Отход

Отход

Когда отступали из Златоуста, ему было пятнадцать лет. Уже этим одним он заслуживает о себе память.

Из письма С. Т. Алексеева от 8.04.54.

Город перешел на военное положение. Красногвардейцы дежурили днем и ночью и жили в штабе. Ванюшка оставил завод вместе с отцом. Рядом с ним, на нарах занял место Витька Шляхтин.

Возле пирамиды с винтовками стоял пулемет, отбитый у чехов. В свободное время Ванюшка подолгу простаивал возле него, осматривал. Однажды, когда одна группа ушла на дежурство, а другая легла спать, он разобрал пулемет по частям и так увлекся, что не заметил, когда появился Виталий Ковшов.

— Ты что делаешь, Ипатов?

Ванюшка, застигнутый врасплох, смутился:

— Разобрал, товарищ Ковшов.

— Вижу. Не хочешь ли стать пулеметчиком?

— Еще как! — вырвалось. — Закрою глаза и пулемет вижу.

— Пулеметчики нам нужны. Изучишь, считай, этот твой.

— Спасибо, товарищ Ковшов!

— Тише, пусть поспят, — Виталий сдвинул на затылок форменную фуражку технического училища и присел на корточки. — Изучай, воевать нам много придется.

И погрустнел.

— Что с вами, товарищ Ковшов?

— В Месягутово мятеж.

— Какой? — спросил Ванюшка, хотя можно было не спрашивать.

— Кулацкий. Помнишь, хоронили комиссара почты Аркадия Араловца? Теперь погибли его отец и брат. Дмитрий Маркович отбивался в школе. Патроны кончились, поставил винтовку в угол и вышел. Его растерзали. Викторина живым закопали в землю. Если бы успел отряд Михаила Сыромолотова! Он даже не дошел до Месягутово — уничтожен возле Айлино.

Ванюшка подумал, что неделю назад еще видел Михаила Сыромолотова — балагура и весельчака, и не верилось в его гибель. Мысли Виталия были о другом: в случае еще одного мятежа придется просить поддержки у комиссара Малышева, но его части сильно потрепаны, и едва ли он сможет помочь.

Красные на Златоуст-Челябинском фронте бились отчаянно, но сдержать натиска не могли. Город тревожно затих, прислушиваясь к артиллерийским залпам. Сил осталось мало. Триста красногвардейцев брат Виталия Ковшова Венедикт увел на Дутова, сто пятьдесят ушли в Кинель. В уезде мятежи.

Ванюшка с отцом и Витькой Шляхтиным в отряде Зиновия Аникеева только что вернулись из Кусы, где подавлен был мятеж, и, не заходя домой, — сразу в штаб. Отец упал на нары и тут же уснул. Витька ушел домой попроведать своих, а Ванюшка — в Демидовку дежурить.

Окраиной Демидовка примыкала к сосновому бору. В нем было много ключей — вода выжималась под ногой. В сочной зелени, с золотистым крапом куриной слепоты, паслось стадо коров. Большая часть их лежала и нажевывала жвачку, некоторые потягивались и нехотя щипали траву. Солнце ушло далеко за полдень. Старик пастух, скрючившись, разгребал золу догорающего костра, выкатывал печеные картофелины, подкидывал на ладони, стучал по ним ногтем, определяя спелость, складывал в аккуратную кучку. Ванюшка поздоровался.

— Здоровы бывали, — ответил пастух и предложил: — Приваливайся, бери картошку.

Ванюшка был рад приглашению — давно не едал печеной.

— Что слыхать там? — спросил старик. — Белые все лезут?

— Лезут, — Ванюшка прислушался к пулеметной стрельбе, разломил картофелину и сунул в рот розоватую ее мякоть.

— Как собаки медведя обступили и рвут. О чтоб им! — и дед выругался.

— Ничего, дедушка, мы им тоже отвешиваем.

— Какой же годок-то тебе, весовщик? — пастух смерил Ванюшку взглядом. — И не пахарь еще, а бороноволок только. Ну, не беда, держитесь, нельзя упускать счастья-талану, уйдет — не поймать.

— Куда уйдет?

— Старики сказывали: когда Пугачев-батюшка тут проходил, богатства несусветные оставил. Атаманам своим сказал: не под силу нам оказалось, так пусть возьмет их тот, кто свободу добудет. Счастья-талану тут, говорит, на всех хватит, — и припечатал заветным словом. Много охотников было клад найти — все горы изрыли, а толку нет. Теперь ваш черед…

Из-за поворота выскочил конный. Низко склонясь в седле, он нахлестывал лошадь. Ванюшка взял винтовку и вышел к дороге. Во всаднике он узнал Алексея Чевардина.

— Белые фронт прорвали! — крикнул тот и промчался мимо.

— Спасибо, дедушка, — поблагодарил Ванюшка.

— Будь здоров, сынок! — И крикнул вдогонку: — Счастья-талану вам!

Ванюшка бежал напрямик, через гору. От часовни он почти скатился вниз, к техническому училищу. Там выносили на улицу штабное хозяйство. Отец сказал:

— Беги домой, пусть собираются — вместе отступим.

— Что случилось? — встретила встревоженная мать. — С отцом что-нибудь?

— Нет, мама, белые фронт прорвали…

И перевел дух:

— Собирай ребят, отступать будем, а я к соседям — попрошу лошадь.

Соседей дома не оказалось. Он пошел выше по улице, встретил Шурку Шляхтину, спросил:

— Витька где?

— Не знаю.

— Увидишь, скажи — отступаем.

У Десяткина лошадь стояла во дворе. Опираясь на черень вил, Десяткин уставился на Ванюшку:

— Зачем тебе лошадь?

— Белые фронт прорвали.

— Отец-то что не сам пришел?

— С Ковшовым отход прикрывает.

— Бежите, боль-ше-ви-ки…

Сосед радовался.

— Не дам я тебе лошадь, понял? Не дам.

— Запрягай!

— Ты что орешь на меня? Я тебе кто?

— Не запряжешь, убью! — Ванюшка наставил револьвер, добытый в Кусе.

— Что ты, Ваня, что ты, — тот попятился к конюшне.

Пока Десяткин запрягал, подошла Мария Петровна с детьми. Ванюшка усадил в телегу Витю и Ниночку. Тоня с Леной сели сами. Не выпуская револьвера, пошел рядом.

В штабе уже не было никого. На улицах тишина. Поехали на вокзал. Темнота застала в Ветлуге. Не доезжая до станции, остановились. Ни души. Неподалеку жил двоюродный брат Марии Петровны, и она пошла к нему. Света в окнах не было, дверь — на замке. Рядом разговаривали. Она подошла.

— Кого потеряла? — спросил хромой старик.

— В Кусу надо, не здешняя я, — на всякий случай сказала Мария Петровна, — а поезда почему-то не ходят.

— Теперь не скоро пойдут.

— Ребятишки у меня…

— Заходи, переночуешь, — предложил старик.

— У вас тесно, — возразил другой, — к нам веди ребят, у нас просторно.

Она побежала обратно к повозке. Ванюшка снял спящую Ниночку, передал матери и отпустил Десяткина:

— Спрашивать будут, скажешь: довез до станции и ссадил. Понял?

Десяткин огрел кнутом лошадь, и телега запрыгала по камням.

— Обо мне не беспокойся, мама, — сказал Ванюшка. — Если наши еще на Заводской платформе, прикрывают отход, достану лошадь и приеду за вами.

Он побежал в гору, оглянулся — мать с ребятами пропала во тьме.