Диверсанты тоже хотят жить

Диверсанты тоже хотят жить

Помните, у Александра Васильевича Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою». Верная формула, выстраданная войной, проверенная кровью. Только, что означает эта формула в обыденной жизни? Спецназовцы ведь тоже люди. Не воевать, жить хотят.

А означает она — тяжело сегодня, завтра, утром и вечером, и даже ночью. Надоедает, костью в горле становится это «тяжело».

И ладно, если еще бой впереди, в котором будет легко после тяжких учений, а коли позади?.. Выходит, что с точки зрения рутинного бытия рушится суворовская теория.

Странные мысли. Но так уж вышло, что весной 1983 года они неотступно преследовали руководителей «Вымпела».

А что, собственно, произошло этой весной? Возвратилась из Афганистана первая группа «вымпеловцев». Вместо них уехали новички, а «пионеры», отгуляв отпуска, как и положено военнослужащим, прибыли в родное подразделение. Так сказать, для дальнейшего прохождения…

Это были уже совсем иные бойцы, чем год назад, ведь тогда на «Вымпеле», признаться, и не очень знали, чему их учить. Опыта не было, Афганистан только начинался. Теперь история повторялась. Все, кто планировал и организовывал боевую подготовку, представляли, к чему готовить будущих «афганцев». Но как обучать вернувшихся оттуда — не знал никто. Последнее подразделение, хоть чем-то напоминающее «Вымпел», разогнали тридцать лет назад, и потому теории, методики подготовки попросту не существовало. Практики — тем более.

Было и еще одно весьма непростое обстоятельство. Представьте себе офицера, старшего лейтенанта, прошедшего войну, имеющего опыт боевой и оперативной работы, которого, словно новобранца, ставят в строй. А если это не «старлей», а майор, да еще орденоносец?.. Но ставить в строй приходилось. В том числе и в буквальном смысле.

Да, «Вымпел» — подразделение офицерское. На первых порах в штатном составе были и солдаты срочной службы, но потом пришли к решению — комплектовать подразделение полностью из офицеров и прапорщиков.

В основе тактики любого разведывательно-диверсионного подразделения — действия в составе группы, то есть несколько человек в роли бойцов-диверсантов во главе с командиром.

На каждом исключительно высокая ответственность, ведь поиск ведется в глубоком тылу противника, в отрыве от главных сил.

Однако в ходе обучения основной массе офицеров приходится быть в роли рядового разведчика. А тут уж вступает в действие суворовское правило: «Тяжело в учении…» И надо зубрить условные топографические знаки, масштаб, измерение расстояний. Да так, как когда-то в школе таблицу умножения… И это фронтовику, чекисту, «оперу», прошедшему огонь и воду, да и медные трубы тоже. Мыслимое ли дело?..

О, сколько было сломано копий в спорах о нужности или ненужности иной учебной дисциплины! Аргументы от самых наукообразных до самых простых, типа «а это не понадобится…»

Хорошо, а что понадобится? Спецназовец «Вымпела» должен уметь переносить большие нагрузки? Должен. А уметь восстанавливаться, ориентироваться на местности, читать карту?..

Кто скажет, что не должен? Соглашались. Но убеждать было трудно.

В Англии, например, в специальных силах, именуемых САС, убеждали по-иному. Вот как об этом рассказывает полковник Чарльз Беквит, в 1962 году прошедший стажировку в одном из полков английских САС:

— Я находился в лагере уже дней десять, когда мне сообщили, что состоится учебное занятие по работе с картой. Целью учения была проверка способности солдат к ориентированию в условиях сложной местности с помощью компаса и простой схемы. Задание предполагало наличие у солдат не конкретной военной карты в масштабе один дюйм равен одной миле, а скорее маленькой схемы с обозначением основных примет местности. Кроме того, указатель северного направления был также смещен. Для меня это было настоящим полевым занятием.

Когда с наступлением темноты все до одного солдаты покинули машины, каждому из них была выдана схема местности и указано, откуда и куда он должен добраться за определенный отрезок времени. Старший сержант Росс не терпел никаких вопросов. «Это ваше задание. Вы находитесь здесь. А это контрольный пункт, где вы должны быть завтра утром, и вам надо торопиться».

Это было все. Солдаты исчезали в ночи.

Если они не хотели опоздать; то вынуждены были бежать большую часть ночи, неся на себе тяжелые вещмешки и личное оружие.

На следующее утро мы находили их в состоянии полного изнеможения. Я просмотрел маршруты, проверил дистанции: они действительно пробежали очень много.

Если солдат опаздывал на место встречи, его не дожидались. Если солдат не только опаздывал на контрольный пункт, но и вообще не находил его, то такого солдата жестоко наказывали. Петер Вальтер отправлял его к ближайшей реке, где к его спасательному жилету привязывали веревку и вместе со всем снаряжением, включая спальный мешок, его опускали в воду. До конца учений, день или два, этот бедный малый находился в воде и день и ночь.

Вот чего стоило несоблюдение порядка. Я подумал: «Боже, вот что мы должны делать дома».

Конечно, окажись кто-либо из командиров «Вымпела» на месте Беквита, такой вывод был бы для него совершенно неприемлемым.

Это однозначно было бы воспринято как издевательство над людьми. Мне рассказывал один из офицеров подразделения, которому приходилось «верстать» первые учебные программы подготовки бойцов. Предложил он 50-километровый переход зимой. В ответ ему предупредительно помахали пальцем перед носом: что это за эксперименты на живых людях?

Однако жизнь требовала таких экспериментов. Иначе не подготовить диверсантов.

И поэтому приходилось ставить бойцов в конкретную ситуацию: намечать на карте маршрут, «привязывать» точки и запускать группы. Поначалу обычный армейский спецназовский норматив, так называемые «четыре колена по пять кэмэ», большинству оказался не под силу.

Вот как вспоминает об этом один из офицеров оперативно-боевого отдела «Вымпела»: «Выбрали, помнится, лесной район, ограниченный со всех сторон шоссейными дорогами. Так заблудившихся искать легче. Сначала на карте наметил маршрут, потом прошел его сам. «Привязывал» точки. На поиск одной из них давался час, искали по два-три часа.

В 1984 году под Нарофоминском на суточных учениях стояла задача: преодолеть маршрут 60 километров с переходом условной охраняемой границы. Противодействовали нам местные комитетчики.

Мне пришлось идти с лучшей группой. Подмосковные леса не сахар. Шли двое суток, тяжело. Двоих почти несли, хотя

ребятам было еще далеко до тридцати. Когда «выползли» на последний рубеж, вид был потрясающий… Так что многие убеждались сами, сколь они далеки от совершенства…»

Таким был этап перехода от военной, фронтовой жизни, к мирной. Один из руководителей «Вымпела» охарактеризовал его коротко, но достаточно ярко: кошмар!

Однако со временем все становилось на свои места. «Верстались» и запускались в жизнь учебные программы. Первая такая, одногодичная, завершилась в 1984 году. Она заставила крепко задуматься: туда ли идет «Вымпел»?

Ведь первоначально в верхах считали, что можно подготовить спецназовца-универсала. Этакий вариант киношного Рэмбо.

Газеты и до сих пор, в погоне за сенсацией, пишут взахлеб о «Вымпеле» как о сборище супербоевиков, умеющих буквально все: стрелять, взрывать, убивать, проходить сквозь стены. И делают перечисленное сказочно ловко, неизменно удачливо выходят невредимыми из огня и полымя. Разумеется, это выдумки и бредни.

Однако надо сказать, что идея создания супербойца все-таки витала в начале 80-х даже у профессионалов КГБ. Правда, уже первые годы работы «Вымпела» опровергли эту фантастическую идею. Стало ясно, что в жизни такого универсала обучить и воспитать нельзя.

И тогда, на мой взгляд, было принято совершенно взвешенное решение: готовить бойцов спецподразделения с отменной общефизической подготовкой и достаточно узкой специализацией по 1–2 направлениям. На начальном этапе это были снайперы, разведчики, подрывники.

Позже пришло понимание необходимости расширить специализацию и к традиционным профессиям «вымпеловцев» добавилась горная подготовка, обучение дельтапланеристов, боевых пловцов, парашютистов. Все это базировалось на обычной типовой программе армейского спецназа. Плюс, разумеется, разведподготовка, плюс работа с местным населением, плюс сбор информации, плюс страноведение и иностранный язык.

Так что «плюсов» в сравнении с обычным армейским спецназом набиралось немало.

Что ж, на то он и отряд специального назначения, основной задачей которого была работа за рубежом.

Как считают ветераны отдела планирования, подготовки и проведения специальных операций, оптимальную программу удалось отработать к 1985 году. Она была рассчитана на трехгодовой цикл. Год — усиленная подготовка, еще два года — совершенствование.

В каждой программе оставались какие-то базовые предметы, однако добавлялось и что-то новое. Периодически, раз в квартал, проводились учения. В первые годы это были достаточно непродолжительные полевые выходы — от двух-трех до пяти суток. Позже они переросли в недели и разворачивались на территориях нескольких областей, республик, а то и стран.

Одно из первых, наиболее крупных, учений развернулось на территории Белоруссии. Группы «Вымпела» десантировались на ограниченную площадку, выходила в район и работала в течение 5 дней.

В 1985 году учения «Осень-85» охватили Калининскую и Московскую области. Разведгруппам спецназа противодействовали местные органы КГБ.

В 1987 году «Вымпел» работал на Кавказе. В конце 80-х — начале 90-х годов важнейшая задача, поставленная перед подразделением, — противодействие ядерному терроризму. Отсюда в программе «Вымпела» цепь учений на ядерных объектах, таких как «Арзамас-16», атомные ледоколы, электростанции, заводы по производству боеприпасов, боевые подводные лодки.

.. Вообще, учения «Вымпела» — это особая страница в истории спецподразделения. От армейских учений они отличались тем, что проводились не абстрактно, а в «соприкосновении» с противником. Это не значит, что «Вымпел» в лобовую шел на спецназ НАТО, нет. Однако вот, что об учениях пишет человек весьма компетентный и знающий, который, собственно, и являлся организатором «соприкосновения».

«В течение 10 лет, — отмечает в своей книге «Нужная работа» генерал Ю. Дроздов, — подразделение (имеется в виду «Вымпел». — Авт.) находилось в постоянной боевой готовности, непрерывно действуя своими группами в Афганистане, в оперативно-тактических учениях внутри страны и за рубежом. Эти учебные операции помогли предсказать многие процессы политического развития в нашей стране. Например, несколько лет назад командование НАТО на своем южном фланге на территории Греции и Турции проводило маневры «Арч Бей Экспресс», нацеленные на республики Закавказья и Болгарию, якобы в связи с благоприятной там для воздействия обстановкой…

Я обратил внимание на эти учения еще и потому, что командование войсками южного фланга НАТО по сценарию вероятных боевых действий предусматривало и нанесение ядерных ударов…

Этим маневрам НАТО мы противопоставили свои оперативно-тактические учения «Чесма», которые проходили на нашей и сопредельной территориях. Результаты агентурных и оперативно-тактических наблюдений превзошли наши ожидания: «Арч Бей Экспресс» оставил после себя следы, которые позволили создать об учениях «Чесма» закрытый кинофильм "По поступившим данным"».

Добавлю лишь к словам генерала: следы были столь очевидны, что дали возможность спрогнозировать нашей разведке вспышку очагов гражданской войны на Юге.

Весьма полезные учения. Хотя их результаты и выводы, сделанные аналитиками «Вымпела», практически не были учтены политиками. Но тут уж не вина разведчиков.

Острой проблемой для подразделения оставалась и учебная база. В прессе любят подчеркнуть, что «вымпеловцы» обучались там, где некогда готовился будущий легендарный разведчик Николай Кузнецов. Да, это так. Возможно, в 30-е — 40-е годы здесь и была хорошая база, но ко времени создания отряда от нее мало что осталось. К тому же и требования были совсем иные.

Словом, «Вымпел» пережил все то, что переживает любое вновь создаваемое воинское подразделение. Правда, с еще большими проблемами и трудностями, так как именно такому подразделению доверено готовить «штучный материал» самого высокого класса. Но для этого не пригодно ровным счетом ничего из того, что ориентировано на подготовку «массовых подразделений». А именно — матбаза, оружие, обмундирование, питание и так далее…

Рассказывает бывший начальник отдела подразделения «Вымпел» Владимир Васильченко:

— Поначалу, признаться, мы не очень понимали, что нам делать. Все было расплывчато и очень секретно. Какие-то недомолвки, недоговоренности, аналогии, мол, вспомните войну, разведывательно-диверсионные группы…

В общем, диспутов о наших задачах прошло немало. Литература практически отсутствовала. Некоторые задачи были вслепую перенесены из сороковых годов. А на дворе — начало 80-х…

Экипировка, оснащение — допотопное. Вот, к примеру, армейское обмундирование. Обычное. Можно в нем выжить на морозе в течение недели? Неделю я не пробовал, но пробовал трое суток. Очень сложно. Конечно, не умрешь, но для выполнения сложнейшей задачи уже малопригоден.

Потом у нас было меховое летно-техническое обмундирование. Синяя роба, унты. Теплое, хорошее, если пройтись по городу или по лесу прогуляться, подышать свежим воздухом. А как в нем действовать?

Помню, на мне тельняшка и сверху эта летная, меховая куртка. Пока прошли двадцать пять километров, она пять раз на мне вымокла и высохла. Что можно делать в этой куртке?

Питание. Я пробовал спецназовский армейский сухой паек в 1982 году на учениях. Пять дней прожил на этом пайке. Наешься, конечно, если «подметать» все до крошки, но работать тяжело. Так что если этот паек на три-пять дней, можно перетерпеть, если же на долгое время, то он не подходит.

Зарубежные пайки, признаюсь, не пробовал. Но известно, что они не ограничивают своих бойцов в добывании мяса. А у нас — нельзя.

На учениях я никогда не ходил в армейских спецназовских ботинках. Ботинки первого образца хорошо держали удар, но это гири на ногах. Так что сами покупали кроссовки, зимой — лыжные ботинки, шили чехлы до колена, носили шерстяные спорткостюмы.

Словом, во многом рассчитывали на собственные силы…

И действительно, стрельбище соорудили своими руками, вырубили лес, поставили подъемники для мишеней. Правда, до мишеней тяжело было добраться: пни, канавы. Но ничего, добирались. Своего рода «полоса препятствий».

Сами смастерили лингафонный кабинет для изучения иностранных языков.

Грустно все это. Хотелось бы, конечно, как в цивилизованных странах — тир, оборудованный по последнему слову техники, языковые кабинеты по последнему слову науки. Но уж как было, так было.

С зарплатой дело обстояло примерно так же. Мне почему-то по наивности казалось, что боец специального подразделения должен получать не меньше, чем, к примеру, сотрудник Первого главного управления. Увы, как поведал мне бывший командир «Вымпела» контр-адмирал Владимир Александрович Хмелев, только в 90-х годах его подопечным денежное довольствие подняли до среднего уровня ПГУ.

И тем не менее подразделение жило, обучалось, совершенствовалось. Наперекор всем трудностям. Складывался боеспособный, крепкий коллектив. Встречаясь со вчерашними бойцами «Вымпела», которые сумели найти себя в сегодняшней жизни, не перестаю удивляться: какой мощный интеллектуальный и боевой потенциал был собран в единый кулак! Какое уникальное подразделение было выпестовано.