Дневники при обзоре Церквей в областях Дзёсю и Тохоку 1881 год

Дневники при обзоре Церквей в областях Дзёсю и Тохоку

1881 год

7/20 мая 1881. Четверг. В Кумагая.

17 ри от Токио, на пути в Маебаси. Вечера 8 часов.

Утром в 5 часов вставши и уложившись в дорогу, застал несколько обедни, которую служил о. Гавриил, после чего отслужен был напутственный молебен. Ученикам и ученицам дана была рекреация, по какому случаю ученики отправились в Итабаси, где имели и обедать, и для каковой цели выдано было Никанору 15 ен на 50 человек. Голова несносно болела; приходившие прощаться мешали укладываться. К 9–ти часам собрался совсем, сдал деньги о. Гавриилу (4000 ен и $340, нужно будет ему здесь за 2 месяца расплатиться и провинциальным катихизаторам послать за 7 месяцев, а также выдать жалование членам Миссии и послать на Хакодатский стан). Ученицы простились в Миссии, они отправятся гулять в Уено и там будут обедать, на что дано им 10 ен. Провожали все (члены и ученики) до Итабаси, где в начале 11–го часа, простившись, пустился дальше с певцом Романом. В Урава — 6 ри с лишком, были в 12 часов. Переменили тележки и пообедали (17 сен, обед очень хороший). Так как ямщиков брали вольных, то до Кумагая вышло очень дорого, больше чем по 10 сен зари на человека, а у нас было 4 — для моей курама [курума?] два, для Романа и для клади по одному. Нужно будет впредь брать со станций (в Квайся), где определенный прогон здесь, кажется, 7 1/2 сен за ри, или меньше. Вольные ямщики и здесь, как у нас в России, норовят слупить, только здесь делают это мягче и не так нахально. Дорога была очень хорошая, только целый день несносная пыль. Начиная от Куге — на два ри от Кумагая дорога насыпная; насыпь сажени три вышины и так широка, что две коляски свободно разъезжаются, не мешая пешеходам. Дорога эта сделана в 8 веке. Весьма почтенный труд! Так как дорога идет зигзагами, то ее больше, чем на две яп. мили. По окраине дороги — внизу, в мочевине [?], много тальника, любимое местопребывание для соловьев, и сколько же их зато здесь! От Куге до Кумагая едешь среди непрерывающегося концерта соловьев. Жаль только, что здесь они не так хорошо поют, как наши, напр., Курские. Один из везших меня ямщиков, пробежав 10 ри и не переставая бежать, пред Кумагая, стал вслух восхищаться горами направо! Как тут не сказать, что японцы — народ, расположенный к поэзии и мягким чувствам! В Кумагая добрались еще засветло, но остановились на ночлег, так как дальше нет хороших мест для ночлега, а до Маебаси нельзя сегодня добраться. В гостинице прямо объявили, что с иностранца за ночлег 50 сен.

Комната порядочная; дали теплой воды вымыть голову. Ама [Амма?] мужчины и женщины три раза уже приходили набиваться своим искусством. Спать хочется; но заснуть едва ли скоро придется, так как кругом гомон и шум. Роман в соседней комнате тоже, по–видимому, пишет дневник или записывает расход.

8/21 мая 1881. Пятница.

В Маебаси. Вечера 10 1/2 час.

Утром встали в 5 часов и через полчаса отправились в тарантасе на одной лошади. До Маебаси 6 1/4 ены за 13 миль. Дзинрикися не соглашались меньше, чем за 6 ен (4 человека). В Синмаци, за 4 мили от Маебаси, встретили: три старшины и катихизатор (Иов Кацуяма, Давид Като, Конст. Оомура и Спиридон Оосима). Проехавши немного, встретили еще толпу христиан, в числе которых между прочим, был готовимый в ученики Семинарии Климент Намеда. За 1 1/2 мили встретил о. Павел Савабе в подряснике, в котором, говорит, часто ходит, и никто не находит этого странным. В Маебаси — у города встретила еще толпа, так что пришлось выйти из экипажа и идти пешком.

Церковное место, здесь купленное христианами, 947 цубо — в средине города, с домом — большим и еще весьма хорошим. Здесь живут: о. Павел Савабе, катихизаторы Оосима и Мацуи и семейство Намеда, хозяин которой [sic] — больной человек. Молитвенная комната обита белым холстом, — престол покрыт яп. парчой, — в стороне наугольником — небольшой жертвенник, — справа для риз; место алтаря задергивается завесой из белого холста и устлано коврами. Полный дом христиан встретил; о. Павел — в эпитрахиле с крестом.

Зашедши направо в приготовленную комнату, чтобы надеть рясу и панагию, вышел к кресту, отслужил литию; приветственная речь; предложил, чтобы старшины заявили нужды Церкви. Потом сели попросту, и я с ними, и в простой речи толковал, что христиане не д. [должны] жалеть своего достояния для Церкви, приводил примеры из книги Деяний Апост. и также из современной христ. жизни, как, напр., в Москве жертвовали в прошлом году на Японскую же Церковь Самойлов, Ленивов, неизвестный за упокой Акилины и Иоанна и проч., предложил отдать сюда иконостас, пожертвованный Ленивовым, если поспешат построить Церковь во имя Препод. [Преподобного] Сергия. Пообедавши приготовленной по–иностранному пищей без хлеба и начиная с жаркого и кончив супом, отправились делать визиты старшинам, которых здесь 9 человек. У Кацуяма Иова его шелкоразматыват. [шелкоразматывательные] работы вчера и сегодня были остановлены (вчера — так как по ошибке вчера меня ждали), чтобы дать возможность христианкам участвовать во встрече. Там, отслуживши литию, тоже сказал небольшое слово, взяв подобие шелков, [шелковичного] червя, как он усердно тянет свою прекрасную нитку. — У Фукузава Иоанна — тоже лития; там видели воспитывающихся червей. Всех не успели обойти. Вернулись, чтобы приготовиться к всенощной и отслужить ее. Служил о. Павел. В конце я рассказал житие Святителя Николая. После всенощной не вдруг разошлись. Потом мы с о. Павлом и катихизаторами долго проговорили.

9/22 мая 1881. Суббота.

День Святителя Николая.

В Маебаси.

Утром — холодно, едва можно терпеть. Приготовившись к обедне, пошел гулять, обдумывал проповедь и чуть не заблудил. Попавшая навстречу христианка вывела на дорогу к церковному дому. О. Павел сам напек просвир — в котле, вместо печи, совершенно прелые были. До обедни пришел Андрей Сасагава из Такасаки — спросить, когда туда, и после обедни вернулся. Обедню служил я один, причем, так как (диаконские) ектении забыл, то на них несколько путался. Приобщались больших трое и много детей. Проповедь сказал, по совету о. Павла, больше к женщинам, так как много фабрич. [фабричных] мастериц, — Пресвятую Богородицу представлял как высочайший образец для подражания ее чистоте, смирению и проч. доброд. [прочим добродетелям], также мироносиц жен. После обедни дал певчим на конфекты 4 ены, а также, по поводу именин, 3 ены на конфекты к чаю братьям, — но им пришлось долго ждать, пока принесли — без обеда они были все время. Отправились в толпе посетить оставшихся вчера сюцудзи. Потом поехали в Секине–мура, 1 1/2 ри от Маебаси, где 24 христиан и христианок, из коих 17 девушек, — а им учение преподавали две дочери Иоанна Фукузава — Феодора и Мария. За деревней устроена фабрика для разматывания шелка, а немного подальше, среди прекрасной равнины, засеянной тутовицей, здания для выводки коконов (из 20 листов в этот год). Работающих там и здесь до 100 человек. Все заведение принадлежит Ною Кувадзима и Иоанну Фукузава; сын Ноя — Павел — по субботам отправляет молитвословия; есть еще там из Кумамото один хороший христианин — Павел Катаяма. Осмотревши коконный завод и сказавши небольшую речь девицам–христианкам, поехали домой. В Маебаси сошли с тележек (всех было 12 в поезде), чтобы, пользуясь хорошим вечером, погулять в общ. [общественном] саду, или по крайней мере на месте, где предполагается сад. Нехитрое место, зато вечер был чудный. Посидев и поговорив об Асама–Яма, постоянно дымящейся, а 14 лет тому назад имевшей такое извержение, что пепел летел в Маебаси, — чрез тутовое поле в ложбине вернулись домой. За всенощной, отслуженной о. Павлом, я рассказал житие Преп. [Преподобной] Таисии, а также муч. [мучениц] Софии, Веры, Над. и Любви. — Пред всенощной пришел катих. Фома Маки, — в варадзи, с бородой, загорелый, — отлично работающий молодой человек. Всенощные здесь начинаются в 8 часов, раньше работы мешают народу собираться.

10/23 мая 1881. Воскресенье.

В Такасаки.

Утром, приготовившись к обедне, отпустил Фому Маки, сказав, когда буду в его места. Раздал образки певчим, и кое–кому из особенно трудящихся для Церкви. Обдумал проповедь — на Евангелие о Самаряныне; но постоянно приходили за благословением. Служил обедню, за которой тоже приобщились трое больших, много детей, после — проповедь. После службы христиане и христианки прощались. В два часа отправились в Такасаки — на 3–х дилижансах. Огромнейшая толпа провожала до моста.

Часа в 4 прибыли в Такасаки, в квайдо, помещающееся в доме Матфея, старого христианина, портного. Меня принял к себе Иосиф Суто — меняла, прекраснейший новый дом — видно, что богач. Побыли у сицудзи, которых здесь трое. Потом у Иосифа предложена была ванна, в которую и сходили все гости, начиная с меня. Обед, оставшийся почти нетронутым с моей стороны. Старшины пришли, после своего совещания, просить не отнимать у них Андрея Сасагава. Обещал на соборе ходатайствовать об этом. О. Павел предложил еще приезжать каждую неделю — служить здесь литургию. Так. обр. [таким образом] Господь даст, и эта Церковь поднимется. В упадке же она потому, что до сих пор здесь все были переменные катихизаторы, и притом иной раз весьма плохие, вроде Симада. Всех крещеных здесь больше 50; но иные приходили из других мест, иные теперь вышли по своим делам в другие места; здесь собственно христ. домов с 12, христиан человек сорок, но из них половина никогда не покажется на христ. собраниях, значит — в упадке Церковь была до сих пор. Около Такасаки есть деревня — несколько чё — Тоёока, где есть уже двое христиан — и тоже место удобное для проповеди. Город Такасаки живет торговлей, поэтому совершенно отличен от Маебаси, живущего шелков, червем; в Маебаси — множество тутовых садов, и каналы для проведения воды — движущей силы на заводах; здесь в Такасаки, в городе — зелени не видно. Маебаси был далеко не значительней Такасаки, и только теперь поднялся благодаря заграничной торговле шелком. Такасаки собственно важней Маебаси, и потому здесь церковь непременно нужно постараться поднять. Вечером — в 9 часов (до половины 11–го) сказал проповедь в доме старшины Петра Ямагуци. Народу собралось — полный дом. Говорил но Евангелию о Самаряныне, применительно к местной потребности. Вернувшись домой говорил с Сасагава, который — кажется, всего только по ложной скромности — что, мол, ничего не сделал по катихизаторству, хочет отказаться от проповеди. Наконец, пора улечься на приготовленную великолеп. [великолепную] постель, — давно 1–й час.

11/24 мая 1881. Понедельник.

В Аннака.

Утром, в 6 часов, раздавши иконки и 3 иконы хозяевам и старшинам, выехали в Аннака, и приехали в 8–м часу.

Молитвенный дом — новенькое чистенькое зданьице. Христиан всех 24, в 7–ми домах, сюцудзи 2: Захарий Иеда и Иоаким Судзуки, пожертвовавший и землю под молельню. В 9 часов отслужил часы и рассказал жизнь сегодняшнего святого, — муч. Мокия, причем мешали язычники, останавливавшиеся у дверей. После Часов о. Павел Савабе окрестил младенца у Исайи и Юлии, живущих около церкви; дали имя Мокия. Обед по–японски — очень хороший, пожертвованный, между прочим, родителями Марфы, прежде гонителями ее, теперь расположенными слушать учение. После краткого отдыха посетили христиан, сделали прогулку вдоль Аннака — до сада, где разводят груши, по аллее из высочайших суний [сунги?], в которой проходит Накасендо. Спустились в ложбину, прошли бесконечными тутовыми садами, потом — по заречью — полем, — в город опять и кончили визиты. Последним посетили Захарию Иеда; он и жена Елисавета — чрезвычайно радушны, угостили ванной и ужином, от которого отказался. Видел огромнейшие кияки — на корню. В 8 часов положена была проповедь, начата в 9 и при всем том беспрестанно мешали входами и выходами, так что рассердили; проповедь поэтому была плохая. После обеда — решили: Фома Мацуда будет проповедывать в Томиока, а в субботу вечером приезжать в Аннака, чтобы совершить молитвословие в воскресенье, и вечером в воскресенье вернуться в Томиока.

12/25 мая 1881. Вторник.

В Ниюсава.

В 7 часов утра отправились из Аннака. Прошлый целый вечер и всю ночь шел дождь. Но сегодня целый день выдержало без дождя, хотя было пасмурно. От смеси пищи и питий желудок сильно расстроился, хоть ем всего раз — в полдень. Катихизатор и христиане из Такасаки опять встретили далеко за городом. В Тоёока–мура у самого Такасаки заехали к христ. Кириллу; всего христиан в деревне два семейства. В Такасаки заехали к старшине Якову Самада, где угостили кофеем, а я сказал собравшимся братьям небольшую речь: утром сегодня еще в Аннака была тоже простая проповедь, — рассказано житие Св. Епифания Кипрского. Братья проводили за город. О. Павел Савабе потерял было дароносицу, но она оказалась им же заложенною в узелок с облачением, каковая забывчивость его самого так поразила, что он не мог успокоиться, пока не получил в Маебаси разрешения этого греха чрез исповедь. Братья из Маебаси тоже встретили еще далеко за городом; особенно усерден Иов Кацуяма. В Церкви, в Маебаси, также многие собрались. Приготовлен был заранее обед по–иностранному и чай. После обеда, простившись — в церковном доме и в доме Кацуяма — отправились в Касукава, 4 ри от Маебаси, — деревня в 120 домов. Христиан здесь 6 человек, желающих креститься 3. Катихизатор Фома Маки и христиане встретили далеко до деревни. Зашли в дом главного христианина, младший брат его желает в Семинарию, или в Катихиз. школу; через год будет годен в последнюю. Маленькая проповедь — и дальше — до Никкава — 1 1/2 ри от Касукава. Здесь 230 домов; христиане в 6 домах, всех их 21, из них 8 — в доме Давида Иосида — местного богача и старшины, но, кажется, не совсем исправного христианина — крестится плохо, и скуп, говорят. Принял отлично. Ванна, обед (которого я не ел). В половине 9–го проповедь в молитвенной комнате— в 2–м этаже деревенской конторы, — о молитве, крестном знамении и пр. Было человек 25. Очень поздно везде собираются, так как пора рабочая; оттого скоро начинают уставать и засыпать, — один сегодня даже захрапел. Представили двоих в Катихиз. [Катихизаторскую] школу. Поручил о. Павлу испытать их. Одного в Семинарию, — негоден, так как и из простой школы вышел по болезни (видимо — малокровие). Хорошие христиане здесь, по–видимому, три брата Такеноуци.

13/26 мая 1881. Среда.

В Мидзунума.

Утром отправились пешком в Мидзунума, чрез Сиозава; вещи отослали прямо в Кириу, взяв нужное с собою. До отправления говорил Давиду Есида и собравшимся христианам о нужде для них построить небольшую церковь, — непременно всем вместе, а не одному Есида или одному Такеноуци, хотя они могут.

Дорогой проходили чрез Оомама — небольшой город у подножия гор. Непременно там нужна проповедь. Перед подъемом на горы перешли реку, — вид — очень похожий на один из видов — когда идти к Хаконе.

В 1 1/2 ри от Никкава — Сиозава, где 42 разбросанных по ущелью дома. Христианских 3 дома; в одном 4 христианина, мною крещенные в Мидзунума, — Иоаким, 79, и Анна, 73; их дети Петр и Евфимий, очень усердные; далеко встретили меня и целый день провожали. В доме у них все мастерицы — христианки. Всех христиан 23. Пообедали здесь бедненько.

Дорогой до Мидзунума — отсюда тоже 1 1/2 ри — расспрашивал у Петра — как подати теперь платятся? 2 1/2 с стоимости земли; оценку же производят выбираемые самим народом старшины, в присутствии чиновника; переценивают каждые пять лет. Бывают ли несостоятельные платить подать? Бывают — по лености или пьянству. Что с ними делают? Отвечает за каждого общество из 5–ти семей, к которому он принадлежит. Продают имущество; редко доходит до продажи дома. — Сколько правительство берет с шелку пошлины? 1 сен — с мотка — там, где разматывается при помощи водяного или парового колеса, и ничего — кто вручную; покупщики же платят установленный процент с суммы покупки.

Дорогой по ущелью обращают внимание толчеи.

В Мидзунума пришли в дом Иоанна Хосино. Христиан всех — крещенных в Мидзунума 66; из них 15 — из других мест были крещены. Из числа крещенных девицы, кроме того, 8 были из Мито и возвратились туда, об них Фома Маки напишет М. Нива, 4 в Маебаси, 1 в Тоокёо и 1 в Ивасиро (Фукусима–кен). Всех христиан налицо в Мидзунума 37; из них 9 девиц, 1 мужчина (Алексей) не ходят на молитву и не обнаруживают себя христианами, по расстройству в поведении, а Алексей по незнанию учения. Вообще Церковь в упадке. Было гонение: Чёотаро Хосино, начальник фабрики, стал запрещать заниматься изучением христианства — потому что у него паровая машина все останавливалась. Мариамна, начальница мастериц — из–за твердости в вере должна была оставить фабрику; я ее видел здесь и пригласил в Миссию изучить еще лучше христианство под руководством Черкасовой, чтобы потом преподавать другим. Проповеднику Чёотаро запретил вход на фабрику; девицам разрешается только по воскресеньям на молитву ходить в дом Иоанна Хосино, где Фома Маки и совершал молитву.

Утром встают девицы в 4 1/2 , вечером кончают работу в 6 3/4, в 9 должны спать готовиться, т. е. д. [должны] быть дома. Поэтому я мог поучить их сегодня только с 7 до 9–ти; самые усердные прибежали, по окончании работы, не обедавши. Все собрались в начале 8–и; дал всем по образку Б. М. [Божьей Матери] и говорил потом, чтобы соблюдали молитву, а также христианское поведение берегли.

14/27 мая. 1881. Четверг.

В Асикага.

Утром было крещение 4–х молодых людей. Совершил о. Павел Савабе; я сказал краткое наставление. Ласточки — в доме. Дом Иоанна Хосина проводил до реки. Усердные Петр и Евфимий, а также вновь прибывший из Сиозава — Иосиф (вчера не могший быть со мною, так как должен был присутствовать по обязанности на открытии дерев. училища), также проводили с самого Мидзунума.

В Сиозава почти не останавливались, а простившись с провожавшими и всем домом Иоакима пошли дальше. У реки пред Оомама встретили Яцуки, Кубота и двое христиан из Кириу. От Оомама поехали на дзинрикися. Река глубоко внизу и горы по ту сторону — оч. красивы.

От Оомама до Кириу ри полторы. У реки пред Кириу встретили два старца, принадлежащие к Церкви в Асикага: Лука — врач и Марк; Лука — с тележкой, запряженной ослом, которую и предложил мне.

В Кириу 1200 домов. Христиан 3 — в 3–х домах; слушателей вновь нет, кроме семейств христиан. В деревне Ообара есть 5 слушателей. Туда катихиз. [катихизатор] Павел Кубота ходит два раза в неделю, возвращается в тот же день. Еще в деревне Хисаката 1 ри, — два христианина Иоанн и Яков Аоки. Отец их очень не любит христианство, и потому там проповеди не может быть, а люди Аоки, приходя в Кириу, заходят к Павлу Кубота слушать учение, люди же там — ткацко–фабричные, так как Иоанн Аоки начальник общества, заведшего ткацкую.

В Кириу 4 года тому назад Андрей Яцуки, будучи в то время в Уеномура, несколько проповедывал, и слушателей было много. Потом не было возможности поместить проповедника, и протестантские проповедники секты пресвитериан, пришедши после Яцуки, сделали всех его слушателей своими. Теперь здесь протестант[ов] 50 человек. Впрочем, по словам Яцуки, и у них плохо. Народ привык к проповеди, так как проповед[ники] говорят с открытыми дверями и все проходящие, останавливаясь, слушают. Конечно, ничего не поймут и не обоймут разом, а уходят с убеждением, что и они слушали христ. проповедь. Проповедь по такому способу имеет в самом деле ту большую невыгоду, что обращается в слишком малозначащую в глазах народа вещь, наравне с театральными рассказами на рынках. Выгода этого рода проповедывания единственно та, что она популяризирует имя Христа и делает, что все отзываются «учение, мол, хорошее». Пусть протестанты оказывают здесь эту услугу христианству, мы же д. [должны] заниматься серьезным научением.

Яцуки устроил и здесь проповедь, наняв довольно большой дом; в 1 ч. назначена была, но никто не собрался; а в половине 3–го я стал говорить и продолжал с небольшим перерывом почти до 4–х. Слушателей набралось наконец целый дом. Но проповедь не могла быть живою и последовательною, пот. ч. начатая пред малым числом, она пока закончилась, д. была сообразоваться с движением наличного состава. Во время проповеди глаз был порадован знакомым предметом: вошла откуда–то взявшаяся Тоокейская христианка из Ситая — Анна Мураками и перекрестилась по–православному.

Дом для постоянной проповеди и для катихизатора в Кириу в средине города; нанимает за 2 1/4 ены единственный тамошний ревностный христианин П. Кобаяси. По соображению Яцуки, держать там постоянного проповедника не стоит, а нужно иметь постоянную квартиру, и проповедник д. по временам приходить.

В 5–м часу отправились в Асикага. Местность весьма живописная. По левую сторону кряж гор, выходящий навстречу путнику, по правую — горы вдали. Поля возделаны, пшеницы и ячменя больше всего, как везде до сих пор. В деревнях везде — против каждого дома почти — мидзугурума, для сучения бумажных ниток, приводимая в движение водой проходящей вдоль селения канавы.

Христиане встретили огромнейшей толпой — с детьми и женщинами пред городом, вышедши из ущелья. О. Павел Савабе до Асикага ехал на докторском осле и производил эффект, везде на него смотрели больше всего, а ребятишки долго бежали вслед; и он еще сам по себе эффектен, в подряснике, измятой шляпе, бородке, с зеленой широкой лентой на шее от дароносицы.

В Асикага получили крещение 95 человек; местных христиан 60, домов христ. 21, а всех домов в Асикага 4000 с лишком.

Кроме города, в следующих окрестных деревнях христиане:

1. Сиботаре, 1 ри, 1 христианин — усердный.

2. Кубота, 2 ри, 1 христианин — плохой.

3. Янада–сюку, 2 ри, 1 христ. — плоховатый.

4. Оокубо 1 1/2 ри, христ. 2 дома и 3 человека — из них один и есть доктор Лука — с ослом, другой кучер его.

5. Инаока 2 1/2 ри 1 христ. — учитель.

В Асикага теперь старшины в Церкви 3, их помощника 2. Христиане своими средствами построили молитвенный дом. Под него землю пожертвовал Моисей Секигуци, один из сицудзи; денег на постройку употребили до 300 ен; кроме того, христиане сами работали. Домик вышел очень приличный, чистенький и хорошо украшенный. Проповедь здесь каждый день. В настоящее время Церковь — очень «сакан», все хорошо настроены и воодушевлены. Приезд сюда о. Гавриила пред Великим постом очень способствовал этому, его проповедь, что д. [должны] посещать Церковь и соблюдать молитву, оставила след.

Пришедши, в сопровождении огромнейшей толпы народа, в Церковь, совершил краткую молитву, после чего выступили двое с письменными приветствиями. Я ответил на них, поздравствовался со всеми и сказал, что спустя немного будет проповедь. Сели. Народу — внутри и вне — все полно, христ. внутри, язычники вне. После чаю и расспросов о Церкви, в 9–м часу началась проповедь и продолжалась до 10–ти часов почти, — о молитве и христ. поведении. Потом сказал несколько слов к язычникам в окно. Яцуки объявил им место и час проповеди завтра. Долго еще не расходились. Часов в 11 отделили для меня помещение, а часам к 12–ти все успокоилось. Голова от усталости и проповедей — разболелась.

15/28 мая 1881. Пятница.

В Асикага.

Утром — христиане, в одиночку приходящие за благословением; между прочим — параличный старик. Иные пренесносно лижут руку вместо того, чтобы поцеловать, чего делать не умеют.

Чтобы не забыть — записать, что нужно будет внушить на Соборе (Катихизаторам на Соборе):

1. Не допускать к крещению без знания наизусть Символа, Молитвы Господней и 10 заповедей. Прежде и было это внушаемо, да забыли, и правило упало. Вчера в Мидзунума — как посмотрел — крестится молодой человек без малейшего понятия о Символе — наизусть.

2. Приготовляемых к крещению, кроме того, научить предварительно хорошо делать крест; иные и давние христиане — не умеют креститься. Должны также наставить катихизаторы — как носить крест на шее; многие видны без крестов, которые сняты и повешены дома на стенке, или же вешают кресты на длиннейшей нитке; наставить — как принимать благословение у священника, — не креститься пред благословляющим человеком, сложить руки и пр. — Наставить, как держать иконы в доме, не развешивать их в разных местах — по разным стенам одной и той же комнаты.

3. Снабжаться катихизаторам книгами для раздачи даром, если кто не может платить; но вообще всем иметь заботу, чтобы по крайней мере краткий катихизис и молитвенник были в каждом доме, первый же — у каждого ребенка, умеющего читать. При этом внушать родителям, чтобы они заставляли детей учить катихизис. Катихизаторы д. [должны] быть озабочены, чтобы дети знали его, и притом разумно. Благочинный при объездах и Епископ впоследствии будут экзаменовать детей по Церквам, и родителям будет стыдно, а катихизаторы будут виновны в небрежении, если дети не будут знать катихизиса.

4. В Церквах везде должны вестись отчеты. Должны быть в Церкви, молитвенном доме или у катихизатора 3 книги: 1) для метрики о родившихся, браком сочетав, и умерших; 2) Приходо–расходная; 3) Памятная книга в Церкви, в которую д. вносить все замечательное, случающееся в Церкви, начиная с ее основания. Копии всех д. б. [должны быть] представляемы в Консисторию к началу 6–го месяца, чтобы время было составить отчет до Собора. Теперь записи по Церквам или ведутся неисправно, или нет их совсем.

В половине 9–го отправились в Татебаяси: я, о. Павел и Яцки [Яцуки] — на 3–х дзинрикися. Вчера туда очень просили — Павел Накада, поселившийся там бывший катихизатор и Пав. [Павел] Кобаяси — один из тамошних сицудзи, хотя я не располагал там быть.

Утро очень порядочное, хотя холодное было; поля, по которым пришлось проезжать, засеяны бол. [большей] частью сурепицей, остальное — пшеница, ячмень и кува. Местность красивая. До Татебаяси от Асикага 3 ри. Домов там около 2000; христиан больше 40. Но на беду самый первый христианин — старик Судзуки, отчасти Кобаяси и Павел Накада — люди вздорные, постоянно ссорятся между собою и расстраивают Церковь. Судзуки вечно не в ладах с Накада, и оба они хотят быть первыми в Церкви, каждый поэтому старается набрать себе партию. Кобаяси был сначала заодно с Накада — теперь отстал, но тоже не в ладу с другими. До сих пор у такого большого общества нет даже определенного места для молитвенных собраний. В последнее время немного как–будто поладили и выбрали трех сицудзи закрытою балотировкой: Судзуки, Кобаяси и Накаяма — по отзывам Яцки и о. Павла, лучшие из тамошних христиан. На днях также нашли дом для квайдо и заняли его; туда мы теперь и направляемся. Все это дорогой объяснил мне Яцки, заведующий Церковью в Татебаяси.

Приехали в квайдо: в захолустье — дряннейший, старый домишко, закопченный, словом, беднее и грязнее быть не может; здесь стоят аналои и иконы, все в беспорядке еще по новости. Я полюбопытствовал узнать цену дома в месяц: Судзуки уклонился от ответа. Я потом еще спросил — и о ужас! 20 дней только назад здесь человек, от долгов не зная куда деваться, деревянным молотом ночью размозжил головы жены и двух детей ниже 10–ти лет, а потом себе разрезал горло, но, не умерши с первого раза, бросился в колодезь и там кончил. Дом этот теперь никому нельзя отдать в наем, п. ч. [потому что] никто не захочет войти в это, ужасное гнездо дьявольской работы. Хозяин рад бы был даром отдать его в жилье, чтобы люди обжились в нем, но никто не берет и не захочет взять долгое время.

Но нашелся человек, который польстился на даровщину, — Судзуки, старшина Церкзи в Татебаяси, от лица избравшей его Церкви и занявший дом под катихизаторство и молитву. Т. е. мерзостнее не может быть поступка! Злейший враг не мог бы придумать более лучшего средства унизить проповедь и Церковь в Татебаяси; разумеется — туда никто порядочный не пойдет слушать проповедь из омерзения к дому.

Я велел тотчас же убрать иконы и церковные принадлежности отсюда в дом какого–нибудь христианина, а христианам собраться в дом, нанятый для сегодняшнего собрания, так как тот домишко, к довершению всего, еще по малости не пригоден для собрания даже и Церкви из 40 человек. Но слишком возмущен был, и чтобы — в сердцах — не сказать или не сделать чего–нибудь очень резкого, поручил о. Павлу устроить дело, а сам вернулся тотчас же в Асикага, и се пишу, голодный — во 2–м часу дня, пока принесут обед из какой–нибудь харчевни, и с сквернейшим расположением духа. Когда бываешь в хорошем настроении, непременно тотчас же нужно ждать какой–нибудь мерзости; так именно — в это время. Дело о. Павлу я поручил устроить в таком виде, чтобы — собрать христиан в каком–нибудь христ. доме, так как нельзя же публично разбирать мерзости, — и предложить христианам сменить Судзуки со старшинства, так как он компрометирует Церковь, и избрать на место его другого; а впредь наказать христианам не делать ничего, касающегося всей местной церков. общины без согласия катихизатора, которому поручена Церковь, и без совета с ним.

(В Уцуномия). Часу в пятом явились из Татебаяси сицудзи: Судзуки и Кобаяси с кем–то вместо Накаяма в сопровождении Яцуки с объяснением, что вышеизложенный поступок сделан по оплошности и в поспешности, что они очень жалеют и чтобы загладить решились тотчас же приступить к постройке нового молитвенного дома, — уже и землю для этого взяли. Такое быстрое произрастание добра из зла меня несколько удивило, и я сказал, что если они благое намерение доведут до конца, то в их деле обнаружится один из путей Промысла — зло обращать в добро — ко благу людей.

В половине 7–го отслужил вечерню для собравшихся христиан и сказал назидание, взяв темою объяснение обрядов, совершаемых при таинствах Крещения и миропомазания.

В половине 9–го началась проповедь для язычников в занятом для этого поблизости помещении и продолжалась до половины 11–го ч. Сначала слушателей было не очень много, и они дичились и неохотно входили в дом; потом набралось — целый дом и около дома, человек 200 или больше. Я говорил о необходимости Веры для человека, о Боге едином и о сотворении человека, — с промежутком 10 минут. После меня Яцуки [sic] сделал краткое обращение к аудитории о том, что иностранцы, мол, верою вовсе не имеют в виду завоевать Японию, и о том, что вера — вовсе не есть принадлежность лишь одних малоразвитых. Последнее вышло особенно эффектно — несколько страстно, так как он имел в виду некоторых тут же сидевших, против кого направлял речь, как после говорил.

Вернувшись, долго еще видел вокруг сновавших христиан, и уж как надоедает эта публика, глазеющая беспрерывно во все скважины окон и дверей! Точно зверя заморского в клетке смотрят.

16/29 мая 1881. Суббота.

В Уцуномия.

Утром выбрал из чемодана менее нужное, чтобы отослать в Тоокёо, и тем облегчить чемодан, для удобства движения. Вообще, в таких путешествиях как можно менее нужно брать вещей; нужно рассчитывать, напр., по одной рубашке на неделю, — нечего делать, хоть и грязненько будет. — Вышло так, что я с моим чемоданом могу ехать в одной дзинрикися, хотя имею с собою все необходимое для совершения литургии, т. е. утварь и облачение, и запас белья — на месяц. — В 8–м часу утра простился с Асикага. Христиане огромною толпою провожали за черту города. Нужно заметить впрочем, что у них теперь, не как у других — самое свободное время; они б. ч. [большей частью] ткачи бумажных материй; а подвоза ниток еще нет в это время.

Кругом Асикага заняты сучением ниток для бумажных материй; нитки же выписываются из Америки, так как японские хуже и дороже.

Забыл записать, что вчера вечером по возвращении с проповеди, христиане, чрез старшин, просили сюда Мидзуно; ответил, что ничего не могу обещать, а скажу на Соборе.

Проезжая в Сано, заехали в Оокубо (деревня 130 дом.) к врачу, старику Луке. Он ждал стоя — далеко за деревнею. Пред деревнею замечательная дорога, прорезанная в горе, наполовину — скале. Зашли к Луке; он и жена — Анна — не знали чем угостить. Лука — видно — истинно благочестивый; вчера о. П. [Павел] Савабе рассказывал, как он нередко дает ему деньги — раздавать бедным, скрывая его имя, как жалеет дзинрикися, ходя больше пешком, как с молитвой делает каждое лекарство. Простившись с ним, я здесь же простился и с о. Павл. Савабе, так как вторичным письмом, полученным на дороге из Асикага, его зовут в Маебаси, — умирает от чахотки Намеда — Квайдо–мори. Чрез Сано проехали в Уеномура. Церковка — ничего; певчих — все девочки — человек восемь; с Романом затянули было такую волосянку, что хоть беги, но я сказал Роману, чтобы он оставил петь одному хору, и пошли петь в один голос очень стройно и пропели всю обедницу. По окончании ее я поздравствовался с наличными христианами и выслушал письменное приветствие.

Крещено в Уено больше 110 человек; из них 91 принадлежат здешней Церкви; но из них только 68 теперь налицо, 23 — в отлучке или померли. — Сицудзи 6: Павел Хосоно, Петр Икава и проч. Все христиане — в Уено, за исключением одного — в Сано, и 5 христиан в Акасака — составляющем продолжение Сано. По заявлению Яцки и Павла Хосоно в Сано решительно будут слушатели, если там водворится проповедник; гонения от бонз и заговора не принимать христианства, составившегося года четыре тому назад, теперь и следов нет. От Сано к северу в 2 ри в деревне Танума есть и теперь слушатели; прочие деревни вокруг Сано также все расположены к христианству. По мнению Яцуки — денкёося непременно д. б. [должен быть] поселен в Сано (именно в Сано, а не у Павла Хосоно, напр., пот. что в дом к сизоку простой народ стесняется приходить), где он должен и общественную молитву отправлять по субботам, — в воскресенье же в Церкви, в доме Хосоно.

П. Хосоно угостил отличной закуской и обедом, после которого тотчас же отправились дальше в путь. В Сано нужно было нанять дзинрикися, дальше — по направлению к Уцуномия; крайне раздосадовали японцы медленностью; ровно час дорогого времени потерян на бестолковые переговоривания и поиски; наконец, когда я уже рассердился, быстро слажена была бася, и отправились. И Яцуки — несносен своим гузу–гузу и красивостию везде и во всем. Неудобен он и своим порядочным–таки нахальством: затвердил, что в Уено–мура и Сано меня ждут и непременно обидятся, если я не буду и не скажу проповедь, и настоял, что я согласился побыть в Уено–мура и Сано, хотя прежде совсем не располагал и Павлу Хосоно сказал в Тоокёо, что буду разве на обратном пути. Оказалось, что совсем никто не ждал, и проповедь говорить не перед кем: в Сано — в 2 часа назначена была проповедь, но там и места–то никто не думал приготовить для нее, не только собрать слушателей. В Уено Павел Хосоно тоже, видимо, не ждал — встретил у самого дома и, видимо, не с радостию от души. Поди — полагайся на слова катихизаторов! Нужно, однако, вверяться приглашениям с большою осторожностью. И Пав. Хосоно — вон опять приглашал остаться у них и погостить, но стоило видеть его физиономию и слышать голос! Следовало бы наказать за японскую хитрость и остаться действительно.

В 7–м часу прибыли в Уцуномия. Остановились в гостинице, где прямо предупредили, что с иностранца 1 ена за ночлег (ибо отдельная комната ему нужна). Пока я чистился, Роман привел катихиз. [катихизатора] Павла Сибата. Здесь, в Уцуномия, христианин всего 1 (Марк), и притом до того плохой, что даже не позаботился охристианить свое собств. семейство. Есть еще христианин из Тоокёо Иоанн Ямазаки, с женою и матерью, — камбёонин в военном госпитале. Слушающих вновь учение в Уцуномия — ни одного; а ходит Сибата в окрестные деревни, где слушают у него учение: в Нисикава, 1/2 ри от города, учитель, в Симотоками, 1 ри, доктор, и Симокакеносита, 1 1/2 ри, кочёо (если все это правда; малый, кажется — просто ленится). Угостил его ужином и отпустил, наказав, чтобы он побыл до Собора в Кицурегава и Сакуяма и привез известия на Собор об них, так как я и адресов не знаю там, к кому бы заехать.

17/30 мая . 1881. Воскресенье.

В Сиракава.

Утром Павел Сибата ни свет ни заря притащил всю свою Церковь; темно еще — говорят — такой–то; мешают только эти кейтеи своими ни к чему не служащими вежливостями — тут бы заснуть оставшийся лишний получас, чтобы после носом не клевать в телеге, а они лезут с усердием непрошеным — провожать. Пришли — сели, и ну — молчать, изволь еще разговором занимать их, когда собираться нужно. Нечего делать, в виде награды за их усердие спросил и для них завтрак и накормил их. Поехали сегодня на бася. Вместе сидели трое чиновников с женою одного из них, и какой–то купец, все дремавший. Тесно, жарко и пыльно. Так как немало было за день подъемов в гору и неудобных мест, то много пришлось вставать и идти пешком. Больше, чем за 2 ри пред Сиракава встретили первые — катихиз. [катихизатор] Петр Кавано с одним из христ. [христиан], и — потом, на всем протяжении 2 ри до города встречали все группы христиан и христианок. При второй же встрече пришлось — нечего делать, оставить совсем тарантас и плестись с кейтеями пешком; в деревне я велел посадить всех на телеги и отправились было, но сейчас же за деревней опять встреча, опять вылезай и плетись пешком, ибо нельзя же, как–то неловко бросать их и драть самому впереди, особенно когда между ними есть в почтенных летах. Таким образ., до Сиракава я устал ужасно и сбил вдобавок одну ногу. И их–то, бедных, жаль — ведь усердие какое! С ребятишками тащутся далеко–далеко встречать, но любезность эта вместо удовольствия причиняет досаду, пот. ч. [потому что] мучает их и тебя. Ревность не по разуму! Или глупость и малорассудительность катихизаторов! Сколько раз было говорено и толковано, что не нужно вовсе выявления усердия в таких видах, пусть бы усердствовали перед Богом и в благоповедении христианском! Не верят, думают — все–таки приятное сделать. Нужно будет на Соборе натвердить ясно и положительно, что вовсе не нужно делать такие вещи; а нужно собираться, в ожидании Епископа, у Церкви, или в том месте, где собираются для молитвы, и встречать Епископа так, как это делают в России. Нужно будет рассказать им порядок путешествия Епископа в Русской Церкви и отношения его при этом к народу, и народа к нему, и твердо поставить на вид, что и здесь должен быть вводим этот, а не другой порядок. При чем сказать, что если даваемая инструкция будет нарушена, то катихизатор будет виноват в непослушании.

Пришли наконец в Сиракава, в дом сицудзи — Петра Накано — продавца иностранных часов. Я был такой усталый, что попросил, чтобы указали какой–нибудь угол, чтобы переодеться и несколько успокоиться — до 7–ми часов, с какого времени назначил быть вечерне и затем проповеди и разговору с братиею. Сказали, что ванна готова, — воспользовался ею, потом за неимением чаю напился теплой воды с прибавлением какой–то кислой влаги — в бутылке под названием иностран. вина, — вместо ужина съел каких–то тяжело сделанных конфет. Богослужение началось почти в 8, так как братия разбрелись по домам обедать и нескоро собрались. Отслужили вечерню, и сказал наставление, обращаясь — наполовину к собравшимся в значительном количестве язычникам, наполовину — к христианам; продолжил беседу с час, расспросил потом о состоянии Церкви и предложил заявить нужды ее. Христиан в Сиракава 47 только, но число это имеет значительно увеличиться уже потому, что христиане большею частью по одному в доме, и остальные члены семейств — в непродолжительном времени д. б. крещены. Сицудзи 1: Петр Накано, в доме которого и собираются для молитвы; катихизатор же помещается в другом месте. Церковь состоит из людей б. ч. [большей частью] серьезных, в летах, и кажется в цветущем состоянии по расположению христиан. Задумывали уже христиане, чтобы построить молитвенный дом, но Петр Кудзики, (бывший здесь катихизатором до последнего времени, ныне отставленный на время, если исправится от наклонности пить, так как пьяный — на второй день Пасхи прибил своего же приятеля — протестанта), смутил их: «стройте, мол, храм вашего сердца, а наружный храм строить не нужно еще». Если даст Бог, эта Церковь будет расти, судя по всему; в проповеди между прочим советовал им выразить свою любовь к Богу — пожертвованием на постройку квайдо. На побуждение заявить нужды Церкви христиане, посоветовавшись между собою, просили на Соборе выхлопотать им в катихизаторы Петра Кавано, которого они, кажется, действительно любят. Обещался хлопотать об этом. Постоянный катихизатор здесь решительно необходим, чтобы Церковь не остановилась в росте. В 12–м часу успокоилось все. Для меня нарочно устроили — чудовищнейшую кровать — длинный широкий мелкий ящик, наполненный спальными принадлежностями, в головах и у ног — открытый, так что я должен был ковчег этот притащить к стене, — о усердие!

18/31 мая 1881. Понедельник.

В Фукусима.

Утром, в 6–м часу, отправились дальше; взяли с собою и катихизатора Фукусима — Петра Кавано. День был пасмурный; много подъемов в гору, при которых нужно было сходить с тележки. Перед вечером проезжали Нихонмацу; но катихизатор оттуда ушел, видимо, чтобы избежать встречи со мной, так как целый год очевидно ленился: два верующих, говорят, приобрел; к одному из них мы заезжали, должно быть, к лучшему, но его не оказалось дома, — или, быть может, не сказался дома. Василий Сукей, по рассказу Кавано, помещен был сюда при старании сего последнего, для водворения христианства на находящейся в городе шелкоразматывательной фабрике, но это не удалось почему–то. Сукей между тем остался для проповеди в городе, кстати же, это его родной город, — получал ежемесячно большое содержание, — ну и проповедывал двоим верующим, из коих нет ни одного. Сам удрал — всего 2–3 дня; пришел к Кавано; «нет, мол, дела в Нихонмацу — что делать»? Кавано послал его в Сакуяма, т. е. спрятал от меня, пока я буду проезжать здесь. Не знаю, что делать с таким господином, как Сукей; посмотрим на Соборе; нужно будет оставить в Тоокёо для испытания или же совсем бросить. Не воздержался я, в продолжение дня, чтобы не сказать в присутствии Кавано, что не желательно, чтобы кейтеи Фукусима — растянулись при встрече тоже на несколько миль, особенно сегодня, при дожде. Заказывал я в Сиракава, чтобы в Фукусима не извещали, но Кавано дорогой упомянул, что из Фукусима просили известить, и, вероятно, братья Сиракава сделают это сегодня. Действительно, далеко еще до города, больше чем за два ри, два кейтея встретили; встал в грязь, раскланялся, благословил, извинился и сел опять в тележку. Кейтеи понеслись рысью, и предупредили в деревне собравшихся кейтеев, симай и детей, и те толпой выступают из какого–то дома — ремонтируемого и заваленного кругом кучами глины — сегодня размокшей нестерпимо. Я встал, погрузился по щиколку в тесто глины, перепрыгнул под навес и принял встречающих, между которыми, к жалости, были дети. Затем все–таки должен был извиниться, что сяду в тележку, так как шел дождь и решительно невозможно было брести пешком — в длинном, широком платье. Что за жалость! В дождь все эти добрые люди должны были 6–7 верст плестись обратно, — п. ч. [потому что] едва ли нашлись дзинрикися, и из–за чего! Чтобы и мне же причинить неудовольствие — выпачкаться в грязи! Нет, решительно нужно будет сказать на Соборе, чтобы не делали такие вещи.

Дзинрикися провезли в гостиницу, где занята была комната для меня. Через часа полтора позвали к собравшимся христианам — в место их теперешних собраний для молитвы. Место это — дом христианина Павла Такахаси, единственный христианский дом, уцелевший во время страшного пожара, несколько недель назад испепелившего 6/7 города, и между прочим только что выстроенный христианами молитвенный дом, стоивший им до 700 ен.

Проповедь в Фукусима началась чрез некоего Павла Касай, служившего здесь чиновником; он начал здесь говорить о христианстве, и многих из своей братьи увлек, — все больше молодые люди и чиновники или учащиеся. Потом прислан был сюда, за неимением лучшего, плохой проповедник Петр Бан; по лени, он не утвердил приставших к христианству в знании его; а между тем всем им преподано было крещение, или по крайней мере оглашение. Когда сердечное увлечение прошло, а знания настоящего не было, тогда — натурально — немало из них охладело к христианству и даже совсем перестало считать себя христианами. После назначен был сюда Иоанн Катакура и, как основательный проповедник, вновь произвел движение между людьми способными к принятию христианства, и приобрел многих, но большею частью совершенно новых, — прежде же охладевшие так и остаются чуждыми Церкви. Из них иные рассеялись по разным странам, так как были пришлые здесь (чиновники), иные остаются в Фукусима, но на молитву не приходят и христианами себя не высказывают. Двое из таких были здесь же в доме, куда я пришел; но оставались в группе язычников, когда я совершал вечерню и потом говорил с христианами; обращаясь по временам к язычникам я и не подозревал, что иной раз в упор смотрю на своего же христианина и говорю ему, что он остается во мраке.

Всех крещенных и оглашенных в Фукусима: 101 ч. [человек] Но из них только 24 человека теперь постоянно собираются на молитву по праздникам, и составляют собою здешнюю Церковь. Кроме них, насчитывается до 12 чел. — охладевших к христианству; еще в деревне Оомори, 1 ри от Фукусима, 8 христиан; никто не заботится об них; но они не бросили учение. В Вакамацу 3 христианина: Павел Хаяси, брат и жена, торговавшие в Фукусима и перешедшие в Вакамацу. Они требуют проповедника туда.