Наркомат судостроительной промышленности

Наркомат судостроительной промышленности

Эта встреча имела серьезные последствия. Для лучшей координации деятельности приборостроительных предприятий в апреле 1938 года по решению Правительства в системе Наркомата оборонной промышленности было образовано Главное управление промышленности военных приборов и телемеханики (20-е). Основными направлениями его деятельности были приборы управления огнем, военная телемеханика, гидроакустика, гироскопия и спецсвязь. А.И. Шокин приказом по НКОП от 14. 05. 38?168-к был назначен заместителем начальника и главным инженером нового главка. Ему шел двадцать девятый год.

Скорое продвижение молодежи по служебной лестнице было характерным явлением того времени, и предпосылками для него были отнюдь не только последствия репрессий старых специалистов. В отрасли значительно вырос технический уровень производства и науки, и ее руководство смело выдвигало на руководящие посты на заводах, в конструкторских бюро и институтах, в аппарате наркомата молодых талантливых специалистов, проявивших себя в практических делах. Так было не только в оборонной промышленности. Все народное хозяйство росло очень быстро, и для руководства им были необходимы кадры квалифицированных специалистов — инженеров, техников, архитекторов и т. д. Решением этой задачи занимались соответствующие органы ЦК ВКП(б), перенесшие сюда свой большой опыт по подбору партийной номенклатуры. В 1939 году в аппарате ЦК было создано Управление кадров, которое возглавил Г. М. Маленков. Управлением были взяты на учет все без исключения инженеры и вообще специалисты, в том числе и беспартийные. Что бы ни случилось, кто бы ни умер и какая бы катастрофа на страну ни обрушилась, Маленков и его команда должны были в несколько часов, а то и минут представить списки возможных квалифицированных заместителей.

Итак, А.И. стал работать в центральном аппарате Наркомата оборонной промышленности. Размещался он в Уланском переулке в только что отстроенном здании, фасад которого выходил на будущий Кировский проспект. Здание строили для Управления московского метрополитена, но оно приглянулось вновь назначенному наркому оборонной промышленности М. М. Кагановичу (старшему брату шефа московского метро Лазаря Кагановича). Он внес в правительство предложение передать его НКОП, что и было принято.

В описываемое время в том же наркомате, только в главке по производству брони, работал известный впоследствии ученый член-корреспондент АН СССР В. С. Емельянов. В его воспоминаниях приведены некоторые характерные черты обстановки, в которую попал А.И. на новой должности.

"Получив дом, хозяйственное управление немедленно принялось переделывать его. Ломались перегородки и ставились новые. Кабинет наркома — непомерно огромный — отделывался с особой тщательностью и роскошью. На стенах устанавливались панели из красного дерева, подвешивались дорогие люстры. <. . >

Перестройка здания, выделенного под наркомат, была наконец завершена, и мы перебрались в новое помещение. Шикарный подъезд был отделан мрамором. Лестницы устланы ковровыми дорожками. Правда, они заканчивались немного выше третьего этажа — на третьем этаже были кабинеты наркома и его заместителей.

На четвертом и пятом этажах никаких дорожек уже не было, там располагались управления и отделы.

Здесь и мебель была куда проще, а количество рабочих столов так велико и они стояли так плотно, что протиснуться в оставленную для прохода щель от одного стола к другому мог не каждый.<…>

Во всех наркоматах работали ночами. Ранее двух-трех часов ночи никто не уходил. Являлись же на работу рядовые сотрудники более или менее аккуратно. Ответственные, как правило, задерживались и приезжали позднее.

Несмотря на то, что я уже несколько месяцев работал в наркомате, привыкнуть к здешним условиям никак не мог. Огромное количество бумаги и постоянные заседания как-то подавляли".

Наркома оборонной промышленности Емельянов характеризовал так:

"Это был грубый, шумливый человек. Я никогда не видел его с закрытым ртом — он всегда говорил и всегда поучал, любил шутить, но шутки его были часто неуместны, неостроумны и оскорбительны для тех, кого они затрагивали.<…> М. М. Каганович плохо разбирался в технике дела и наркоматом по существу руководили его талантливые заместители И. Т. Тевосян, Б. Л. Ванников и М. В. Хруничев". Эти оценки соответствуют тому, каким вспоминал М. М. Кагановича А.И., но мне запомнилась его самая краткая характеристика: "Взбалмошный был человек".

Зато о другом своем начальнике тех лет Иване Тевадросовиче (Федоровиче, как во время войны переделал на русский лад его отчество И. В. Сталин) Тевосяне А.И. всегда вспоминал с большим уважением. Тевосян пришел в Наркомат оборонной промышленности из Главспецстали и сначала был начальником Главного управления по производству брони. Затем его назначили главным инженером управления военного кораблестроения, учитывая, что для линкоров и крейсеров потребуется много брони. Поскольку Тевосян не был специалистом-кораблестроителем, а должность главного инженера предусматривает решение в первую очередь технических вопросов, то это назначение поначалу вызвало много разговоров. Но скоро они смолкли: во-первых потому, что новый главный не растерялся, а во-вторых потому что Тевосяна быстро утвердили начальником этого главка, а затем заместителем наркома, курировавшим судостроительную промышленность. Металлург по образованию и опыту работы, Тевосян понял специфику проектирования в кораблестроении и сумел в короткие сроки организовать и обеспечить решение сложнейших вопросов.

Как-то, делая доклад на совещании в узком кругу у Тевосяна, А.И., волнуясь, увлекся лишними словами и начал не к месту вставлять: "Понимаете?". Тевосян — человек в душе горячий — терпел, терпел, но не выдержал и врезал:

— Слушай, ты что думаешь, мы тут все ишаки собрались, а ты один все понимаешь?

С тех пор А.И. старался следить за своей речью и избегать лишних слов.

Быстрорастущее производство разнообразных и сложных видов вооружения, организация выпуска многих совершенно новых видов военной техники и непрерывная модернизация старых значительно усложнили руководство оборонной промышленностью. Наркомат рос не по дням, а по часам. Возникали все новые управления и отделы. Главное управление по военному приборостроению, в которое пришел А.И., получило, как мы помним, уже двадцатый номер. Нарком и его заместители просто физически не могли справиться с возросшим объемом работы. К ним трудно было пробиться. Поэтому вскоре было принято решение разделить Народный комиссариат оборонной промышленности на четыре Наркомата: авиационной и судостроительной промышленности, вооружения и боеприпасов.

Наркомат судостроительной промышленности был образован 11 января 1939. Три новых наркома — М. М. Каганович (авиапромышленность), Б. Л. Ванников (вооружения) и И. П. Сергеев (боеприпасы) — были назначены сразу, а утверждение четвертого, — судостроительной промышленности, задерживалось. Тевосян очень переживал эту неопределенность своего положения.

Еще раз предоставим слово Емельянову:

"<…> Но вот позвонил его секретарь:

— Иван Тевадросович просит вас зайти к нему.

Когда я вошел, Тевосян поднялся с кресла и, вынув из сейфа бумагу, протянул ее мне.

— Вот, читай.

Это было постановление о моем назначении начальником главка Наркомата судостроительной промышленности.

— А кто же у нас нарком?

Тевосян помолчал, потом, смущенно улыбнувшись, устало произнес:

— Наркомом назначили меня.

— Что же ты до сих пор ничего об этом не сказал?

— Назначение состоялось несколько часов назад. Товарищ Сталин спросил, кого бы я хотел назначить начальниками главных управлений. Я назвал троих, в том числе тебя, и просил разрешить представить предложение относительно остальных несколько позже. <. . >Надо будет дом искать для наркомата и главков.

У нас в главке ничего не изменилось, за исключением того, что нам предложили побыстрее перебираться из занимаемых помещений. Все здания НКОП переходили в ведение наркомата авиационной промышленности.

Через несколько дней М. М. Каганович созвал прощальное заседание коллегии, были приглашены и все начальники главных управлений. Когда все собрались, он поднялся и еще раз сказал о том, что наркомат разделили на четыре, перечислил, кто назначен наркомами вновь образованных наркоматов, пожелал новым наркомам всяческих успехов, а в заключение сказал:

— Вот вам по карандашу на прощание, и больше я вам ничего не дам. Я уже старик, а вы люди молодые, наживайте себе добро сами.

Каганович сдержал слово — выпустил всех новорожденных наркомов "голенькими", и пришлось им обзаводиться всем заново".

Тевосян решил проблему с домом тем же образом, что и Каганович: Наркомату судостроительной промышленности было передано здание Института иностранных языков по Петроверигскому переулку. Все главки разместиться там не смогли, и для трех из них было передано еще одно пятиэтажное здание в конце Рождественки. 20-й главк тоже перешел в систему вновь образованного Наркомата судостроительной промышленности.

Вместе с главком перешел в НКСП на должность главного инженера 8-го, а затем 4-го Главного управления А.И. Шокин. Начальником 4-го Главного управления Наркомсудпрома — организатором новой подотрасли военного приборостроения был Василий Петрович Терентьев. С Василием Петровичем у А.И. были хорошие отношения, они даже, что называется, "дружили домами" еще много времени спустя того момента, когда судьба развела их по разным ведомствам.

По понятиям семидесятых годов этот главк тянул на относительно небольшое научно-производственное объединение. В его непосредственном подчинении было пять заводов: 205, 206, 212 и 251, а также два НИИ: 10 и 49. А.И. руководил работой обоих НИИ и пяти заводских конструкторских бюро, ведших разработку морских приборов управления артиллерийским огнем (212 и 205), телемеханических систем управления (251), гидроакустических (206) и инфракрасных приборов, гироскопов и приборов спецсвязи (НИИ-10, НИИ-49).

Кроме морской тематики велись разработки для армии: ПУАЗО, синхронно-силовые передачи, системы механического управления и многое другое.

НИИ-49 был создан как Институт морской телемеханики и автоматики в 1939 году на базе части Остехбюро, после того как руководителей последнего сочли вредителями и организацию ликвидировали. Несмотря на незначительное практическое внедрение, научный задел Остехбюро был достаточно велик и впоследствии частично использован. Его московский филиал послужил основой для НИИ-20 Наркомата электропромышленности, ставшего в ближайшие годы ведущей организацией по разработке радиолокационной техники.

Помимо МПУЗО "Горизонт" за время работы А.И. главным инженером главка подчиненными ему НИИ и КБ продолжались и были закончены разработки систем управления стрельбой артиллерии главного калибра крейсеров "Молния", зенитного калибра эсминцев и сторожевых кораблей "Союз", а также ПУС "Москва" для береговой артиллерии. В Москве велись разработки ПУС "Мина-30"и "Мина-48"для новых проектов эсминца и лидера.

Система ПУС главного калибра "Молния-АЦ", впервые установленная на головном крейсере проекта 26-бис "Максим Горький", была чудом техники того времени. Для управления стрельбой скорострельной зенитной артиллерии крейсеров этого проекта разработали более совершенную систему МПУАЗО "Горизонт-2", принимавшую данные о цели от стабилизированных по углу крена постов наводки СПН-200 с 3-метровыми дальномерами, — их стабилизация повышала результативность стрельбы в условиях качки.

Помимо НИИ, входивших в главк, разработки новой техники велись и на серийных заводах. Между предприятиями ежегодно проводился конкурсе разработок схем ПУС, в котором принимали участие лаборатории заводов?? 205, 212 и 251. В 1940 году лучшими были признаны оригинальные схемы приборов завода?251. Главным инженером там работал хороший товарищ А.И. Г. М. Чуйков, а отдел главного конструктора в то время возглавлял И. Я. Левин. Входившая в состав отдела электромеханическая лаборатория наряду с решением технических вопросов серийного производства, одновременно занималась задачами по новым проектам схем ПУС. Для выполнения своего тематического плана, лаборатория была хорошо оснащена разнообразными лабораторными измерительными приборами высокого качества и располагала всеми материалами. В ее составе была своя макетка, испытательная база и т. д. Для консультаций привлекался научный сотрудник Академии наук СССР кандидат технических наук Е. Попов. Заводская лаборатория вела сложную тему по разработке новой следящей схемы. Специально для ее выполнения закупили осциллографы — большую редкость. В результате выполнения темы появились контрольный прибор для определения точности сельсинов, автомат для усреднения поступающих в него измеренных величин, графитовая смазка для подшипников и др.

Что же касается МПУАЗО "Горизонт" для крейсера "Киров", то самоотверженный труд создателей системы при новой организации управления предприятиями-смежниками позволили завершить работы за девять месяцев со времени памятной встречи с И. В. Сталиным, и 26 сентября 1938 года корабль вошел в строй. Правда, саму систему приняли на вооружение только в 1939 году.

Несмотря на несомненные достижения в разработке ПУС и ПУАЗО, их производство для нужд флота и армии оставалась узким местом. В приемном акте и заключительном протоколе испытаний по головному эсминцу проекта 7 "Гневному", подписанном 30. 10. 38, в качестве "крупнейших недостатков, понижающих тактико-технические качества корабля" отмечались не поставка МПУАЗО "Союз" для 76-мм орудий, торпедного автомата стрельбы, гидрофонов и другой спецаппаратуры, неудовлетворительная работа звукоподводной связи.

По сходным причинам вновь не удалось в мае 1940 года выдержать уже неоднократно переносившийся срок сдачи крейсера "Максим Горький"- задержали поставщики и наладчики новых систем управления артогнем.

Когда 25 октября 1940 года государственные испытания крейсера все же завершились, то в приемном акте и дополнительном протоколе среди основных недостатков признавались "неотработанность схем ПУС и МПУАЗО".

Не менее важным и ответственным направлением работы главка была гироскопия. Гирокомпасы для навигации долгое время могли производить в мире только две фирмы: "Сперри" и немецкая "Анщюц", и для новых кораблей советского ВМФ приходилось закупать гирокомпасы у этих фирм: для линкоров и крейсеров у "Анщюца", а для подводных лодок у "Сперри". Один такой гирокомпас, закупленный у американцев стоил 200 тысяч долларов, а за эти деньги можно было купить три приличных сухогруза. Но не только навигация не могла обойтись без гироскопов. Не менее необходимы были они и системах управления корабельной артиллерии для стабилизации постов наводки и самих орудийных платформ при качке. Для усиления работ направления руководство главка помимо завода 212, подключило к ним НИИ-10. С этой целью в Москву был переведен один из лучших уже тогда специалистов В. И. Кузнецов. В Ленинграде его уговаривал переехать сам Тевосян, хотя к этому моменту он уже почти покинул судостроительную промышленность и возглавил Наркомат черной металлургии. Задача по оснащению флота отечественными гироскопами и приборами на их основе к концу сороковых годов была решена.

В период между двумя мировыми войнами появилось новое направление науки и техники — электроника, которое начало занимать все больше место в приборостроении.

Первоначально область ее применения ограничивалась в основном электросвязью, но с 1930 года в ведущих странах электроника стала внедряться во все новые области и очень быстро развиваться. Стали появляться разработки систем вооружений с электронным управлением: радиолокационные станции, гидролокаторы, системы наведения для бомб, торпед и управляемых снарядов, радиовзрыватели и т. д. В сражениях второй мировой войны все они сыграли очень важную, а иногда и решающую роль. И в Наркомсудпроме по многим из военных приложений электроники велись исследования и разработки.

Завод 206 в Ленинграде в 1940 году начал выпуск первых отечественных гидроакустических станций "Тамир-1", предназначенных для малых противолодочных кораблей. Правда, по параметрам они сильно уступали английским и американским, да и выпуск их был очень ограничен, что неудивительно при довоенном уровне развития в стране электронной промышленности. Была также создана гидроакустическая установка "Арктур MV–II" с дальностью действия до 70 кабельтовых.

На предприятиях главка проводились лабораторные исследования и экспериментальные работы по созданию аппаратуры самонаведения. Вплоть до самой войны они пользовались пристальным вниманием руководства наркомата. Так, 6 мая 1941 года приказом наркома И. И. Носенко обращалось внимание конструкторских бюро и некоторых заводов на необходимость ускорения работ по созданию аппаратуры самонаведения, которая "существенно повысит эффективность оружия", и намечались меры по обеспечению работ.

А.И. вспоминал, что как-то при испытаниях управляемой торпеды, успешно попавшей в цель в присутствии морского начальства, радость создателей чудо-оружия была резко омрачена замечанием заказчиков, что аппаратура управления по своим массогабаритным показателям не оставила места для размещения боевого заряда. Разработчики, гордые возможностями своей системы, только теперь к своему стыду обнаружили, что просто забыли о конечной цели разработки.

Не вполне удачные результаты характерны для практически всех работ с "техникой особой секретности".

По разным причинам она не нашла широкого применения в годы войны. Так, принятый на вооружение дивизион торпедных катеров с волновым (радио-) управлением, использовался в нескольких эпизодах боевых действий Черноморского флота, где быстро выявилось слабое место системы: управление велось с самолета МБР-2 и для вывода из строя всего дивизиона было достаточно сбить или даже просто повредить самолет. Тем не менее довоенные работы по телеуправлению и самонаведению создали богатый научно-технический задел для последующего бурного развития автоматизированных систем на базе достижений электроники.

Работы по радиолокации в Наркомсудпроме вообще, как ни странно, отсутствовали, хотя в США, Англии и других странах она развивалась в первую очередь для войны на море в качестве средства обнаружения морских целей и их сопровождения при стрельбе в темное время суток или при плохой видимости. В нашей стране в предвоенные годы работы по радиолокации и вообще по слаботочной технике были поручены вновь созданному Наркомату электротехнической промышленности, куда были переведены профильные институты и производства из Наркомата оборонной промышленности, а на обеспечение других ведомств радиокомпонентами мощностей не было. К тому же, некоторые ответственные связисты флота работы по радиообнаружению недооценивали. В конечном итоге это способствовало репрессиям против ряда сотрудников Научно — исследовательского морского института связи (НИМИС РККФ), в том числе его начальника А.И. Берга. НИМИС, занимавшийся среди других вопросов радиолокацией, был после этого в 1938 году преобразован в Научно-исследовательский морской институт связи и телемеханики (НИМИСТ РККФ), что также может являться основанием для выводов, чему отдавалось предпочтение.

Таким образом, причины, по которым в Наркомсудпроме разработки корабельных радиолокаторов до войны не велись, носили как субъективный характер, так и в еще большей степени объективный — общая неразвитость электроники в стране. К началу войны флот располагал единственной корабельной станцией обнаружения воздушных целей "Редут-К", разработанной в НИИ-20 Наркомата электропромышленности на основе работ ЛФТИ. Летом 1941 года она была установлена на крейсере "Молотов" Черноморского флота. Предполагалось дальнейшее оснащение этими станциями строившихся линкоров и крейсеров, а также береговой обороны.

Как бы то ни было, а главному инженеру главка нужно было иметь дело и с радиоэлектронной аппаратурой. В работах по проектированию и разработке новых специальных приборов, проводившихся на предприятиях главного управления, А.И. активно участвовал не только как организатор, но и как один из самых знающих и опытных к тому времени специалистов по системам управления корабельной и сухопутной артиллерии, к которым добавились теперь приборы телемеханики и гидроакустики.

Работа в наркоматах оборонной и судостроительной промышленности свела А.И. со многими известными деятелями промышленности. Если о М. М. Кагановиче и Носенко он отзывался не слишком лестно, то у И. Т. — Тевосяна — руководителя высшего ранга в полном смысле этого слова, человека широких взглядов, ему было чему поучиться.

Иван Федорович коренным образом изменил стиль всей работы наркомата и добился того, что судостроение стало одной из ведущих отраслей промышленности страны. Он придавал исключительное значение коллегии наркомата как органу коллективного руководства и воспитания работников. На заседания коллегии приглашались не только руководители, но и непосредственные исполнители, поощрялась свобода высказываний, обнажавших различные стороны обсуждаемых вопросов.

Тевосян изменил систему заказов поставок для судостроения. До него судостроительные предприятия не имели собственных договорных отношений с поставщиками, и все виды вооружения, механизмы, радиотехническое, штурманское и другое оборудование заказывало поставщикам непосредственно Управление кораблестроения ВМФ и затем оно же передавало все это заводам, строившим корабли. Этот традиционный порядок, оставшийся с царских времен, порождал безответственность в отношении соблюдения сроков поставок и приводил к длительным перебоям в работе судостроительных предприятий. Чтобы изменить положение наркоматом были разработаны и внесены в правительство предложения о возложении функций заказчиков поставок на судостроительные заводы и соответствующем изменении порядка заключения договоров, что и было принято.

Тевосян внес весомый вклад в развитие научной и производственной базы отечественного специального машиностроения и морского приборостроения — новой и сложной промышленности, впервые создававшейся в нашей стране. Недаром очень многие руководители радиотехнической, электронной, средств автоматизации, спецмашиностроительной и других наукоемких отраслей промышленности были выходцами из "судаков".

Добрым словом А.И. вспоминал Л. М. Галлера — с 1940 года заместителя наркома ВМФ по кораблестроению. Приходилось по роду работы общаться и с заместителем наркома обороны по вооружению Маршалом Советского Союза Г. И. Куликом, адмиралами Н. Г. Кузнецовым, И. С. Исаковым.