ПО ОСТРОВАМ ИНДОНЕЗИИ

ПО ОСТРОВАМ ИНДОНЕЗИИ

Оставив берега Новой Гвинеи, клипер «Изумруд» отправился к Филиппинским островам. По дороге он посетил два небольших острова Молуккского архипелага — Тидор и Тернате. Управление островами находилось в руках султанов тидорского и тернатского, но оба они признавали верховную власть Голландии. На островах еще сохранялось рабство. Султан Тидора, на которого сильное впечатление произвел Миклуха-Маклай, прибывший на военном корабле, подарил русскому ученому папуасского мальчика лет двенадцати. Путешественник не отказался от подарка, и Ахмат — так звали мальчика — отправился с ним на «Изумруд».

Пробыв около пяти месяцев среди русских матросов маленький папуас быстро выучился говорить по-русски и предпочитал говорить с Миклухой-Маклаем на этом языке, а не на своем родном. Хотя по своему характеру Ахмат мало был склонен к послушанию, но, сметливый и расторопный, он оказался полезным русскому ученому, и тот прощал ему многие проказы.

Костяные изделия папуасов (сверху вниз): ложка, вилка и нож.

Папуасские палицы с каменными набалдашниками и острога для ловли рыбы.

Бамбуковый футляр для хранения извести, употребляемой при жевании бетеля. Внизу — кость казуара, которой достают известь из футляра.

Миклуха-Маклай очень был доволен, что «Изумруд» не сразу направился к Маниле, столице Филиппинских островов, а зашел еще в Зондский архипелаг и побывал на северном конце Целебеса — одного из четырех, самых больших островов этого архипелага. Целебес, уступая по размерам соседней с ним Яве, соперничает с нею как по красоте, так и по разнообразию природы. По причудливости береговых очертаний с Целебесом могут сравняться только изрезанные фиордами (во всевозможных направлениях) архипелаги северных и южных холодных областей. Этот остров обладает, кроме того, необычайно плодородной почвой и изобилует естественными богатствами. Правда, по сравнению с Явой он почти пустынен. Морские разбойники, прятавшиеся за бесконечными мысами и островами берега, опустошали деревни, продавая в рабство захваченных в плен туземцев. Не меньшую роль в опустошении острова сыграло и завоевание его белыми. Вслед за португальцами в течение всей первой половины XIX века здесь вели непрерывные войны голландцы, пядь за пядью захватывая территорию острова.

Клипер «Изумруд» недолго оставался у берегов Целебеса, его дальнейший курс лежал на Манилу.

В Маниле «Изумруд» должен был простоять пять дней. Миклуха-Маклай решил воспользоваться этим временем, чтобы познакомиться с первобытными обитателями острова Лузоны — негритосами. Негритосы по-испански — «маленькие негры». Испанцы назвали так это племя из-за маленького роста туземцев. Негритосы находились тогда на еще более низком уровне культурного развития, чем папуасы Новой Гвинеи. Они вели бродячий образ жизни, занимались охотой, рыбной ловлей и собиранием съедобных корней и клубней. Только некоторым племенам, смешавшимся с малайцами, было известно земледелие. Охотились негритосы коллективно и добычу делили поровну между всеми участниками охоты. У них был такой обычай: когда негритос садится есть, он обязан несколько раз громко прокричать об этом. Кто бы ни услышал его, может притти и разделить с ним трапезу.

Миклуха-Маклай давно интересовался вопросом, являются ли негритосы Филиппин брахицефалами[15], и если да, то принадлежат ли они все же к папуасам, относительно которых известно, что те долихоцефалы[16]. Для выяснения этого вопроса он отправился на противоположный берег маленькой бухты и, переночевав в деревне Лимай, на следующий день нанял проводника и отправился с ним в горы Меривалес. Становище негритосов находилось в горном лесу. Негритосское жилище — «пондо» — представляло собой простой переносный шалаш, сделанный из пальмовых листьев. В таком «пондо» человек обычного роста может только сидеть и лежать, но не стоять.

Негритосы встретили Миклуху-Маклая гостеприимно, и он прожил с ними три дня, изучая это племя. Ему не стоило большого труда убедиться, что негритосы — те же папуасы, необычайно похожие на новогвинейцев. Манера общения с детьми и женами, пляски и песни у них были очень схожи. И все же негритосы оказались брахицефалами. Миклуха-Маклай пришел к безусловно правильному и ценному решению, которое отметил в своей записной книжке:

«Форма черепа ничего общего с психическими свойствами его обладателя не имеет».

Всякие попытки на основании формы черепа определять психические особенности есть антинаучные построения. Чем больше Миклуха-Маклай изучал черепные коробки папуасов, а позже и других народов Полинезии, тем все сильнее убеждался, что спор о «короткоголовии» и «длинноголовии» в поисках доказательств принадлежности к «низшей» или «высшей» расе есть пустой звук, никакого отношения к науке не имеющий. Личные наблюдения над цветными людьми и живая связь с ними дали Миклухе-Маклаю неопровержимые доказательства тому, что они такие же полноценные люди, как и белые, и только стоят на низшей ступени экономического, а значит и культурного развития, что нет ни «высших», ни «низших» рас, а существует единый человеческий род.

Всякие попытки теперешних фашистских мракобесов-расистов воскресить в том или ином виде лженаучные построения давно отброшенных подлинной наукой каннибальских идей преследуют лишь одну цель: замаскировать и оправдать проводимую ими систему подавления и удушения других национальностей, оправдать политику захвата и разбоя.

Из Манилы «Изумруд» направился в Гонконг. Этот остров англичане захватили у Китая в 1842 году. Тогда Гонконг был бесплодным островом, состоявшим почти сплошь из песка и камней. Но положение у ворот Китая делало Гонконг ключом к этой стране. Неудивительно поэтому, что англичане постарались укрепить остров, и Миклуха-Маклай увидел грозные батареи, под защитой которых молодой город мог развиваться в полной безопасности. На набережной города высились настоящие дворцы выстроенные крупными негоциантами и занятые правительственными учреждениями. Трудно было представить себе, что всего тридцать лет назад это побережье было пустынным. В европейском квартале города Миклуха-Маклай всюду видел торговые конторы, склады с товарами, около которых суетились китайские кули, перенося, распаковывая и упаковывая огромные тяжелые тюки. За их напряженной работой наблюдали бритые англичане в пробковых шлемах, изредка цедя сквозь зубы лаконические приказания.

Эта картина не доставила никакого удовольствия русскому путешественнику, и он был рад, когда вышел из европейской части города в китайский квартал. Этот район состоял из бесконечного ряда лавок с жильем вверху. Лавки — все небольшие — были переполнены множеством товаров: различными материями, посудой, чаем, фруктами и замечательными китайскими ручными изделиями. Тут же помещались ремесленники, портные, садовники, кузнецы и т. д. Необыкновенное трудолюбие, предприимчивость и энергия китайского народа изумляли Миклуху-Маклая. И ему еще отвратительнее стали высокомерие и жестокость европейцев в этой стране.

В Гонконге путешественник дружески расстался с экипажем «Изумруда» и пересел на пассажирский пароход, который должен был доставить его в Батавию — столицу голландской Индонезии. Слава русского путешественника уже гремела по океанийским островам, и местные власти спешили оказать ему гостеприимство, интересуясь личнос^тью молодого ученого и подозревая в нем эмиссара русского правительства. В своей автобиографии Миклуха-Маклай рассказывает, что во время странствований ему часто приходилось неделями и месяцами жить в домах и дворцах высокопоставленных лиц, даже при дворах королей. Так было в Амбойне, Батавии, Сингапуре и Сиднее.

Он не походил на обыкновенных европейских путешественников, его интересовали вопросы, какие тем никогда и не приходили в голову. Защита туземцев, которую русский ученый поставил своей целью после первого пребывания в Новой Гвинее, обратила на него внимание как голландских так и английских колониальных властей. Капитан английского военного судна «Basilisk» Моресби при своем плавании вдоль северо-восточного берега Новой Гвинеи получил специальное предписание собирать сведения о русском путешественнике. Голландские и английские военные суда перевозили Миклуху-Маклая из одного пункта в другой, а туземные владетели, как, например, томонгон Иохора, сиамский король, оказывали ему помощь в странствиях по Малаккскому полуострову.

Конечно, меньше всего личное обаяние Миклухи-Маклая было тому причиной. В семидесятые годы прошлого века европейские державы лихорадочно стремились захватывать все новые и новые колонии. Немногие еще незанятые территории привлекали их жадное внимание. Появление в Океании русского ученого, доставленного туда на русском военном корабле, сразу же вызвало подозрения, не послан ли он русским правительством для изучения, а потом захвата океанийских островов для России? Не случайно австралийские газеты именовали молодого ученого бароном Маклаем, подчеркивая этим, что считают его официальным лицом, занимающим в своей стране высокое положение. Миклуха-Маклай не считал нужным рассеивать их подозрения и даже не отказывался от не принадлежащего ему титула, полагая, что таким образом он лучше сумеет вести свое дело защиты туземцев от колониальных эксплоататоров.

Направляясь из Гонконга в Батавию, Миклуха-Маклай предполагал пожить там некоторое время, чтобы обработать собранные материалы и подготовиться ко второму путешествию в Новую Гвинею. Он знал, что Батавия из-за дурных климатических условий долгое время слыла могилою европейцев, но в начале XIX века колонизаторы ста ли селиться к югу от старого города, в местности, значительно более здоровой, и там возник новый город с широкими улицами и домами, утопающими в садах. Кроме того, Батавия привлекала его своими культурными учреждениями. В частности, с 1864 года там действовала лучшая в тропиках магнитно-метеорологическая обсерватория. Все это было важно для научной обработки собранных им материалов.

Однако климат новой Батавии оказался для Миклухи-Маклая чрезвычайно неблагоприятным. Он заболел тяжелой формой тропической лихорадки, и жизнь его висела на волоске. Пришлось спешно покинуть Батавию и воспользоваться приглашением генерал-губернатора Нидерландских Индий Джемса Лаудона — пожить в его дворце, находящемся в горном городке Бейтензорге.

Семимесячное пребывание в Бейтензорге укрепило здоровье путешественника. От Джемса Лаудона он узнал, что одно голландское военное судно должно было в ближайшее время уйти к юго-западному берегу Новой Гвинеи, номинально принадлежавшему Голландии. Мысль отправиться на этом судне очень соблазняла русского путешественника, но когда Лаудон сказал ему, что судно предварительно зайдет на остров Суматру для подавления восстания туземцев в Ачине, он отказался от этой мысли. Присутствовать при избиении беззащитных туземцев, не желавших терпеть жестокого обращения белых, он не мог, так как все его симпатии были на стороне угнетенных. Миклуха-Маклай предпочел занять небольшую сумму денег у местных банкиров и снарядить скромную экспедицию на свои личные средства.