БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ ЯПОНИИ

БЕЗОГОВОРОЧНАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ ЯПОНИИ

Начатое 9 августа 1945 г. наступление советских войск с участием Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов, Тихоокеанского флота, Краснознаменной Амурской флотилии, а также вооруженных сил Монгольской Народной Республики успешно развивалось на всех стратегических направлениях. Преодолевая высокогорные хребты Большого Хингана и мощные укрепленные рубежи японской обороны вдоль всей границы, ломая бешеное сопротивление японских гарнизонов, непрерывно получавших подкрепления из внутренних районов, наши сухопутные силы при поддержке авиации и кораблей Тихоокеанского флота нанесли сокрушительный удар по главным силам Квантунской армии в Маньчжурии и крупным японским группировкам в Корее, Северном Китае, на Сахалине и Курильских островах.

Сегодня, оглядываясь на события прошлых лет, невольно поражаешься грандиозности свершений нашего народа, доблести Советских Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны. Только что отгремели последние бои в Германии, возвестившие о полном разгроме фашизма в Европе, а советские воины уже выступили в новый поход с целью отстоять правое дело освобождения народов Азии от японских угнетателей, положить конец кровопролитию на Дальнем Востоке. За короткие сроки нашей страной был создан решающий перевес в силах и технике над армией милитаристской Японии, определивший победный исход последнего сражения Великой Отечественной войны.

Японское командование долго и тщательно готовилось к активным боевым действиям против Советского Союза. К августу 1945 г. численность вооруженных сил Японии составляла свыше 7 млн. человек, не считая ополченцев, входивших в «Добровольный резервный корпус», и национальных формирований в оккупированных странах. Из 5,3 млн. человек сухопутных сил в Маньчжурии находилось свыше 1 млн. человек, в Корее – около 300 тыс. Кроме того, Япония имела свыше 400 боевых кораблей, 20 тыс. орудий артиллерии, 3 тыс. танков, около 6 тыс. боевых самолетов.

Квантунская армия являлась наиболее компактной и сильной группировкой японских войск на континенте. Она была огромной по численности, хорошо оснащенной технически, подготовленной в военном и идеологическом отношении для нападения на советский Дальний Восток. Быстрый разгром Квантунской армии привел к утрате Японией важных военных преимуществ, лишил ее возможности продолжать длительную вооруженную борьбу.

Приняв предварительное решение и получив санкцию императора на переговоры о перемирии, японское правительство, преодолевая внутренние трудности, пыталось связаться с правительствами СССР, США и Англии, чтобы передать заявление о готовности принять Потсдамскую декларацию с оговоркой о сохранении императорского строя.

Днем 10 августа министр иностранных дел Того вызвал в свою резиденцию на Касумигасэки советского посла Я. А. Малика и в крайне раздраженном тоне изложил ему позицию японского правительства. Заявление советского посла, поставленные им вопросы Того обсуждать не захотел. Таким образом, Советский Союз первым из воюющих государств узнал о решении японского правительства принять Потсдамскую декларацию и, верный своим союзническим обязательствам, немедленно уведомил об этом правительства Соединенных Штатов Америки, Англии и Китая.

Однако было похоже, что своим заявлением о принятии Потсдамской декларации японские руководители прежде всего стремились предотвратить неблагоприятное для них развитие военных событий, задержать лавину наступающих советских войск в Маньчжурии и только потом начать переговоры о мире. Это предположение подтверждалось разнобоем в действиях политического руководства и военного командования. Не считаясь с заявлением правительства о капитуляции, военный министр генерал Анами и начальники штабов армии и флота генерал Умэдзу и адмирал Тоёда продолжали усиливать накал вооруженной борьбы в Маньчжурии, Корее и у берегов Советского Союза со стороны моря.

Людям, не искушенным в политике, могло показаться, что японское правительство находится в растерянности и делает не то, что следовало бы, что механизм капитуляции еще не отработан и дает перебои. Но это было обманчивое впечатление. Опытная японская дипломатия делала все возможное, чтобы любыми путями отсрочить окончание войны на условиях безоговорочной капитуляции и попытаться вырвать выгодные для Японии уступки на переговорах о мире. Ведущие дипломаты: Того, Сигэмицу, Мацумото, возглавляемые премьером Судзуки и советниками двора, борясь за спасение императорской системы, выискивали малейшие разногласия между воюющими державами по этой, считавшейся ими коренной проблеме перемирия, хотя времени для таких поисков оставалось крайне мало. Военное командование, пытаясь изменить стратегическую обстановку, продолжало переброску резервов из Китая и района Южных морей в Маньчжурию, направило командующему Квантунской армией генералу Ямада невыполнимое требование разгромить советские войска в Приморье и Забайкалье. Двойственная позиция высшего руководства Японии, проводимые им маневры с целью обмануть противника и оттянуть катастрофу принесли некоторые результаты. Сбросив 9 августа атомную бомбу на Нагасаки, американские военно-воздушные и военно-морские силы приостановили бомбардировку городов и обстрел японского побережья, выжидая исхода сражения японских и советских армий в Маньчжурии.

Игнорируя заявление своего правительства о капитуляции, военная верхушка Японии все еще рассчитывала добиться продолжения войны и срыва переговоров о капитуляции. С ее благословения в стране вспыхнул военный путч, целью которого было запугать правительство Судзуки и оказать давление на императорский двор. События в японской столице с 12 по 14 августа приняли особо взрывоопасный характер. Сложившаяся здесь обстановка и от нас в посольстве требовала высокой бдительности.

В ночь с 12 на 13 августа на улицах Токио стоял несмолкаемый гул машин и танков. Кое-где была слышна стрельба. Подвижные части Восточного военного округа и гвардейской дивизии, охранявшей императорский дворец, с ведома военного министра пытались окружить дворец и устранить высших сановников, чтобы навязать руководству страны решение о продолжении войны во что бы то ни стало. Группы вооруженных офицеров врывались ночью в штабы и комендатуры и принуждали находившихся здесь военных присоединиться к выступлению столичного гарнизона против «капитулянтского» правительства и дворцовой знати. Тех, кто отказывался, тут же расстреливали. Несколько грузовиков с вооруженными солдатами промчались мимо советского посольства. С машин слышались злобные выкрики в адрес Советского Союза и сотрудников посольства. Благодаря вмешательству высших чинов армии, сохранивших лояльность к императору, военный путч экстремистов был сорван, хотя и после этого новые вспышки террора и неповиновения могли произойти в любое время.

Между тем советское наступление успешно развивалось. Сдержать его японские войска в Маньчжурии, Корее, в бассейне Японского и Охотского морей были не в силах. Победа Советских Вооруженных Сил уже не вызывала сомнений, становой хребет врага был сломлен. Могучие клещи Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов к 15 августа замкнули кольцо окружения основной маньчжурской группировки японских войск и изолировали ее от остальных сил в самой Японии, Корее и Северном Китае. Военное и политическое руководство Японии окончательно поняло безвыходность положения и 15 августа устами императора заявило о безоговорочной капитуляции.

15 августа 1945 г. осталось у меня в памяти как день победы и торжества миролюбивых сил.

В 7 часов утра (по токийскому времени) по всем радиостанциям Японии и в экстренных выпусках газет было объявлено о предстоящем «важном сообщении по радио». Население уведомляли о том, что в 12 часов дня «все вы услышите голос тэнно-хэйка». Уже само известие о выступлении императора явилось потрясающей сенсацией.

15 августа, 12 часов. Страна замерла в ожидании: остановились заводы, поезда на железной дороге, автомашины.

Пустынно и безлюдно на улицах Токио. Дворцовая площадь, где всего сутки назад собирались путчисты, оцеплена верными императору войсками и жандармерией, проходы ко дворцу перекрыты дорожными заграждениями. С раннего утра над столицей волна за волной барражируют американские самолеты, готовые в любую минуту обрушить на нее шквал пулеметного огня и бомб. Аккомпанемент ревущих моторов – звуковое оформление, достойное такого исторического события, каким явилась капитуляция милитаристской Японии.

Диктор радио призвал слушателей к вниманию, и затем послышался неторопливый скорбный голос императора. Основной смысл его речи был таков. Сегодня, принимая Потсдамскую декларацию, Япония капитулировала. Колонии подлежат возврату, армия должна быть распущена. Те, кто начинал эту войну, в скором времени будут удалены от руководства страной. Великая японская империя, существующая со времени «реставрации Мэйдзи», подлежит упразднению, а дела и мысли императора отныне будут посвящены заботе о народе и т. д.

Сообщение о капитуляции Японии для ее народа явилось полной неожиданностью и вызвало огромное потрясение. Японских трудящихся долго и жестоко обманывали, и в этом состояло одно из главных преступлений правящей клики. Руководители Японии не спросили свой народ ни в дни начала Тихоокеанской войны, ни в дни горького поражения. Воспитанные на традициях «божественной» мифологии, обманутые военной пропагандой, оглушенные всевозможными националистическими и великодержавными теориями, японские трудящиеся самоотверженно отдавали войне все, чем располагали. Они гибли на фронтах во имя чуждых им целей, работали в тылу не покладая рук, умирали от голода и болезней, в огне пожаров и под бомбами «летающих крепостей».

И все же, несмотря на выпавшие на его долю страдания, японский народ еще не сбросил оковы духовного рабства, в котором его держали десятилетиями. С чувством покорности и верноподданнического трепета слушали японцы 15 августа заявление императора Об окончании войны, не выражая при этом ни гнева по поводу напрасных жертв, ни ненависти к тем, кто повинен в постигшей страну катастрофе. Большинство просто радовалось, что самое страшное позади.

У нас, невольных очевидцев событий тех дней, сложилось впечатление, что для американского командования на Тихом океане решение Японии о капитуляции также было неожиданным. Всего за несколько дней до капитуляции оно заявляло, что война на Дальнем Востоке кончится не ранее середины 1946 г., готовило высадку десанта в Японии к концу 1945 г. И вдруг – капитуляция. Это предположение еще больше укрепилось, когда стало очевидным, что американская сторона все еще не готова принять безоговорочную капитуляцию Японии. После 15 августа американское командование несколько раз переносило сроки первой высадки своих войск на территории Японии. Подтверждение того, что в США не ожидали столь быстрой капитуляции Японии, мы находим и в некоторых заявлениях американских руководителей. В частности, тогдашний министр обороны США Стимсон писал: «В связи с заявлением о капитуляции Японии президент Трумэн собрал высокопоставленных лиц в Белом доме. Вашингтон был взволнован, мало кто верил в правдоподобность случившегося». Государственный секретарь США Э. Стеттиниус утверждал следующее: «Накануне Крымской конференции начальники американских штабов убедили Рузвельта, что Япония может капитулировать только в 1947 году или позже, а разгром ее может стоить Америке миллиона солдат»[17].

Неожиданная для наших союзников капитуляция Японии 15 августа 1945 г. на самом деле не была каким-то чудом. Она явилась следствием прежде всего сокрушительного удара, нанесенного Вооруженными Силами Советского Союза, разгромившими цвет японской армии. Не будет преувеличением сказать, что советские войска спасли Соединенным Штатам тот миллион солдат, который бы им понадобился для достижения полной победы, не приди наша страна своевременно на помощь.

Вечером 15 августа к нам в посольство неожиданно прибыл сотрудник японского МИДа, предложивший обеспечить нас всем необходимым для жизни и работы. Он поинтересовался, как мы жили без продуктов, без воды, без света, спрашивал, имеются ли больные. Я вел переговоры с этим сотрудником, стараясь держаться как можно увереннее и спокойнее. Мы обсудили все практические вопросы. Уходя, японский чиновник сказал: «Не беспокойтесь, теперь все будет хорошо» Давно уже никто из японцев не разговаривал с нами так доброжелательно и с живым участием. В тот же день японские власти сняли блокаду ворот посольства, включили телефон, дали воду и электричество. С 16 августа власти обещали обеспечить нас хлебом, овощами и рыбой, к тому же без карточек. Это уже кое-что.

Мне было поручено срочно навестить наши эвакуированные семьи. Я выехал немедленно поездом до станции Одавара. В поезде меня сопровождали два полицейских чина, приставленные на случай возможных эксцессов со стороны обезумевших фанатиков. Один из полицейских постоянно находился рядом со мной, второй же держался на некотором удалении, готовый в любой момент прийти на помощь мне и своему партнеру. К счастью, на всем протяжении поездки охрана не понадобилась. Я нашел наши семьи в нормальном состоянии, никаких происшествий за эти дни не произошло. Здесь неотлучно были специально выделенный послом сотрудник посольства, хорошо знавший японский язык, и врач. Выходить из помещения, где размещались наши семьи, в дни войны не разрешали, но в самом помещении не было каких-либо притеснений и грубостей. Возвращать семьи в Токио японские власти пока не рекомендовали, ссылаясь на то, что в последние дни в стране появилось много вооруженных групп и одиночек, нарушавших общественный порядок и занимавшихся бандитизмом.

Мир и покой крайне медленно и нерешительно возвращались на опаленную пожарами и исковерканную взрывами японскую землю. Люди еще не освободились от психологического шока последних дней. В небе на всякий случай постоянно дежурили американские самолеты, так как не было особой веры заявлениям о капитуляции. Впервые за много месяцев сотрудники посольства отдыхали в своих квартирах, у кого они уцелели. Однако у всех нервы по-прежнему взвинчены и спалось плохо. Каждую ночь в городе происходили какие-то странные передвижения, в расположении воинских частей и во дворах министерств полыхали огромные костры, напоминавшие недавние пожары во время бомбежек. По отдельным признакам мы догадывались, что повсюду началось поспешное устранение улик военных преступлений: сжигались архивы, следственные документы, ликвидировались центры разработки и изготовления секретного оружия, прятался золотой запас, растаскивались склады армии и флота. Вот когда нужен контроль оккупационных властей, но они не спешат. По некоторым данным, первые оккупационные войска прибудут в Токио лишь в конце августа.

После 15 августа японские Генеральный штаб и Ставка не торопились с отдачей войскам и штабам приказов о прекращении военных действий. Не везде эти приказы были тотчас же приняты к исполнению. Японские армии в Китае отказались сдать оружие, оправдывая это нежеланием оказаться в плену у коммунистов. Командующий Квантунской армией генерал Ямада дополнительно запрашивал из Токио подтверждений и уточнений, а войска продолжали яростно сопротивляться наступающим советским войскам. Прежде чем капитулировать со своим штабом, генерал Ямада еще раз перенес свой командный пункт из Тунхуа в Чанчунь и только 18 августа предстал перед советским командованием. Военным авантюристам в Токио не было никакого дела до того, что лишний час войны уносил сотни человеческих жизней. Не полагаясь на благоразумие военных руководителей, японское правительство отправило на важнейшие направления членов императорской семьи, чтобы оказать определенное давление на военных, а в случае их отказа провести в жизнь указ императора о капитуляции. И все же даже после опубликования указа императора среди генералов и офицерства продолжалось брожение.

Связь столицы с фронтами в Маньчжурии, Китае и Южных морях была нарушена, и по путаным сообщениям газет и радио было трудно, живя в Токио, представить себе, прекратилось сопротивление японских войск или же отдельные части и группы не хотят сложить оружие и в предсмертной судороге продолжают сеять смерть среди тех, кто нанес решающий удар по японской армии и флоту.

Вслед за провалом путча гвардейской дивизии в Токио прямо в кабинете покончил жизнь самоубийством генерал Анами, оставив. записку следующего содержания: «Приношу в жертву одного с молитвой о всех». Вскоре его примеру последовали маршал Сугияма, генерал Танака, контр-адмирал Ониси и многие другие.

В дни капитуляции самоубийства высших должностных лиц, политических деятелей и генералов стали массовым явлением. На дворцовой площади Почти каждый день новые трупы. Подходить близко к месту готовящегося самоубийства рискованно: совершающий его человек приходит в состояние крайнего аффекта и утрачивает над собой контроль. Но все же кое-кто из нас проникал на площадь, чтобы своими глазами увидеть эту ужасную картину. Издалека можно было наблюдать, как решившийся на самоубийство японец в сопровождении родственников или друзей приближался к месту добровольной казни. Отделившись от пришедшей с ним группы, он некоторое время молча стоял или садился по-японски, обратив лицо к императорскому дворцу, затем решительным движением меча вспарывал себе живот.

Японское харакири – древний обычай, воспетый в самурайских былинах и легендах. Самурайский кодекс «Бусидо» и религия воспитывали японского солдата и офицера в духе постоянной готовности к самопожертвованию. Многочисленные самоубийства, как и предшествовавшее им движение смертников, были страшным итогом милитаристского, ультранационалистического воспитания. Однако не все ответственные за развязывание войны японцы совершали над собой харакири: принц Коноэ принял яд, генерал Тодзио стрелял в себя. В Японии по традиции и сегодня не осуждают самоубийство, считают его проявлением силы духа. И по сей день нет закона, запрещающего харакири.

Тот, кто чувствовал за собой вину и не обладал волей сделать себе харакири, предпринимал последние шаги, чтобы уйти от возмездия, и бежал подальше от столицы.

16 августа на смену правительству адмирала Судзуки пришло правительство принца Хигасикуни, в задачу которого входило не допустить кровавых столкновений в стране и подготовиться к встрече оккупационных сил. Выступая в последний раз по радио, бывший премьер-министр Судзуки призвал народ соблюдать спокойствие и благоразумие. Напомнив причины, приведшие страну к необходимости сложить оружие, он выдвинул на первое место участие в войне Советского Союза.

Наступал кульминационный момент капитуляции Японии. Правительство принца Хигасикуни, готовясь к встрече союзников, спешило демобилизовать армию и флот, спрятать все, что только можно. Но оно не успевало сделать все намеченное до прихода оккупационных войск. Чтобы выиграть время, японское правительство неоднократно обращалось к американскому командованию в Маниле с просьбой об отсрочке. Объявленный Главнокомандующим союзными войсками в Японии генерал Макартур и сам не спешил с высадкой оккупационных войск. Наконец был назначен день высадки войск – 28 августа и день подписания акта о капитуляции – 2 сентября 1945 г. Представителем СССР в созданном союзниками контрольном органе по Японии был назначен генерал-лейтенант К. Н. Деревянко. Назначили своих представителей также Англия и Китай.

Многолетняя война в Азии и на Тихом океане подошла к концу. Где-то на дальних островах Тихого океана еще бродили в одиночку и группами вооруженные японские солдаты, где-то стреляли из замурованных в сопках казематов отдельные смертники, еще рвались не обезвреженные саперами мины, но это были последние сполохи погашенного пожара войны. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что решительно покончено с опасным очагом военной угрозы на Дальнем Востоке.

Итоговые военные сводки убедительно говорили о том, что наголову разбита лучшая часть японских вооруженных сил – Квантунская армия. Наступательная операция советских войск в Маньчжурии завершилась блестящей победой. По своей организации, стратегическому замыслу и политическому обеспечению, методам и срокам осуществления, наконец, по конечным результатам эта операция не имела себе равных в истории мирового военного искусства. Победа на Дальнем Востоке явилась ярким свидетельством несокрушимой мощи объединенных сил антигитлеровской коалиции.

28 августа 1945 г. осталось в памяти как день вступления союзных войск на землю японского агрессора. В тот день рано утром, приведя себя в праздничный вид, мы с офицером нашего военно-морского аппарата отправились на посольской «эмке» в главную военно-морскую базу Японии – Йокосука, где предстояла высадка американских десантных войск. Это было едва ли не первым посещением советскими людьми цитадели японского флота. На базе нас встретил японский морской офицер и проводил к главному причалу.

Все было как-то необычно. Мы медленно ехали по чистому, правильно распланированному городу. Улицы вымощены брусчаткой, движение транспорта незначительное, регулировщики на перекрестках – военные моряки. Большая часть каменных зданий закамуфлирована. Сохранившиеся японские военные корабли сосредоточены у вспомогательного причала, орудия зачехлены, на мачтах и реях белые флаги.

Нас представили уже немолодому вице-адмиралу – командующему базой. Он вежливо поклонился и продолжал заниматься своим делом. Вид у него был очень мрачный. Впоследствии писали, что, сдав американцам базу, вице-адмирал покончил с собой ударом морского кортика. Всего в тот день совершили харакири 128 японских морских офицеров. Поднявшись на верхний этаж здания базы с хорошим круговым обзором, мы увидели на внешнем рейде большое количество американских военных кораблей во главе с флагманским кораблем адмирала Нимица.

Около 10 часов утра несколько американских малых судов и десантных барж направились в сторону базы. На главном флагштоке штаба базы были подняты сигнальные флаги, которые, как объяснил наш спутник, означали «Приветствуем высадку».

Какая ирония судьбы. Почти через 100 лет повторился роковой для Японии визит американских военных кораблей в Токийский залив. Тогда, в 1853 г., коммодор Перри «открыл» для Америки далекую Японию и силой оружия навязал ей неравноправные договоры. Теперь сюда пришли несколько сот военных кораблей США с полумиллионной армией. И не под грохот корабельной артиллерии, а под раскаты атомных бомб.

Когда первая десантная баржа, сопровождаемая катерами, подошла к причалу, командующий не торопясь спустился вниз и через переводчика доложил какому-то незначительному чину флота США о сдаче базы. Больше его никто не видел. Нам было интересно наблюдать, как американские моряки, несомненно владея искусством проведения такого рода операций, медленно и осторожно, эшелон за эшелоном наращивали силы десанта, совершив затем высадку на берег. Возможно, союзники все еще опасались каких-то непредвиденных провокаций со стороны японцев, а может быть, просто хотели продемонстрировать свое мастерство. Высадка шла энергично, но неторопливо, с надежным артиллерийским и воздушным прикрытием. Насколько я помню, высаживалась отдельная дивизия во главе с полковником.

Со стороны японцев ни малейшего противодействия десанту. Передовые его подразделения очень быстро заняли базу и ведущие к ней дороги. Скоро между десантниками и местным населением завязался своеобразный диалог: высадившиеся янки что-то спрашивали, не переставая жевать резинку, а перепуганные жители пытались им отвечать. Конечно, никто друг друга толком не понимал. Многие из американских солдат доставали из карманов и пытались пользоваться англо-японскими разговорниками, тыча ими в лицо прохожему.

К 14 часам дня высадка десанта закончилась. Неожиданно к нам подъехал на большой скорости «виллис», в котором находились лейтенант и два американских солдата. Они стали выяснять, кто мы такие. Не разобравшись как следует, лейтенант приказал нашей машине следовать за его «виллисом». У здания бывшего офицерского собрания базы мы остановились, и лейтенант, вынув из кобуры пистолет, отконвоировал нас к командиру дивизии.

«Вот те русские, о которых докладывал майор из разведки», – сказал он полковнику. Последний, не дослушав рапорт лейтенанта, принялся распекать нас. В большом волнении он кричал: «На каком основании русские первыми прибыли в базу Йокосука, разве вам не известно указание Магкартура о том, что именно его дивизия занимает эту базу?» Когда полковник остановился, чтобы перевести дух, мы объяснили ему, что мы – советские дипломаты и прибыли из Токио, чтобы встретить наших союзников и поздравить их с успешной высадкой.

Картина моментально переменилась. Теперь полковник с тем же остервенением накинулся на майоре разведки, устроив ему взбучку за напрасную панику. Тут же он приказал подать шампанское и экспромтом произнес короткую речь. Подробностей ее не помню, но примерно было сказано следующее: «Ребята, это русские дипломаты и офицеры. Им пришлось всю войну провести под американскими бомбами в Токио. Они выполняли поручения своего правительства. Могу вас заверить, что русские парни – отличный народ. Я с ними воевал в Германии и пил русскую водку. Выпьем же теперь за встречу с русскими в Японии!» Затем полковник крепко пожал нам руки. Первый контакт с союзниками был установлен.

Вскоре к причалу подошли катера адмиралов Нимица и Хэлси, которым предстояло отправиться на аэродром Ацуги, куда через несколько часов должен был прибыть из Манилы генерал Макартур. Наш знакомый полковник, с недоверием посмотрев на нашу потрепанную «эмку», предложил ехать в его новеньком «плимуте».

К 15 часам того же дня на военно-морском аэродроме Ацуги все было готово к встрече генерала Макартура. Аэродром оцеплен японской военизированной охраной. У каждого солдата вместо оружия полутораметровая палка – символ разоружения и покорности. На аэродром никого, кроме иностранных гостей, не пускают. Точно в назначенное время со стороны моря появился американский турбовинтовой самолет «дуглас», сопровождаемый десятком истребителей.

«Дуглас», о котором рассказывали, что он всю войну служил генералу и якобы покрыт специальной непробиваемой броней, сел на взлетную полосу. Истребители же на огромной скорости с ревом пронеслись над нами, обдавая собравшихся на летном поле потоком воздуха.

Остановились моторы, и перед самолетом выстроилась шеренга двухметровых парней из личной охраны генерала. После некоторой паузы из самолета вышел усталый генерал Макартур. Он долгое время смотрел в сторону горы Фудзи и только после этого повернулся к встречавшей его толпе генералов, офицеров и дипломатов. Первым к Макартуру направился главнокомандующий флотом США на Тихом океане адмирал Нимиц. Они дружески приветствовали друг друга. Затем подошли другие должностные лица из штаба Макартура, прибывшие в Токио раньше.

С аэродрома генерал Макартур в сопровождении эскорта американских машин направился в посольство США в Токио, откуда он отныне должен был управлять оккупированной Японией. С этого дня над американским посольством вновь поднят звездно-полосатый флаг США.

2 сентября 1945 г. на линкоре «Миссури» в Токийском заливе состоялась церемония подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии. Накануне разными путями в Токио прибыли представители стран, участвовавших в войне против Японии. Прибыл и представитель Советского Союза генерал-лейтенант Деревянко. Советская делегация на церемонии была одной из самых представительных.

Мы прибыли на набережную в Иокогама к 7 часам утра, откуда всех приглашенных доставили катерами на линкор. Японских представителей перевезли на американском эсминце. В воздухе дежурят истребители. На рейде, как на военном параде, выстроились десятки военных кораблей США. Между берегом и линкором «Миссури» непрерывно снуют американские катера, всюду морская военная полиция.

Все готово к началу церемонии. Главные действующие лица разместились на верхней палубе линкора. Генерал Макартур стоял на некотором удалении от остальных, подчеркнуто сохраняя дистанцию. В составе советской делегации пять генералов и политический советник. Победителей и побежденных разделял длинный стол, покрытый зеленым сукном, на котором лежали документы. В японской группе впереди бывший министр иностранных дел Мамору Сигэмицу и бывший начальник Генерального штаба Японии генерал Есидзиро Умэдзу, за ними – сопровождавшие их лица. Нас интересовал вопрос, почему здесь Сигэмицу и Умэдзу. Видимо, потому, что они являлись последними руководителями дипломатического и военного ведомств Японии.

Генерал Макартур открывает церемонию. Он скуп на слова: по-военному кратко, одной фразой изложил суть происходящего. Первым к столу подошел, волоча протез и опираясь на палку, Сигэмицу. Он во фраке, лицо бледное, неподвижное. Сигэмицу медленно сел и сделал запись в акте о безоговорочной капитуляции: «От имени императора и правительства и по их приказу. Мамору Сигэмицу». Поставив подпись, он на какое-то время задумался, словно взвешивая значение совершенного им акта, затем с трудом поднялся, поклонился в сторону генералов и заковылял на свое место.

Затем то же самое проделал генерал Умэдзу. Оставленная им запись гласит: «От имени Ставки и по ее приказу. Ёсидзиро Умэдзу». Генерал в военной форме, с орденами, но без традиционного самурайского меча: американские власти запретили иметь при себе оружие, поэтому ему пришлось оставить меч на берегу. Генерал держится бодрее, чем Сигэмицу, однако вид у него также траурный.

Генерал Макартур первым подписывает акт от имени союзных держав и США, затем подходят и ставят свои подписи представители Советского Союза, Великобритании, Китая, Австралии, Канады, Франции, Голландии и Новой Зеландии. Документ о капитуляции оформлен, теперь дело за выполнением. По окончании церемонии генерал Макартур приглашает участвующих в салон корабля на бокал шампанского. Японскую делегацию без промедления увозят с линкора.