Экскурсия на острова Били-Били, Ямбомба и некоторые острова Архипелага Довольных людей

Экскурсия на острова Били-Били, Ямбомба и некоторые острова Архипелага Довольных людей

Из Били-Били отправился на о. Ямбомбу, дорогою туда остановился у островка Урему, или Урембу, как другие его называют. Здесь собственноручно посадил в разных местах по берегу 12 кокосовых пальм и приказал Каину помнить, что Маклай их здесь посадил, прибавив, что в следующий мой приезд я построю себе дом вместо Айру в Урему. На этом островке никто никогда не жил, только по вечерам слетаются сюда, как и в Били-Били, множество голубей и остаются здесь до следующего утра, когда они снова массами летят в леса Новой Гвинеи. Каин называет Урему часто поэтому Мулики-амб (дом голубей; «мулики» означает на диалекте Били-Били голубь, а «амб» – дом). На материке, против островка Урему, впадает речка Ио-Гуму, довольно значительная. Небольшое селение находится в верховьях ее. Урему и Ямбомба ограждают небольшую гавань, которая может быть довольно удобною для небольших судов.

Я встретил в Ямбомбе очень радушный прием. Все казались рады моему приезду. Биромор проводил меня в свой «дарем» (на диалекте Ямбомбы буамрамра называется «дарем»). Видел у него топор, ручка которого была образец папуасской резьбы. Это был первый и единственный экземпляр, виденный мною на Берегу Маклая. Заметил также висевший на снурке пробуравленный плоский круглый камень. На мои вопросы, откуда, кто сделал, туземцы отвечали: «Из моря», «Не знаем», «Это было сделано не людьми»; однако ж нашелся один, который пояснил, что «наме, наме» (давно, давно) люди Ямбомбы привезли этот камень с о. Корогу,[131] который находится очень-очень далеко от Ямбомбы, что теперь люди Ямбомбы не только не ездят туда, но не знают даже, где он находится. Люди Ямбомбы не знали, для чего делались эти камни.[132]

Группа туземцев работала над новою пирогой, именно пришивали длинную планку у одного борта ее. Несколько соответствующих отверстий были сделаны на краях пироги и доски; в них продевалась крепкая красная лиана – которую туземцы называют «урамер» – много раз, пока оба отверстия сантиметра в 4 в диаметре не были вполне выполнены оборотами лианы. Одно подобное закрепление отстояло от другого приблизительно на ? м, и все скважины и отверстия были законопачены наскобленными и размоченными внутренними слоями коры «дым». Работы было немало, но прежде было еще больше, потому что, не имея гвоздей, им приходилось делать отверстия каменными топорами, вследствие чего отверстия были больше; теперь они обтачивают большие гвозди в виде долота и очень искусно делают небольшие четырехугольные отверстия.

Они очень обрадовались, когда я им показал, что, накалив гвоздь на огне, они могут прожигать отверстия разного диаметра, смотря по толщине гвоздя, в бамбуке и не слишком толстых досках. Они очень серьезно просили меня поселиться на о. Урему, надеясь, вероятно, на помощь, которую я могу оказать им моими столярными инструментами. Подаренные мне при отъезде старые кокосовые орехи с ростками я прибавил к тем, которые посадил сегодня утром на о. Урему. Вернувшись в Били-Били, я сказал Мёбли, что подниму его очень рано, чтобы отправиться на острова Довольных людей.

10 мая. За неимением часов я пожертвовал свечою с пометками, соответствующими часам и получасам. Проснувшись, когда моя свеча-часы показывала половину первого часа ночи, я встал и разбудил Мёбли, но прошло более часа до тех пор, пока было все готово и мы могли сдвинуть дынги в море. Ветер был слаб, и к рассвету мы были не далее как милях в 2 на Ю от острова Тамб, крайнего острова группы. Тамб и Матарен имеют «улео» (песчаный берег), обращенный к лагуне, между тем как о. Певай кругом окаймлен скалами, так что пристать к нему неудобно. Проход между островами Тамб и Матарен чист, между тем как между о. Певай и Митебог находится риф. Мы высадились на о. Тамб. Он весь покрыт лесом и не имеет воды; кроме больших деревьев […][133] встречается вид пандуса, а также […],[134] который делает, при положительном отсутствии здесь тропинок, путь по острову очень неудобным и в некоторых местах очень труднопроходимым.

После завтрака Гассан очень тщательно собрал все объедки, и, свернув их, положив камень в средину, обвязав все гибкой лианой, которую сорвал недалеко, он бросил связку далеко в море для того, чтобы дурные люди, найдя наши объедки, не заговорили бы их и не причинили нам вреда.

С о. Тамб мы направились к о. Митебог. Везде глубина была значительная, но могла представлять множество удобных якорных стоянок. Пролив между материком, мысом Год-Аван и о. Митебог был достаточно глубоким для судов больших размеров. На о. Митебог 2 деревни: Митебог и Гада-Гада. Жители последней – выселенцы с другого острова, который они покинули вследствие войны с жителями о. Тиары. Семейные хижины построены все на сваях, «даремы» же – прямо на земле, как в Били-Били, Тиаре и т. д. На конце конька над входом красовалась большая, из дерева вырезанная рыба. Люди здесь были особенно любезны, упрашивали остаться ночевать у них, на что я не согласился, потому что Гассан предупредил меня, что очень боится остаться ночевать в Митебоге или в Гада-Гада, с которыми жители Били-Били находились в неприязненных отношениях. Он боялся, что во время сна ему отрежут несколько волос, заговорят их и что он от этого заболеет.

В Митебоге строят много пирог; в одной полуготовой, т. е. не вполне выдолбленной, была налита вода, как мне объясняли, чтобы размочить дерево и сделать его более мягким для долбления.

Лишившись моих 2 часов, я должен был приискать какое-нибудь мерило времени. Днем (так как пасмурных дней здесь сравнительно очень небольшое число) солнечные часы исправляют это дело, вечером я много раз замечал, что, занимаясь какой-нибудь интересной работой, совершенно теряешь всякое представление о времени.

Я придумал следующий способ, который оказался довольно практичным. Я взял 2 стеариновые свечи, у которых отрезал верхние конические концы, а затем зажег одну из них. По прошествии часа я отметил на незажженной свече чертою, на сколько вторая свеча сгорела, и, заметив время, снова зажег вторую. По прошествии часа я сделал то же, т. е. отметил на целой свече, на сколько вторая свеча укоротилась вследствие горения в продолжение 2 часов. Я сделал то же и для третьего часа. Найдя, что отделы отмеченные были почти что равны, я взял среднюю величину и разделил ее на 4 равные части. Таким образом я получил шкалу сгорания свечи; я, однако ж, скоро заметил, что сквозной ветер, дующий с разных сторон, делает сгорание свечи неравномерным, почему пришлось придумать какой-нибудь способ для ограждения свечи от сквозного ветра. Такой аппарат я себе устроил очень просто, вырезав, почти что совершенно, одну из сторон большой жестянки от бисквит, и получил аппарат, предохранявший свечу от сквозняка и неравного сгорания. К подсвечнику, который я употреблял для этой цели, я прикрепил масштаб из бамбука с делениями. Так как в этой местности круглый год почти солнце поднимается в одно и то же время, то, зажигая мою свечу в 6 часов, я мог почти наверно определять с помощью сгорания ее часы вечера.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.