Москва-на-Анадыри

Москва-на-Анадыри

Первые три-четыре месяца вообще переписки никакой не разрешали.

Но нас всё-таки было сорок с лишним тысяч. Если столько человек пропало разом, вопросы начнутся рано или поздно. Политбюро забросали письмами. До Кремля дошло, что население в беспокойстве. Тогда только разрешили писать. Но чтобы без конкретики. И вот мы сидели, чесали лбы: как бы это так изловчиться? Чтоб и цензура пропустила, и чтобы дома поняли, где ты служишь.

Адрес у нас был: «Почтовый ящик Москва 400». И какой-то индекс небольшой — не помню его уже. До родных когда дошли первые письма из этой «Москвы 400», нам пошли ответы: «Дорогой сынок! Как мы рады слышать, что ты теперь служишь в Подмосковье. Папа скоро собирается поросёнка продавать, так он заедет к тебе». Анекдот.

У одного из наших молдаван батька был битый мужичок. Сидел сколько-то лет. И вот он, когда письмо из «почтового ящика» получил, пишет сыну: «Ты мне не пизди, сыночек, про хорошую погоду. Знаю я ваши почтовые ящики. Если сидишь, сиди по-человечески. А если скурвился, то домой лучше не возвращайся».

Вот, кстати, я и хотел предложить тебе назвать «Москва 400» всё это. Мол, «Москва 400» — такой почтовый адрес был у сорока трёх тысяч наших соотечественников, находившихся на Острове Свободы.