Глава XI ПЕРНАТОЕ НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА

Глава XI

ПЕРНАТОЕ НАСЕЛЕНИЕ ОСТРОВА

Зимой на острове почти совсем нет птиц. Постоянным жителем является только ворон, но и его не так много.

Иногда остается на зиму полярная сова. За пять лет была только одна зима — 1931—32 года, когда совы в довольно большом количестве остались на зиму. Это объяснялось обилием леммингов — главной пищи совы. Летом леммингов было так много, что, идя по тундре, мы давили их ногами. И последующей зимой, бывшей к тому же малоснежной, лемминги встречались довольно часто. Это, очевидно, и заставило часть сов остаться на зиму. Остальные же годы совы зимой совершенно не наблюдались.

На лето на остров прилетает колоссальное количество самой различной птицы. Живя в низких широтах, нам никогда не случалось наблюдать столь огромных количеств птиц.

Время прилета растягивается почти на два месяца. Первые птицы появляются в конце или даже в середине первой половины апреля, последние прилетают в первой половине июня.

Первыми на остров прилетают маленькие изящные пуночки; они являлись для нас вестниками весны. Мы каждый год с нетерпением ждали их прилета. Семь месяцев мы не слышали птичьих голосов, так оживляющих обычно тундру. Только вороны иногда прошумят в воздухе или, собравшись стайкой у склада мяса, поднимут гвалт, чего-то не поделив.

Мы тревожились, если пуночки почему-либо запаздывали. Поздний прилет их заставлял думать, что весна тоже запоздает и будет плохой.

Вначале пуночки появлялись одиночками, потом массами. Первое время, когда тундра и горы еще покрыты толстым слоем снега, они большими стаями собирались у домов. Особенно весной 1931 года таяние снега крайне запоздало, поэтому пуночки в течение нескольких недель громадными стаями ютились у жилищ, подбирая со снега всё, что они находили съедобным.

Эта мелкая птичка, гнездуя главным образом в камнях, в каменных россыпях, в трещинах береговых обрывов и питаясь «плодами» тундры, в этом году из-за обилия снега не имела возможности построить гнезд и найти достаточного пропитания в тундре.

Они нашли приют на чердаках наших домов и в складах, куда проникали через щели, держась около нас буквально тысячами. Их было так много, а корму так мало, что я выделил небольшое количество ячневой крупы и подкармливал птиц.

В конце апреля на остров прилетают чистики, или, как мы их называли, «краснолапые кайры». Они появляются прежде всего на скалистых уступах восточного берега у мыса Гавайи, а также на скалистых участках западного берега. Обычно первого мая, вернее в ночь на первое мая, мы ехали к мысу Гавайи и дальше на север по берегу на охоту за чистиками. В это время их еще бывало не так много: прилетали только первые партии и рассаживались на каменных карнизах. У самого острова в это время чистики для себя пропитания найти не могли, потому что все видимое море было покрыто крепким льдом, но, очевидно, вдалеке от острова существовали полыньи и разводья, куда чистики летали кормиться. Днем они, как правило, отсутствовали, и охотиться в это время не было смысла. На ночь они прилетали к местам гнездования и проводили там темное время, чтобы с первыми лучами солнца улететь обратно на воду.

В первой половине мая к острову прилетает и белогрудая кайра. Она гнездится колоссальным базаром на восточном побережье на мысе Уэринг. Встречается она и южнее от мыса, но в очень небольшом количестве.

В конце августа 1930 года нам пришлось вывозить из бухты Роджерс на северное побережье моржевое мясо для эскимосов, и мы проходили на вельботе мимо мыса Уэринг. Все скалы мыса были облеплены кайрами. Они беспрестанно носились у скал, то садились, то поднимались вновь. Проходя мимо, мы дали несколько выстрелов, и все кайры снялись со своих мест. Небо почернело от птиц. Их было так много, шум, производимый крыльями, был столь велик, что мы в непосредственной близости не слышали голосов друг друга. Они летели такой густой массой, что в воздухе натыкались одна на другую и от столкновения падали в воду.

В годы, когда у нас почему-либо нехватало на весну моржевого мяса, мы иногда отправлялись на мыс Уэринг для добычи кайр на корм собакам. Одна ночь охоты могла дать на каждое ружье по два мешка, набитых кайрами. Их можно бить у скал в неограниченном количестве.

Кроме того, белогрудая кайра гнездует на скалах западного побережья, но нам не случалось там самим наблюдать базаров кайр. Туземцы, жившие у лагуны реки Гусиной, сообщали нам, что кайры там так же многочисленны, как и на мысе Уэринг. Туземцы промышляли кайр в большом количестве на пищу себе и собакам и, кроме того, собирали множество яиц.

Вместе с кайрами на мысе Уэринг гнездует, хотя и не в таком большом количестве, обычный морской баклан. Только изредка видны эти длинношеие птицы, как бы прилепленные к стене скалы.

Всю первую половину мая на остров слетаются различные тундровые птицы; прилетает несколько видов куликов: от малюсенького подорожничка до крупного тундрового. В это же время прилетают поморники.

На острове Врангеля гнездуют два вида поморника: малый, острохвостый поморник и крупный поморник-хохотун со своеобразной формой хвоста в виде «бантика». Мы так и звали его «поморник с бантиком». Никакого бантика, конечно, нет, — просто два пера хвостового оперения значительно длиннее остальных.

Кроме этих птиц прилетает разная мелкая птаха вроде воробьев — такая же серенькая, и только с трудом можно отличить ее от воробья. Затем прилетает совсем малюсенькая птичка, правда, в очень небольшом количестве, которую эскимосы называют «кавысихпак».

В начале мая на остров прилетает и белая сова. В это время самец совы одевает на себя брачный наряд: оперение его абсолютно белое — без единого пятнышка, и только клюв да желтые глаза темнеют на передней части головы. Самка — пестрая, как обычно.

В это же время на остров прилетают различные чайки. Правда, бургомистры прилетают чуть раньше. За бургомистрами прилетает целый ряд других чаек: моевки, розовые чайки[38], крачки, изредка попадаются совершенно белая полярная чайка и др.

С двадцатых чисел мая на остров летят гуси. Их прилетает два вида: белые, с желтовато-красноватой головой, с черными окончаниями крыльев и черные гуси. Оперение этого гуся кажется черным только издали, на самом же деле оно темно-коричневое, с белым ожерельем на шее, с несколькими белыми полосками у ушей и белыми окончаниями маховых перьев.

В начале июня на остров прилетают гаги обычные, а за ними появляются шилохвостые утки. Кроме того, прилетают в небольшом количестве несколько видов гагар: полярная гагара, белоклювая, чернозобая и краснозобая. В какое время прилетают они, нам установить не удалось, как не удалось установить и время их отлета. Гнезда их нам также не встречались.

Изредка прилетают птицы, совершенно не гнездящиеся и вообще встречающиеся на острове крайне редко. Из таких залетных птиц нам удалось добыть для коллекции один экземпляр кроншнепа, пару чирков, да один вид кулика, совершенно не встречающегося на острове. Из расспросов туземцев мы выяснили, что эти виды замечены на острове впервые. Особенно их поразили чирки; по их словам, на Чукотке в районе бухты Провидения им не приходилось встречать таких птиц.

Изредка на остров прилетает гага Стеллера; за все время в районе бухты Роджерс нам довелось видеть только три пары этой красивой птицы.

Неоднократно нам рассказывали, что на острове видели журавля обыкновенного, Скурихин сообщил, что летом 1924 года он вместе с Аньяликом добыл одного в районе мыса Блоссом, но самим нам долго не приходилось встречать этот вид. Летом 1933 года я обнаружил на тундре невдалеке от дома пасущегося журавля. Я организовал на него охоту, но все наши старания пропали даром, и добыть птицу не удалось.

Каждый год у берегов острова пролетает довольно большое количество гаг-гребенушек. Нам удалось добыть для коллекции самца и самку, но вообще они редко промышляются, только случайно. Гнездо гаги-гребенушки на острове находить не случалось, потому трудно сказать, гнездуют они здесь или нет. Сам факт ненахождения гнезд не может служить, основанием для заключения, что гребенушка не гнездует на острове, так как гнезд некоторых птиц, ясно гнездующих на острове, нам также встречать не приходилось. С другой стороны, и линных[39] гребенушек встречать не приходилось.

На острове встречается хищник, кажется из породы соколов, серовато-белого цвета, с довольно длинным хвостом. Я лично трижды видел его, при чем дважды в расположении фактории, уже поздней осенью. Этот вид хорошо знаком туземцам, так как, по их словам, он распространен на Чукотке в районе бухты Провидения. Они его зовут «разбойником», так как он бьет мелкую тундровую птицу, мелких уток вроде шилохвостых, мелких чаек и даже, по их словам, нападает на белогрудую кайру и обыкновенную гагу.

Ранней осенью 1931 года Павлов сообщил мне, что, охотясь на внешней косе бухты Роджерс, он видел крупную белую птицу. По полету и длине шеи он заключил, что это был лебедь. Представление о лебедях он имеет, так как долго жил на Камчатке и неоднократно видел их там. Был ли то действительно лебедь или какая-либо другая птица, сказать трудно[40].

С началом прилета птиц остров оживает. Во многих местах тундра обнажается от снега, местами уже зеленеет травка, и даже появляются первые цветы, хотя еще стоят значительные морозы. Беспрерывно проносятся то стайками, то в-одиночку птицы, наполняя воздух шумом крыльев. Вот несется стремительно как пуля кулик; вот пуночка висит в воздухе, беспрерывно трепеща крыльями; там поморник, паря на распростертых крыльях, выписывает в синей дали замысловатые фигуры, выискивая добычу. Над бухтой и морем проносятся стаи чаек, мерно махая как будто изломанными крыльями. То-и-дело слышны томные призывы куликов, хохот поморников, разноголосое чириканье мелкой птахи, издалека несется уханье совы и стон бургомистров.

Большинство птиц появляется сначала в юго-западной части острова. По свидетельству эскимосов, первые пуночки появляются здесь; то же самое и кулики. Отсюда они распространяются на восток по побережью. Это объясняется, видимо, тем, что южная часть острова подходит наиболее близко к материку, и здесь этим небольшим и не водоплавающим птицам легче покрыть расстояние от материка.

Павлов ищет гусей (1932 г.).

Гуси же, особенно белые, всегда летят с востока на запад, от мыса Гавайи параллельно горной цепи. Того же направления они держатся и тогда, когда улетают с острова. Лишь редкие партии гусей, держась высоко в небе, улетают прямо на юг через горы.

Прилетев, птицы начинают устраивать гнезда. Жизнь в тундре крайне обнажена, спрятаться некуда, а врагов много. В воздухе беспрерывно шныряют поморники и чайки, по земле снует неутомимый песец, — они охотятся за гнездами куликов и другой мелкой птахи.

Мелкая тундровая птица защищает свое гнездо, пользуясь для этого почти исключительно своей покровительстенной окраской.

Яйца куликов чрезвычайно трудно различить даже в непосредственной близости, и нам случалось, не заметив гнезда, почти наступать на него. Отойдешь от гнезда на два-три шага, потом найти его трудно.

Поморники, чайки и совы сами могут защитить свои гнезда от непрошенных гостей, поэтому они устраивают свои гнезда на открытых местах, так что их сравнительно легко найти, хотя яйца поморника также защитно окрашены.

Гнездо кулика всех видов представляет собой небольшую ямку, не имеющую ни травянистой, ни пуховой подстилки. В эту ямку самка откладывает, как правило, четыре яйца, при чем укладывает их заостренными концами вниз, а тупыми кверху.

Поморники кладут свои яйца прямо на тундре, чаще на твердых участках, иногда без ямки. Только малый поморник чаще всего кладет свои яйца в ямку.

Черные и белые гуси гнездуют, как правило, большими сообществами, или, как мы говорили, «деревнями». Гнездовища гусей достигают иногда громадных размеров. В 1932 году весной нам удалось только с одного гнездовища белых гусей набрать полторы тысячи яиц. Черные гуси гораздо реже собираются такими большими сообществами, но все же мне только однажды пришлось наблюдать гнездо черного гуся, устроенное в-одиночку.

Гуси гнездуют, как правило, в непосредственной близости от гнезда белой совы, устраивая свои гнезда в ямках. Белые гуси выстилают их смесью пуха и сухой травы, черные же устраивают свое гнездо исключительно из пуха и «связывают» пух, чтобы его не унесло ветром, мхом, так что мох является своеобразным «цементом» для пуха. Пух выдирается самкой у себя на груди и животе. У черного гуся в период насиживания большая часть груди и весь живот совершенно обнажены, тогда как у самки белого гуся таких обнажений нам наблюдать не приходилось.

Гуси откладывают до шести яиц, при чем яйца лежат боком, в беспорядке. Больше полудюжины яиц нам в одном гнезде наблюдать не приходилось.

Сами гуси беззащитны по отношению к песцам, крупным чайкам или воронам. Если бы гнезда гусей были расположены вдали от гнезда совы, то они беспрестанно подвергались бы нападению хищников. Только присутствие совы, вокруг гнезда которой гуси селятся, заставляет воздушного и наземного хищников далеко обходить этот район. Под защитой хищника гуси спокойно гнездуют и выводят свою молодь.

Сова устраивает свое гнездо, как правило, на вершинах небольших холмиков или на выступе террасы, но обязательно так, чтобы сидящая на яйцах самка имела возможность, не поднимаясь с гнезда, обозревать окрестность. Гнездо совы представляет собою круглую, довольно больших размеров, ямку, совершенно лишенную подстилки. Из многократных наблюдений гнезд различных сов мы пришли к заключению, что сова обычно стремится очистить непосредственно прилегающие к гнезду участки от посторонних предметов, в том числе и от собственных перьев. Дно ямки обычно содержит мягкую пыль, прибитую яйцами.

Сова откладывает до десяти белых, почти круглых яиц, размером напоминающих крупные куриные. Яйца лежат обычно в беспорядке. В отличие от других птиц, самка совы в процессе насиживания крайне редко покидает гнездо. Мы не замечали, чтобы самец заменял наседку, в ее отсутствие. Самец снабжает ее постоянно питанием, принося ей леммингов, и откладывает запасы у гнезда. Мне однажды пришлось прожить четыре дня в непосредственной близости от гнезда совы. Первое время, когда мне случалось проходить неподалеку от гнезда, сова снималась и, отлетев немного, садилась и ожидала, пока я удалюсь на безопасное, по ее соображениям, расстояние. Но уже к середине второго дня она, не видя с моей стороны агрессивности, привыкла ко мне и оставалась на гнезде, даже если я проходил мимо гнезда в 30—40 метрах.

Полярная сова, пойманная в тундре.

Несмотря на то, что сова не выстилает гнезда пухом, брюхо у нее совершенно голое. Очевидно, это вызывается надобностями интенсивного насиживания.

Бургомистры гнездуют иногда на косах. Они выбирают или концы песчаных кос, или чаще всего небольшие песчаные островки и там располагают свои гнезда. Но обычно они гнездуют на карнизах обрывистых берегов, совместно с кайрами.

Гнездо бургомистра на косе представляет собой постройку из водорослей, мха и другого «строительного материала». Внешне оно напоминает кучу всякого хлама, выкинутого прибоем. В середине устраивается ямка, куда и откладываются яйца. Яйца бургомистра покрыты, как и яйца кулика, темнозелеными пятнами.

Позже всех гнездует гага обыкновенная. Она селится на острове, как правило, индивидуально. Гнездует она и на тундре и на косах, часто в непосредственной близости от жилья.

Гнездо гага устраивает так же, как черный гусь, — исключительно из пуха, но, в отличие от гуся, совершенно не связывает его мхом. Поэтому сильные ветры, если гнездо сложено в незащищенном от ветра месте, выдувают весь пух, и яйца лежат в ямке на обнаженной почве.

Чайки, кроме крачки, гнездуют исключительно на скалах совместно с чистиками и белогрудыми кайрами. Крачка же устраивает свое гнездо иногда на косах. Просто в песке, в небольшую ямку, откладывается пара яиц — больше нам наблюдать не приходилось. Крачка всегда отчаянно защищает свое гнездо, независимо от того, кто бы на него ни напал. За свою отчаянность и остервенелость она получила у эскимосов название — «казак», или «птица-начальник».

Где гнездуют розовые чайки и гнездуют ли они вообще на острове, нам выяснить не удалось.

В середине июля среди пернатого царства начинается период линьки. Заметно линяет только водоплавающая птица, и то почти исключительно самцы. Самцы белого и черного гуся, гаги, шилохвостой утки теряют все маховые перья и поэтому летать в это время не могут.

До нашего приезда на остров среди туземцев было распространено обыкновение — заготавливать впрок линную птицу. Убой ее проводился в крупных размерах. Птица, потерявшая возможность летать, сгонялась промышленниками к определенному месту, выгонялась на сушу, где ее ждали люди и собаки. Особенно это практиковалось в отношении гусей.

Летом 1930 года эскимос Таяна, живший на мысе Блоссом, заготовил больше 600 линных гусей. От убитой птицы брались только грудки, а все остальное выбрасывалось на съедение собакам. Грудки же нанизывались на нитки как бублики и развешивались на воздух — провялиться. Зимой я просил Таяна привезти некоторое количество из его запасов гусиных грудок для пробы. Оказалась, что грудки были малосъедобны, напоминая даже в дареном виде мочалу.

Вообще, птица во время линяния как бы переживает какую-то болезнь; она теряет жировой слой, а у гусей и мышцы становятся тощими. Остаются в них только кожа да кости, а мяса и жира мало.

Поэтому не только заготовка впрок, но даже обычный убой этой птицы для стола нерационален. Я воспретил туземцам заготовлять впрок линную птицу, тем более, что мяса на зиму можно найти сколько угодно. И, начиная с лета 1931 года, убой линных гусей не производился.

Самки же этих птиц линяют на крыльях; мы не наблюдали самок, не имевших возможности летать. Во время линьки самка ходит с молодью, гага сопровождает свой выводок, как правило, по воде и только для отдыха выходит на прибрежный песок или плавающие льдины.

Нам случилось встретить гагачий выводок в период интенсивной линьки. В случае нападения, «старуха» поднимается в воздух, летает вокруг на безопасном для себя расстоянии, а выводок быстро рассыпается в разные стороны.

Гуси же вместе с молодью пасутся на тундре и только при наличии опасности уходят в реку или в море. Мне однажды представилась возможность изловить несколько пуховых птенцов гусей. Но для этого я должен был основательно побегать. Гусыня все это время носилась над моей головой и тревожно кричала.

То же самое и в отношении шилохвостой утки. Если самцы шилохвостой утки, так же как все перечисленные птицы, теряют возможность летать, то самки летают во весь период линяния.

По окончании линьки часть самцов меняет свой наряд. Во всяком случае самец гаги меняет этот наряд довольно заметно; уже нет того блестящего наряда, которым он обладал в момент прилета на остров, нет этих тонких переливов красок на груди, шее и голове, — оперение становится серым и невзрачным.

Линька самцов других птиц происходит на крыльях — так же как и самок.

Молодь гаги, которую нам случалось наблюдать, вероятно, с момента появления из яйца сходит на воду и не уходит до тех пор, пока не поднимется на крылья.

Для целей коллекционирования нам пришлось добыть несколько экземпляров пушистых птенцов. Эти птенцы уже были исключительными пловцами, и изловить их было не так-то просто.

Поздней осенью, когда море уже начинало становиться, на воде появлялось большое количество молодых шилохвостых уток, но уже в таком возрасте, что они вот-вот полетят. Пуховых птенцов и в возрасте, непосредственно следовавшем за этим, ни одного раза ни нам, ни другим товарищам наблюдать не приходилось. Тоже не приходилось наблюдать и молодь чаек. Молодых чаек мы убивали уже на крыльях. Кайр и чистиков нам приходилось неоднократно встречать на воде вместе с подрастающим поколением, еще не умевшим летать в полупуховом одеянии.

Кайры и чистики откладывают, по свидетельству туземцев, по одному яйцу и, высидев их, выкармливают птенцов до определенного возраста в гнезде. Потом птенец, еще не умеющий летать, сходит на воду и уже не уходит с воды до тех пор, пока не поднимется на крылья.

Подрастающее поколение тундровой птицы, в частности куликов, поморников и других птиц, воспитывается целиком на тундре.

Молодые совы не уходят от гнезда до полного летного состояния. Уже полностью оперенные, хорошо передвигающиеся на ногах и перелетающие с места на место, они все же остаются у гнезда на попечении родителей. Летать они начинают не все одновременно, так как в разное время проклевываются из яйца. «Старшие» уже хорошо летают и по всем повадкам напоминают взрослых сов, а позже проклевавшиеся еще совсем не летают и даже не полностью оперены. Они разбредаются вокруг гнезда, но, как видно, только по «совершеннолетии» и по очереди покидают район гнезда.

Во второй половине августа вся тундровая птица и часть водоплавающей уже поднимаются на крылья. Мелкая тундровая птица начинает перепархивать с места на место. В это время ребятишки особенно много ловят их. Гуси тоже начинают упражняться в полете, а к концу августа все они сносно летают и стадятся для отлета.

Отлет происходит в последних числах августа и в начале сентября; он, впрочем, зависит в значительной степени от осени. В теплые осени гуси задерживаются дольше, дольше задерживается и мелкая птаха. Но птицы улетают рано, если осень наступает быстро.

1931-й год был годом, когда гуси начали свой отлет в первой половине августа. Весна этого года была крайне неблагоприятной, и гуси не имели возможности гнездовать. До второй половины июня стояли холода, часто пуржило, снег долго не сходил. Поэтому гуси улетели рано.

К середине сентября на острове почти совсем не остается птиц. Только в море попадаются чистики и кайры, да бургомистры вместе с молодью летают по побережью в поисках съестного. Появляется у берегов мелкий куличок-«пловунчик». Все остальные птицы уже улетели на материк, на юг.

К концу сентября обычно и эти птицы улетают. На воде остаются только гаги. Из центральной части острова на побережье начинает переселяться ворон. Большинство птиц, за исключении белых гусей, исчезает с острова как-то незаметно.

Тундра постепенно замирает, жизни становится в ней все меньше, все реже звучат птичьи голоса, и снова, как в прошлые годы, только крик ворона оглашает мертвеющие пространства.

Охота на птицу исключительно богата. С началом охоты на чистиков и до самого отлета мы всегда имели к столу вполне доброкачественную дичь. Вкуснее всего были гуси. Мясо их вкусно, нежно, без какого-либо специфического запаха или привкуса, противного для европейцев. Затем идут шилохвостые утки и чистики. При надобности можно, конечно, есть любую птицу, несмотря на привкус. Мы научились приготовлять таких птиц, как кайры, гаги, бургомистры, так, что делали их вполне съедобными и для тех, кто не выносил привкуса ворвани. Само по себе мясо этих птиц совершенно не обладает привкусом и запахом ворвани, но жир, накапливаемый ими в большом количестве, пахнет ворванью, как и жир всех тюленей. Особенно отличаются этим гага и кайра. Если их приготовить, как приготовляют обычную птицу, то тот, кто не привык к запаху ворвани, есть не будет. С нами такой случай произошел. Но если с гаги, предположим, снять кожу, чтобы удалить полностью жир, то она уже ничем пахнуть не будет и становится вполне съедобной. Когда к нам на остров 24 мая 1934 года прилетел самолет Фариха и люди прожили у нас четверо суток, мы все эти дни кормили их кайрами, и никто из гостей не пожаловался на запах ворвани.

Туземцы употребляют обычно всякую птицу, при чем всех птиц они зовут одним именем «утка»; хотя каждый вид имеет свое название, но в просторечии у них даже маленькая пуночка — «утка».

Летом обилие птиц столь велико, что любое место, куда приходишь, с дробовиком, становится местом охоты.

Достаточно выйти из дома и отойти полсотни — сотню метров, как уже можно охотиться. При желании можно охотиться… и не выходя из дама, так как он стоит на самом берегу, в полутора десятках шагов от воды, и когда у дома нет людей, то шилохвостые утки подходят к самому берегу. Достаточно выставить в фортку дробовик, и один выстрел обеспечит обед.

Но только на протяжении трех-четырех месяцев мы пользовались этими благами. Потом птицы улетали на юг.