращении на родину. В отчеты руководителей групп вписывалась настоятельная рекомендация не выпускать нарушителя за пределы страны.

Что касается организационных моментов, то руководство московской парторганизации настаивало на полной ответственности руководителей партийных и профсоюзных организаций, руководства предприятий и учреждений за отправлявшихся в турпоездки граждан. Предлагалось «обеспечить направление за границу лиц, хорошо подготовленных в деловом и политическом отношении, безупречных в личном поведении, могущих высоко держать честь и достоинство советского человека, способных правильно и умело разъяснять политику Коммунистической партии, нашу советскую действительность». Одновременно ставилась задача улучшить отбор руководителей групп и инструктирование туристов[567]. В уже упомянутой работе С. Шевырина, построенной на документах Государственного общественно-политического архива Пермской области (ГОПАПО), специфика зарубежного туризма в СССР в 1960—1980-е годы раскрывается на примере отдельного региона. Автор обращает внимание на легкую узнаваемость советских туристов за границей: «ходящие всегда вместе, скрупулезно считающие выданную валютную мелочь и в то же время ошеломленные супермаркетами, барами, стриптизами». Руководитель группы пермяков, путешествовавших по Австрии в 1974 г., записал в своем отчете, что вечером в свободное время «туристы ходили большими группами. Одиночных уходов не наблюдалось. Каждый следил за своими товарищами. Все шли всегда одним маршрутом»[568].

Но так было далеко не всегда, не везде и не со всеми. Материалы центральных и региональных архивов позволяют реконструировать основные тактики поведения советских туристов за границей. Так, в 1956 г. бюро Молотовского обкома КПСС, рассматривая вопрос о недостатках в организации туристских поездок за границу, отмечало, что «отдельные туристы в зарубежных странах увлекаются посещением ресторанов, ведут разговоры и фотографируются со случайными людьми». Также ряд лиц «занимались в спекулятивных целях скупкой различных вещей», а некоторые туристы «допускали грубые выходки по отношению к местным работникам и обслуживающему персоналу, проявляли неуважение к национальным чувствам и обычаям населения». По мнению членов бюро обкома, подобное поведение «дискредитирует советских туристов, порождает у зарубежных жителей превратное представление о советских людях, наносит ущерб престижу нашей страны». Партийные инстанции пытались контролировать даже рассказы о путешествиях. Уже упомянутое бюро Моло-товского обкома КПСС рекомендовало горкомам и райкомам КПСС после возвращения туристов «оказывать им помощь в правильном освещении своих впечатлений при проведении бесед среди рабочих и служащих»[569]. Из отчета Львовского облсовпрофа за этот же год узнаём, что во время поездки в Польшу три туриста из Львова занимались спекуляцией[570].

Справка о фактах недостойного поведения советских туристов за границей в 1960 г. содержит перечень 174 нарушений. Возглавляли список игнорирование указаний руководителей групп (44 случая), факты пьянства (40) и прочие случаи отклонения от норм поведения (50), замыкали – высказывания, порочившие советскую действительность (3 случая), и супружеские ссоры (2). Недостойное поведение руководителей групп (включая потерю ими документов) отмечено только в 6 случаях. Невелико было число фактов спекуляции (15) и самовольных отлучек (14). В региональном разрезе на первой позиции с большим отрывом от остальных совпрофов закрепилась профсоюзная организация Украины (25 нарушений). Второе место (с 12 нарушениями) занял Свердловский, а третье (9 случаев) – Московский совпрофы[571].

Конечно, содержание отчетов во многом зависело от позиции самих руководителей групп. Нередко в довольно лаконичных отчетах они ограничивались фразами о правильном (т. е. скромном и достойном советского человека) поведении туристов. К примеру, руководитель туристской группы, посетившей Финляндию в апреле 1968 г., ограничился сообщением, что «никаких индивидуальных встреч туристов с финнами не было»[572]. А представитель «Интуриста» в отчете о посещении Финляндии в мае 1966 г. прямо указал, что «поведение туристов соответствовало поведению советского человека за границей»[573].

Чаще всего такие оценки отражали реальное положение дел. С одной стороны, сами туристы (особенно впервые выехавшие за границу) вели себя неуверенно в чужой стране. Кроме того, они понимали, что любое нарушение, скорее всего, навсегда лишит их возможности выезда за рубеж (и не только в туристские поездки). С другой стороны, судьба самих руководителей групп (и не только в этом качестве) во многом зависела от итогов поездки, что влияло на тон и содержание отчетов. Но если мелкие проступки можно было «забыть» упомянуть в отчете, то сколько-нибудь серьезные происшествия скрыть было практически невозможно, учитывая присутствие в составе группы заместителя руководителя, сопровождающего от «Интуриста» (в поездках в капстраны) и, в ряде случаев, «няньки», как называли в народе находившихся в некоторых группах сотрудников КГБ. В состав некоторых групп также входили руководители местных профсоюзов, по своему положению равные старшему группы, которые потом информировали профсоюзные организации на местах о поведении направленных ими за рубеж туристов. Но главное: многие путешественники вполне искренне разделяли фундаментальные социалистические ценности и верили в преимущества советского образа жизни перед западным[574]. Они честно верили, что пусть на Западе 50 сортов колбасы, но жизнь все равно лучше в Стране Советов («Всем известно, что Земля начинается с Кремля», «У советских собственная гордость…»). Именно эта убежденность в большей степени, чем страх, заставляла их чувствовать себя «полпредами» СССР. Одна из туристок, впервые попавшая «за бугор» в 1972 г., вспоминала, что в силу собственной дисциплинированности не особо волновалась о надзоре за своим поведением[575].

В то же время некоторые рабочие или колхозники, награжденные поездкой за трудовые достижения, не очень-то верили в перспективу будущих поездок. Возможно, этим объясняются те или иные проступки, продиктованные желанием хотя бы раз в жизни «оторваться на полную катушку». Побывавшие за границей всю жизнь хранили воспоминания, а на праздничных застольях вновь и вновь пересказывали свои заморские приключения:

…А на Канарском пляже

(жене и не расскажешь)

Такое увидали наяву,

Что женщины плевались,

Мужчины восхищались,

А ночью все ворочались в бреду.

И так мы плыли, плыли

И, наконец, прибыли

В Одессу, что на нашем берегу.

Но все, что я изведал,

И все, что вам поведал,

Навеки в своем сердце сберегу[576].

Но были отчеты, которые в той или иной тональности фиксировали даже мелкие «проступки» туристов. Во время поездки группы москвичей в Великобританию в июне 1956 г. староста группы и его заместитель, несмотря на то что «беседовали с товарищами и разъясняли им их ошибки», ситуацию контролировали плохо. В итоге три туриста без предупреждения уехали в Лондонский зоосад, из-за чего не успели на встречу с работниками «Дейли уоркер». Туристка Л. «во время сборов и экскурсий являлась с большими опозданиями или отставала от группы»[577].

В справке об итогах работы профсоюзных организаций по иностранному туризму в 1963 г. приведен целый набор «серьезных недостатков» в организации заграничных поездок. Из безответственного отношения к подбору туристов и руководителей групп, слабого инструктажа и формальности проводимых бесед, по мнению составителей записки, следовало, что «за границу попадают случайные, морально неустойчивые лица, наносящие своим недостойным поведением политический ущерб нашей стране». В перечне нарушений: злоупотребление спиртными напитками, продажа вещей и спекуляция, «грубость и нетактичность» по отношению к иностранцам[578].

При анализе отчетов руководителей групп можно выделить несколько уровней нарушений табу. Так, под «легкомысленным» поведением понимались самые разные поступки: «ходила в брюках», «заводила ненужные знакомства», «выражали ненужные восторги», «обменивалась адресами» и т. п. Например, «туристка П. в Праге за ужином в ресторане громко хохотала, на мое замечание вести себя скромней ответила грубостью: “Я же не на поминках” – и снова продолжала громко хохотать. В этот же день вечером долго не ложилась спать» и т. п. Другим распространенным замечанием было «недостойное поведение», т. е. злоупотребление спиртными напитками и хулиганство. Опасным нарушением правил поведения считались одиночные прогулки. И наконец, венчали пирамиду нарушения запретов случаи, когда туристы оставались на Западе[579].

Из записки первого заместителя министра культуры СССР Ю.Я. Барабаша от 8 июля 1983 г. узнаём, что во время гастролей в Финляндии покинули страну и, переехав в Швецию, обратились в американское посольство в Стокгольме с просьбой о предоставлении политического убежища скрипачка В.Ю. Муллова (член ВЛКСМ с 1975 г., русская, незамужняя)[580] и дирижер симфонического оркестра Харьковской филармонии и аккомпаниатор В.Г. Жордания (член КПСС с 1979 г., разведен)[581]. Судя по всему, Жордания специально накануне поездки стал аккомпаниатором, после чего Муллова обратилась с просьбой направить с ней в качестве аккомпаниатора Жорданию, с которым хотела вступить в брак[582]

Находясь за рубежом, советские туристы постоянно сталкивались с чем-то новым. Новизна увиденного могла ввергнуть их, даже признанных ранее «морально устойчивыми и политически грамотными», в состояние кросс-культурного шока. Именно поэтому некоторые туристы, попав за границу, не хотели ходить строем, «Травиате» предпочитали стриптиз, торговали водкой и покупали модные вещи[583]. Ниже рассмотрим подробнее, как на практике соблюдались и не соблюдались табу, существовавшие в советском выездном туризме.