Е. А. НЕЙЦ

Иван Петровича учитель

Хмурое осеннее петербургское утро… Но в переполненной сту дентами аудитории кафедры физиологии Военномедицинской академии не чувствуется осени. Гулкое эхо разносит молодые го лоса, восклицания, смех. Сюда, на Выборгскую сторону, впер вые после летних каникул собрались студентымедики второго курса, съехавшиеся с разных концов России. Это было 1 сентяб ря 1906 г.

Ровно в 9 час. в аудиторию быстро входит с часами в руках Иван Петрович Павлов, сопровождаемый своими ближайшими сотрудниками. Он садится в широкое венское кресло с овальной плетеной спинкой, бодро вскидывает голову, обводит взглядом аудиторию, улыбается, молчит несколько мгновений, словно собираясь с мыслями, и начинает читать нам лекцию.

Впечатление от первой встречи иногда бывает настолько глу боким, что остается на всю жизнь. И в моей памяти незабывае мо запечатлелась добрая фигура учителя.

Высокий и широкий лоб Павлова обрамляли гладко зачесан ные назад седоватые волосы. У него были живые серые глаза. Густые темные брови составляли контраст с седой окладистой бородой. Седые усы и борода делали его лицо особенно привле кательным. Он носил отложные воротнички и накрахмаленную манишку, черный галстук «бабочкой» был тщательно повязан. Голос у Ивана Петровича особенно запоминался: говорил он гром ко, чисто и плавно.

На нижней скамье амфитеатра полукругом сидели сотрудни ки и ассистенты Павлова. В исключительной тишине речь Ивана Петровича звучала както особенно четко. Рисуя в своей первой лекции краткий исторический путь, пройденный физиологией, Иван Петрович говорил нам о великих основоположниках совре менной физиологии — Клоде Бернаре и И. М. Сеченове, тепло 412 Е. А. НЕЙЦ вспоминал своих учителей — русского физиолога Циона и немец кого ученого Людвига, подчеркнул свою постоянную связь с клиникой С. П. Боткина. Павлов призывал серьезно взяться за изучение физиологии — основной науки для каждого клиници ста. Он рекомендовал нам перед каждой лекцией штудировать соответствующий раздел из руководства, составленного его дру гом, гельсингфорсским профессором Тигерштедтом.

Речь Ивана Петровича была удивительно простой, в ней по чти не встречалось иностранных слов. Это была обычная разго ворная речь, поэтому и лекция носила скорее характер беседы. Очень часто, как бы самому себе, он ставил вопрос и тотчас же отвечал на него. Особенно ценно было то, что Иван Петрович дал нам право без всякого стеснения задавать ему вопросы, если что либо покажется непонятным. И если вопрос оказывался толко вым, Иван Петрович с большим оживлением отвечал на него.

Из года в год три раза в неделю читал нам свои лекции Иван Петрович. И не было ни одной лекции, которая не сопровожда лась бы демонстрацией опыта, иллюстрирующего соответству ющую главу курса. Это были даже не столько лекции в обычном их понимании, сколько блестящий показ основных глав физио логии и вместе с тем очередная проверка самим Иваном Петро вичем основных положений физиологии. Опыт обычно подготав ливался к началу лекции. После короткого вступительного слова начиналась демонстрация опыта, и Иван Петрович, рассуждая вслух, еще раз сам наблюдал данный факт. Малейшее отклонение в ходе опыта подвергалось всестороннему анализу, и, таким образом, лекционные демонстрации подчас вели к тому, что Иван Петрович набрасывал планы необходимых изысканий.

Постановка демонстраций была всегда блестящей. Для нас, студентов, оставалась скрытой громадная напряженная работа ассистентов и самого Ивана Петровича. Это я узнал позднее, когда стал часто бывать в его лаборатории.

На дворе еще глубокая темень, а в лаборатории при свете элек трической лампы у операционного стола уже стоял неутомимый исследователь. Здесь готовилась не показная сторона лекции, а гениальный ученый еще раз сам экспериментировал и наблюдал. Надо было видеть и чувствовать, с каким волнением и страстью Павлов испытывал природу и ждал ее ответа на поставленные вопросы! Здесь мы учились не только технике, не только высо кой научной честности, но творчески устанавливали закономер ности природы. Как сейчас вижу Павлова в лаборатории. Вот, глубоко задумавшись, Иван Петрович на своих губах проверяет силу электрического тока, раздражает приводящий нерв. Ожи Иван Петрович как учитель 413 даемый результат получен. Сколько радости и торжества над природой звучит в довольном смехе Ивана Петровича!

Штатными ассистентами кафедры физиологии в 1906 г. были Б. П. Бабкин и В. Н. Болдырев. В подготовке опытов постоянно участвовал тогда еще молодой физиолог В. В. Савич. Посильную помощь оказывали студенты Г. В. Фольборт, В. В. Вейнберг и ав тор этих строк. Б. П. Бабкин в то время только что возвратился из заграничной длительной командировки, и всю тяжесть орга низационной работы на кафедре нес В. Н. Болдырев, который с утра до ночи непрерывно хлопотал в лаборатории. Лаборантов на кафедре совсем не было. Два ассистента да два служителя — вот и весь штат лаборатории, получившей мировую известность. Ничтожны в то время были ассигнования на оборудование ка федры. Выручало то, что Иван Петрович одновременно руково дил физиологическим отделом Института экспериментальной медицины, откуда не раз заимствовались необходимые приборы.

Иван Петрович из своего довольно скудного бюджета иногда не только оплачивал услуги служителей по уходу за подопытны ми животными, но и покупал животных. Средств кафедры хва тало на содержание только двухтрех собак.

Как научный руководитель Иван Петрович был исключитель но строг, что способствовало высокому качеству научной рабо ты его учеников. А работой своих учеников Павлов руководил изо дня в день. У него была феноменальная память: она удержи вала огромное количество фактов. Мы неоднократно бывали сви детелями того, как Иван Петрович с удивительной точностью вспоминал, что произошло в довольно отдаленное время при постановке опытов или в другом процессе исследовательской работы. Зорко следя за каждым движением своих учеников, Иван Петрович тяжело переживал всякую неудачу, особенно если она происходила из-за невнимания или неосмотрительнос ти. Павлов гневно обрушивался тогда на виновного. Зато как горды мы бывали похвалой Ивана Петровича, ибо чувствовали, что его похвала — лучшая и самая справедливая оценка нашей работы.

Иной раз после неудавшейся демонстрации на лекции Иван Петрович туча тучей уходил в свой кабинет. Через часдва, успокоившись, он выходил к нам. Улыбался. Мы чувствовали, как тяжесть сваливалась с нас.

Начиналась короткая задушевная беседа с учителем. В этих беседах внимание Ивана Петровича все чаще и чаще привлека ли политические события 1906 г. Высказывания Ивана Петро вича были пронизаны горячей любовью к родине. Он страдал за 414 Е. А. НЕЙЦ ее унижение, возмущался бездарностью и жестокостью правя щих кругов. Свой высокий патриотизм, свою искреннюю любовь к народу Павлов сохранил в течение всей своей жизни. Он ис пытывал чувство величайшей гордости за свой освобожденный народ. Этой гордостью насыщена его речь на XV Международ ном конгрессе физиологов 1, эта же гордость звучит в его обра щении к молодежи, посвященном Х съезду ВЛКСМ 2 .

Педантично строгий там, где дело касалось науки, Иван Пет рович был прост и доступен в отношениях с окружающими. Зато все: и служители, и ассистенты, и студенты, и поседевшие вме сте с Иваном Петровичем его старшие ученики — горячо люби ли своего учителя. И не было для нас большей награды, как раз решение или приглашение Ивана Петровича проводить его из Академии на Аптекарский остров в Институт эксперименталь ной медицины. Иван Петрович был увлекательным собеседни ком. Его живая речь всегда касалась каких-либо научных воп росов. Часто он на ходу набрасывал план разрешения какойлибо невыясненной научной проблемы.

Иван Петрович ходил очень быстро. Иногда он даже испыты вал выносливость своего спутника, и не каждый молодой сотруд ник мог поспеть за ним. Павлов ежедневно ходил пешком от своей квартиры на Б. Пушкарской на Аптекарский остров, а позже — на Васильевский остров, где была лаборатория Акаде мии. Эти прогулки укрепляли его здоровье и повышали работо способность, которая поистине была изумительной. Вся его многогранная работа широко охватывала проводимый им план изучения сложнейшего раздела физиологии, а каждый его со трудник был исполнителем этого плана. И сознание, что мы являемся участниками научной работы и помощниками этого великого ученого, наполняло нас огромной гордостью.

Присмотревшись к моей работе, Иван Петрович разрешил мне участвовать в подготовке лекционных опытов. Месяца через два он предоставил мне одну из лабораторных собак для изучения методики образования условных рефлексов. Теперь у меня была своя собака, свое рабочее место. Узнав от ассистента, что я более или менее хорошо овладел методикой работы и ежедневно занимаюсь в лаборатории (для этого я использовал обычно после лекционные часы), Иван Петрович однажды предложил мне за няться разрешением одного частного вопроса, видоизменив при менявшуюся до сих пор методику опыта. С жаром принялся я за работу. Добиваясь исключения посторонних раздражителей, могущих помешать чистоте опыта, я часами простаивал непод вижно у станка с собакой и наблюдал за работой слюнных желез Иван Петрович как учитель 415 при различных сочетаниях условных рефлексов. На дверях ра бочей комнаты горел сигнал, указывающий, что в нее во время работы никто не имел права войти, кроме Ивана Петровича. Иногда, если этого требовал опыт, включался сигнал «запре щаю», тогда запрет касался и самого Ивана Петровича. В своей увлекательной работе я не замечал времени. Дело спорилось. Получаемые результаты я показывал ассистенту Ивана Петро вича Б. П. Бабкину. Раза дватри в месяц Павлов сам спраши вал меня об итогах работы и просматривал мои протоколы опы тов. Однажды, уже в пятом часу вечера, когда в лаборатории, как всегда в это время, было необычайно тихо, вошел Иван Петро вич. Он сел в дальнем уголке и сидел молча полчасачас. Когда я закончил свой опыт, он встал и похвалил меня за выдержку. После того как у меня накопился достаточный материал, Иван Петрович предупредил, что он сам проверит мои выводы. И, действительно, несмотря на огромную занятость, Павлов нашел время прийти в лабораторию и просидеть более двух часов, на блюдая за всеми моими движениями, за правильностью отсчета каждой капли слюны у экспериментального животного, за всем ходом опыта. Иван Петрович принимал только такую работу, которую проверял лично. Порученная мне Павловым работа подходила к концу. Мне оставалось только провести достаточ ное количество повторных опытов. Однако Иван Петрович пред ложил, не затрачивая времени, сделать сообщение о результатах исследования в Обществе русских врачей. Доклад состоялся 8 мая 1908 г. 3 После него я приступил к литературному оформ лению своей работы. Месяца два пришлось мне просидеть в фун даментальной библиотеке Академии и проштудировать все вы шедшие с 1902 г. работы по условным рефлексам. Осенью я смог прочесть свою работу Ивану Петровичу. Внимательно прослушав ее, он посоветовал коечто сократить, коечто развить. После исправлений он взял ее на просмотр. Тут Иван Петрович обычно не стеснялся и, если надо было, расправлялся карандашом, вы черкивая, подчеркивая, ставя вопросительные знаки. Моя рабо та была представлена в Конференции Военномедицинской ака демии на соискание золотой медали, которую я и получил. С моей работой конкурировала работа студента из лаборатории акад. В. М. Бехтерева. К этому времени усилились споры по по воду ценности и научной правдивости применяемых обеими лабораториями методов работы. Думаю, что именно безупреч ность методики эксперимента сыграла свою роль: после трех дней дискуссии победа досталась не столько мне, сколько, ко нечно, Ивану Петровичу. 416 Е. А. НЕЙЦ

Свидетелем и участником этих научных споров мне пришлось быть на ряде заседаний Общества русских врачей. Это старейшее научное медицинское общество в то время объединяло около 200 врачей. В состав Общества входили представители всех ме дицинских специальностей, но в основном врачитерапевты. Председателем Общества был Иван Петрович Павлов, а редак тором научных трудов — его ассистент Б. П. Бабкин. Заседания происходили в здании Русского хирургического общества, что об легчало тесную связь между обоими обществами, игравшими в то время ведущую роль в жизни столичной медицинской обще ственности.

Особенно оживленной работа Общества была в 1907—1908 гг. В Обществе был сделан 31 доклад, причем 13 из них дала лабо ратория И. П. Павлова (три доклада были сделаны самим Ива ном Петровичем). В то время определились серьезные научные разногласия между школой Павлова и школой Бехтерева. Раз ногласия особенно усилились после доклада доктора И. С. Маков ского на тему «К учению о слуховой области больших полуша рий у собак» и выступления самого Ивана Петровича 4 . Работа Маковского отвергла существование новых слуховых центров, описанных доктором Ларионовым, работавшим у акад. Бехте рева.

21 февраля 1908 г. Иван Петрович в своем докладе «О корко вых центрах вкуса доктора Горшкова» 5 напомнил, что диссер тация приватдоцента Тихомирова, вышедшая из его лаборато рии, не подтвердила существования описанных в лаборатории акад. Бехтерева вкусовых центров и что «результат доктора Горшкова есть плод предвзятой мысли и неточного наблюдения». Далее Иван Петрович высказал сожаление, что разрабатываемые в его лаборатории научные вопросы из области нервной физио логии хотя и служат предметом постоянных сообщений в Обще стве русских врачей, тем не менее не вызывают названных авто ров (дра Ларионова, дра Горшкова и акад. Бехтерева) на вполне естественную экспериментальную проверку своих первоначаль ных утверждений. Это был прямой вызов акад. Бехтереву.

Мы, студенты Академии, молодые научные сотрудники, усер дно посещавшие все заседания Общества русских врачей и дис путы при защите диссертаций, с нетерепением ждали, как раз решится этот вызов.

Спор с акад. Бехтеревым обострился после докладов дра Л. А. Орбели и дра М. И. Эльяссона, состоявшихся 20 марта. Так как в этот день было торжественное заседание, то прения были перенесены на 3 апреля 6 , что давало возможность противникам Иван Петрович как учитель 417 подготовиться. На заседание 3 апреля явились акад. Бехтерев со своими учениками. Зал был переполнен до отказа. Открыл засе дание, как всегда, Павлов. Сообщив о кончине двух видных представителей медицины — Л. Ф. Рагозина и Н. В. Экка, Иван Петрович попросил вести заседание акад. Н. П. Симановского, а сам сел рядом. На кафедре мы увидели одного из старейших сотрудников акад. Бехтерева профессора Психоневрологического института П. А. Останкова. В своем выступлении он признал мозговую кору только одним из субстратов для условных рефлек сов, считая последние по своей природе стоящими ближе к ав томатическим актам, и, значит, подчиненных подкорковым цен трам. Вскоре после проф. Останкова выступил акад. Бехтерев. В своей получасовой речи он указал на молодость и несовершен ность нового метода изучения функций центральной нервной системы — метода условных рефлексов, на возможность разви тия у оперированных животных явлений компенсации и заявил, что факты, добытые в его лаборатории одним методом, должны быть проверены только тем же методом. Речь акад. Бехтерева была произнесена спокойно и убедительно, и нам казалось, что он в споре берет верх. Наблюдая за Иваном Петровичем, я ви дел, как нервно и быстро жестикулировал он, выражая свое удивление и несогласие с выступавшими.

И вот на кафедре Иван Петрович. Он еще раз резюмирует, в чем заключается несогласие между ним и акад. Бехтеревым. Данные Бехтерева относительно слюнного, желудочного и дру гих корковых центров оказались в противоречии с данными, полученными путем эксперимента в лаборатории Ивана Петро вича. «На основании экспериментов, — говорит Павлов, — мы пришли к заключению, что факты школы акад. Бехтерева оши бочны, а нас убедить можно только фактами, опытами, а не сло вами. Вот мой короткий ответ, и другого для меня как естество испытателя и экспериментатора нет и не может быть. Нужно спорить не словами, а фактами. Я и делаю В. М. Бехтереву вы зов показать мне на опыте факты, которые я отрицаю. А пока я готов с удовольствием вступить с ним в словесный турнир». Го рячо и убедительно говорил Иван Петрович, почему он не при знает работ, вышедших из лаборатории акад. Бехтерева. «Сло вам, — закончил Иван Петрович, — я придаю мало значения и был бы рад видеть с вашей стороны экспериментальные доказа тельства». Часа два продолжались страстные прения обеих сто рон. В. М. Бехтерев принял этот вызов и заявил, что пригласит на демонстрацию опытов к себе в клинику всех членов Общества русских врачей. 418 Е. А. НЕЙЦ

Было бы долго повествовать о дальнейшем ходе этой истори ческой дискуссии между обеими школами, из которых каждая имела мировую известность. Скажу только, что в дальнейшем спор продолжался в аудитории научного общества. Каждое его заседание привлекало огромное количество участников, особен но студентов. Жизнь показала, что точность методики, глубина анализа, правильность научного предвидения были на стороне акад. И. П. Павлова. И, конечно, особо важное значение имело то обстоятельство, что все выступления и научные утверждения Ивана Петровича были им построены на основании точных фактов.

Не всегда и в лаборатории Ивана Петровича предпринятые по его замыслу научные работы давали положительный или ясный результат. Неудачи не обескураживали Павлова, а заставляли снова и снова варьировать постановку опытов, чтобы добиться окончательного ответа: «да» или «нет». Мало того, по мере усо вершенствования самой методики исследования Иван Петрович не раз возвращался к проверке и новой постановке опытов. При этом Иван Петрович никогда не смущался признавать свои ошиб ки. Свои выступления в обществах, на съездах, в печати Иван Петрович готовил долго. Он считал необходимым каждой рабо те (своей или чужой) дать «вылежаться», чтобы иметь возмож ность спокойно и не раз продумать все написанное.

Зимой 1907/08 г. Иван Петрович еженедельно по средам с 3 до 5 час. читал нам специальный необязательный курс по физио логии центральной нервной системы.

В последние годы курс этот регулярно повторялся. Лекции собирали так много слушателей, что для того, чтобы попасть в аудиторию, надо было приходить задолго до начала лекции. Вместе со студентами разных курсов Академии, университета, Женского медицинского института здесь бывали и все ученики Ивана Петровича, профессора и врачи. Лекции последователь но излагали историю развития учения об условных рефлексах, подводили итоги сделанному, показывали значение полученных данных для клиники. Наконец, тут же Иван Петрович намечал дальнейший путь своих работ.

Здесь, как и на обычных лекциях, Иван Петрович крайне волновался за успех намеченной демонстрации, тем более что на опыт влияли новые раздражители, идущие от аудитории.

В 1922 г. я получил приглашение совета Воронежского меди цинского факультета занять кафедру детских болезней. Это пред ложение для меня, мечтавшего тогда только о доцентуре, было неожиданно. Отлично сознавая ответственность, которая ложи Иван Петрович как учитель 419 лась на меня, я обратился за советом к Ивану Петровичу. Он тотчас же принял меня и выслушал. Поняв мои опасения, он подробно расспросил о моей работе и сказал, что я должен ехать. «Пусть ты даже и слаб в чемлибо, — учил он меня, — напряги всю силу воли и работай».

Нет такой отрасли медицины, где бы не отразились и не по могли ее дальнейшему развитию работы Ивана Петровича. Ис ключительно важное значение имеет И. П. Павлов и для разви тия современной педиатрии.

<1941>