Длинная и трудная дорога в Тургайской степи

При царях Тургайская степь была самой глухой и неосвоенной частью Казахстана. На ее окраинах был город Актюбинск (в данное время – областной центр). Отсюда и пошло формирование Казахстана в современном смысле. В 1916 году степи охватило восстание под руководством лихого атамана Амангильды Иманова, который до этого восстания был то бунтарским атаманом, то правозащитником.

Подавить восстание царским властям не удавалось, казахи уходили в степь, где их трудно было найти, а затем опять собирались и наносили более мощные удары по царским войскам. Приобретенный опыт, знание местности и вливание в отряды Амангильды Иманова казахской молодежи, которая охотно шла в отряды лихого атамана (воевать проще и веселее, чем работать), давало большое преимущество повстанцам. В начале гражданской войны Иманов перешел на сторону красных, и в конце 1917 года занял Тургай с небольшими потерями…

Это тогда… А сейчас перед нами простиралась изрытая, чем-то немного похожая на дорогу земля, ограбленная с разоренным животным миром и везде построенными вдоль дороги «мавзолеями», но не Ленину и Сталину, ни даже Амангильды Иманову. Любаша спрашивала меня, что это за дворцы? Да еще расписаны золотом… «Чем хуже дорога и выше должность строителя этой дороги, тем красивее «дворец», – объясняю я ей, – это усыпальницы усопших казахов, если проще, то это кладбище для богатых».

Да пусть простят меня мусульмане, похороненные вдоль недостроенной дороги, и спят спокойно, ничего против них я не имею. И что это мы все о грустном? По вышеописанной дороге не может ехать даже КамАЗ. Просто доехав до начала «великой» дороги, КамАЗы с грузом съезжали на обочину и продолжали ехать дальше по грунтовой дороге…

Животный мир Тургайской степи разнообразен и необычайно богат, но, к сожалению, нанесенная рваная рана в виде пресловутой дороги заставила мигрироваать многих животных и птиц подальше вглубь степи. Уже реже можно увидеть дрофу, косулю, даже мелкие грызуны старались держаться подальше от чудовища, именуемого дорогой.

В правой колее поместился и наш запорожец. Некоторое время мне будет легко писать. Выражаться будет мне очень просто, в нескольких словах. Пробили колесо, я разбортировал, Любаша ловко заклеила камеру, я забортировал. Едем, и так около двадцати раз за всю дорогу. Обессиленные, измученные жарой, по дороге слева, мы у одного единственного дома увидели колодец. У нас в канистре оставалось литра три воды, я ее вылил на двигатель, и мы с Любашей в предвкушении свежей холодной воды побежали к колодцу. Возле колодца стояли женщина в грязном рваном халате и мальчишка лет восьми.

Когда мы к ним приблизились, женщина злобно сверкнула глазами и закричала на нас: «Русски, русски! Нет вам вода! Нет вам вода!» Побежала с криками к обшарпанному дому с покосившейся крышей: «Жолдош! Жолдош! Вставай русски тут!» Мальчик, стоявший у колодца тихонько сказал: «Уезжайте, они ненавидят русских, не дадут они вам воды». Сначала я разозлился, затем опять (как это было в Аральске), в мозгах закрутился голос Высоцкого: «взял подлюка каменюку, хрясть по темечку и нету Кука»… Кто знает, с чем выскочит спросонья Жолдош. Понятно, что не со жбаном холодного кумыса вместо воды. (Жолдош в переводе на русский «товарищ»). Поняли мы, что «товарищ» нам не товарищ).

Сели мы и укатили от этих «гостеприимных» казахов и решили с ними больше не общаться. Тема закрыта до сих пор. Постепенно у меня в голове песня Высоцкого стала затихать, но мы остались без воды! Все знают, жажда хуже голода. Не дать путнику воды у мусульман считается хуже убийства. Но то, что произошло с нами, – это не досужие выдумки, это факт.

Так как киргизы и казахи – один и тот же народ, только разделенный. Знаменитый русский путешественник исследователь Центральной Азии Пржевальский Николай Михайлович дал меткую и справедливую характеристику, в том числе и их «гостеприимству».

Дабы не обидеть кого-то, я не буду повторять то, о чем написал Николай Михайлович. Я и Любаша с ним согласны, а вы как хотите, если есть желание, сами найдите и прочитайте. Нестерпимая жара! Во рту пересохло и где взять хоть по глотку воды? Проехав километров 60 от злополучного колодца, мы обессиленные, остановились. Вдруг увидели КамАЗ, ехавший в попутном с нами направлении, я поднял руку, и водитель остановил машину.

– Что случилось, ребята? Чем смогу, тем помогу.

– Дайте нам хоть по глотку воды.

– Ну зачем же по глотку, несите посуду налью.

Из 20-литровой канистры отлил нам две трехлитровые банки воды.

– Понимаете, – стал я объяснять, – подъехали к колодцу, но нам не позволили набрать воды…

– Негодяи, что тут скажешь! Негодяи!

– Там мужик, казах, если русские просят воды, выскакивает с ружьем, первый раз стреляет вверх, а второй… кто его знает. У них, у таких как он, мозги в заднем месте. Этого козла и его сучку давно пора прикончить, да пацана жалко. Ничего, потерпите, до Хромтау доедете, там будет легче, там нормальная дорога.

– Ну пока, держитесь, смелые вы люди, на запорожце в такую даль…

Мы поблагодарили его, и он уехал. Ну а мы тоже поковыляли вскоре вслед за ним. Ехали мы, ехали, ломались, ремонтировались и опять ехали, через три дня «дохромали» до Хромтау. Впереди Актюбинск… Это еще около полтысячи километров, и опять по Тургайской степи. В Хромтау купили продуктов, набрали воды. Подчеркиваю, хорошие люди подсказали нам, где можно купить подержанные, но еще вполне приличные скаты. «Переобули» нашу страдалицу-машину, отдохнули и опять в ту степь… Дорога была намного лучше, мы повеселели и даже стали петь песни.

На другой день, остановившись на отдых, мы с ужасом увидели, что в нашу сторону движется огромный смерч. Он начинался от земли и заканчивался гигантской запятой высоко в небе.

– Надо уезжать! – крикнул я, – садись Любаша, поехали!

Не понимаю до сих пор, как это у нас получилось, но нам удалось уйти от беды. Дальше, тоже не слава Богу, наше любопытство, чуть не привело нас к гибели. Во время одной из остановок мы решили посмотреть на протекающий шириной метра в три ручей. Я взял резиновое ведро набрать воды, чтобы освежить машину, и мы вдвоем весело скользнули по песку вниз от обрывистого берега. На другом берегу ручья было болото, а дальше камыши.

Там мы увидели, как Вы думаете кого? Нет, не угадали, не собаку Баскирвилей, это в Англии и ночью, а тут белый день, солнце жарит в зените, к тому же это не Англия, а Казахстан, Тургайская степь, забыли? Ладно, не гадайте это был обыкновенный рыжий лисенок, который присев на корточки, справлял свою нужду.

– Эй! Эй! Никакой реакции – чучело, наверное, – сказал я. Но нет, закончив свое важное дело, лисенок покрутил лапой у виска и с достоинством скрылся в камышах. Я набрал ведро воды из ручья и направился к машине, Любаша зачем-то приотстала… Когда мы подошли к песку, отделявшего нас от дороги, и попытались выйти на дорогу, песок стал резко осыпаться на нас.

Как будто желая здесь и сейчас захоронить. Мы растерялись, что делать? Как вылезти на дорогу? В отчаянии мы долго карабкались по этому проклятому засыпавшему нас песку. Я бросил ведро с водой. Не знаю, какая сила нас вынесла на дорогу. Обессилевшие и вконец измотанные мы все же вышли на дорогу. Любаша моя была напугана случившимся. Я ей говорю, не зря лисенок покрутил лапой у виска! Это ее немного развеселило, и она сказала: «Да, он лапой за ухом почесал! Надо же, а мне показалось…».

Успокоившись и отдохнув, мы отправились в путь. Проехав около 30 километров, я увидел, что с Любашей творится что-то не совсем ладное. У нее поднялась высокая температура и ее стало рвать, затем она стала бледнеть.

– Любаша, что с тобой случилось?

Едва шевеля губами, она сказала:

– Я попила воду из ручья… Если умру, не хорони меня в этих песках и камнях… Довези до Российской земли…

Положив ее на заднее сиденье, я поехал дальше. До Актюбинска оставалось чуть более 100 километров. Настроение упало до нуля, и я решил, что дальше Актюбинска запорожец не потянет. «Заболел» он, бедняга, почти одновременно с Любашей.

Забарахлила коробка передач, да и не мудрено, по бездорожью, по пескам и камням около трех тысяч километров, тут и верблюду не под силу. Отправлю-ка я беднягу на платформу поезда, и предварительно вылечив Любашу, поедем тоже на поезде. Если до города Хромтау мы «дохромали», то до Актюбинска кое-как доползли. Любашу я отнес на руках в медпункт вокзала, дежурный врач (русская) сказала, что на лицо «порядочное» отравление, но ничего, мы быстро ее поставим на ноги. Мне немного на душе полегчало, и я отправился к начальнику вокзала, договариваться насчет отправки нашего запорожца на платформе поезда в Молдавию.

Его ответ меня обескуражил, оказывается машину, прежде чем ставить на платформу, надо упаковать в ящик из досок по ее размеру.

– Обойдется это Вам рублей в семьсот с оформлением.

Ну, где я возьму доски? Кто будет этот ящик сколачивать? Да и по тем временам 700 рублей уйма денег. Вышел я от начальника вокзала и пошел к машине. Ба! Как это я сразу не заметил, напротив машины возле бетонного забора в ряд лежали цыгане, отдыхали после «тяжких праведных» трудов. Два кудрявеньких мальчика заразительно смеялись, играя около спящей то ли мамы, а может, бабушки. Переехал я на другую сторону дороги и устроился на ночлег. Утром пошел проведать Любашу, она уже улыбалась, правда одну руку держала сзади, пониже спины. Видно навтыкали ей с тылу немало уколов.

Хорошо, что не попила воду из копытца, пришлось бы мне везти домой вместо жены козочку.

– Вот что! – сказала врач, – меня сейчас сменят, а в медпункте вокзала больше суток транзитным больным нельзя находиться.

Дала нам кучу таблеток и мы, поблагодарив, эту добрую женщину пошли к машине. Стали решать, что делать дальше, и решили найти станцию технического обслуживания и, если повезет (тогда с запчастями было очень туго), отремонтировать запорожец и ехать дальше. На СТО (станции техобслуживания) работали в основном русские ребята. Сняли они коробку передач и стали перебирать ее. Там уже была металлическая стружка и металлические опилки, хвостовик и планетарная шестерня погрызли друг друга основательно.

Ребята все удивлялись, как мы вообще доехали до СТО. Да, но на ремонт надо время, до этого мы ночевали в машине, а теперь ее пришлось оставить в ремонтном центре. И куда нам, где ночевать? Один из рабочих пригласил нас к себе переночевать, и мы пошли все к нему домой. Дома жена Василия Анна покормила нас вкусным ужином, и мы переночевали у этих добрых, гостеприимных людей. Мы их, конечно, никогда не забудем, как не забудем и «гостеприимство» Жолдоша и его фурии. Через два дня нам отремонтировали наш запорожец и мы выехали из Актюбинска, столицы Тургайской степи, по направлению к городу Уральску, до которого было около 500 километров.

В дороге ничего примечательного, ехали днем, так как ночью можно было с ходу влететь в какую-нибудь яму, которых было предостаточно. На СТО, в Актюбинске, нашу машинку хоть и подремонтировали, но мотор уже не пел как в начале поездки. Вскоре все же влетев в глубокую яму, запорожец так подпрыгнул, что насос, который находится рядом с аккумулятором, каким-то образом замкнул его. Из-под капота повалил дым. Я мухой выскочил, открыл капот и схватил голой рукой уже раскалявшийся насос и выбросил его вовремя, проводка двигателя нагрелась и готова была сгореть.

Подождав пока проводка и двигатель остынут, немного успокоившись от пережитого, мы поехали дальше. Ехали мы уже тише и осторожней, чтобы не влететь опять в какую-нибудь яму-ловушку. Повеяло прохладой, река Урал встречала нас, а впереди за мостом город Уральск. Накупавшись вволю в реке, в которой утонул раненый в руку легендарный комдив, герой гражданской войны Василий Иванович Чапаев, мы пересекли мост и поехали к выезду из города в сторону границы Российской Федерации.

Попав в пределы России, мне и моей Любаше казалось, что мы приобретем спокойствие и надежду добраться до конечной цели и не затеряться бесследно, как это возможно могло быть в Тургайской степи. Россия не позволит оставить нас в беде, с такими мыслями мы проехали километров семь дороги, которая была в неописуемо жутком состоянии. И вот наконец поселок, возможно сейчас город Озенки. Российские дороги сильно отличаются от казахских тем, что они российские, а не казахские, и этим все сказано, дальнобойщики не дадут соврать.

Дальше наш путь стал проще, далеко в степи остались одичавшие от ненависти к русским Жолдош и его жена. Воды только попроси, дадут сколько угодно, попросить помогут, нет возможности помочь, посоветуют, покажут. Здесь люди живут и трудятся, угрюмых лиц как в Аральске и Киргизии не увидишь. Никто к тебе не приценивается, с желанием что-то поиметь от тебя (как в случае со скатом в Аральске). Очутившись за пределами Казахстана в России я и Любаша испытывали такое чувство, какое наверно испытали Жилин и Костылин, вырвавшись из плена кавказских татар. Читайте (Л.Н.Толстой «Кавказсский пленник».)