После Великой Отечественной войны

После Великой Отечественной войны

Мы продолжали совершенствовать свои номера. Творческая лихорадка уступала место спокойным репетициям над созданием новых трюков, усовершенствованием имеющихся.

Если в период Великой Отечественной войны мы главным образом выступали в Москве и Иваново, то теперь гастролировали в различных городах Советского Союза. В течение шести лет побывали на Урале, Кавказе, Украине, в Сибири, Средней Азии, Белоруссии и Дальнем Востоке.

Наиболее яркое событие этого периода — наша работа в коллективе «Женщины — мастера циркового искусства». Коллектив возник стихийно, но просуществовал более трех лет. Своим возникновением он обязан талантливому режиссеру, художественному руководителю Ленинградского цирка Георгию Семеновичу Венецианову. Венецианов — в прошлом драматург и театральный режиссер, Большой мастер постановок прологов, клоунских интермедий, эпилогов и пантомим, Георгий Семенович немало выпустил и цирковых номеров, особенно музыкальных и конноспортивных.

В 1951 году Венецианов решил показать ленинградцам цирковую программу, в которой участвовали бы только женщины, лучшие артистки, представляющие-все жанры циркового искусства. Был разработан специальный сценарий. В программу включили аттракцион дрессировщицы львов Ирины Бугримовой. Этот цирковой спектакль имел у ленинградцев большой успех; с первого до последнего дня гастролей над кассой висела табличка: «Аншлаг».

Но в Москве программа прошла без особого успеха. Виновато в этом было руководство Московского цирка, включившее несколько номеров с участием мужчин. В Ленинграде же были только мужчины-клоуны.

В Москве не был показан удачно поставленный Венециановым пролог, посвященный советской женщине. И, наконец, текст для клоунов, также посвященный женщинам, был тоже заменен.

Более десяти лет назад мы гастролировали на Кавказе с номером на двойной проволоке. Сейчас мы должны были предстать перед зрителем юга с новыми аттракционами.

Цирковые артисты всю жизнь разъезжают, и дни, проведенные в поезде, считают самыми отвратительными. Несчастье состоит в том, что в поезде почти невозможно репетировать. Но природа Кавказа очаровала нас, и мы забыли о дорожных неудобствах. Была ранняя весна. Нежная зелень, цветущие фруктовые деревья, величественные горы со снежными вершинами и быстрые горные речушки — все радовало глаз. Настроение было приподнятое — поезд приближался к Еревану. Нам никогда прежде не приходилось работать в этом городе. Приятно приезжать туда, где не был, а еще приятнее выступать перед зрителем, который тебя никогда не видел.

Но едва мы вышли на привокзальную площадь, как настроение сразу испортилось. Крикливые цирковые афиши возвещали: «На манеже — 75 женщин», под этим броским заголовком более мелким шрифтом было напечатано: «Коллектив — женщины-мастера циркового искусства». Фамилии артистов, выступающих в программе, вообще не напечатали. Такая манера составлять афиши напомнила мне старый цирк, где директора ничем не гнушались для привлечения публики. Мое возмущение не нашло поддержки у руководства цирка, и прошло немало времени, прежде чем афиши были переделаны.

Гастроли коллектива были встречены восторженно. Руководство цирками решило закрепить наш аттракцион за женским коллективом, и мы занялись его делами. Нужно было подумать о правильном построении программы, о цельности спектакля, в котором название «Женщины — мастера циркового искусства» обязывало думать не только о себе и о своем номере, но и о номерах своих товарищей.

Когда речь идет о цирке, я не могу оставаться спокойной, и вопрос об укреплении коллектива я восприняла как свой личный.

Из пяти ведущих артисток был создан Художественный совет коллектива. Возобновили парад-пролог в том виде, как его поставил Венецианов. Программу объявляли две женщины, они же читали стихотворный текст пролога и вели диалоги с клоуном у ковра.

Некоторое время роль коверного исполняла артистка эстрады Раиса Гаремская, выходившая в маске Карандаша. Внешне она действительно походила на известного циркового клоуна, но, увы, талантом его не обладала. Нам всем было жаль расставаться с женщиной-коверным, но практика показала, что подготовить такого клоуна — дело необычайно трудное. Даже известная артистка Ленинградского театра оперетты Богданова-Чеснокова, принимавшая участие в нашей программе, через несколько дней после премьеры вынуждена была отказаться от участия в женском коллективе.

Несмотря на старания сделать так, чтобы программа спектакля полностью соответствовала ее названию, нам это не удавалось. В силу семейных обстоятельств с нами выступали мужчины. Газетные рецензенты справедливо недоумевали, задавая вопрос, почему в женском коллективе выступают эквилибристы братья Папазовы или стрелок Тихонов. Но нельзя же было лишить участниц нашего коллектива права иметь мужей, а наши мужья обычно тоже цирковые артисты.

Не без удовольствия я вспоминаю общественную работу, налаженную в коллективе. Независимо от возраста все усердно готовились к занятиям, повышая свой политический уровень.

Хорошо работал наш местком, организовывая выступления в колхозах и на заводах, встречи с выдающимися людьми города и области. Много почетных грамот мы получили за военно-шефскую работу. А в свободные от работы дни мы знакомились с музеями и достопримечательностями города, коллективно посещали театры и кино. Летом выезжали за город и проводили там соревнования по спортивным играм.

Коллектив откликался на все знаменательные события, происходившие в стране. Радость одного товарища сообщалась другим, горе тоже переживали все вместе. Премьера и успех программы в каждом новом городе волновали всех артистов. Иной раз, не щадя свое здоровье, артисты выходили на арену с высокой температурой, только бы программа шла на высоком уровне. Жаль, что этот коллектив в конце концов распался.

Три года спустя нас, сестер Кох, отозвали на гастроли в Москву и Ленинград. Трудно было расставаться с товарищами по работе в коллективе.

Мы опять выступали в Москве, вместе с ведущими мастерами цирка. Мы были у себя дома, в столице, но еще долгое время грустили о женском коллективе.

Вскоре Клара ушла в декретный отпуск, и мы с Мартой, как в далекие годы юности, выступали вдвоем. Пришлось переделывать некоторые трюки, особенно сложной для меня оказалась езда на велосипеде по «семафору». Опять ушибы, падения.

К началу наших гастролей в Ленинграде Кларавернулась из отпуска, и мы втроем начали работать над созданием новых и интересных трюков на аппарате «семафор».

В это время Папазов со своими сыновьями трудился над новым номером. В начале 1956 года он был показан зрителям. Артисты работали на качающейся трапеции. От старого номера остались лишь костюмы, аппаратура и трюк «стойка на голове», который исполнял теперь сын Папазова Леонтий. Особенно интересным и трудным был финальный трюк: все трое, раскрутив под куполом вращающийся аппарат (в виде трех жестких трапеций), становились на голову и, опустив руки, в быстром темпе крутились друг за другом и так спускались на манеж.

Трио Папазовы успешно выступило в дни VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Их морские костюмы очень подходили к водяной феерии, которая шла в те дни в Московском цирке.

Мы были одними из первых цирковых артистов, представлявших советское искусство за границей. С тех пор прошло много лет.

Конечно, было неправильно, что советские цирковые артисты почти совсем не выезжали за границу и в то же время мы не видели у себя иностранных гастролеров. Нашему цирку было чем гордиться, и своими достижениями он мог прославить свою родину. Но культ личности И. В. Сталина с его недоверием к человеку не способствовал обмену гастролерами. Мы замыкались в своем кругу, не видели достижений зарубежных коллег.

Все изменилось после XX съезда партии. С 1956 года начался самый широкий обмен деятелей культуры разных стран. Цирковые артисты одними из первых показали достижения советского искусства за рубежом. Они выступали в крупнейших городах мира перед самой взыскательной аудиторией и с успехом выдержали труднейшие экзамены. И критика, и рядовые зрители, и цирковые деятели признавали, что в нашем цирке есть исключительные профессиональные достижения.

Наступила и наша очередь отправиться за границу. Первой страной, куда мы направились, была Венгрия. И именно за границей, смотря как бы чуть-чуть со стороны, я с особенной силой убедилась, насколько выросло советское искусство. Успех нашего цирка у венгерских зрителей был огромным.

По приезде в Будапешт мы узнали, что выступать будем по два раза в день, а в воскресные дни — и три. Нам пришлось подчиниться правилам, существовавшим в венгерском цирке с давних пор.

С первых же дней начались неприятности. Вагоны с животными не прибыли вовремя, и открытие гастролей задерживалось на несколько дней. Возвращая билеты в кассу, зрители выражали недовольство.

У некоторых товарищей после утомительного переезда не клеилась работа, а, как назло, артисты венгерского цирка и варьете все время присутствовали на наших репетициях. Это усиливало волнение, простой трюк не удавался. И так продолжалось до дня премьеры, когда артисты, достаточно переволновавшись, взяли себя в руки и работали уже спокойно.

Вся программа пользовалась небывалым успехом. Нам аплодировали не только в конце номера, но и между трюками. Мы пробыли в Будапеште два месяца и за это время дали сто три представления.

В день нашего приезда в Будапешт ко мне подошел средних лет мужчина. Он интересовался мельчайшими деталями нашего аппарата. Оказалось, что, увидев в киноконцерте наш номер, он скопировал аппаратуру и уже выступал в Будапештском цирке с двумя партнерами-мужчинами. Говоря честно, я забеспокоилась, но, когда он мне рассказал о своем номере, мое волнение улеглось. Это было жалкое подражание, успеха они не имели и вскоре перестали выступать с этим аппаратом.

Нас очень интересовало искусство артистов венгерского цирка. Мы узнали, что до войны в Венгрии не было национального цирка; единственный цирк в Будапеште обычно приглашал артистов из разных стран. Венгерские артисты редко работали в своей стране, а если и выступали на родине, то обычно в варьете или в кино. Цирк для них был почти недоступен.

В 1956 году в Венгрии было уже пять-шесть передвижных цирков помимо стационарного цирка в Будапеште. В столице открылось училище циркового искусства. Мы видели первых его выпускников и искренне аплодировали интересным номерам.

Мне кажется, что венгерские артисты наиболее сильны в акробатических жанрах. В Будапеште я видела прекрасных акробатов с подкидной доской — Артобади.

Мы были в Венгрии во время весенних школьных каникул, начинаются они 30 апреля. Все зрелищные учреждения подготовили специальные программы и фильмы для детей.

В цирке главными участниками программы были дети. Представление открывал клоун, он читал приветствие и объявлял номера. Мне очень нравился четырнадцатилетний жонглер Маркин Сабо и тринадцатилетняя Шлинглоф — исполнительница номера «Каучук».

Естественно, что в детском представлении большое место отводили клоунам, их было несколько, но стоило появиться любимцу венгерской публики Кальману Латабару — шум и аплодисменты не смолкали несколько минут. Латабар исполнил антре «Дуэль на шпагах». Затем клоуны проходили по манежу и бросали в публику конфеты. Так заканчивался детский утренник.

В один из свободных дней мы посмотрели балетный ансамбль под художественным руководством лауреата премии Кошута Рабаи. Артисты пришли сюда из художественной самодеятельности, но они покоряют зрителей своеобразной манерой исполнения народных танцев.

К сожалению, многие театры были закрыты по случаю летнего сезона, и мы не смогли ближе познакомиться с искусством венгерского народа.

Мы осмотрели достопримечательности города, познакомились с жителями столицы, побывали на горе Геллерт, где сооружен чудесный памятник советским воинам, возложили венки на могилы советских воинов, павших в боях за освобождение Венгрии, побывали в Музее изобразительных искусств. Один из выходных дней провели на чудесном озере Балатон, а также побывали на высокогорном курорте Гаятетё.

Большое впечатление произвел на нас машиностроительный завод «Мавак», где мы познакомились с рабочими и инженерами. Наши артисты дали на заводе небольшой концерт, а в последующие три дня билеты на представление раскупили люди этого предприятия.

Я уже писала, что успех советского цирка был огромным. У нас просили автографы и фото. Самой большой популярностью пользовался клоун К. А. Берман. Обладая прекрасной мимикой, смешно копируя номера, Берман ни на минуту не давал скучать зрителю.

Окончание наших гастролей было очень торжественным и одновременно грустным. Манеж был усыпан живыми цветами, с купола как дождь сыпались на нас лепестки роз.

Наш коллектив был награжден почетной грамотой Министерства культуры; тринадцать человек, в том числе и мы, сестры Кох, получили ордена «За социалистическую культуру».

На следующий день в цирке начались гастроли артистов Франции, Польши, Болгарии и Венгрии. Но когда мы появились в зале в качестве зрителей, нам устроили бурную овацию.

Ночью на вокзале нас провожали наши новые друзья.

После Венгрии мы побывали во многих странах Европы. Можно со всей ответственностью заявить, что выступления советских цирковых артистов везде проходили с успехом благодаря их мастерству и культуре оформления номеров.

* * *

Я заканчиваю свою маленькую книжку и думаю: разве уложишь жизнь человека в листы бумаги? Но прошлое все-таки встает с этих листов, тяжелое и радостное прошлое цирковой артистки. Жизнь идет вперед. Совсем взрослыми стали сыновья моей сестры Марты, они уже выступают в цирке. И мы каждый вечер выходим на освещенную арену и волнуемся так же, как волновались в самом начале своего пути. Кто-то сказал, когда артист перестает волноваться перед своим выступлением, он перестает быть артистом, и ему надо уходить на покой. Я согласна с этим. О многом можно было бы рассказать в этой книге, но мне хотелось поделиться с читателем воспоминаниями о первых артистах советского цирка, о том, как мы объединенными усилиями, преодолевая многие препятствия, добились того, чтобы наш цирк стал лучшим в мире.