НА РОДИНЕ

НА РОДИНЕ

Немедленно по прибытии на родину Миклуха-Маклай развернул энергичную деятельность. В начале октября 1882 года он уже выступает на открытом собрании Русского географического общества с обширным докладом о результатах своих путешествий. Доклад собрал многочисленную аудиторию; переполненный зал восторженными рукоплесканиями приветствовал знаменитого русского путешественника.

Но Миклуха-Маклай знал, что большинство членов Географического общества не сочувствовало его демократической и гуманистической деятельности. Поэтому он закончил свой доклад следующими замечательными словами: «Если заметят, что я ни слова не говорю о новооткрытых видах райских птиц, сотнях и тысячах редких насекомых, меня, может быть, удивляясь, спросит ревностный зоолог отчего я, ради вопросов по этнологии, которая не составляет моей специальности, отстранил от себя собирание коллекций. Я отвечу на это, что те же райские птицы и бабочки будут летать в Новой Гвинее и в далеком будущем, между тем как почти наверное, при повторных отношениях с белыми, не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, подобно тому, как я искал оран-семи в лесах Малаккского полуострова. Время, я уверен, докажет, что при выборе моей главной задачи я был прав».

В том же месяце Миклуха-Маклай прочитал четыре публичные лекции в Петербурге, а затем отправился в Москву, где выступил на публичном собрании «Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии» в Политехническом музее. Миклуха-Маклай не был блестящим оратором, но его выступления всегда вызывали широкий интерес и сочувственное отношение публики. В московских и петербургских газетах давались подробные отчеты о лекциях знаменитого путешественника. «Общество любителей естествознания» присудило ему золотую медаль за его работы по антропологии и этнографии папуасов.

Совет Русского географического общества, под влиянием успеха общественных выступлений Миклухи-Маклая, пришел к заключению, что он, «как путешественник, приносящий честь русскому имени, вполне заслуживает поддержки со стороны Географического общества. К сожалению, Географическое общество поставлено в полную невозможность оказать ему необходимую помощь как по недостатку собственных средств, так и потому, что предметы исследований Миклухи-Маклая не входят непосредственно в круг деятельности Географического общества, точно определенный его уставом и ограниченный лишь изучением отечества и стран сопредельных. Ввиду всего этого совет постановил обратиться к министру финансов с изложением всех обстоятельств, относящихся до путешествий, совершенных Миклухой-Маклаем в течение последних 12 лет, а также предложения относительно разработки и напечатания его трудов, и просить его представить все это на усмотрение государя императора».

Такой казенной отпиской ответил совет Русского географического общества на просьбу замечательного путеше^ственника о скромной материальной помощи. Верноподданные бюрократы представили все дело на «милость» коронованного жандарма Александра III, который «милостиво соизволил» выдать Миклухе-Маклаю двенадцать тысяч рублей на уплату долгов, сделанных им для покрытия его расходов по путешествиям, и восемь тысяч рублей на двухлетнее пребывание в Сиднее для обработки оставшихся там коллекций и приготовления к печати научных результатов его двенадцатилетней исследовательской работы.

Миклуха-Маклай воспользовался этой «милостью», что бы подвинуть вперед дело помощи его друзьям-папуасам. Он решил добиться личной аудиенции у Александра III чтобы изложить свой план организации папуасской республики под протекторатом России. Он обратился к гофмаршалу императорского двора, князю Оболенскому, с просьбой устроить ему эту аудиенцию. Оболенский ответил, что в аудиенции нет необходимости, так как он сам может передать царю все, что Миклуха-Маклай хотел сообщить лично. Не желая такого посредничества, знаменитый путешественник решил действовать другим путем для достижения своей цели. Он обратился со следующим письмом к всемогущему тогда К. П. Победоносцеву:

«Ноябрь 14, 1882 г.

Желая выразить мою благодарность е. и. в. государю императору за его милостивое решение моего дела, а также перед отъездом в Австралию переговорить об интересующем е. в. деле, я обратился к гофмаршалу князю В. Р. Оболенскому с просьбой сообщить мне день, когда государю императору угодно будет меня видеть.

Письмо мое было отправлено в Гатчино в субботу на предпрошлой неделе, между тем как князь Оболенский был в Санкт-Петербурге, почему я только в среду получил ответ от князя, который предложил мне передать через него, что я имею сообщить государю.

Чувствуя себя нездоровым, я сказал князю при свидании с ним в четверг, что напишу его величеству.

Я сделал это отчасти, написав благодарственное письмо, но не сказав ни слова о том вопросе, который, я полагаю, может интересовать государя императора действительно. Я это не сделал потому, что, обдумав обстоятельно, что имею сообщить, я пришел к заключению, что пока я еще в С.-Петербурге и государь император, если ему будет угодно (и если ему об этом доложат), выслушает меня лично, то это будет для дела и для благополучного устройства его несравненно удовлетворительнее, чем длинное письмо.

Итак, я желал бы (не ради меня, а ради самого дела) иметь счастье передать лично е. и. в. государю императору, что имею сообщить, на что не потребуется более десяти или пятнадцати минут времени.

Миклуха-Маклай».

Мы точно воспроизвели здесь это письмо знаменитого путешественника, до сих пор еще нигде не опубликованное. Несмотря на его чисто официальную форму, оно показывает, с каким чувством собственного достоинства и прямотой выступал Миклуха-Маклай в защиту своей идеи. Он подчеркивает, что хлопочет не для себя лично, а ради самого дела, которому посвятил всю свою жизнь; он отказывается иметь дело с придворными посредниками, потому что кто же лучше него самого мог говорить в защиту тех, кто в глазах правительств всех «цивилизованных» стран того времени даже не заслуживал названия настоящих людей.

Миклухе-Маклаю удалось все-таки добиться свидания с Александром III. Оно состоялось в конце ноября 1882 года, но, как и нужно было ожидать, не привело ни к какому положительному результату.

Путешественник понял, что ждать ему в Петербурге больше нечего, и в начале декабря того же года выехал из России.

16 декабря Миклуха-Маклай выступил на заседании Берлинского антропологического общества с научным докладом, встретившим горячий прием со стороны профессора Р. Вирхова.

Из Берлина русский ученый отправился через Париж в Шотландию, где у него были друзья, с которыми он встретился и сблизился в Австралии.

Из Англии он выехал на почтовом пароходе «Britic India Line» («Линия Британской Индии»); его путь лежал через Неаполь, Порт-Саид, Красное море, берега которого он исходил пешком тринадцать лет назад, затем Индийский океан и Зондский архипелаг.

В Батавию пароход пришел ночью и бросил якорь в полной темноте. Сверкающие огни стоявшего рядом военного судна обратили на себя внимание Миклухи-Маклая. Это был русский корвет «Скобелев», на борту которого находился адмирал Копытов, лично знавший путешественника.

Несмотря на позднее время, Миклуха-Маклай попросил у капитана парохода шлюпку и немедленно отправился на русский корвет. Разбудив спавшего адмирала, он спросил его, куда должен итти «Скобелев». Узнав, что корвет идет к островам Меланезии и, возможно, зайдет на берег Маклая, путешественник предложил адмиралу сопровождать его, так как знанием туземного языка он мог быть очень полезен в этом плавании.

Это неожиданное решение Миклухи-Маклая было вызвано желанием еще раз навестить своих друзей папуасов и привезти им подарки, обещанные еще в 1872 году.

Адмирал Копытов с радостью воспользовался предложением знаменитого путешественника.